Человеческие судьбы

Чернохвостка была уверена, что поступила правильно, ведь у людей был её детёныш, и если бы она или Рваное Ухо навредили детям, то неминуемая смерть ждала бы и её волчонка.

Волчица с презрением посмотрела вожаку вслед и прорычала:

– Туго тебе придётся, Рваное Ухо! Дети дома всё расскажут взрослым, меня, возможно, люди могут и пощадить, а вот на тебя, Рваное Ухо, будут охотиться до тех пор, пока не убьют!

Она посмотрела на испуганных, сидевших в ветвях деревьев детей, осторожно ступая, углубилась в лес. Волчица продолжала принюхиваться, стараясь не пропустить опасность для людей, и только убедившись в их безопасности и проследив, как дети направились домой, скрылась в лесу.

Серёжа первым увидел огромного волка. Он медленно подкрадывался, прижимаясь к земле, готовясь к прыжку. Когда расстояние сократилось до нескольких метров, волк напряг свои мощные мышцы и прыгнул. Мальчишка онемел от ужаса, тело стало ватным, ноги приросли к земле. Сергей не мог двигаться и уже не верил в спасение.

Сильное крупное тело волка взмыло в воздух, словно стрела, выпущенная из лука. В это мгновение он столкнулся с волчицей, которая в яростном прыжке сбила его, чтобы защитить детей. Упав на землю, волки вскочили на ноги и, ощетинившись, стояли с оскаленными пастями и рычали друг на друга. Любопытство перебороло страх, и Серёжа стал внимательно наблюдать за хищниками. У него создалось впечатление, будто они о чём-то разговаривали, он ещё не знал всех их повадок, но понимал, что волк, который был с чёрным хвостом и меньших размеров, скорее всего, была волчица, и она защитила их от большого волка с рваным ухом.

Волки сосредоточились друг на друге, скаля зубы, выясняли отношения и не обращали внимания на мальчишек, но Серёжа понимал, что угроза не миновала, и он, вспомнив о друзьях, показал им на грозящую опасность. Испуганные дети стремительно залезли на ближайшие деревья. Сидя на дереве, мальчик заметил, как вскоре большой волк попятился назад в лесную чащу и скрылся из виду. Волчица некоторое время продолжала смотреть на них, принюхиваясь к запахам, затем скрылась среди деревьев. Друзья, просидев на деревьях ещё час и убедившись в отсутствии опасности, спустились на землю, забрали свои сумки с орехами и со всех ног бросились бежать домой.

Дома Серёжа подробно рассказал папе о том, что с ними случилось. Когда всё было позади, мальчик даже со смешком рассказывал о том, как волки долго стояли и разговаривали друг с другом. Но отец, как опытный охотник, понимал трагичность ситуации и при всей своей выдержке не мог сдержать дрожи, ощущая, как ледяным холодом в сердце проник страх за судьбу детей.

Егорыч вспомнил тот день охоты, когда он увидел волчицу с чёрным хвостом.

Она выскочила на них в овраге, когда они раскопали логово и, по всей видимости, достали её волчонка. Евсей, его напарник, держал щенка в руках и балагурил, показывая всем волчонка, а Егорыч пристально наблюдал за склоном оврага, охотничьим нюхом чувствуя поблизости присутствие волчицы. Вскоре заметил, как она выскочила из зарослей. Он мгновенно вскинул ружьё, взял её на мушку, ему не составляло большого труда застрелить её, ведь стрелком был отличным, да и расстояние позволяло попасть точно в цель, но интуиция подсказывала ему, что не надо убивать волчицу. При выстреле рука слегка дрогнула, пуля прошла над головой зверя, угодив в стоящее рядом дерево, а волчица мгновенно скрылась в зарослях, махнув своим чёрным хвостом. После чего он ещё раз для острастки пальнул, чтобы прогнать волчицу. Пуля пролетела над ней, не причинив никакого вреда.

Встречался в лесу Егорыч и с матёрым волком с рваным ухом, о котором рассказал сын и который едва не расправился с детьми. Перебирая в памяти все события на охоте за последнее время, Шурею пришла на память история, когда они обнаружили предполагаемое место днёвки серых разбойников и обложили их красными флажками. Загонщики с собаками выгнали на охотников, стоящих на номерах, четырёх волков, трёх удалось меткими выстрелами убить. Четвёртый, самый крупный, идущий сзади остальных, прижимаясь к земле, ушёл из-под выстрелов и убежал через флажки. Тогда Егорыч и разглядел особую метку этого зверя – рваное ухо и подумал, что, скорее всего, это вожак стаи.

Охотники были уверены, что надолго отвадили чудом выживших волков от своих мест, но неожиданное появление вожака и волчицы говорило об обратном! К тому же и чабаны рассказали об обнаруженных больших волчьих следах вокруг забора летней кошары. Осмыслив все обстоятельства, Егорыч понял, что в гости к овечкам приходил тот самый волк с разорванным ухом.

– Надо вокруг кошары и на пути подхода к ним на ночь поставить капканы, устроить ловушку с засадой, изловить этого лютого и кровожадного зверя во что бы то ни стало! – решил Егорыч.

Прошло дней десять, но волки не появлялись. Только ночами сельчане стали слышать протяжный и тоскливый вой волчицы, который доносился с опушки леса. Волчица продолжала свои заунывные песни с перерывами на несколько ночей, но к деревне не подходила, как будто чувствуя капканы и засаду.

Вначале Белолобый не реагировал на призывный вой волчицы, но с каждым разом этот зов его беспокоил всё больше. Инстинкты просыпались в подрастающем волчонке. Ему было хорошо в уютной будке, его досыта кормили, к нему был сильно привязан мальчик Серёжа. Всё его устраивало, но с возрастом стало приходить понимание, что сытое житьё он с радостью променял бы на свободу. Его манил ночной тоскливый вой одинокой волчицы. В последнее время он часто вспоминал то время, проведённое в уютном логове со своей матерью, нежную заботу о нём, и хотелось вновь её увидеть, почувствовать её запах, приласкаться к ней. Вскоре после очередного услышанного рвавшего душу ночного воя, зовущего к себе, у Белолобого сердце дрогнуло и пришло понимание того, что это зов его матери-волчицы. Он, повинуясь неведомому инстинкту, присел и, задрав морду к тускло светившему в небе месяцу, вокруг усеянному звёздами, ответил ей протяжным воем. Вскоре услышал ответный вой, знак того, что его услышали, и, посмотрев впервые с опаской на хозяйский дом, поджав хвост, залез в будку. С этого времени Белолобого было не узнать. Из игривого щенка он стал грустным, вялым животным. Его не радовала еда, порхающие бабочки, жизнь в неволе стала безрадостной. Серёжа волновался о своём любимце, но он всё понял, когда однажды как-то проснулся среди ночи и пошёл на кухню попить воды. В полусне автоматически он зачерпнул кружкой из ведра воды, попил и уже хотел идти ложиться в тёплую кровать, но до его слуха через открытую форточку окна донёсся протяжный волчий вой, и сон как рукой сняло! Серёжа замер у окна, оно выходило во двор, ему хорошо было видно лежавшего в вольере Белолобого. Этот пронизывающий душу вой доносился из ближнего леса и проникал в душу, от чего по телу бежали мурашки. Мальчик видел, как Белолобый приподнялся, напрягся, а затем сел и, задрав к небу голову и вытянув шею, ответил не менее пронизывающим душу воем. Утром сын рассказ отцу о случившемся ночью. Отец призадумался, решая, как поступить, он понимал, что волчица не успокоится, а сыну сказал:

– Та волчица с чёрным хвостом, вероятно, мать Белолобого, тоскует и зовёт его к себе. Волчонок услышал её, узнал голос и ответил. Он тоже тоскует и хочет к ней в лес!

Теперь Серёжа понимал причину грусти своего волчонка. Белолобый перестал пить, притрагиваться к еде, не стал играть с Серёжей. Он лежал около будки, положив свою мордочку на лапы, отрешённый, с тоской в глазах смотрел на окружающий мир. На исходе третьего дня мальчик не выдержал и подошёл к отцу с вопросом:

– Папа, что же делать, ведь Белолобый умрёт без еды и воды, может, ему поможет ветеринар!?

На что Егорыч посмотрел на сына, потрепал по кудряшкам и ответил:

– Эту болезнь, сынок, ветеринар не вылечит! Излечится твой Белолобый тогда, когда будет на воле рядом со своей матерью-волчицей. Принимать это трудное решение – жить или умереть Белолобому – только тебе!

Сергей до полуночи не мог заснуть, ворочался в постели, вставал, подходил к окну и смотрел на волчонка в вольере, неподвижно лежащего около будки. Ему тоже было грустно расставаться с ним, за это время он очень к нему привязался и поэтому, как никогда, понимал чувства Белолобого. Также осознавал, что оставаться в неволе волчонку было смерти подобно. Серёжа лёг в кровать и, засыпая, принял решение, а утром, едва рассвело, встал, оделся и вышел во двор. Войдя в вольер, мальчик подошёл к Белолобому и, поглаживая его по голове и спине, что-то тихонько ему проговорил. Волчонок, который раньше с нетерпением ждал друга, теперь лишь бросил на мальчика тоскливый взгляд. Серёжа отцепил конец цепи, прикреплённой карабином к кольцу, которое было приварено сваркой к железному столбу, и вывел волчка из вольера. Белолобый, не понимая, что происходит, с неохотой поплёлся за своим хозяином. Они прошли гумно, сад, огород и оказались на краю села, которое находилось на возвышенности, а немного ниже, километрах в двух, начинался лес. Мальчик присел на корточки, ещё раз погладил Белолобого, прижал к себе, расстегнул и снял ошейник и, не сдерживая слёз, прошептал ему почти в ухо:

– Всё, Белолобый, я отпускаю тебя на волю, беги к своей матери и больше никогда не попадайся людям на глаза!

Волчок не понимал, что происходит, смотрел на мальчика, но в глазах его уже не было тоски, а была надежда! А когда почувствовал, что с него сняли ошейник и он свободен, сделал несколько кругов вокруг Серёжи. Затем сорвался с места и бросился бежать к чернеющему лесу, метров через пятьсот остановился, подбежал к мальчику, подпрыгнул, лизнул в лицо, после чего, не оборачиваясь, побежал к лесу. Когда до леса оставалось метров триста, Сергей увидел, как на опушке появилась волчица и встретила своего волчонка. Вначале они обнюхали друг друга, а затем Белолобый игриво завилял хвостом и стал ластиться к матери-волчице.

В это время Чернохвостка, как заметил мальчишка, с благодарностью на него посмотрела, а также ему показалось, что она поклонилась несколько раз в знак благодарности, и через мгновение они скрылись в густых зарослях леса.

Серёжа не мог сразу уйти, он всё смотрел туда, где волчица встретилась с волчонком, и хотел ещё хоть на мгновение увидеть своего Белолобого. Глубокий вздох, как стон, вырвался у него из груди, но он вдруг почувствовал радость и с лёгкостью на душе побежал домой.

Через пару дней после этого события Рваное Ухо решил наведаться вновь к летнему загону овец, а перед тем как решиться на это, он ночами терпеливо наблюдал. Всё было спокойно! Наконец он решился и осторожно, веря в удачу, подкрадывался к заветному забору, за которым заметались и заблеяли овечки, почувствовав беду. Волку, конечно, было страшно, но желание забраться в загон к овцам и, чувствуя превосходство перед этими слабыми животными, рвать и резать своим жертвам глотки, пересиливало страх. Он благополучно подкрался к самому забору, прокрался вдоль него, но лаза никак не мог обнаружить. Волк уже готов был смириться с очередной неудачей, но, сделав ещё несколько шагов, обнаружил проход в загон. От такой удачи он едва сдержался, чтобы не издать победный рык, ведь до желанной цели было совсем немного. Рваное Ухо просунул морду в обнаруженный лаз, втянул ноздрями воздух, и у него даже закружилась голова от запаха молочных овец и ягнят. Осторожность была забыта, хотя в глубине души и чувствовал здесь возможную западню, но алчность пересилила, ждать больше не было терпения, и он, стремительно подавшись вперёд, передней лапой угодил в капкан. Раздался щелчок, а затем крепкие металлические зубы намертво защёлкнулись на звериной лапе. Рваное Ухо даже не успел взвизгнуть, как его ослепил свет прожектора, а последнее, что он увидел – яркая вспышка выстрела.

Егорыч после того, как выстрелил в незваного гостя, в свете прожектора видел безжизненное тело волка, но всё же держа наготове ружьё, осторожно приблизился к поверженному хищнику и, ткнув стволами ружья в безжизненное тело, произнёс:

– Да, это тот самый волк с разорванным ухом, который доставлял нам немало тревог и хлопот, не зря мы с мужиками по очереди сидели по ночам столько времени и караулили его. Теперь хоть людям можно не бояться ходить в лес за орехами да по грибы.

Чернохвостка приложила немало усилий для воспитания и восстановления повадок и рефлексов дикого зверя у Белолобого. Прошло несколько зим и лет, как из него получился настоящий сильный, умный и хитрый матёрый волк, такой, как его дед по кличке Матёрый. Он стал вожаком стаи, жил по законам леса, охотился и добывал на пропитание только больных и старых животных. Избегал встреч с людьми и не досаждал им. Едва услышав звуки или запах людей, уводил стаю в чащу. И всё же Белолобый скучал по своему человеческому другу и порой издалека наблюдал за людьми. Несколько раз в лесу он видел Серёжу, перебарывая желание подбежать к нему, поластиться, лизнуть в лицо, чтобы мальчишка, как раньше, потрепал его по шее, обнял и погладил по бокам. Но он лишь наблюдал за Серёжей и его друзьями из зарослей, готовый при малейшей опасности для них броситься на их защиту. Однажды, наблюдя за другом, Белолобый увидел, как тот обернулся в его сторону и помахал рукой. Серёжа, каждый раз собираясь в лес, надеялся и в то же время боялся встретиться с Белолобым. Как-то он с папой пас сельское стадо на дальнем пастбище и ему показалось, что его волк за ними наблюдает из лесной чащи. Ему было приятно так думать, и он, пристально всматриваясь, не колыхнётся ли куст, выдавая спрятавшегося зверя, на всякий случай приветливо махая рукой и улыбаясь, посылал сигнал Белолобому, что помнит и любит его. Эта история оставила глубокий след в сердце мальчишки, впоследствии Сергей никогда не брал диких зверей из естественной для них среды обитания и не стремился их приручать, помня поговорку, которую частенько говорил отец:

– Сколько волка ни корми, а он всё в лес смотрит!

Десять баксов

Михаил с Игорем были в пути с самого раннего утра. Время перевалило на вторую половину дня, и часы на панели автомобиля показывали уже два часа пятнадцать минут. Они на своём «Опеле Рекорде» с прицепом почти без остановок отмотали километров триста с «хвостиком», и хотелось уже отдохнуть, размять ноги, перекусить, да и проверить техническое состояние машины и прицепа. Есть действительно уже хотелось сильно, о чём желудок заявлял громким урчанием и болезненными голодными спазмами. Михаил, при этом улыбаясь и похлопывая себя по животу, говорил:

– Вот, блин, так есть охота, что кишка кишке рапорт пишет, еды требует! Скорей бы уж доехать до нашего заветного дуба, поесть да отдохнуть чуток!

Говорят, что, когда мужчины голодные, они злые. Но Михаил с Игорем стойко переносили все трудности дальней дороги, вернее, бездорожья, подшучивая и подбадривая друг друга.

Игорь вёл машину, не отрывая взгляда от дороги, порой его нервы не выдерживали, и он, объезжая очередную яму, ругался:

– Етит твою за ногу! Что за дорога! Яма на яме, колдобина на колдобине. Потерпи, друг, сильно не разгонишься, но осталось немного.

Действительно, вскоре они подъехали к большому развесистому дубу, что рос на обочине дороги недалеко от въезда в городок Шебекино со стороны Старого Оскола. Они часто останавливались в этой приграничной черте, прежде чем пересекать границу России с Украиной. После распада Советского Союза и образования украинского государства это мероприятие было непростым, а порой даже опасным.

День был жарким, друзья расстелили в тени ветвей огромного дуба небольшое покрывало, разложили свои припасы и с наслаждением приступили к еде. Игорь, очищая от скорлупы очередное варёное яйцо, спросил у Михаила:

– Давно заметил, что ты провизии в дорогу набираешь с запасом и ассортимент разнообразный. Наверное, рано приходится вставать, чтобы собраться?

Михаил, дожёвывая бутерброд с колбасой и запивая чаем, налитым в крышку от термоса, произнёс:

– Нет, это жена заботится – с вечера хлопочет, чтобы я не остался голодным, за это я её люблю и уважаю!

Игорь, вдруг рассердившись и ругнувшись матом, сказал:

– Завидую тебе, а я сам собираю вещи, провиант в дорогу, моя барыня даже не встаёт проводить меня, как прозвенит будильник, перевернётся да другой бок и дальше спит.

Плотно перекусив, друзья собрали оставшуюся провизию обратно в сумки и аккуратно всё уложили в багажник машины. Отходы и мусор сложили в отдельный пакет и тоже положили в машину, чтобы при удобном случае выкинуть в мусорный ящик – выбрасывать в посадку или оставлять на обочине было не в их правилах. Выкурив по сигарете, осмотрели колёса на прицепе и машине, проверили сцепку. Их «Опелю» хотя и было уже далеко за десяток лет, да и пробег немалый, но служил им исправно уже третий год. За всё это время серьёзных поломок не было, за исключением того, что через сапун клапанной крышки выплёвывалось масло, приходилось его часто и много доливать. Всё это указывало на необходимость ремонта двигателя, но, пока была хорошая тяга и других капризов он не выкидывал, работал без сбоев, напарники старались бережно эксплуатировать машину – на новую всё равно денег не было. Часто их выручала смекалка. Чтобы моторное масло понапрасну не лилось на дорогу, к штуцеру выхода из сапуна прикрепили шланг и опустили в пластиковую бутылку, закреплённую сбоку на двигателе. После проезда трёхсот-четырёхсот километров, а бывало и больше, выливали масло обратно в двигатель.

Своим «изобретением» довелось как-то поделиться и с капитаном милиции из Сургута.

Однажды друзья отправились в очередной рейс на Украину. Когда отъехали от Воронежа километров сорок, увидели стоявшего на обочине человека в милицейской форме с большим чемоданом и спортивной сумкой немалых размеров. Михаил предложил: «Давай подвезём человека!» Игорь согласно кивнул, и машина затормозила около капитана милиции. Капитану надо было добраться в аэропорт Симферополя, Михаил предложил подвести его до Запорожья, и тот с благодарностью согласился. В дороге из разговора узнали, что зовут его Сергей, родом он из Нижнедевицкого района, приезжал в гости к родителям, а живёт в Сургуте. Дальняя дорога располагает к душевным беседам, и капитан рассказывал о себе, погрузившись в воспоминания. Раньше он служил в армии, воевал в Афганистане, был два раза ранен, имеет боевые награды. Ранения давали о себе знать, и он уволился из армии по состоянию здоровья. На «гражданке» по приглашению друга уехал в Сургут, устроился работать в ГАИ. У боевого офицера карьера быстро пошла в рост, и теперь он – начальник одного из отделений ГАИ города Сургута.

Перед тем как въехать на территорию Украины, напарники, как обычно, остановились передохнуть и перекусить, после чего долили масла в двигатель, что скопилось в пластиковой бутылке. Капитан, внимательно наблюдавший за манипуляциями бывалых водителей, с удивлением и восхищением произнёс:

– У меня в служебной машине тоже такая же проблема – масло приходится постоянно и много доливать, замучился на свою зарплату его покупать, теперь буду использовать ваш метод!

Михаил и Игорь с не меньшим удивлением переглянулись – чтобы начальник отделения ГАИ тратил собственные деньги на служебную машину! После паузы Игорь с лёгким недоверием произнёс:

– Серёга, да ты же в ГАИ работаешь!? На дороге можно не только на масло заработать, но и много на что ещё… Вон у меня сосед, как устроился в ГАИ, трёх лет не прошло, как машину купил, располнел, харя едва не треснет, нос задирает, на «хромой козе» не подъедешь!

Капитан как-то застенчиво улыбнулся, даже показалось, что покраснел, затем посмотрел на Игоря и, как будто извиняясь, ответил:

– Не могу я брать взятки, душа противится, ничего не могу с собой поделать.

При пересечении границы украинские сотрудники ГАИ остановили машину. Проверяя документы, были немало впечатлены, когда увидели, что с ними едет капитан милиции. Один из проверяющих, возвращая документы Михаилу, сказал:

– Да я смотрю, вы важные персоны, что вас милиция сопровождает!

Михаил улыбнулся и в ответ вполголоса сказал:

– Да уж, важнее некуда.

Опыт находчивых Михаила и Игоря не раз пригождался и другим водителям, у которых тоже имелась такая проблема с двигателем. Вот и в этот раз долили из пластиковой литровой бутылки масло в двигатель, проверили его уровень, осмотрели груз в прицепе и, убедившись, что всё в порядке, сели в машину и тронулись в путь.

Михаил с Игорем не от хорошей жизни проводили много времени в изнурительных поездках на Украину и обратно, это было их бизнесом.

В конце XX века в стране вновь наступили трудные времена, связанные с переходом на новые экономические «рельсы», бесконечные дефолты, обман и разочарование угнетали народ. Рабочий, учёный, врач, военный были озабочены только одним – как и где заработать денег, чтобы прокормить семью, выучить детей. И снова основную массу людей мучил извечный вопрос: когда и кому жилось и живётся хорошо на Руси?

Друзья везли на Украину бензин, который там был в дефиците, и со сбытом не возникало проблем. Они загружали в прицеп двенадцать, а когда и пятнадцать канистр объёмом 20 литров, которые продавали или меняли на водку, из расчёта шесть-восемь бутылок за канистру, но необходимое количество бензина на обратную дорогу оставляли. Обратно везли автозапчасти на автомобиль «ЗАЗ», которые закупали у торгашей по сходной цене в городах Запорожье и Мелитополе.

С каждым годом всё труднее становилось пересекать границу. После распада СССР на границе сначала со стороны Украины появились посты. Это были обычные передвижные вагончики, и роль пограничников выполняли люди часто в гражданской форме, к которым не было особого доверия. Однажды ночью Игорь с Михаилом подъехали со стороны Волчанска к такому посту. Рядом с вагончиком, освещаемым одиночным тусклым фонарём, около костра сидели четыре человека. Михаил с Игорем из предосторожности оставили машину на некотором отдалении. Игорь остался в машине за рулём и, не выключая двигатель, внимательно наблюдал за происходящим. Михаил с осторожностью, оценивая ситуацию, подошёл к «пограничникам». Они жарили шашлык, на раскладном столике была разложена закуска и стояла бутылка со спиртным, а один из них играл на гармошке и пел песни. Михаил поздоровался с ними и неуверенно спросил:

– Нам тут можно проехать, пропустите нас, мы груз везём, или как?

На что один из них весело посмотрел на Михаила, затем бросил взгляд на стоящую недалеко машину и, чему-то усмехнувшись, ответил:

– Не робейте, подъезжайте, угостите нас парой бутылок водки, а то у нас почти закончилась, да и езжайте, хотя, если желаете, можете и с нами посидеть, выпьем, песни попоём.

Благодушно настроенные хлопцы даже не поинтересовались, что за груз пересекает границу. Многим тогда было непонятно, зачем нужна граница двум братским народам, связанным многолетней историей.

Так было раньше, но потом проехать через таможенные посты из России с бензином и выехать с Украины с запчастями стало сложно. Многие стали искать пути в объезд постов. Нашли такую дорогу и Михаил с Игорем, и уже не один год использовали проверенный маршрут в обход пограничных и таможенных постов. Эта дорога пролегала через совхозные сады, располагающиеся от Шебекино и до Волчанска. Многие пользовались этой дорогой. Вот и сегодня, проехав Шебекино, Михаил с Игорем на южной окраине города съехали на грунтовую дорогу и через некоторое расстояние углубились в яблоневые сады. По саду грунтовая дорога была накатана от множества проезжающих здесь машин, но сегодня им не встретилось ни одной. Они уже проехали большую часть пути и вскоре должны были выехать из сада около Волчанской обувной фабрики, которая находится уже на территории Украины. Внезапно среди деревьев показалась машина, из неё вышел человек в милицейской форме и жезлом дал знак остановиться. Друзья заволновались, но старший лейтенант даже документы не стал проверять, а дружески спросил:

– Пацаны, что везёте в прицепе?

Игорь откинул тент, показал на канистры и ответил:

– Бензин.

Старший лейтенант посмотрел на канистры, улыбнулся и сказал:

– Это хорошо, только что-то слабовато затарились, да ладно, езжайте.

После чего он пошёл к своей машине, а Михаил, закрывая дверь, промолвил:

– Наверное, номера нашей машины перепутал и принял нас за днепропетровских.

Раньше номерной знак машины состоял из буквы слева, четырёх цифр и двух букв, обозначающих область. Буквы ЛП (Липецкая область) при плохой видимости или, если знак запылился, легко можно было спутать с буквами ДП (Днепропетровская область, которая находится на Украине).

Вскоре они миновали сады, въехали в Волчанск около обувной фабрики и благополучно проследовали дальше. День был жаркий, стояла духота. Подъехав к Печенежскому водохранилищу, Михаил и Игорь остановились. Дальняя дорога, волнение утомили, и они решили сделать недолгий привал. После купания и непродолжительного отдыха напарники продолжили свой путь. Проехав дамбу, уже на выезде из Старого Салтова их остановил передвижной патруль ГАИ, или по-украински ДАИ. Лейтенант, взмахнув жезлом, приказал остановиться. Пока Михаил доставал документы для проверки, Игорь кивнул головой на лейтенанта и сказал: