Быть прокурором, или Хук справа

«– Он на ребёнка руку поднял. Сын в хирургии… переломы рёбер…»

Варя резко закрыла папку. В горле стоял ком. Почему? Почему нужно ждать, пока сломают рёбра твоему сыну? Она вспомнила, как сама, будучи маленькой, пряталась под столом от отцовского гнева, и как мать потом шептала: «Тише, тише, он больше не будет». Но он был. Снова и снова.

Но одно дело потрясло её до основания. Оно было о подростках. Школьники, доведшие одноклассницу до самоубийства. Причина – ревность. Новая девушка бывшего парня «попросила» своего ухажёра «вразумить» соперницу. Тот, обкуренный, вместе с друзьями…

Варя читала и не могла дышать. Строчки расплывались. «…совершили насильственные действия сексуального характера… произвели видеофиксацию… разместили в социальной сети…» Они сами собрали на себя улики, эти чудовища. А девочка… Девочка шагнула из окна.

Тошнота подкатила к горлу. Варя вскочила, опрокинув стул, и выбежала из аудитории в пустой коридор. Слёзы текли по щекам, смешиваясь с яростью. – Их убивать надо, – прошептала она, вцепившись пальцами в холодный подоконник. – Почему отменили смертную казнь.

***

– Встать, суд идет…

– Варя, проснись, – Нина трясла её за плечо.

Варя с трудом открыла глаза. В комнате было ещё полутемно, но испуганные глаза подруги уже смотрели на неё.

– Ты стонала во сне.

– Кошмар приснился, – пробормотала Варя, протирая глаза.

В общежитии девчонки быстро сдружились. Комнаты на троих, вечная очередь на кухню и в душ, запахи еды, перемешанные с ароматами чужих кухонь – всё это стало их новым домом. Только тот, кто жил в общаге, поймёт, каково это.

Анна Рихтер, их третья соседка, приехала из Орла. Амбициозная, целеустремлённая, она мечтала стать судьёй и почти всё время проводила за учебниками. Именно учёба и сблизила их – времени на вечеринки почти не оставалось.

Вечером к ним заглянули Вика и Ирина из соседней комнаты.

– Привет! Я из дома клубничного варенья привезла, давайте чай пить, – предложила Ирина.

– Я поставлю чайник, – откликнулась Нина и вышла на кухню.

– Варь, – начала Вика, – мы вчера с Сашкой на дискотеку ходили. Ксюха опять смеялась, что я в бабушкиных джинсах. Сашка тоже ржал. Может, мне Ксюху проучить?

– Я бы на твоём месте задумалась о Сашке, – спокойно ответила Варя. – Если он тебя не уважает, зачем он тебе?

– Если бы не Ксюха, он бы не смеялся, – упрямо возразила Вика.

– Не будет Ксюхи – найдётся кто-то другой, – пожала плечами Варя.

– А мне Толик Ганин нравится, – вдруг сказала Ирина.

– Кому он не нравится? – усмехнулась Вика.

– Ты же с Сашкой встречаешься, – удивилась Ирина.

– И что? Красивого парня нельзя оценить? Он что, твоя собственность?

– Красивый, но только и всего, – вмешалась Варя. – Мне не нравится, как он относится к другим. Если ты не из богатой семьи, для него ты никто.

– Почему он не может позволить себе пренебрежение? Вы ведь тоже не со всеми одинаково общаетесь, – парировала Ирина.

Варя сжала губы. После того, что ей пришлось пережить дома, она иначе смотрела на людей:

– Я бы не стала с таким встречаться. И вам не советую.

– Ты у нас уже как психолог, – улыбнулась Нина.

Нина доверяла Варе. Когда-то Варя помогла ей разобраться с Толиком Ганиным, который пытался манипулировать ею, используя деньги и подарки. Но Нина не была наивной – она вовремя поняла, что за красивыми жестами скрывается желание подчинить.

***

– Классный фильм, – прошептала Варя, беря Макса под руку на выходе из кинотеатра. Вечерний воздух окутывал их прохладой, а город уже начинал зажигать свои первые огни, соперничая с робкими звёздами на темнеющем небе.

До общежития они добрались на удивление быстро.

– Да, мне тоже очень понравился, – согласился Макс, останавливаясь у самого входа.

– Варь, подожди минутку, я до ларька сбегаю. Торопов просил сигарет ему захватить.

Варя кивнула и, прислонившись к прохладной стене общаги, подняла голову к небу. Звёзд становилось всё больше, они мерцали, словно рассыпанные бриллианты на бархате ночи. Внезапно, тишину нарушил негромкий, но отчётливый звук… Скрип тормозов и тихое мяуканье.

Из-за угла выбежал маленький, взъерошенный котёнок, который тут же испуганно метнулся прямо к Вариным ногам, ища защиты. Следом за ним, тяжело дыша, появился…

– Послушай, не лезь в наши отношения с Ниной, иначе пожалеешь, – прошипел он.

– Нина сама всё видит, – спокойно ответила Варя.

– Если бы не ты, мы бы сейчас были на море, – зло бросил Толик.

– Она видит твоё нутро, – не отступала Варя.

– Ах ты… – он замахнулся.

Варя отступила, но не испугалась. В этот раз она не собиралась быть жертвой.

В этот момент появился Макс. Он быстро оценил ситуацию и одним ударом охладил пыл мажора. Толик, матерясь, сел в свой Bentley и уехал, а Макс повёл Варю в подъезд.

– Пошли. Ну и однокурсники у тебя.

Через месяц Толик уже не блистал на своей машине – Bentley перекочевал к другому студенту. Варя и Нина только переглянулись: всё стало ясно.

– Похоже, ты была предметом спора, – кивнула Варя в сторону Моисеева, на пальце которого болтался чужой брелок от машины.

Перед парой к Варе и Нине подошли Вика и Ирина.

– Привет, Варя, видели, Ганин машину в споре проиграл. Кстати, мы тут твоего Решетникова видели – с какой-то девицей в обнимку шёл, – с притворной заботой поделились однокурсницы перескакивая с одной новости на другую.

– Видно, у вас времени много, раз за чужими парнями следите, – спокойно ответила Варя, отворачиваясь.

– Сами, наверное, к нему клеились, а он вас отшил, – добавила Нина.

– Не переживай, я Максу доверяю, – улыбнулась Варя подруге.

Она не спешила связывать себя браком, наслаждаясь конфетно-букетным периодом. Макс и Варя уважали личные границы друг друга: пока он был на тренировке, она ходила с подругами в кино. Иногда собирались все вместе, обсуждали однокурсников и преподавателей – студенческие годы, они такие, беззаботные и шумные.

За маму Варя больше не волновалась: отец неожиданно перестал срываться на ней, и тревога ушла. Она пока не знала – если злость не выплеснуть, она накапливается и однажды может прорваться наружу. Но это уже другая история.

Время летело незаметно, и вот уже впереди замаячил долгожданный диплом – для кого-то синие корочки, для кого-то красные.

К концу пятого курса Макс не находил себе места.

– Нина, а вдруг она не согласится?

– Ты что, с ума сошёл? Она тебя любит, – рассмеялась Нина. – Кольцо купил? Цветы не забудь!

Собравшись с духом, Макс сделал Варе предложение.

– Варя, я твой навеки, – пошутила она, принимая кольцо. – Давай распишемся до защиты, чтобы диплом был уже на новую фамилию.

– Макс, ты сам кольцо выбирал? – удивилась Варя, примеряя украшение.

– Нет, – смутился он, – Нина помогала.

– Вот ведь подруга, и мне ничего не сказала.

– Варь, меня после защиты приглашают работать программистом в «Карвиль», – поделился Макс. – После испытательного срока обещают триста тысяч.

Он хотел быть достойным Вариной семьи, даже если с тестем у него не будет близких отношений.

Молодая пара начала искать квартиру в Петербурге. До защиты диплома оставалось совсем немного, когда Варе позвонила мама – рыдая, она едва могла говорить.

***

Ирина Викторовна, мама Вареньки, была скромной, домашней женщиной. Она всегда выглядела стильно, неизменно ухаживала за собой и с теплотой заботилась о семье. После рождения дочери больше не решилась на второго ребёнка – слишком хорошо запомнила вспышки ярости мужа.

В доме царили её заботливые руки, но не её слово. Ирина Викторовна верила: мужчина должен быть хозяином, а женщина – хранительницей очага. Муж действительно был хозяином, но только до тех пор, пока не выпивал. Тогда он превращался в чужого, злого человека, и дом наполнялся страхом.

Она привыкла терпеть. Казалось, что такова её судьба, и изменить ничего нельзя. "Не повезло, как говорится", – думала она, оправдывая и себя, и мужа. Разводиться не входило в её правила, и Варенька вместе с ней училась жить в тени отцовской агрессии, пока не уехала из дома.

Перемены в муже Ирина Викторовна заметила после того случая, когда одноклассники Вареньки "поставили его на место". Тогда Михаил Андреевич надолго притих. Дочь пригрозила заявлением в органы опеки, и это его напугало. Но страх не утихомирил гнев – он лишь затаился, копился, как снежный ком.

Михаил Андреевич задыхался от ярости. Строптивость дочери стала незаживающей раной, отравляющей его существование. Как она посмела?! Он жил лишь одной мыслью – преподать урок, который они запомнят навсегда.

Июньский вечер обволакивал город сладким запахом липы, но в сердце Михаила Андреевича зрела месть. Он решил, что час расплаты настал. В его глазах плясали темные искры.

"Я вырву с корнем эту дерзость. Они узнают, что значит пренебрегать моей волей. Уважение, как к отцу – вот чего я требую. Они захлебнутся в собственном высокомерии", – мысли резали его сознание, словно осколки стекла, а виски сжимала тисками невыносимая боль. Кровь стучала в висках, подгоняя его к действию. Он станет их кошмаром.

***

Цветочный узор легко ложился под умелыми пальцами Ирины Викторовны. Она так увлеклась вышивкой, что не сразу заметила, как в квартиру вошёл муж – и только по тяжёлым шагам почувствовала неладное.

Выскочить она не успела. Муж, сжав кулаки, с яростью толкнул её на пол.

– Что, Вареньки нет рядом? Некому заступиться? – прошипел он, и в его голосе звучала злобная насмешка. – Да и зятёк твой, будущий, рохля – что он мне сделает?

Удары сыпались один за другим. Боль пронзала тело, крик вырвался сам собой, эхом разнёсся по квартире. Стены не смогли сдержать этот крик – соседи вызвали полицию.

Звонок в дверь заставил мужчину остановиться. Он бросился к дверному глазку – за дверью стояли полицейские, настойчиво жали на звонок. Бежать было некуда. После угрозы выломать дверь он сдался.

Полиция вызвала скорую. Женщину увезли в больницу – обширные гематомы, подозрение на внутреннее кровотечение. На носилках она казалась совсем безжизненной, рука бессильно свисала вниз.

Соседка, увидев, в каком состоянии вынесли Ирину Викторовну, только ахнула:

– Господи, кто бы мог подумать… Такой приличный человек, начальник. А вот, поди ж ты, тюрьма по нему плачет…

После операции врач позвонил дочери. Варя была на консультации, телефон был отключён. Позже, когда мама пришла в себя, она сама позвонила дочери и, сквозь слёзы, рассказала о случившемся.

На следующий день у Вари был экзамен, а вечером – билет на самолёт. Она договорилась с деканом защитить дипломную работу позже и вылетела домой, твёрдо решив добиться справедливости.

Варя приехала ночью. Квартира встретила её тишиной и темнотой. Было пусто и холодно. Хотелось закричать – как она могла не заметить беды? Она ведь изучала поведение преступников, но больнее всего было оттого, что преступником оказался её отец.

Утром стало известно: отца задержали. Следователь уже звонил, назначил встречу в больнице. Варя позвонила врачу, узнала, когда можно навестить маму, и, собрав всё необходимое, поехала в больницу.

В груди жгла обида, слёзы подступали к глазам. В автобусе рядом сидела пожилая женщина, которая тихо спросила:

– Случилось что, милая?

Варя с трудом сдержала слёзы. Чужая старушка сочувствует, а её отец – нет.

В больнице, накинув халат, она подошла к палате и увидела следователя – тот стоял у двери, опустив голову.

– Здравствуйте, Варвара, меня зовут Олег Сергеевич, я вам звонил, – представился мужчина в форме.

– Здравствуйте. Я сначала к маме, – коротко бросила Варя, уже собираясь войти в палату.

– Только хотел предупредить: ваша мама отказалась писать заявление на вашего отца, – сказал полицейский.

– Что? – Варя не поверила. – Она с ума сошла?

В палате Варя застыла на пороге. Мама лежала, почти не двигаясь, лицо и тело покрыты синяками.

– Я его убью, – прошипела Варя сквозь зубы.

– Варя, не надо, – едва слышно ответила мама, заметив слёзы дочери. – Не стоит из-за него губить свою жизнь.

Соседки по палате насторожились, но тут вошёл следователь и попросил всех выйти. Пациентки нехотя покинули палату, бросая любопытные взгляды.

– Почему ты отказалась? – Варя с трудом сдерживала злость. – Я сама напишу заявление, он должен ответить.

– Простите, Варвара, – вмешался следователь, – но вы не пострадали, и не являетесь опекуном. Ваше заявление не примут.

Варя знала это, но не могла смириться.

– Ты не понимаешь? – прошептала мама, преодолевая боль. – Если заведут дело, это может навредить твоей карьере. Ты ведь хотела стать прокурором. Поверь, таких, как он, много. Кто, если не ты, сможет их остановить?

– Не такой ценой, – ответила Варя.

– Я не прощаю его, – сказала мама. – Я подаю на развод.

Варя не смогла убедить маму подать заявление. Дело так и не было заведено. Отец остался безнаказанным.

***

Очнулся Михаил Андреевич на скамейке и обезьяннике, голова раскалывалась.

“Черт, что сейчас будет, на работе наверняка узнают, что я жену избил”, – подумал он. “Может сказать, что она мне изменяла, нужно как-то оправдаться”.

Чувства раскаяния даже не промелькнуло в мыслях Михаила Андреевича, только страх, все узнают, что он псих. И это его больше всего пугало.

Позже Ирина согласилась не писать на него заявление, если они мирно разведутся. И он согласился.

***

Ирина Викторовна провела в больнице целый месяц. За это время Варвара успела вернуться в университет, защитить диплом и переехать к Максу, который уже нашёл для них уютную квартиру. Обсудив всё с мужем, они решили забрать Ирину Викторовну к себе – впереди был мамин развод, и Варя не хотела оставлять её одну.

Праздник по случаю бракосочетания молодожёны отложили на пару месяцев. Развод оказался тяжёлым: отец Варвары, пользуясь своими связями, превратил бракоразводный процесс в формальность и сумел отсудить большую часть имущества. Квартиру он продавать не стал, но согласился выплатить бывшей жене половину её стоимости.

Прошлое осталось позади, смытое солеными дождями. Ирина Викторовна медленно, но неотвратимо становилась петербурженкой. На скромное свадебное торжество приехали двое – свекровь и деверь.

Гостиная съёмной квартиры, ещё пахла чужими воспоминаниями.

– Ну, какие планы на жизнь, боец? – Макс толкнул в плечо младшего брата.

– В военное поступил, – ответил тот, кого в семье по привычке звали «мелким». Хотя какой уж мелкий – давно вымахал выше Макса, и плечи стали шире.

Торжественный обед нарушил осторожный голос Оксаны Владимировны. Она обвела взглядом скромную обстановку, обратилась к сватье:

– Ирин, а вы не думали купить свое?

Ирина Викторовна тяжело вздохнула, словно выпуская всю накопившуюся усталость.

– Да вот, уговариваю детей на ипотеку. Бывший-то мой, изверг, слава богу, совесть поимел – половину стоимости нашей старой квартиры отдал. На первый взнос как раз бы и хватило.

Все взгляды обратились к Максу. Именно он стал опорой семьи, её главным кормильцем. Он выдержал паузу, посмотрел в глаза матери и твёрдо, без тени сомнения, произнёс:

– Мы подумаем, мам.

Декан университета помог своей любимой ученице получить место помощника прокурора в Петербурге. Она с головой ушла в работу, строя новую жизнь.

Ирина Викторовна медленно выбиралась из тени пережитого. Жизнь налаживалась, но до долгожданных внуков приходилось ждать – молодая семья, влекомая амбициями, решила сначала укрепить свои позиции. Это решение, словно заноза, терзало сердце тёщи.

Год спустя, поддавшись настойчивым уговорам матери и доводам о женском предназначении, Варя решилась на перемены. Еще через год в мир явилась Сонечка – лучезарная, здоровая девочка, унаследовавшая имя от бабушки Макса. С ее появлением в доме будто зажглось солнце.

По окончании декретного отпуска судьба улыбнулась Варе: ей предложили должность прокурора в Пушкинской районной прокуратуре. Соблазн был слишком велик, чтобы устоять – ожидание аналогичной должности в Петербурге могло затянуться на долгие годы. Ежедневные часы, проведенные в дороге, казались ничтожной платой за исполнение мечты. Пять лет, отданные юрфаку, и два года изнурительной работы помощником прокурора – всё это привело ее к заветной цели. Теперь она стояла на пороге новой жизни, полной вызовов и возможностей.

В их доме поселилась тишина – не гнетущая, а умиротворяющая, наполненная доверием и лаской. Но истинное счастье Варя находила в другом. Она больше не боялась переступить порог своего дома. Этот страх, долгое время отравлявший ее жизнь, наконец отступил, оставив место для надежды и тепла. Жизнь продолжалась.