Тайны великой академии. I том. Гиены и львы

Михаил Порохня

Тайны великой академии. I том. Гиены и львы

Глава 1

Отправление

На улице стояла жаркая, даже знойная погода. Солнце тем летом будто пыталось сжечь всех жителей деревни Садлер, населённой крестьянами и мелкими землевладельцами. Дарим лежал на стоге сена в тени небольшого деревянного навеса и смотрел на бескрайнее голубое небо. Он думал о том, что вездесущая жара доконала не только его, но и каждого, кто жил в королевстве Эденвер. «Никогда в жизни мне не было так жарко, – недовольно размышлял Дарим. – Какой там тренироваться – при такой температуре жить нормально не выходит».

Тогда Дарим впервые пропустил одну из своих регулярных тренировок, которые были необходимы для достижения его главной мечты. Юноша был крестьянином, поэтому должен был наравне с другими представителями сословия возделывать землю, пасти и доить коров, собирать урожай, платить местному землевладельцу, воспитывать собственных детей и учить их продолжать крестьянское дело. Дарима передёрнуло от одной этой мысли: «Ересь какая. Родился в деревне – паши землю, родился в городе – выбирай, чем хочешь в жизни заняться? И кто вообще придумал такие порядки? А если я не хочу пахать землю? Если я терпеть не могу доить коров? Если я не хочу жить ради того, чтобы продолжить свой род и бесследно умереть?» Слова давно заученного монолога были для юноши сродни молитве, которая помогала ему верить в возможность изменить свою судьбу.

Дарима, как и многих юношей его возраста, перспективы мирной крестьянской жизни никак не устраивали. Благо, в королевстве Эденвер имелось одно место, которое могло изменить жизнь любого: как сына богатого графа, так и безродного простолюдина. Местом этим была Академия Вестерион, в простонародье просто Академия. Совместным решением её основали король Лумир де Альтер и лидеры ордена Королевских рыцарей.

На бумаге учебное заведение мало чем отличалось от многих других военных академий, разбросанных по Эденверу. Но только оно открывало возможность вступления в ряды самого влиятельного в королевстве ордена. Речь, конечно же, о Королевских рыцарях, в которые раньше принимали только членов знати или воинов, прославленных в сражениях. Вступление в орден гарантировало человеку высокий титул, выплаты до конца жизни, всеобщее уважение и прочие прелести приближённых к власти. Плата за удовольствие – выпуск из Академии и последующая пятилетняя служба, после которой начиналась жизнь, полная пиршеств, балов и всего того, чем предпочитали заниматься богатые люди.

Такая жизнь и была мечтой Дарима. Какое же это, наверное, удовольствие, провести всё детство в деревне, засыпая на соломе и просыпаясь под пение петухов, а затем переехать в какое-нибудь шикарное поместье под столицей, ночевать в комнате, размером больше любой избы в Садлере. Ради этого Дарим и тренировался. День за днём он бегал, отжимался, плавал в реке и никогда не упускал шанса с кем-нибудь подраться. Для спарринга выбирались и сверстники, и ребята постарше, а порой даже выпившие взрослые, которые никогда не ждали от Дарима нападения в лоб.

Между тем, солнце начало постепенно спускаться к горизонту. Дарим сжал руку в кулак и осмотрел её. На коже виднелись синяки и мелкие порезы, костяшки были сбиты. Дарим довольно улыбнулся, разжал ладонь и потянулся, добротно зевнув.

– Хоть за сегодня, по итогу, так ни к чему и не притронулся, – начал про себя Дарим, – но устал так, будто пахал. Жара сильно утомляет…

– Дари-и-и-м! – послышался издали старческий голос, ставший родным за долгое время. – Ужин готов!

– Иду! – отозвался Дарим, поднялся и поспешил домой. Ужин в его доме не терпел промедлений.

Родители Дарима погибли практически сразу после его рождения, поэтому жил и воспитывался он в богатой, по меркам крестьян, семье Эшфорд. В её главе стояла старуха Хильга, вдова очередного несостоявшегося графа, который не смог защитить доставшееся от отца наследство.

Это было достаточно типичной картиной для королевства тех времён. Мужа звали Ролан эль Торо. Хильга была мудрой женщиной и скорый крах своего супруга предсказала задолго до того, как он случился. Младший брат Ролана был влиятельнее и умнее, поэтому, даже вопреки законам, имел больше прав на наследство. Когда он с отрядом рыцарей, служивших еще его покойному отцу-графу, осадил поместье Ролана, Хильги внутри уже не было.

Женщина забрала с собой драгоценные камни и дорогие одежды, сколько смогла унести, сбежала в соседнюю провинцию и сменила фамилию на Эшфорд. Распродав дорогое имущество мужа, Хильга получила достаточно средств, чтобы выкупить в Садлере участок земли средних размеров, построить свой собственный дом и забыть о том, что такое работа, до конца жизни. Вот только подобный расклад вскоре наскучил женщине. Она начала развивать своё хозяйство, а позднее обустроила в доме небольшой приют для сирот. Поэтому помимо Дарима в доме Хильги жило ещё семеро детей.

Зайдя внутрь помещения, где уже витал запах щей, Дарим снял кожаные сапоги и проскользнул к умывальнику. Старуха никому не позволяла прикасаться к еде грязными пальцами. Ополоснув руки, юноша прошёл на кухню, которую пришлось осветить свечами, дабы во время ужина не стало слишком темно после захода солнца.

Запах овощей там оказался ещё сильнее, чем при входе, заставляя желудок Дарима скрутиться от голода. За столом уже сидели остальные воспитанники Хильги и со злостью смотрели на своего брата. Правила гласили: пока все сироты не соберутся, еда не будет подана. По задумке это должно было научить детей работе в команде и взаимовыручке, но на деле только разжигало неприязнь к тем, кто опаздывал на приём пищи.

Дарим занял свое место, после чего Хильга ловко надела прихватки и понесла суп к столу. Наклонившись, чтобы поставить котёл, старуха вдруг коротко вскрикнула и разжала руки. Котелок с грохотом приземлился на стол и чудом не завалился на бок, однако часть супа все равно пролилась на белую скатерть, а горячие капли обожгли щёку старшей девочке по имени Ройс. Та, не обратив внимание на ожоги, вскочила из-за стола, подхватила Хильгу под руку и затараторила:

– Бабушка Хильга, вы в порядке?! Вам больно?!

– Всё хорошо, девочка моя… – отозвалась старушка. – Просто спину защемило. Ох, что же я наделала. Никто не обжёгся? Я сейчас вытру стол…

– Нет, бабушка, всё хорошо! – Ройс замотала головой. – Мы сами всё уберем, а вам сейчас нужно прилечь, – девушка поспешила отвести Хильгу в соседнюю комнату, чтобы уложить на кровать.

Старушка хотела было возразить и заверить, что с ней всё в порядке, но воспитанница и слушать ничего не хотела:

– Вам нужно отдохнуть, а то спина ещё сильнее заболит!

Не дожидаясь Ройс, один из сирот встал из-за стола, вышел из кухни и вернулся с тряпкой, которой начал вытирать пролитый суп. Мальчика звали Хельн. Ему было четырнадцать – на год меньше, чем Дариму. Несмотря на юный возраст, разницу в росте и весе, серые глаза черноволосого мальчика впились в Дарима, отражая все эмоции Хельна.

– Как думаешь, почему это случилось, братец? – процедил сквозь зубы Хельн, сделав намеренный акцент на последнем слове. – Дам подсказку. Сегодня из-за погоды Хильга надрывалась больше обычного, ведь какой-то негодяй вместо того, чтобы ей помогать, снова шлялся где-то в полях, занимаясь очень важными тренировками. Что ты скажешь в свое оправдание на сей раз?

– Моё присутствие не изменило бы ровным счётом ничего, – пожав плечами, парировал Дарим. – А спина у старухи болит не первый год, могла бы уже начать беречь себя.

– А, теперь вот что, – прошипел Хельн и посмотрел на грязную скатерть. – Долго придумывал или подсказал кто? Годы идут, а ты не меняешься. Каждый из нас заработал на этот суп своим потом. Каждый, кроме тебя, урод.

Дарим посмотрел по сторонам. Все сироты сверлили его взглядами, но молчали. Некоторые сжимали кулаки. Сердце Дарима быстро заколотилось, чувство приближающейся драки обожгло тело и заставило дыхание участиться.

– Я не крестьянин, понял? – огрызнулся Дарим. – Никогда им не был и не бу…

Не дав ему закончить, Хельн швырнул грязную тряпку в лицо Дариму. Она была мокрой, скользкой и горячей.

– Вот весь суп, что ты заслужил, – прорычал Хельн, – жри его и проваливай отсюда.

Дарим отбросил ткань, вскочил на ноги, опрокинув стул, и стиснул пальцы. «Маленький засранец, – рассердился Дарим у себя в голове. – Давно нужно было избить его, чтобы начал проявлять уважение к старшим».

Дарима переполняли злоба и обида, остатки супа неприятно жгли лицо. Рядом с Хельном поднялись ещё трое мальчиков, готовые поколотить неблагодарного брата. Драки было не избежать, но на кухню вовремя вернулась Ройс.

– Прекратите немедленно, – сказала девушка ледяным тоном. – Увидь вас сейчас бабушка, убила бы на месте.

Слова старшей сестры немного разбавили напряжённую обстановку, и все, кроме Дарима, вернулись за стол. Ройс подошла к котелку, взяла тарелку, налила в неё суп и поставила порцию перед Даримом.

– Бабушки на ужине не будет, – пояснила Ройс для остальных детей, а затем перевела взгляд на Дарима. – Тебе сегодня лучше поесть вне дома.

– Он не заслужил! – тут же взъелся Хельн. – Кто-то из нас по итогу съест меньше, а он получил полную порцию!

Недовольные выкрики одного из младших братьев продолжались и дальше, но Дарим поспешно избавил себя от них, направившись к выходу. Смачно хлопнув дверью, он вышел на улицу. Действие адреналина постепенно заканчивалось, а красивый вид заката гасил огонь ненависти внутри Дарима. От неприятной сцены за столом оставалась только горькая обида. Дарим прокрутил в голове произошедшее и решил, что все-таки стоило как следует врезать Хельну.

«Из всего, что мог позволить себе этот уродец, он выкинул самое унизительное! – мысленно заворчал Дарим. – Каким же противным он вырос! Раньше Хельн был другим. Во времена, когда здоровью и силе старухи Хельги мог позавидовать любой мужик с деревни, моё присутствие на том же сборе сена и впрямь ничего не меняло, поэтому я мог спокойно посвящать себя тренировкам и упражнениям, а вечером никто не хотел меня за это убить».

После недолгих раздумий Дарим решил поужинать на ступеньках дома, дабы не тревожить его обитателей, но и не таскаться потом с грязной тарелкой по всей деревне. Щи оказались чертовски хороши.

– В чём – в чём, а в готовке старуха с годами хуже точно не стала, – довольно хмыкнул Дарим.

Покончив с едой, Дарим оставил тарелку возле двери и побрёл в сторону полей. Несмотря на ужасную жару, у июля имелось неотъемлемое преимущество – можно было спокойно ночевать вне дома и не бояться замёрзнуть насмерть. В случае Дарима, к этому добавлялась прелесть не спать в одной комнате с людьми, готовыми вцепиться в его глотку по любому поводу и без него. За последние несколько месяцев отношения с сиротами стали хуже, чем были когда-либо. В голове Дарима снова возникла сцена с супом. Миновав пренеприятный эпизод перепалки с Хельном, мысли перенеслись к моменту, когда Хильга схватилась за спину.

– Завтра старуха вряд ли пойдёт в поля работать, – рассуждал вслух Дарим, взбираясь на приглянувшийся ему для сна стог сена, – Ройс её просто не пустит. Значит, будет меньше на одну пару рабочих рук. Если и завтра не явлюсь, этого мне уже точно не простят. Ну что за наказание…

В конечном счёте Дарим решил, что на следующий день поможет другим сиротам с уборкой сена. Проснувшись, он, по обыкновению, совершил небольшую утреннюю пробежку, сделал зарядку, а потом отправился к своим братьям и сёстрам, которые уже без устали работали в поле и формировали нескончаемые стога сена.

Прибытие «блудного сына» либо не заметили, либо нарочно проигнорировали. Дарим пожал плечами, взял свободные вилы, которыми обычно орудовала Хильга, и молча принялся помогать. Сироты косились на него, однако ничего не говорили вплоть до первого перерыва.

– Ваше высочество, – подойдя к брату, величаво поздоровался Хельн и отвесил невероятно изящный для крестьянина поклон, – позвольте узнать цель вашего визита в столь отдалённые края.

Хельн звучал по-детски наигранно и глупо, что вызвало у других сирот вырывающиеся смешки. Дарим мысленно приготовился к всевозможным колкостям в свой адрес.

– Неужто не нашлось более благоприятного места для празднования вашего дня рождения? – внезапно выдал Хельн.

– А? – удивился Дарим.

– Ройс знала, что ты забудешь, – усмехнулся Хельн. – Сегодня, балда, тебе исполняется шестнадцать лет.

Дарим покраснел. Он и правда всегда забывал дату своего появления на свет. В течение года помнил, как имя родное, а под самое наступление вдруг забывал. На лице юноши поплыла виноватая улыбка. Сироты начали невпопад кричать «С днём рождения!», прыгать вокруг именинника и орать глупые подобия поздравлений. Хельн, довольный результатом небольшого розыгрыша, сделал пару шагов к Дариму и протянул ему руку.

– Мы рады, что ты явился сегодня, – улыбнулся Хельн. – Про день рождения забыл, а значит, ты пришёл помогать, а не слушать поздравления.

Дарим, не найдя что сказать, молча пожал брату руку и кивнул. Он хотел о многом поговорить с сиротами, начав с извинений за вчерашнее, однако его перебили.

– Эй, ребятишки! – раздался мужской голос со стороны дороги. – Идите чего покажу!

Дети синхронно повернули головы на звук. Невдалеке стоял рыцарь, причём не абы какой, а Королевский. Это был мужчина среднего роста с короткими тёмными волосами и крупным кривым носом.

На рыцаре сидела металлическая кольчуга, поверх которой развевался плащ, расписанный в красные и жёлтые квадраты. Внутри красных красовались остроклювые вороны – символ королевства Эденвер, в жёлтых – каменные башни, как демонстрация единства всех подчинённых короля. Ноги рыцаря защищали латные поножи и набедренники, на руках сверкали тяжёлые перчатки из того же материала.

К небольшому разочарованию детей, голову, вместо красивого шлема, укрывал лишь белый стёганный подшлемник. Рыцарь стоял и улыбался, держа за спиной большой мешок. Уже через пару секунд сироты облепили мужчину со всех сторон, очарованно разглядывая его. От него пахло потом и немного тянуло выпивкой, но никто не придал этому значения.

– А где ваш меч? – не сдержался и спросил Дарим.

– Он вместе со шлемом, на моём верном коне, – довольно ответил рыцарь.

Игнорируя шквал вопросов и просьб примерить доспехи, мужчина перекинул мешок через плечо и сунул в него руку. Сироты притихли.

– Пробовали когда-нибудь сырный хлеб? – заговорщически прошептал он и хитро улыбнулся.

– Нет, – хором шепнули сироты.

– Ответите на один мой вопрос, так и быть угощу, – пообещал рыцарь. Некоторое время он молча осматривал ребятишек и заглядывал некоторым в глаза. – Скажите, среди вас есть те, кому уже исполнилось шестнадцать лет?

Шестнадцатилетие в королевстве Эденвер означало наступление совершеннолетия. Возраст, когда человек мог покинуть родительский дом и начать искать своё место в мире. Среди сирот шестнадцать было только Дариму и Ройс, которая осталась дома с Хильгой. По крайней мере, так все думали.

– Нет, тут всем от пятнадцати и меньше! – выпалила Ройс из-за спины рыцаря. Фраза была сказана, когда младшие из детей уже приоткрыли рты и направили пальцы на Дарима, чтобы похвастаться его возрастом. Рыцарь развернулся к Ройс и широко улыбнулся.

– Ах, юная леди, – почти пропел мужчина, – прошу простить, я не заметил вас сразу.

При обращении к ней интонация рыцаря значительно изменилась. С весело-горделивой она стала ласково-вежливой. «Чего это он вдруг? – задумался Дарим. – Наверное, ему показалось, что Ройс уже взрослая».

Этому доводу способствовало недавно купленное простенькое платье кремового цвета, которое было Ройс очень к лицу. Рыцарь элегантно склонил голову и протянул ладонь. Ройс ответила поклоном и подала ему свою руку.

– Могу я узнать ваше имя? – осторожно поинтересовался рыцарь и поцеловал кисть девушки.

– Ройс, – коротко бросила она, не глядя на рыцаря.

Дарим узнал это поведение. Так его сестра вела себя с незнакомцами. Старалась быть вежливой и доброжелательной, но на деле с трудом скрывала открытую неприязнь и незаинтересованность.

– Ройс, как же, неужели и вам нет шестнадцати? – наигранным тоном спросил рыцарь. – Вы выглядите тут самой взрослой.

Ройс притихла. Сироты стояли в недоумении и растерянно переглядывались. «Что происходит? – недоумевал Дарим. – Зачем Ройс пришла? Почему она не хочет говорить, что нам с ней уже шестнадцать?»

– Эй, вы обещали нам хлеб! – обиженно кинул Хельн. – Мы ответили на ваш вопрос, как и договаривались.

Рыцарь тихо вздохнул и повернулся обратно к сиротам, вновь натянув горделивую улыбку.

– Конечно, конечно, – ответил мужчина, после чего нырнул рукой в мешок, выудил оттуда красивый батон сырного хлеба и протянул его Хельну. – Вот, держите. Вкусите столичной жизни, так сказать.

Хельн осторожно взял батон и понюхал. Судя по всему, аромат был невероятен. Хельн проглотил слюну.

– Жаль, что среди вас нет ребят постарше, конечно, – вздохнул рыцарь. – Тогда у меня к вам просьба. Расскажите своим знакомым, что если кому-то уже есть шестнадцать, и они хотят поступить в Академию, то им пора отправляться в столицу.

– Зачем? – недоумевающе спросил Дарим. – Поступление ведь в сентябре.

Рыцарь стрельнул в Дарима взглядом и оценивающе осмотрел его с ног до головы.

– Поступление, знаешь ли, денег стоит, – ответил рыцарь. – Обычно у крестьян нет нужной суммы, и они отправляются в столицу на заработки.

Сердце Дарима беспокойно забилось. Он много знал об Академии, но про плату еще ни от кого не слышал. Юношу охватила паника. «Сейчас середина июля, – судорожно начал рассуждать он. – Успею ли я? И вообще, почему я об этом не знал? Я так старался, чтобы попасть в Академию, а теперь рискую остаться в пролёте из-за такой глупости. Благо, рыцарь рассказал…»

– Обязательно передадим, – протараторила Ройс, подошла к сиротам и начала легонько подталкивать их в противоположную от дороги сторону, – а теперь нам всем нужно домой. У нас… У нас обед!

Дети не понимали мотивов своей сестры, но её настойчивое желание как можно скорее удалиться от мужчины в кольчуге заставляло понять, что сейчас нужно без лишних вопросов довериться девушке. От рыцаря отошли все, кроме Дарима с Хельном. Те остались на месте, в недоумении переглядываясь.

– А чьи это ребятишки, Ройс? – поинтересовался рыцарь, наблюдая за неловкой картиной.

– Я приглядываю за ними, а так они приютские, – ответила Ройс, натянув на лицо улыбку.

После этого сестра подошла к Дариму с Хельном и сжала плечи мальчиков с такой силой, что сомнения покинули даже их. Сироты засобирались домой.

– Спасибо за хлеб! – прервал молчание Хельн, помахав рыцарю на прощание.

Рыцарь слегка улыбнулся и поднял ладонь в перчатке в ответ. Дарим перевёл взгляд с мужчины на Ройс. Она была сильно напугана, её руки дрожали. «Никогда рыцарей что ли не видела? – предположил Дарим. – Дурёха».

Обернувшись ещё раз, Дарим заметил, как рыцарь направился в сторону ближайших домов. С его лица пропала улыбка, а вежливость, излучаемая глазами, исчезла. Теперь мужчина стал похож на обычного пьяного мужика, который искал, к кому бы придраться. В дополнение к новому образу, рыцарь чуть замедлился, наклонил голову и смачно сплюнул на землю.

– Ройс? – позвал сестру Дарим, намекая на необходимость объясниться.

– К бабушке Хильге прибежал наш сосед и рассказал, что в Садлер пожаловал Королевский рыцарь. Она перепугалась и хотела было пойти за вами, но я её не пустила: сказала, что все сделаю сама.

– Зачем? – вмешался в разговор один из младших сирот. – Рыцари ведь хорошие!

– Сама не знаю, – Ройс пожала плечами, отводя взгляд. – Бабушка велела не допустить, чтобы рыцарь узнал, что Дариму уже шестнадцать лет. Сказала, ни в коем случае никуда с ним не ходить, а ещё не брать у него ничего. Так что не ешьте пока хлеб, – добавила Ройс, увидев, что Хельн и идущие рядом ребята пускали слюни, глядя на батон. Те, преодолев сомнения и чувство голода, нехотя согласились.

Дарим сложил два и два и рассудил, что волнения старухи были как-то связаны с Академией и его поступлением. Он решил, что обязательно расспросит её обо всём. Через десять минут сироты уже стояли возле избы. Навстречу ребятам вышла обеспокоенная Хильга, которая тут же неосознанно пересчитала своих детей.

– Хвала богам, – выдохнула старушка, – скорее, заходите все в дом.

– Бабушка, что происходит? – заволновались младшие.

– Ничего, радость моя, всё хорошо, – успокоила их Хильга.

Когда все оказались внутри, старушка заперла дверь, снова всех осмотрела и вмиг побледнела. Она выхватила батон из рук Хельна и начала крутить хлеб в руках, словно что-то выискивая.

– Я же сказала ничего не брать! – закричала Хильга. – Кто-то его ел?!

– Нет, бабушка, я сказала подождать твоего разрешения, – выпалила Ройс.

Старушка громко выдохнула и что-то проворчала себе под нос на непонятном языке.

– Хоть на это ума хватило, – негодуя, сказала она.

Дарим нахмурился, сложил руки на груди и посмотрел старухе в глаза.

– Бабуль, в чём дело? – спросил он за всех. – К чему весь этот цирк? Разве рыцарь мог нам навредить?

– С тобой, Дарим, мы поговорим после обеда, хорошо? – старушка постаралась улыбнуться. – А теперь все марш мыть руки и за обед!

Сироты, повинуясь команде, начали толкаться возле умывальника. Хильга же, забрав с собой злополучный батон, удалилась в свою комнату.

Через несколько минут все, кроме Ройс, уже собрались за столом. Дарим почувствовал непривычный для их дома запах черники и посмотрел на дверной проём. На кухню вошла Ройс, которая несла завернутый в ткань пирог. Он был румяным и слегка дымился. Про сырный хлеб все тут же позабыли.

Вслед за Ройс появилась Хильга. Девушка поставила пирог на широкую белую тарелку. Младшие хотели прыгать от радости, но помнили, что сейчас Хильга, как главная, должна произнести свои поздравления имениннику. Старушка прокашлялась, и на кухне повисла идеальная тишина.

– Дарим, – ласково начала Хильга, – так уж вышло, что в нашей большой семье ты самый старший юноша, поэтому своё шестнадцатилетие ты празднуешь первым из братьев. По этому поводу я хочу пожелать тебе здоровья. Ты у меня мальчик и сам по себе здоровый и крепкий, но… В общем, здоровья много не бывает. Поверь, когда вырастешь, ты поймёшь, что остальное в мире не имеет смысла, если в теле здоровья нет. Также хочу пожелать тебе счастья и успехов на всём твоём жизненном пути. Ну и, конечно же, не забывать про свою семью. Все мы находимся здесь только благодаря узам, что нас соединяют. С днем рождения тебя, Даримушка.

Последнюю фразу поддержали все сироты и начали хором повторять её, заставляя именинника краснеть. Дарим был не в силах сдержать улыбку, да ему и не хотелось.

Ройс взяла нож, разрезала пирог на равные части и разложила кусочки по тарелкам. Хильга же разливала купленный у соседей яблочный компот. Дарим заглянул в деревянную кружку и увидел своё отражение. Отлично знакомое раньше лицо вдруг показалось ему чужим – уже очень давно на нём не было такой искренней улыбки.

Празднество прошло на славу. Когда пирог был съеден, Хильга отошла в свою комнату, а затем вернулась, пряча руку за спиной.

– Ты же не думал, что я оставлю тебя без подарка? – улыбнулась старушка.

Мысли Дарима метались и перебивали друг друга, пытаясь угадать сюрприз. Не дав времени пофантазировать, Хильга достала из-за спины кинжал в ножнах с небольшим кожаным ремешком. Дарим ожидал чего угодно, но не этого. От удивления он приоткрыл рот и даже не нашёл, что сказать. За него это сделали братья и сестры.

– Ва-а-ау!

– Он что, настоящий?

– Ну же, достань, посмотри его, – растормошила юношу одна из младших девочек.

Дарим осторожно забрал кинжал из рук старушки, достал из ножен и осмотрел. Лезвие было прямым, чуть длиннее, чем у кухонного ножа, а рукоять идеально ложилась в руку. Несмотря на небольшой размер, кинжал оказался весьма увесистым. Помимо прочего, Дарим не мог не отметить запах новой кожи, что могло означать только одно – кинжал был сделан недавно и на заказ.

– Я уверена, что ты найдёшь ему достойное применение, – с нежностью сказала Хильга.

– Большое спасибо, бабушка, – улыбнулся Дарим, и Хильга заключила своего воспитанника в тёплые объятия. Праздничный обед постепенно подходил к концу.

– Так, ну, посидели и хватит! – начала Хильга, игнорируя последовавшие недовольные возгласы и стоны. – Все, кто был на полях, сейчас снова идёт работать. Как обычно, три часа, потом все вместе домой. С незнакомыми не разговаривать, Хельн за старшего. Дарим, ты остаёшься здесь. Нам с тобой нужно кое-что обсудить.