Полная версия
Приручить Генерального
Глава 4
МарфаВыбрать подходящие для босса трусы, заказав их в нужном магазине, не составило большого труда. Плюс Дубинин сразу же отправил мне адрес бассейна, время тренировки. Я поняла, что прекрасно успею заехать туда по пути, забрать аксессуар и все – дело в шляпе.
Не знаю, понравятся ли боссу те трусы, что я для него выбрала, но это уже не столько мои проблемы, сколько проблемы задачи, которую поставил передо мной этот жеребец. То есть начальник.
Виола всегда говорила, что четко сформулированный запрос – есть треть успешного выполнения задачи.
Полгода я под ним не выдержу.
Ха…
Кто под кем еще будет ходить, коняша!
Ты сам… Сам через несколько дней согласишься на все, лишь бы со мной не пересекаться. И, может быть, мы даже договоримся о небольшой хитрости – я буду числиться сотрудником внештатным и не приходить на эту чванливую, скучную работу.
И волки сыты, и овцы целы.
С этим воодушевленным настроением я даже немного обрадовалась, и офис начал казаться не таким унылым, как при первых минутах пребывания в нем.
Стены заиграли новыми красками, ароматы стали сочнее…
Я планировала сделать то, что у меня получалось лучше всего, то есть забиться в угол и заняться своими делами, как меня окликнул голос босса.
– Марфа, будь так добра. Поди ко мне, девочка.
Я застыла и медленно обернулась.
Как он меня назвал? Еще и позвал так мерзенько «девочка…»
Будто я у него в личном, карманном пользовании находилась!
Перед глазами замерцали слепые пятна. Ухмылка на лице Дубинина стала широкой.
Нарочно.
Улыбался во все свои белоснежные тридцать два зуба и только что не ржал, как конь. А я-то знаю, что конь из него – хоть куда, лично его заклеймила!
Именно поэтому и вспомнила это тело!
И ведь еще думала, гадала – куда поставить.
Признаюсь, хотела на его смачную задницу. Или на грудь. Но пресс слишком хорош показался, а задница…
Интересно, там еще остались эти царапины от коготков львицы?
Хочется посмотреть. Очень хочется! Хоть снимай с него трусы и проверяй крепкий зад на отметины…
Хотелось бы мне сбить спесь с этого двухметрового жеребца!
Напомнить ему кое о чем…
Но если так прямо намекать, то и он мою маску раскроет! И тогда… ох!
Тогда у него тоже найдется чем меня упрекнуть или шантажировать…
Вот уж нет, пусть гадает, кем я была.
Или… по росту может догадаться?
Нет, спокойно… Мой костюм… Каблуки… Да, ростом я казалась побольше!
Выдыхаем…
– Это вы – мне?
– Тебе, Марфа.
Рядом с Дубининым еще этот Кароль – король всех душнил. Если вобьет себе что-то в голову, так не вытрясешь из нее эту идею.
Миллиардер решил, что у него обязательно должна быть моя работа. Портрет свой захотел. В моем исполнении.
А я… не хочу.
Бесят меня такие, как он, думающие, что можно купить – все. Абсолютно… И на хрен бы ему мои работы не упали, если бы я не написала портрет на заказ его сопернику.
Иногда я беру заказы.
Когда есть необходимость.
Когда такой необходимости нет, извините, отвалите, вы мне не нравитесь, буду браться только за то, что я сама хочу.
Но сейчас присутствие выскочки-миллиардера как-то немного смягчило ситуацию, потому что Эмиль зашипел, едва ли не повис на массивном Дубинине.
И я снова некстати вспомнила, какие у него крепкие, сильные бедра…
Ох.
Плюс к тем знаниям наложились новые – о мужском достоинстве. Или, учитывая его роль на вечеринке и размеры стояка, можно смело называть его «конское достоинство»?!
В итоге мужчины сами двинулись мне навстречу.
– Марфа, безумно рад быть знаком лично, – вылез вперед Эмиль. – Разрешите пригласить вас на… на завтрак.
– Есть деловое предложение, Марфа. Персональное, – добавил Дубинин. – Учитывая сложившуюся ситуацию… кхм… думаю, оно понравится всем нам.
И зачем-то показал на себя и Эмиля.
Что за намеки такие?!
Однако узнать надо.
Кивнула осторожно.
– Хорошо. Тогда прошу. Дамы вперед…
И какого черта мою попу так пекло, будто на нее пялились? Обернулась – пялились оба.
Причем Эмиль – с привычным восхищением, явно уже решив, что скоро может щегольнуть и портретом, и близким знакомством со мной, а Дубинин – с подозрением каким-то.
Нет, не мог он меня узнать, подумала я.
Никак не мог, и точка.
* * *Мы спустились на парковку. Я немного отстала, отвечая на переписку.
– Моя машина здесь, прошу, – махнул Дубинин и помрачнел. – Так. Это что за… ржавая консервная банка рядом с моим авто?
– О, раритет помойный! – подхватил Эмиль. – Она такая крошечная. Знаешь, что мне напоминает, ну? – толкнул Дубинина в бок локтем.
– А?
– Банку из-под кофе. Из-под растворимого кофе. Батя любил туда накопать червей, для утренней рыбалки…
Эмиль подошел и ткнул пальцем в краску, которая местами вздулась.
– Глянь, она такая же ржавая, лохмотья сыплются!
– Я-то думал, ты из богатой семьи. Откуда эти рассказы про рыбалку и банки из-под растворимого кофе?
– Из богатой, конечно. Дед состояние сколотил, но до этого, сам понимаешь, не шиковал. Поэтому мой батя иногда ностальгировал о босоногом детстве.
– Сейчас попрошу, чтобы этот ржавый сливной бачок отсюда убрали. Помойка, нах. Не трогай, Эмиль, испачкаешься или подхватишь болезнь! – поморщился Дубинин. – Ржавчина – вообще опасна.
Я сунула телефон в карман и, поняв, что они обсуждали, заполыхала от гнева.
Они обсуждали мою машину! Ржали над ней!
– Вы еще что-то скажете или уже кончили? – поинтересовалась я. – Это моя тачка.
Лица мужчин вытянулись.
– А-а-а… Кгрх… Кхе… Му-му-музейный экспонат! – вытянул Эмиль. – Раритет!
– Не старайтесь, – оборвала я.
Дубинин стоял, раскрыв рот.
– Ты на этом… ездишь? Это же вообще, черт возьми, опасно! В каком году она техосмотр проходила? Или она была на ходу, еще когда техосмотры даже не существовали?
– Че ты пристал? – разозлилась я. – Сказала же, что моя тачка заглохла! Пришлось брать запасную…
– А я могу предложить… – загорелись глаза Эмиля.
Дубинин решительно схватил его под локоток, обвел вокруг машины и затолкал на заднее сиденье своего хаммера.
– Значит, эта ржавая кастрюля – твоя! – пнул колесо своим ботинком Дубинин, и колесо… спустилось.
Прямо на моих глазах.
– Ты что наделал?! Да ты хоть знаешь… что запчастей на эту машину не найти! Вообще! Чудо, что она ездит!
– Чудо, что ты на ней не убилась. О безопасности думаешь? Или как? А о чужих жизнях, которые подвергаются угрозе? Нет… Явно. Значит, так… Получишь взамен – другую. А эту… Лучше убрать. Эмиль прав. В музей…
– Но я…
Я была готова отстаивать свою машину. Но Дубинину надоело спорить. И, кажется, он не любил опаздывать, потому что дважды на свои часы покосился, прежде чем выдохнул:
– Сколько ты у меня времени отнимаешь!
Сказал и… буквально сунул меня под мышку.
Как карманную болонку, прижал к своему разгоряченному боку.
– Не устраивай сцен, Марфа. Живо сядь в машину.
– Мне не нужна твоя машина…
– Да кто тебя спрашивает? Я знаю, как лучше! – и неожиданно опустил ладонь на мою попку, сжал, застыл. – Ты-ы-ы?!
Не мог же он меня узнать!
Глава 5
Марфа– Я, Марфа, новый внештатный сотрудник! Отпусти!
– Я не про то! – дыхнул на ухо горячо и жутко спокойно. – А про то, кем ты была на вечеринке.
– Не понимаю, о чем ты.
– Узнал.
Горячие ладони еще раз стиснули мою попку и с двух сторон зажали! Мои две крошечные половинки буквально утонули в его руках. Вот это лапищи – как раскаленные сковородки, на которых сейчас мои ягодицы едва не жарились и плавились от огня. Не мужик, а печка какая-то!
– Не знаю, кого, как и в чем ты узнал, но я…
– У меня тоже на тебя кое-что есть. Срам, – сказал обвиняющим тоном.
– Да плевать я хотела на твои зашоренные стереотипы.
– Общество так не думает.
– Ты мне сейчас угрожаешь? – спросила я, дернувшись. – Мне? Черный пиар – тоже пиар. И мне он пойдет на благо, а вот тебе… Тебе будет стремно видеться с близкими, родными, друзьями, которых много у пай-мальчика вроде тебя. Все будут смотреть и думать: фу, как ты мог… И тебе будет стремно-о-о!
– А тебе не будет, что ли? Ты вообще очередь к своей киске устроила…
– Что?! – выпучилась.
Вот кретин!
Через миг я засмеялась:
– А-а-а… Все понятно. Тебя в отдельную комнату не позвали, и обидно стало.
Дубинин запыхтел обиженно, я успела вывернуться, но задница горела.
– Фу. Еще не совал я свой прибор в дырку, которую по кругу распечатали! – скривился.
– Кого распечатали?!
Я покраснела. Этому слону удалось заставить меня покраснеть!
Он подумал, что я трахалась со всей этой конницей, что ли?!
– Кретина кусок! Я это даже комментировать никак не стану. Только скажу, что каждый думает в меру своей распущенности. И если тебя, Ростислав, так припекает воспоминаниями о вечеринке и в каждом намеке тебе видится самое грязное, то подумай о том, сколько в тебе скопилось… дерьма. Святоша хуев. У святых самые грязные мысли. Вот уж правда… Нет, это же надо, а… Придумать такое! – возмутилась я и обошла свою машину.
Хотела залезть внутрь, на ободах доеду. Похер…
Дубинин снова не позволил, отобрал у меня ключи.
– Сказал же. Не поедешь на металлоломе.
– А то что?
– Убьешься. Сядь в машину. Предложение действительно есть, и тебе оно, может быть, даже понравится.
Дубинин насупился, старательно отводил взгляд в сторону, а я… внезапно начала чувствовать себя опустошенной. Будто бы всего треть дня выпила из меня силы. И обидно было. Немного.
Да, вечеринка была явно с определенным уклоном, и желающие потрахались в свое удовольствие потом. Но ради всего святого – на какой вечеринке не трахаются, скажите?
Это же надо… Подумать обо мне – так.
– Медея, а позвольте узнать… Где вы нашли эту редкую модель… – вновь попытался наладить со мной контакт Эмиль Кароль.
Я живо обернулась:
– Жвачка есть?
– Да, вот новая пачка.
– Дай сюда!
Я живо открыла Ментос, высыпала на ладонь круглые подушечки.
– Открой рот! – и быстро затолкала туда все. – Сиди, жуй. Не смей называть меня Медеей. В миру я – Марфа и точка. Для тебя – никогда Медеей не стану! – повернулась, глядя перед собой. – Мы едем или как? Я бы на хромом жеребце дальше ускакала.
– Вот не надо… – глухо рыкнул Дубинин.
– На ишаке. Я хотела сказать, на хромом ишаке.
* * *ДубининДо конца поездки молчали. Кароль, кажется, обиделся. Но сидел с видом человека, который проглотил обиду. Главное, чтобы пачку жвачек не проглотил, а то мало ли…
Сиденье подо мной будто жгло зад. Я и так менял положение, и этак – все не то.
Когда неловкость поселяется внутри, даже самое удобное сиденье начинает казаться пыточным инструментом…
Марфа сидела, прямая, словно палка, с этой свой гривой на голове. Когда она вскинулась и отчитала Кароля, будто мальчишку, ее волосы взвились в воздух живыми змеями, и по моему телу скользнул такой ледяной холодок, а следом горячие мурашки прямиком к головке прилили. Ох как бешено…
Я проглотил вязкую слюну, пожалуй, до меня теперь дошло, почему Кароль трындел: «Если бы она до меня… снизошла!»
Ох, ебать.
В этот момент я понял и… вспомнил, кто нам ставил клейма…
* * *Девушка в маске и потрясающем костюме львицы ходила вокруг каждого жеребца, выбирая, куда бы поставить метку. Правая рука разрисована под вид когтистой лапы, и создавалось впечатление, словно длинные, черные когти – настоящие.
Своего рода посвящение и клеймение жеребцов львицей под пристальным вниманием всех проходило в общей атмосфере разнузданности и веселья.
Львица просила показать себя, потом обходила жеребца и томительно выбирала, куда шлепнуть клеймо.
Мужчине, что был передо мной, пришлось подставить свою задницу, и именно туда ему шлепнули клеймо. Кажется, я немного рассмеялся. На тот момент все происходящее казалось мне не то чтобы возбуждающим, но больше смешным.
Львица мгновенно повернула голову в мою сторону.
Казалось, в прорезях ее маски замерцали янтарные глаза.
И…
Когда очередь дошла до меня, о-о-о…
Она поиздевалась хорошенько – рассматривала со всех сторон, щупала напоказ!
Когтистой лапой даже под яйцами пару раз провела, и у меня немного привстал…
Срамота.
Еще она просила показать ей бег рысью, водя меня по кругу на лассо, прежде чем поставить клеймо на пресс, а потом внезапно, когда я решил, что минуты стыда позади, вдруг сказала:
– Тпррру!
Пришлось остановиться.
– Чего хочет моя львица? – поинтересовался непосредственно организатор вечеринки – тот самый режиссер, развалившийся на низком диване.
В отличие от всех других, он не носил маску, но при этом был весь-весь разрисован потрясным боди-артом – то ли лев, то ли солнце. Кажется, два в одном. Скромностью точно не страдал!
– Даже не знаю, аппетитный вожак, правда?
Глава 6
ДубининЯ хорошо запомнил, как сердце в груди немного дрогнуло после этого вопроса.
Давно я не испытывал таких эмоций, даже вспомнил, как ощущал почти то же самое давным-давно, еще когда интересовался и плотно занимался боксом. Такой же легкий мандраж у меня всегда был перед выходом на ринг.
Предвкушение, немного страха перед неизвестностью, желание победить.
И ужасно медлительная пауза в ожидании – что будет дальше.
Сучка ходила вокруг, водила меня, крутя своей попкой. И на эту попку в коротких золотых трусиках я насмотрелся столько, что даже родинку под правой ягодичкой разглядел.
Остальные ноги были скрыты шелковистыми брюками, крепящимися к поясу, наподобие того, к которому цепляли чулки.
Львица обошла меня кругом, начала гладить по заднице.
Я застыл.
Меня по жопке так никогда еще не гладили – усердно, неторопливо, похлопывая:
– Какой поджарый зад, словно наливное яблочко! Укусить хочется! Хороший, хороший…
– Хочешь его оседлать? – предложил организатор вечеринки.
Но…
Львица внезапно звонко шлепнула по моей заднице рукой, что была разрисована под лапу.
– Львицы не седлают жеребцов, даже таких, как этот! – и впилась ногтями глубоко мне в зад.
* * *Несмотря на заверения, мол, львицы не катаются на спинах у жеребцов, много позднее все-таки сучка в золотых трусиках прокатилась на спине у каждого из жеребцов, размахивая кнутом, звонко шлепая по заднице.
Потом она брала под уздцы каждого и ненадолго уводила куда-то. Увидев, какими довольными они оттуда возвращались, с придурковатым видом, разумеется, я решил, будто они там трахались!
Потому что градус к тому времени уже был соответствующий, а барьеры нравственности падали с каждой минутой…
Меня оставили напоследок.
Томился, блять, как конь в стойле! Нет, я не то чтобы мечтал поучаствовать в групповушке. Просто… ох уж это подчеркнутое пренебрежение, когда Львица с уздечкой направлялась именно ко мне, а потом вжух – и сворачивала в сторону другого.
Каждый раз что-то поднималось, бурлило и… бурно оседало, как шапка пены на большой кружке пива.
И вот – она передо мной.
Больше никого из жеребцов не осталось.
Все та же процедура – уздечку на шею, повели тем же коридором, что и других, потом внезапно она притормозила у самых дверей.
Сняла с шеи уздечку и махнула рукой:
– Все, свободен!
Я, как дурак, не понял.
– Свободен, говорю! Иди… Пасись где-нибудь там!
Я запыхтел, даже немного разозлившись.
Что это… Всем дают, а мне?
Поэтому я упрямо пошел вперед, за ней и обхватил попку.
Такая маленькая, славная попка, что прямо ух, как жестко встал.
В ответ она застыла, но ненадолго ее оцепенение продлилось.
– Уберись! Живо! – рыкнула и… ткнула мне острой шпилькой в босую ступню.
Вообще-то больно.
У меня там синяк и кровоподтек остался!
Львица вывернулась из моей хватки так, словно была змеей, оттолкнула и быстро скрылась за дверью.
Я кинулся вперед, дернул, стукнул – заперто.
Не ломать же дверь…
Потоптался немного – внутри все кипело, бурлило.
На этот раз пенная шапка долго не оседала.
Чувствовал себя так, словно меня… умыли! О-о-о, какое неприятное это чувство.
Ради приличия я вернулся обратно с видом, будто… не знаю… Будто меня тоже осчастливили.
Хотя, конечно, это было не так. Меня в дураках оставили.
Как тяжело держать уверенную мину при таком раскладе. Но я попытался, двинулся на разведку, так сказать.
– Тебе досталось? – поинтересовался я у жеребца, который тусил возле небольшого фонтанчика.
– Еще как! – закивал. – А тебе?
– Само собой. Я же, блять, вожак… – сказал с видом превосходства. – И как тебе?
– Правила знаешь. Не обсуждаем. Не осуждаем. Иначе больше не пригласят или еще хуже, там… – показал рукой, имея в виду реальную жизнь. – Проблемы устроят. Не последние люди. Но в целом, это такой кайф… Я такого никогда не видел. Неебический размах… – посмотрел под высокий потолок, где конкретно сейчас выступали воздушные акробаты.
И я даже боялся подумать, сколько на эту поебень было потрачено бабла…
Хотя, если так подумать, я-то знаю, сколько заплатил за это, умножить на количество гостей…
Вот же срань, а?
Я за это кучу денег отвалил, а мне даже присунуть не дали туда, куда все совали.
Да что бы я… Еще хоть раз… На такие вечеринки пошел?!
НИКОГДА!
– Хорошо оттянуться! – кивнул на прощание.
* * *Марфа сидела с прямой спиной, натянутой, как струна. Эмиль молчал на заднем сиденье. Один я ерзал и не мог находиться в тишине, включал музыку. Играла одна ерунда, я постоянно переключал волны.
– В твоей машине можно курить? – поинтересовалась Марфа.
Я смерил ее суровым взглядом. Еще и курит? Пепельница!
– Нет? – пожала плечами. – Жаль.
В груди зрело возмущение.
– Тебе бы не помешало. Вид такой, – фыркнула. – Выдыхай. Могу подсказать несколько дыхательных практик. У мужчин преобладает дыхание животом! – потянулась и похлопала меня узкой ладонью по животу. – Задействована диафрагма. Бытует мнение, что дыхание животом – это дыхание контроля. Не задействуешь верхнюю часть легких. Грудью почти не работаешь… Привычка держать все под контролем приводит к блокировке вот этой части… Больше эмоций, здоровяк, подыши грудью, выпусти!
– Вот как, значит. А если не держать под контролем, то что? – поневоле в голос просочилось ехидство. – Получаются бесконтрольные половые связи.
Марфа на это возразить не успела. Мы приехали. Молча заняли столик…
– Я на минуту, – отлучился Эмиль, но успел добавить. – Ме… Марфа, выбирайте все, что душе угодно. Я плачу…
Мы остались наедине. Друг напротив друга, одинаково потянулись к баллончику с дезинфекцией. Пришлось уступить…
– Валяй, спрашивай! – предложила Марфа, прыская себе на руки до локтя.
Я смотрел, как она это делает, и не выдержал, забрал.
– Ты сейчас все истратишь. Дай сюда!
В ответ она пшикнула мне в лицо. Я вдохнул пары спирта и закашлялся.
– Теперь спрашивай. Но только фильтруй… словечки.
– Ничего я спрашивать не хотел.
– Хоте-е-ел! Тебе же интересно знать, чем таким занимались другие жеребцы. Ну? – кивнула.
– Нет, – выдавил из себя со скрипом.
– Главный слоган всех вечеринок Константина Павлова – «каждый должен уйти довольным». Особенно если учесть, сколько вы, зажравшиеся богатеи, отвалили бабла за участие! Каждому жеребцу досталось по высококлассной шлюхе, снятой для вечеринки. Обросший слухами подвиг императрицы… В общем, по задумке Павлуши, каждого должна ждать своя награда. Каждому жеребцу – по своей шальной императрице – трахай в свое удовольствие! И вот эту… жеребьевку, кому какая шлюшка достанется, я и проводила персонально! Каждому ключик достался от номера! – заулыбалась. – А ты решил, будто бы я с каждым уединялась ради секса?! Придурок озабоченный!
– Вот как? – я сложил руки под грудью. – И чем докажешь?
– Что? Не буду я ничего доказывать. Озабоченному. Тьфу… Тема закрыта.
– Нет. Не закрыта. Почему это вдруг… всем дали, а мне нет? Придумала на ходу…
– Потому что ты всю вечеринку стоял с чистоплюйским видом. Не любишь отрываться, веселиться? Так не приходи! Павлуша несколько месяцев старался, я сама целый день на бодиарт потратила… для некоторых участников, и ты… Ходил там, тряс своими яйцами… С высокомерным видом. Меня такие святоши БЕ-СЯТ!
– А меня бесят такие распущенные девки… Вроде тебя!
– Только у тебя встал.
Рыжая беспардонно развалилась на диване и задрала ногу на сиденье.
Даже в приличном месте вела себя как у себя дома…
– Рогатку собери. Ты хоть и в хламиде до пят. Но рогатка есть рогатка. Не позорь меня…
– Расслабься. Тебе не помешает!
– А тебе… Тебе не помешает быть немного скромнее. Я тобой займусь, – хрустнул кулаками.
Глава 7
ДубининМарфа осталась сидеть, как и сидела, но глаза ее сверкнули.
Вся она такая, рыжая, конопатая, волосы цвета ржавчины, глаза – цвета мокрого песка.
Интересно, у нее там… тоже все конопатое? А пушок на писечке темно-рыжий?
Мне же не показали!
Да похер вообще… Но…
Отчего-то в пот бросило, жарко стало.
Еще эту родинку под задницей вспомнил…
Дышать стало тяжелее. Но я собой владел прекрасно, к тому же знал: каждому на пути господь отсыпает столько, сколько сможешь вынести, если проявишь должную стойкость.
И эта девушка как раз – вызов мне. Персональный…
Так что и относиться я должен к ней соответствующе – с должным терпением и пониманием, что мне потом воздастся.
Вытерплю эту мегеру конопатую, воспитаю в ней чувство скромности и научу приятно, прилично вести себя – и позже судьба меня вознаградит.
Как?
Даже не представляю.
Может быть, попадется мне позднее такая умница, красавица, как в сказке. Беречь ее буду, женой своей сделаю… Детишек настрогаем! В общем, род продолжу, как следует.
Поэтому я улыбнулся Марфе так любезно, как только мог.
Но она не оценила.
– Эй-эй, ну-ка… Живо… Сотри это маньячное выражение со своего бородатого лица.
– Я тебя воспитаю, – сказал внезапно хрипло.
Аж голос сел… И елдак не хотел униматься.
Давно не выгуливал на вольных хлебах. Бабы какие-то не такие…
Вроде бы симпатичные, а интереса ими заниматься нет.
– Не надо мне здесь… Педагогикой заниматься.
– Надо, Марфа. Тебе это… очень надо.
– Удачи, здоровяк. Думаешь, я стану тебя слушаться? – тряхнула своей копной, рассмеялась звонко. – Я могу тебя только О-Слушаться.
– Но работаешь-то ты на меня. Так?
– Так, – произнесла осторожно.
– И тебе эта работа вроде как очень нужна. Да?
– Верно, – ответила уже не так звонко Марфа, нахмурившись, пытаясь понять, к чему я веду.
– Или ты меня слушаешься, или… у-во-ле-на. За каким-то хером тебе нужна эта работа.
Я ткнул себя в грудь пальцем.
– Именно эта работа. И никакая другая. Так?!
Кажется, я попал в точку. В яблочко, мать его!
– О-о-о… – прошипела. – Ненавижу тебя! Ты…
– Ну? Ну? Что-что?
Я встал, потянулся. Марфа сжигала меня убийственным взглядом, от которого ноздри трепетали, а все ее тело напоминало проволоку – туго скрученную в замысловатую фигуру.
От ее взгляда яйца так и норовили поджаться. В крови еще гулял жар и воспоминания, как она меня на вечеринке то по яйцам гладила, то зад трогала, ничуть не умаляли возбуждения. И пахла чем-то таким, острым… И задница ее эта. С родинкой. Ну просто напрашивалась на штырь быть насаженной. Ох, блять, как натянутой до предела. Так, чтобы аж дышать не могла.
И несмотря на то, что член был готов проткнуть головкой небеса, козу эту рыжую я драть не собирался.
Цель у меня куда более высшая.
Я присел рядом с Марфой. Вернее, втиснулся. Она сама и не шелохнулась, мне пришлось ее двигать на диванчике.
– Значит, так. Первое, сядь нормально. Ноги сдвинь. Локти ближе к телу… Да что ты… враскорячку, е-мое. Ты ж девочка!
Враскорячку, тут, конечно, я погорячился. У этой девушки было потрясающее свойство прекрасно смотреться и в ультрасексапильном наряде, и в широченной хламиде до щиколоток, и даже тонкие руки-веточки смотрелись, будто ветви ивы.
– Сидеть, как девочка?
– Да.
– Так, может быть, покажешь?! – облизнула свои губы. – Как сидят девочки? А я со стороны посмотрю.
– Вот так… – показал. – Давай, попку назад, спинку ровнее, плечи раскрой, подбородок повыше.
– То есть мне сидеть, как будто в заднице палка торчит.
– Тебе бы вставить в эту непоседливую задницу чего потолще, чтобы помолчала! – добавил я. – Но да. Сидеть ты будешь ровно.
