Лето одного города

– Новоселье? – удивился Дима. – Он же еще недавно звонил мне, чтобы спросить о том, где я покупал ванную. Видимо, она очень приглянулась Нике, Миша бы и не обратил на такое внимания. Уже новоселье, быстро они. Меня не позвали, я ему припомню, – пригрозил он, но в его голосе слышался смех, и я знал, что он не злится.

– Ты же знаешь, он организовался за день или два, а бедная Ника помогла его планам сбыться, – объяснял я, рассматривая кирпичную кладку завода. – Мы просто посидели вчетвером, буквально пару часов.

– Вчетвером? – оживился Дима. – А кто еще был?

– Ты ее не знаешь, ее зовут Нина, – замялся я и хотел свернуть с этой темы. – А как твои дела? Ты закончил с проектом для систем?

Под этим я подразумевал целый год работы Димы в сфере IT, в течение которого он разрабатывал систему распознавания лиц на разных операционных системах и платформах. Он так часто рассказывал нам об этом, что я выучил формулировку наизусть.

– Шутишь? – удивился он. – Конечно знаю, это подруга Ники.

Тут уже пришла моя очередь удивляться:

– Да, она, – пробормотал я. – Просто мы вчера познакомились, а до этого мы ни разу не виделись, поэтому я решил, что это новое лицо в нашей компании.

– Друг, ты выпал из нее на целый год и много пропустил, – снова засмеялся Дима. – Я знаю Нину уже больше полугода, она классная, но с тараканами. Оле она сразу не понравилась.

– Твоей девушке никто не нравится, – отрезал я.

– Ей нравлюсь я, а это главное, – даже не подумал обидеться Дима. – Но соглашусь, ей бы не помешало быть не такой придирчивой. Возможно, у нее появились бы друзья.

– Ты успешно ей их заменяешь, – подколол я друга. – Еще не ходите вместе на маникюр?

– Да пошел ты, – резко ответил Дима. – Предлагаю вместе сходить сегодня в бар.

– Я же сказал, у меня временная размолвка с алкоголем.

– А сидеть в ресторане и пить что-то другое ты можешь? – не сдавался мой собеседник.

– Да, но тебе не кажется… – начал я.

– Ну тогда в семь увидимся, я скину тебе адрес. Договорились? – быстро протараторил Дима, зная, что я захочу найти причину, чтобы не пойти.

– Может, у меня планы?

– Спорю на что угодно, что ты сейчас где-то у дома пьешь кофе, – услышал я серьезный голос.

– Ты выиграл «что угодно», – не стал отрицать я, проигрывая ему в эту давнюю игру. – Скидывай адрес, но только не опаздывай.

– На связи, – коротко ответил Дима и отключился.

На часах было двадцать минут четвертого. Я решил, что оставшееся время до встречи могу провести на диване.

С этим намерением я бодро зашагал в сторону дома. У подъезда меня поймала местная активистка – пенсионерка с ярко-рыжими волосами и любовью к нарушению личного пространства. Я старательно избегал ее и иногда даже смотрел в окно подъезда, не стоит ли она у двери. Она часто занимала этот пост, чтобы отлавливать полезных, по ее мнению, людей, одним из которых я умудрился стать.

– Молодой человек, подождите-ка, – сказала она мне и схватила за руку.

Я покосился на ее цепкую хватку и улыбнулся ей так вежливо, как только мог:

– Инна Георгиевна, чем могу вам помочь?

С этими словами я попытался выбраться, но она широко улыбнулась и взяла меня под руку.

– Понимаете, у нас в чате было обсуждение, а вы, как всегда, воздержались.

– Я всегда воздерживаюсь, я же не собственник, вы это знаете, – вздохнул я.

В чат дома я попал лишь только из-за того, что меня начали топить сверху и мне пришлось познакомиться с соседями. Ими оказалась милая семья с ребенком, который любил играть с краном так сильно, что его в один момент сорвало. После того инцидента меня добавили в чат, где я мог найти любого жильца, а те могли обратиться ко мне. Такой возможностью они стали пользоваться часто, стоило лишь Инне Георгиевне нанести мне визит и допросить с пристрастием о том, кто я, что я и чем занимаюсь. Моя профессия поставила меня в один ряд с сотрудниками управляющей компании.

Они, как им и полагается, работали неохотно, поэтому все проблемы стали уточняться у меня. Вежливость не позволила отказать сразу, а первые несколько вопросов решались парой звонков и заявлений. Прошел уже год, но жители района, а особенно Инна Георгиевна, продолжали видеть во мне оплот надежды. Моя тетка, услышав это, долго смеялась, вспоминая свою соседку и ее бурную деятельность, которая началась задолго до распада СССР.

– Понимаете, – начала активистка, – дело в мусорных баках.

– А что с ними? – удивился я.

– Вы точно не смотрели чат, – с укоризной заметила пенсионерка. – Даже я в своем возрасте нахожу возможность, чтобы прочитать новости дома и поучаствовать в его судьбе.

Я хотел заметить, что будь я в ее возрасте и без работы, я бы тоже мог тратить на это время, но вслух произнес другое:

– Да, у меня было очень много работы, понимаете? —спросил я и попытался освободиться от ее руки. – Так что там с баками?

– Что вы, конечно понимаю! – воскликнула Инна Георгиевна и одобрительно похлопала меня другой рукой. – Я в ваши годы работала от заката до рассвета! Когда, как не в таком возрасте! Дальше только хуже, вот сейчас даже к внукам поехать – целая задача. Ноги уже не те, голова болит от перемены погоды. Вот сегодня видели, снова прохладно, а обещают жару. Голову сжимает обручем…

Я огляделся вокруг на прохожих в легкой одежде. По моим ощущениям, на улице было не меньше 25 градусов.

– Инна Георгиевна, баки! – напомнил я, выходя из себя.

– Ах да! – очнулась пенсионерка. – Вы не заметили, их стало меньше? – возмутилась она. – Людей все больше, а баков меньше! Куда нам выбрасывать мусор?

– В мусоропровод? – предположил я.

– Молодой человек, – возмутилась Инна Георгиевна,– мусор вывозят не так часто, у многих он габаритный. Это почти центр города, тут крысы появляются на раз-два! Баков должно быть больше!

– И что же я могу сделать? – удивился я.

– Как что? – задыхаясь от негодования, ответила активистка. – Верните нам наши контейнеры!

Тут я понял, что что бы я ни ответил, она будет уверена в том, что я способен на такой подвиг, поэтому я предпринял еще одну попытку высвободиться из ее цепких рук, после чего прокричал ей, удаляясь в сторону подъезда:

– Я понял вас, Инна Георгиевна! Сделаю все, что в моих силах. Вечером же напишу в управу района!

– Вы не дадите крысам расплодиться у нашего дома?– кричала она мне в ответ.

– Конечно не дам, – заверил я ее, совершенно не уверенный в своих возможностях.

С этими словами я забежал в подъезд и побежал к лифту, пока соседке не пришло в голову поделиться еще одной проблемой, которую я гарантированно мог решить.

В баре на Пятницкой

– По твоему лицу вижу, ты приходить не хотел, – сказал мне Дима, пожимая руку.

Мы встретились в баре Mitzva на Пятницкой, потому что в том месте не нужно было заказывать коктейли, а можно было просто описать то, что тебе нравится. Бармены знали более двух сотен напитков, какой-то из них всегда попадал в яблочко. Я сел на стул напротив.

– Не хотел, – кивнул я. – Завтра же понедельник, вставать на работу, а если мы засидимся с тобой как всегда, то я не высплюсь.

– Кажется, я не звал на встречу бурчащего деда, – вздохнул Дима. – Давай выпьем по паре коктейлей, поедим – и все? Почему же ты тогда согласился, если все так сложно.

«Потому что понял, что ты знаешь что-то про Нину», – подумал я, но вслух ответил другое.

– Пара коктейлей подходит, да и мы с тобой давно не виделись. Надо же узнать, как и чем ты живешь.

– Обязательно расскажу, – пообещал Дима. – Только давай сначала закажем еду. Я рекомендую тебе попробовать мезе.

Спустя несколько минут у нас на столе появились напитки, а еще через пятнадцать рядом поставили тарелки с ароматной едой. Пока я ел шакшуку, Дима сыпал мне фактами про работу и про себя:

– И вот, представляешь, они мне сказали, чтобы мы закончили проект до конца недели. Как можно написать что-то до конца недели, если ты даже не знаешь, что писать? Как это может выглядеть? – возмущался Дима. – Они, конечно, классные ребята, но мне начинают надоедать такие требования. Кстати, на меня тут вышли другие разработчики из Словении. Там разношерстная команда – русские, белорусы, немцы и англичане. Все они сидят в Любляне и зовут меня туда. Ты знаешь, я давно хотел попробовать переехать в Европу. Буду пытаться, уже сделал им тестовое.

– Куда ты переезжаешь? – спросил я чуть громче положенного, да еще и с набитым ртом.

– В Словению, – повторил Дима. – Государство такое, рядом с Италией и Австрией, два часа из столицы до гор, столько же до моря. И пока не переезжаю, но вероятность высокая.

– А как же жизнь тут? Родители? – начал я свой допрос и показал жестом официанту, чтобы они повторили коктейль. – И знаю я про Словению, отца туда звали, но он не поехал.

– Родители пока не знают, но рады не будут. Они так и живут на Планерной, где жили всю мою жизнь. Им точно не захочется никуда двигаться. А жизнь… разве там не будет жизнь?

– Я помню эту квартиру, – улыбнулся я. – Помню, как мы приходили из школы и играли в Денди твоего брата.

– Да, – ответил Дима и закинул руки за голову. – Я помню, как он уговорил отца поехать за ней, и мы зимой, в сильный мороз, поехали в переход на Охотном, где их продавали за страшно большие для нас деньги. Мне кажется, будь воля моей мамы, она бы накрыла ее салфеткой, как бабушка – телевизор.

– Мне бы такое не купили. Отец был даже против компьютера. Так как же твоя жизнь тут? Друзья, привычные места, да и как-то все родное.

– Ты опять начал свою старую песню, – скорчил лицо Дима. – Я знаю, ты патриот и уезжать никуда не хочешь…

– Не хочу, – перебил его я. – Если у меня и есть какой-то талант, то он найдет свое применение в России. Качество жизни меня более чем устраивает, поэтому уезжать туда, где я никто и звать меня никак? Сомнительно, конечно.

– Ты останешься при своем, я при своем. В любом случае я еще никуда не еду, а если и уеду, то, может, не навсегда. Понял?

Я кивнул и отхлебнул новую порцию напитка.

– Откуда ты знаешь Нину? – решил я перевести тему и заодно узнать про нее больше.

– В смысле? – удивился Дима. – Это подруга Вероники, а значит, часть компании. Она еще осенью пришла к ним на прошлую квартиру, а я в это время заехал к Мише отдать ноутбук, который заказывал для него. Потом часто куда-то ходили. Я сначала думал к ней как-то подкатить, знаешь, но как-то раз к нам присоединился ее парень. Мерзкий тип. Мне чужого не надо. Кстати, она его больше и не приводила, и хорошо, он очень высокомерный. Я в бар к друзьям хожу, а не на прием к королеве.

Я вспомнил фотографию, где была отмечена Нина, а затем прошлую ночь. Хотелось сказать, что по ней и не скажешь, что девушка была занята, но я ответил:

– Да? Она вчера не упоминала его. Интересно…

– Смотрю, тебе тоже приглянулась, – подмигнул Дима. – Я не знаю, мы не виделись с апреля, а потом она укатила на море. Не похоже, что у них все гладко, она обычно спамила фотографиями с ним, а тут нет ни новых, ни старых. Так я прав, она тебе понравилась?

– Пока не понял, – обтекаемо ответил я. – Вроде нет поводов писать, а понять ее статус хочется. Не буду же я в лоб спрашивать: «Эй, у тебя кто-то есть?»

– А спросить Веронику? – предположил Дима.

– Ты единственный, кто ее так называет. Хорошо, что не при ней! – заметил я. – Через Нику не нужно, не хватало женских сплетен. Приглашу ее на неделе куда-то. Если согласится, значит, не так уж занята, а на встрече и выясню.

– Ну как знаешь, – пожал плечами Дима. – Я в этих делах не специалист.

Я согласился, потому пассия Димы сама возникла на горизонте, а точнее на одном из этажей офисного здания, где он работал, сама проявила инициативу и привела к тому, что они стали жить вместе. Мой друг не слишком сопротивлялся, из чего мы уже сделали неофициальный вывод о том, что его приворожили. Уж слишком они были разные, и слишком уж она ограждала его от других женщин.

– Я тоже, – подытожил я, вспоминая прошлый опыт. – Кстати, может, уже пройдемся до метро? Можно до Китай-города, тебе и мне по прямой, заодно развеемся.

– Давай, – кивнул Дима и попросил счет.

Безымянный остров и Варварка

Вечер встретил нас прохладным воздухом и солнцем, несмотря на то что было уже больше девяти часов. Мы подошли к углу дома, откуда пошла известная многим водка «Смирновъ». У светофора Дима вытащил сигарету и закурил.

– Как несовременно! – заметил я. – Как же электронные аналоги с их преимуществами?

– Нет, – отмахнулся он и медленно затянулся. – Ничто не заменит мне дым привычной сигареты. Что-то должно оставаться стабильным, хотя Оля считает, что мне пора завязывать.

Светофор сменил цвет на зеленый, и мы перешли на мост.

– Не хотелось бы соглашаться с ней, но она права, – отметил я и отметил новые деревья на Овчинниковой набережной. – Рад, что ты не сдаешь позиции хотя бы в этом.

– Да чем она вам так не нравится? – удивился мой друг.

Я задумался о том, что вся наша компания считала Олю очень категоричной, бескомпромиссной девушкой. Если она составляла мнение о ком-то, то оно не менялось, даже если на составление этого «портрета» у нее уходило несколько минут. Мы не нравились ей без понятных причин, поэтому мы практически никогда не видели ее в компании. При этом она не высказывала мнения о ком-то напрямую, что здорово запудривало мозги Диме.

– У нее есть два мнения, – начал я. – Ее и неправильное. Знаешь ли, с этим бывает тяжеловато.

– Любовь зла… – философски заметил мой друг и бросил бычок в Москву-реку.

– Ну ты и свинья, – возмутился я. – А потом вода цвета лужи.

– Я тебя умоляю, – закатил глаза Дима. – Капля в море прогулочных катеров и туристов. Кстати про них, мимо Зарядья пойдем? А то уже весь Балчуг прошли.

– Да, давай, – кивнул я. – Строго говоря, у этого острова нет названия.

– Вообще нет?

– Вообще. Как прорыли Водоотводный канал, чтоб наводнений не было, хотя они и были, пока шлюзы и водохранилища не построили, так и не назвали. Никому не мешает, все понимают, про что речь.

К этому моменту мы вышли на Большой Замоскворецкий мост, и перед нами предстала самая туристическая панорама из всех: башни Кремля в лучах закатного солнца, только что засиявший огнями ГУМ, новенький парк «Зарядье», Храм Христа Спасителя и Сити на горизонте.

– В каком же городе мы живем, да? Ни на что бы его не променял! – восхитился Дима, противореча своим планам уехать в Европу.

– Я тоже, – ответил я и жадно вдохнул всеми легкими июньский воздух.

– Не ври, ты чуть в Питер не укатил за бывшей. Мы тебя на год потеряли, пока ты катался туда-сюда. У нас даже был тотализатор, где ты в итоге окажешься. Миша выиграл, а мы с Никой – безнадежные романтики – проиграли.

Во мне закипела буря негодования. Тотализатор в тот момент, когда я уже жил с человеком несколько лет и ей внезапно предложили работу в Петербурге, а она еще более внезапно согласилась? Как же будущее, какие-то общие планы? Целый год я самоотверженно ездил из города в город, пытаясь не разрушить отношения, а сохранить их. Многочисленные собеседования, где то я не устраивал работодателей Северной столицы, то они меня, множественные ссоры из-за «я хочу пойти в кино с тобой, но ты не рядом» и в конце концов объявление о том, что она начала новую жизнь, в которой уже появился новый мужчина. Проще было закончить все годом ранее, но я этого не сделал, а когда вернулся к друзьям после алкогольного забытья, они приняли меня так, будто ничего не произошло. Мы практически не обсуждали мою личную жизнь. До того дня.

– Серьезно? Тотализатор? Когда моя жизнь трещала не по швам, а двум городам? – стиснул я зубы. – Очень по-дружески.

Дима понял, что это звучало так себе, поэтому решил поспешно оправдаться:

– Слушай, мы же думали, у вас все будет хорошо. Кто же знал, что она… так?

– Она знала, раз переехала и решила исполнить школьную мечту, – отрезал я. – Закрыли тему, ладно?

– Ладно, ладно, – поднял руки Дима, показывая, что он сдается. – Тем более что я заметил твой интерес к Нине. Вы планируете увидеться еще?

– Не знаю, она не писала, – попытался как можно спокойнее ответить я. – Как-то не знаю, стоит ли что-то начинать, да и с чего писать? У меня даже телефона ее нет.

– Могу поделиться номерком, – потянулся было за телефоном мой друг, но я остановил его.

– Не надо, а то подумает, что я узнавал о ней через друзей. Слишком большой интерес с моей стороны после одной встречи. С утра она на меня подписалась, а я на нее нет.

– Как знаешь, – пожал плечами Дима и стал спускаться по лестнице к Зарядью.

У меня было смешанное отношение к этому месту. Часть меня, ратовавшая за сохранение Москвы, помнила про снос Зарядья согласно Генплану реконструкции Москвы, а потом и фундамент и стилобат «восьмой сестры», мелькнувший лишь в фильме Данелии «Я шагаю по Москве». Этап со строительством гостиницы «Россия» мне не нравился всегда. Эта нелюбовь была со мной еще до рождения и передалась с кровью отца. А вот станцию метро «Замоскворецкая» я бы посмотрел, но быстро понял, что ей не бывать.

Другая часть меня помнила бесполезное здание, уродующее весь вид, и радость после окончания его демонтажа. Я внимательно следил за новостями о конкурсе на лучший проект, радовался его масштабности и международности. В конце концов американцы превратили это место в посещаемый парк и место притяжения туристов.

К такому выводу я приходил каждый раз, когда задумывался об истории места, однако тот факт, что во время строительства Зарядья опять были снесены здания настоящего Зарядья, вызывал у меня то самое непринятие, с которым я не мог примириться. И с музыкой на аллеях, пожалуй, с ней тоже.

С этими мыслями я оставался до конца нашей прогулки. Я то и дело поддакивал Диме, который не стал развивать тему с Ниной, а перешел на обсуждение планов на лето. Судя по всему, он планировал провести его в Сочи, куда мог отправиться хоть на весь год благодаря удаленному формату работы.

Уже в вагоне поезда, на Баррикадной, он снова вспомнил о Нине и сказал:

– Слушай, пригласи ты ее куда-то, в самом деле. Ты же сказал, что она подписалась. Вот и подпишись в ответ, посидите где-то. Все равно общаться будете. Она надолго в нашей компании, – подвел итог Дима и похлопал меня по плечу.

– Ладно, я подумаю, – нехотя согласился я, затем поспешно попрощался и выскользнул в открывшиеся двери.

Кровать где-то в переулках 1905 года

Я смотрел на Нину, а она на меня. Ее взгляд выражал решительность и смиренность в одно и то же время. Челка вот-вот грозила коснуться ресниц, из-за чего она часто моргала и смешно морщила нос. Экран смартфона погас, а вместе с ним и видео, на котором девушка молча смотрела в камеру, а в конце начинала смеяться.

Так продолжалось уже полчаса. Я рассматривал Нину, а она будто бы глядела на меня. Написать что-то я не решался, поэтому смотрел последний пост, снятый ее подругой-фотографом, которую она отметила со словами «Только она видит меня такой красивой». Наконец я поставил отметку «нравится» и переслал Нине видео с вопросом: «Так ты еще и модель?». Выглядело как дешевый подкат, но ничего лучше в голову не приходило.

Спустя 15 минут на экране высветилось уведомление.

«По принуждению, а не своему желанию. А что?»

Действительно, а что? Я увидел, что она печатает еще что-то, и решил подождать. Ничего.

«И почему тебя принудили?» – я решил развить тему.

Ответ не заставил себя ждать.

«Друзья должны поддерживать друзей, а Лизе нужно портфолио. Чудом смогла выглядеть прилично после ночной прогулки, а ты как?»

Отлично, интерес к беседе есть.

«Неожиданно бодро, даже увиделся с другом, ты его знаешь – Дима».

«Да, конечно. Удивительно, почему Ника с Мишей не позвали его на новоселье?»

«Зато позвали меня», – мысленно продолжил я, но написал другое: «Возможно, из-за Оли, ведь ее тоже нужно было бы позвать». Тут я понял, что они могут быть незнакомы, поэтому уточнил, знает ли она ее.

«Уверена, она бы нашла, как придраться к их новому ремонту и вообще ко всему. При этом она бы не сказала ни одного плохого слова».

«Но все бы все поняли», – тут же ответил я, удовлетворенный тем, что наше отношение к девушке Димы сходится.

Нина перестала отвечать, и я, решив, что беседа завершена, отправился в душ. Спустя двадцать минут, половину из которых я потратил на запуск стиральной машинки, я вернулся в комнату и сразу же пожалел о том, что открыл окно нараспашку. Ночи еще были прохладными, поэтому я прикрыл створку и снова лег на кровать. Пришло новое сообщение.

«Да, именно так. Кстати, а чего ты в ответ не стал подписываться?»

Вот так сразу? Я подписался, после чего решил не тянуть и спросить сразу.

«Исправил эту ужасную ошибку! Кстати, как насчет кофе на неделе?»

Вот так сразу. Без предлогов, но как-то будто бы неловко нам двоим. Нина прислала короткое сообщение со своим номером. Спустя минуту пришел и ответ.

«В среду вечером, ладно? Напиши где. Я могу после шести, и было бы классно где-то в районе Чистых прудов».

Столько условностей. Я сохранил номер и скинул адрес с сообщением: «Среда, в 19:00?». В ответ мне пришел стикер, из чего я решил, что встреча назначена.

Было уже за полночь, когда я развешивал футболки на веревках над ванной, которые я решил повесить, подчеркнув аутентичность квартиры. Точно такие же я видел у бабушки в детстве и мечтал привязать к ним колготки, чтобы стать троллейбусом. Это желание мне помог воплотить дед, а потом в таком виде меня застал папа. Он хохотал громко и долго, но подыграл мне, забравшись в ванную и изображая пассажира.

Прошло уже много лет, но я до сих пор вспоминал эту историю каждый раз, когда развешивал вещи.

– Нужно приехать к родителям в субботу, – сказал себе вслух я, поставил будильник и выключил свет.

Курский вокзал и путь на работу

Переполненный вагон остановился на Курской. Несмотря на относительно скромную отделку станции, я ее очень любил. Как всегда, интересное было скрыто в деталях.

Мало кто из жителей и гостей города подходил к небольшой фигурной золоченой решетке на путевой стене, между тем как надпись на ней гласила: «Курская Большого кольца 1945—1949». Мой отец – большой поклонник метрополитена – рассказывал, что это напоминание о проекте 1947 года, когда правительство намеревалось создать малую кольцевую, замкнув Дзержинско-Серпуховской и Калужско-Тимирязевский диаметры. Когда он говорил об этом в моем детстве, я предпочитал думать, что это не табличка, а дверь, ведущая если не в Шир, то хотя бы в Нарнию.

Светлый мрамор стен был привезен из села Коелга, а освещался копиями торшеров, некогда выполненных из хрустального стекла. Их восстановили в 2009-м, как и скандальную надпись: «За родину за Сталина» (про пунктуацию руководство метро подзабыло). Строчку из гимна про верность народу и труд тоже вернули, как оборону Сталинграда. Последнее вызывало у меня смешанные чувства, потому что долгое время на месте сбитых букв был Волгоград, а возвращенное название уж очень выделялось по объему.

С недовольством москвичей я был не согласен, потому что отлично помнил историю и смысл станции. Вестибюль, он же зал «Солнца Победы», не мог существовать без этих деталей.

Все это, разумеется, не замечалось ни жителями города, ни пригорода, ежедневно приезжающими на платформы Курского вокзала, мимо которого я бодро шел, боясь опоздать на работу. У стеклянного фасада то и дело путались местные «ударники», уже с утра зарабатывающие на очередную чекушку. Интересно, были ли среди них потомки тех, кто приходил на старый вокзал, поглощенный этим советским зданием?

Якобы старомодные башенки были закрыты стеклом в начале 70-х, а «архитектура зала отличалась простотой и выразительностью, с чуждым ей ‘’украшательством’’». К счастью, вместе со строительством новых терминалов вокзалу решили вернуть первоначальный вид, пусть и не полностью, но хотя бы внутри.

Еще одним противоречием в моей душе был строящийся дом «Чкалов». Я скрупулезно изучал проект и никак не мог представить, как он впишется в город. Хотя когда-то москвичи не могли представить небоскребы, но прошло несколько лет – и все стали привыкать или делать вид, что все в порядке.

Вечно мокрый Троицкий тоннель не скрашивали даже граффити энтузиастов, но после него Басманный район показывал одну из своих лучших сторон – Сыромятники.

Прошло уже три столетия, а название, возникшее из-за Сыромятнической конюшенной слободы, не менялось даже с приходом промышленников.

Я шел по узкому тротуару мимо усадьбы Волконской, живописно расписанной современными уличными «художниками». Из всей галереи мне нравилась только надпись «Рисуй», над которой явно постарались. Год за годом стены становились все больше похожи на стены старого лифта. Я остановился, чтобы сделать фото тимпана портика главного дома, до сих пор хранившего вензель купца Даниельсона и его сына. Интересной, по моему мнению, деталью района я решил поделиться после обеда.