Жизнь под чужим солнцем

В бильярдную я впервые взял Рэя, когда тому исполнилось полгода. Как постоянному посетителю мне было позволено привести собаку – при условии, что та будет вести себя надлежащим образом.

Рэй не подвел. За четыре часа гавкнул три раза. Первый раз перед тем, как я начал играть с человеком, которого не знал и который появился в бильярдной впервые. Второй – когда я согласился сыграть еще одну партию. Третий – когда проиграл с таким же счетом, как первые две.

Позже мне сказали, что оппонентом был заезжий профессионал из Питера.

Кстати, игра моя, по мнению коллег, стала выглядеть более профессионально – и это при том, что появляться в бильярдной я стал намного реже.

С чем связано? Сказать трудно, но то, что жить стало интереснее, абсолютно точно.

––

Последняя фраза была произнесена с чувством сожаления и радости одновременно. Такое бывает, когда человек, вспоминая хорошее, начинает тосковать по тому, чего вернуть нельзя.

– Утомил я вас разговорами. Всё о Рэе да, о Рэе. По-другому нельзя. История завязана на собаке, а значит, говорить следует о ней.

Наберитесь терпения. Еще немного и перейдем к моментам, которые заставят воображение работать более усердно. Уверяю, будет интересно.

––

Сделав глубокий вдох, Виктор сняв с лица напряжение, продолжил говорить без тени сожаления, словно не было ни отступления, ни возврата в прошлое.

– К первому дню рождения Рэя я начал готовиться заранее. Накупил подарков, договорился о подмене на работе, расписал план дня.

О том, что день рождения собаки – еще и день выполнения обязательств по проигранному пари, я перестал думать полгода назад. Стоило щенячьим прихотям отойти на второй план, присутствие собаки в доме стало таким же обыденным, как вечерний просмотр телевизора.

К чему я это говорю? К тому, что жизнь моя и жизнь Рэя настолько переплелись, что я представить себе не мог, как буду существовать без мохнатого существа.

Вот такие мы – люди. Начинаем ценить братьев меньших, когда любовь к ним поселяется в наших сердцах.

Глава 5. Рэй

– Итак, день рождения Рэя.

Приготовив любимое блюдо моего друга – куриные сердечки с овощами – я в предвкушении ритуального танца выложил угощение в миску.

Каково же было удивление, когда Рэй не только не притронулся к еде, но даже не взглянул в ее сторону. Минуя кухню, затрусил в комнату, где, стянув с дивана тубус с кием, лапой катнул тот к моим ногам.

Ожидая чего угодно, но только не требования идти в бильярдную, я спросил:

– Хочешь отметить день рождения в бильярдной?

Рэй попытался ухватить тубус зубами.

Видя, насколько пес одержим желанием убедить меня в том, что следует послушаться к его совету, я, подняв футляр, произнес:

– Ладно! Сегодняшнюю игру посвящаю тебе.

Забегая вперед, хочу сказать – соглашаясь провести вечер в бильярдной, я думать не думал, что все было проделано целенаправленно.

А следовало! Собака отказалась от любимого лакомства. Ради чего? Ради того, чтобы хозяин пошел ублажать свое свободолюбие? Ерунда.

Действиями своими Рэй выражал ход собачьих мыслей. Но что ими руководило?

Мне бы озадачиться, однако я подумал – собачьи прихоти. И был тому рад.

Спустя час мы были в биллиардной.

Рэй с видом отсутствия интереса к происходящему занял место возле бара, откуда мог созерцать игру.

Я, поприветствовав присутствующих, подошел к столу. Осмотрев сукно, вынул из футляра кий. Ритуал по сценарию. Излишние действия разрушают собранность.

Собрался было приступить к расстановке шаров, как вдруг услышав оклик со стороны бара, обернулся.

Бармен подал знак, означающий, есть информация, касающаяся меня лично.

– Поступил заказ.

Фраза привычная, в то же время интригующая давала понять – некто бросил мне вызов. Кто именно, оставалось загадкой.

– Во сколько? На каких условиях? – Стараясь не выдавать удивления, спросил я.

– Через двадцать минут. Пять тысяч за партию. При счете 2:2 сумма утраивается.

Ответив коротко, почти скороговоркой, бармен продолжил натирать и без того идеально чистый бокал.

– Игровой? – решил поинтересоваться я

– Неизвестно. Заказ принят по телефону. Сменщик записал, я передал.

Не зная, что сказать, я глянул в сторону Рэя.

– Играть или отказаться?

Рэй дважды ударил хвостом по полу. Что означало, догадаться было нетрудно.

Двадцати минут хватило, чтобы размяться, заодно почувствовать кий. Удар ровный, в ногах ни слабости, ни лишнего закрепощения.

Бросив взгляд на часы, я отметил – время, установленное клиентом, истекло.

В душу начало закрадываться сомнение: «Что, если звонок ложный? Играть придется с самим собой, в результате чего Рэй останется без подарка».

Мысли о собаке совпали со звоном колокольчика над дверью.

В следующую секунду на пороге появился человек, встреча с которым стала полной неожиданностью.

С Эдуардом Лесиным судьба свела три года назад.

Человек не просто целеустремленный, одержимый идеей получить то, что хочет. Я понял это после двух уроков игры, которые Эдуард попросил преподать за соответствующую плату.

Усвоив основополагающие элементы, он предложил сыграть.

Проиграв пять партий, произнес:

– Через год проигрывать буду две из пяти. Через два играть будем на равных. Через три постараюсь взять реванш.

Здесь нужно сказать, часть обещаний Лесин выполнил. Через год стал играть осмысленно, а через два мог выиграть даже у бильярдистов со стажем.

Потом Эдуард пропал.

Ходили слухи, что уехал жить за границу. Развелся с женой и, чтобы о прежней жизни ничего не напоминало, решил поменять место пребывания.

И вот на тебе – Эдуард Лесин собственной персоной с кием в руках, улыбкой на лице и походкой такой, словно ждал момента этого всю жизнь.

– Какие люди и без охраны! – Воскликнул я, сделав шаг навстречу.

Обменявшись рукопожатиями, мы остановились у стола, на котором красовались разбитые мною шары.

– Какими судьбами? – Спросил я, сгорая от нетерпения узнать, по какой причине Лесин пропадал столько времени.

– Пришел выполнить обещанное, – показывая глазами на футляр с кием, улыбнулся Эдуард.

– То есть?

Не догадываясь о том, что человек, заказавший игру, и Лесин – одно и то же лицо, я предпринял попытку скоординировать ход мыслей.

Опередил Эдуард:

– Три года назад я обещал взять реванш. Года минули. И вот я здесь, при мне мой кий.

– Так это ты заказал игру?

– Я. И готов начать играть в соответствии с выставленными мною условиями: пять тысяч за партию, при счете 2:2 сумма утраивается. Если, конечно, ты не против.

– Не против. Проходи, располагайся.

Рассказывать о том, как все происходило, было бы неинтересно, если бы не одно «но». После того, как я нацелился нанести удар по битку, до моих ушей донесся звук, похожий на стук в дверь.

Я обернулся.

Ритуал просить Рэя пожелать мне удачи вошел в привычку с того дня, как другу моему было позволено присутствовать в бильярдной.

Извинившись, я поспешил к бару. Там, постукивая хвостом по стойке, ожидал Рэй. Каково же было удивление, когда после привычного почесывания за ухом пес не встал на задние лапы и не попытался лизнуть меня в щеку. Вместо этого злобно рыкнул, причем рык был адресован не мне.

Испытывая недоброжелательность по отношению к Лесину, Рэй не постеснялся выразить недовольство вслух.

Мне бы задуматься, с чего собаке невзлюбить Эдуарда, куда, там… На тот момент я весь был во власти предстоящей игры.

Вдаваться в подробности первой партии не имеет смысла. Ничего особенного не происходило, не считая того, что при счете 6:6 Лесин совершил промах, который не должен был совершать.

Ошибка дилетанта – так охарактеризовали удар наблюдавшие за игрой болельщики. К тому времени их набралось не меньше десятка.

Итог – 8:6 в мою пользу.

Следующая партия складывалась по тому же сценарию: при счету 5:6 ошибка, в результате которой один шар встал напротив лузы, другой – под удар стопроцентного свояка.

Естественно, я не смог удержаться, чтобы не поинтересоваться:

– Что это было?

Лесин, пожав плечами, улыбнулся так, словно делал одолжение.

– Рука дрогнула.

Ответ не мог удовлетворить ни меня, ни тех, кто был знаком с игрой Эдуарда. При всем этом ни у меня, ни у кого-либо не было права указывать на то, что Лесин сливает партию.

«С чего это вдруг? А может, и не вдруг вовсе? Что, если действия Эдуарда – часть продуманного плана? Если так, что за план такой, когда игрок отдает две партии из пяти?»

Вопросы с яростью зверя набросились на мой мозг в то время, когда предстояло завершить партию. Слава богу, я смог заставить себя вернуться в игру, что позволило тремя забитыми шарами пополнить бюджет на пять тысяч.

Стоило последнему шару упасть в лузу, как я тут же объявил:

– Тайм-аут!

Подав знак бармену, я решил уделить внимание Рэю.

Потрепав пса за ухо, нашептал пару слов благодарности. За что? Сам не знаю. Захотелось сделать собаке приятное, отказать не мог ни себе ни ей.

И все было бы здорово, если бы не бармен.

Показав глазами на Рэя, тот произнес:

– Ведет себя не так, как всегда. Рычит злобно, словно чувствует, что что-то должно произойти.

– Что может произойти?

Вопрос был адресован в большей степени самому себе, чем бармену.

Тем не менее ответ лишь подлил масла огонь.

– Тебе видней.

«Бармен прав, – подумал я, – Кому, как не мне, должно быть виднее. Вот только не вижу я ни хрена. Еще меньше понимаю, какая связь между собакой и игрой с Лесиным».

Ход мыслей остановил призыв вернуться к игре.

Шары расставлены. Болельщики замерли в ожидании продолжения поединка. Оставалось, взяв в руки кий, подойти к столу. И я подошел, установив шар, достал мелок.

Зачем посмотрел на Лесина? Не знаю. Повернул голову и к своему удивлению увидел, насколько изменился взгляд Эдуарда. Словно не было ни проигранных партий, ни попыток исправить положение. Лесин пребывал в таком расположении духа, словно знал заранее, каков будет исход игры.

Меня это и удивило, и насторожило. Прими Эдуард на грудь грамм пятьдесят, я не стал бы искать причину в изменении настроения противника. Но Лесин не подходил к бару. Мало того, насколько мне было известно, спиртное Эдуард употреблял только в особых случаях и исключительно в малых дозах.

В моих действиях произошла заминка. Дабы сгладить ситуацию я, вместо того, чтобы начать игру, взялся натирать полотенцем кий.

Со стороны болельщиков послышался шепот непонимания: с чего при счете 2:0 тянуть время?

Натерев кий, я, взяв в руки биток, поднес к свету. При этом проделывал всё так, словно собирался проверить, нет ли чего внутри.

То была шутка. Смех в стане болельщиков стал тому подтверждением.

Единственным, кто не понял или не захотел понять, был Лесин.

Изменившись в лице, Эдуард произнес фразу, которая меня почему-то разозлила:

– Играть будем или собой любоваться?

Ответом стал удар по шарам. Тот оказался настолько сильным и точным, что один шар упал в дальнюю правую лузу, другой замер у противоположной. И это в начале партии!

––

Последняя фраза оказалась ключевой.

Виктор не покинул кресла, не изменил местоположения, мало того – даже не стал выключать камеру.

Молчание длилось минуты полторы. Глядя перед собой, Виктор вел себя так, словно не видел ни зеленого огонька, ни отражения.

Взгляд выпал из реальности настолько, насколько сознание может позволить себе затеряться там, откуда вернуть способно, только время.

И оно вернуло. Не того Виктора, который на протяжении часа снимал себя на камеру, стараясь не упустить ни единой мелочи. Он будто очнулся ото сна. При этом речь стала торопливой, что наводило на мысль – человек решил исповедаться.

Так оно и было. То, о чем в дальнейшем поведал Виктор, больше походило на исповедь, чем на рассказ о том, как он встретил друга, ради которого готов был на все.

Другом этим был красный ирландский сеттер по кличке Рэй.

Ему было суждено украсить жизнь человека, который год назад думать – не думал, что такое может произойти.

––

– Два шара, которые я забил в начале партии, оказались единственными.

Произнеся это, Виктор улыбнулся.

– Слава богу, хоть эти забил, а иначе стал бы посмешищем перед братьями-бильярдистами. Как ни крути, проигрыш всухую – все равно, что нокаут в боксе.

«Раздел» меня Лесин за двадцать минут. Достанет шар – и на полку, чтобы все видели.

Больше всего бесило, когда Эдуард до того, как совершить удар, припадал перед лузой на правое колено. Припадет и выцеливает, выцеливает… Многие игроки так делают, чтобы отследить траекторию удара. Но то, как исполнял Лесин, выводило из себя.

Не помню, как дождался, когда Эдуард забьет последний шар. Забил и пошел исполнять победный танец, наполеон хренов.

Дальше должен был последовать пятиминутный перерыв. Думал, передохну, с мыслями соберусь. Нет же, откуда ни возьмись бармен нарисовался:

– Рэй бесится. Лапой по паркету бьет, словно сказать что-то хочет. Может, в гардеробной закрыть?

Услышав про Рэя, пришлось забыть про перерыв.

Пес и вправду был в не себе. Завидев меня, скулить начал так, словно хотел что – то сказать.

Следовало успокоить пса, и я не зная что сказать, произнес:

– Я тебя понял. Спасибо.

Рэй успокоился. Этого было достаточно, чтобы обстановка нормализовалась и я смог вернуться туда, где меня ждала четвертая партия. Судя по настрою Лесина, продолжение поединка не предвещало ничего хорошего.

На мое извинение Эдуард не отреагировал никак.

Стол, шары, болельщики замерли в ожидании продолжения игры, и Эдуарду не терпелось её начать.

Не скажу, что я окончательно пришел в себя, но то, что обрел прежнюю уверенность – это, как говорится, «к бабке не ходи».

Подтверждением тому стал забитый шар. После этого пришлось отыграться. Шары встали на ударную позицию, чем не замедлил воспользоваться Эдуард.

1:1, ноль намеков на продолжение атаки. В душе я торжествовал. Нет удара – нет забитого шара.

Лесин же, обойдя стол, припал на колено перед лузой, забить в которую было нереально настолько, насколько нереально в баскетболе попасть от кольца в кольцо. Случается такое, конечно, но крайне редко – на сотню бросков одно попадание.

С минуту Эдуард выцеливал. Подумав, перешел к другой лузе. Постоял, прикинул, что к чему, вернулся к прежней.

Я понять не мог, по какому шару Лесин собирается бить и какой шар забивать.

Когда же противник встал в стойку, я перевел взгляд на стоявших за спиной болельщиков. Ответом стал всплеск голосов, полных недоумения.

Лесина это нимало не смутило. Пройдясь мелком по кончику кия, он с еще более невозмутимым видом встал в стойку.

Удар. Шары, натыкаясь друг на друга, отскакивали без намека на попадание. Как вдруг один, пролетая мимо лузы, перед которой минуту назад преклонял колено Лесин, устремился туда, куда не должен был попасть по определению.

Тишину, длившуюся мгновения, разорвал взрыв аплодисментов. Я же, пребывая в состоянии глубочайшего «нокдауна», не мог понять, как такое может быть.

Как и что происходило дальше, словами не описать.

Победный «танец» Лесина, овации болельщиков, шум, выкрики смешались в порыве выражения восторга.

И даже когда голоса смолкли, в воздухе продолжал витать кураж человека, поразившего воображение всех, кто знал толк в бильярде не понаслышке.

Единственным, кто оставался безучастным к происходящему, был я. Сдерживая бурлящее внутри негодование, я как мог, старался не показывать того, что творилось на душе.

Творилась же полная хрень: злость душила, непонимание пресекало попытку дать ответ произошедшему. От этого я терял уверенность. Продолжать игру было бессмысленно.

Лесин же дав понять, что игра не закончена и самое интересное впереди, приступил к изучению позиции, которую я к тому времени успел просветить насквозь.

Не найдя ничего для продолжения атаки, я предпринял попытку представить, что будет, если противник решит отыграться.

Попытка была нарушена новым вздохом удивления. И ведь был повод!

Лесин нацелился на шар, забить который мог только профессионал мирового уровня, и то не каждый.

Два круга вокруг стола, стойка, выцеливание. Дальше должен был последовать удар.

И он последовал бы, если бы не крик со стороны бара, который заставил всех, включая меня и Эдуарда, обернуться.

– Рэй, стой! Ты куда?

Бармен успел покинуть пределы стойки в то время, когда Рэй со скоростью ветра несся в направлении толпившихся вокруг стола людей.

Пролетев мимо меня, пес устремился к лузе, возле которой выцеливал шар Лесин.

Подскочив, Рэй встав на задние лапы, ухватил зубами предмет, по форме напоминающий спичечный коробок, в два раза меньшего размера.

Спустя секунду предмет лежал у моих ног.

Еле слышимое рычание Рэя призывало к ответным действиям. И мне ничего не оставалось, как подняв «презент», осмотреть.

Это была черная коробочка, с одной стороны на нее был налеплен двусторонний скотч, с другой – похожая на магнит металлическая пластина.

– Что это?

Вопрос был адресован Лесину и всем присутствующим.

– Не знаю. Не мое.

Голос Эдуарда был не таким уверенным, как пару минут назад.

Мне пришлось повторить вопрос, но уже в другой интерпретации:

– Если не твое, тогда чье?

Лесина передернуло.

– Откуда мне знать?

Пауза грозилась затянуться на неопределенное время. И затянулась бы, не выйди из толпы Дабл.

Дабл – в прошлом профессиональный игрок, кличку получил за приверженность к английской разновидности игры в бильярд – «снукеру». В свое время Дабл входил в десятку лучших снукеристов России.

Звезда его должна было сверкать на небосклоне бильярда до выхода Дабла на пенсию, не попади бильярдист в автокатастрофу, в результате которой Дабл получил многочисленные переломы. Врачи собирали кости из обломков. Всё срослось удачно, кроме правой руки. Была потеряна не только чувствительность, но и форма. Конечность начала сохнуть.

О профессиональном бильярде пришлось забыть. А так как ничего другого Дабл делать не умел, пришлось подыскивать дело родственное с бильярдом.

Обучение новичков пришлось по вкусу. Приплюсуем развод лохов. Заметив усохшую руку и то, с каким трудом Даблу удерживали кий, те соглашались на предложение сыграть на деньги. Проиграв пару партий, Дабл предлагал сыграть по-крупному. Спустя час-полтора соперник покидал бильярдную без копейки в кармане.

Взяв в руки «презент» от Рэя, Дабл поднес коробочку к свету.

– Так. С этой стороны магнит, с другой – двусторонний скотч, позволяющий приспосабливать штуковину сбоку от лузы или под ней. Зачем и кому понадобилось приспосабливать хрень эту к столу? Об этом спросим господина Лесина.

– Не мое! – Переходя на крик, запротестовал Эдуард.

– Твое. Ты вокруг лузы на карачках ползал, значит, ты приблуду эту и приклеил, – произнес, будто отрубил, Дабл. – Выбирай, либо сам признаешься, либо я доложу со всеми для тебя вытекающими последствиями.

– Не собираюсь я ничего рассказывать.

Невооруженным глазом становилось видно, как Эдуардом овладевает дрожь.

– В таком случае…

Подойдя к вешалке, Дабл сдернув куртку Лесина, швырнул тому в лицо.

– Выворачивай карманы.

– Чего это вдруг? – Заверещал Лесин.

– Выворачивай, или я начну ломать кии о твою башку.

Эдуард выложил на стол сигареты, ключи, а также предмет, похожий на аэрозольный баллончик.

– Тяжелая вода! – Воскликнул Дабл, подняв вверх баллончик.

– Тяжелая вода? – Эхом отозвалось в толпе.

– Жидкость, содержащая металлические частицы, способные реагировать на магнитное поле, – решил уточнить Дабл, – Хрень эту пытались использовать в бильярде. Иногда удачно, иногда не очень.

Проблема – подобрать магнит способный притягивать шары с центра стола. Лесину удалось и магнит нужный найти, и нанести на шары жидкость.

Услышав, что Лесин обработал шары какой-то жидкостью, я не мог не задать вопрос, который, судя по реакции болельщиков, интересовал не меня одного.

– Когда успел? Я всегда был рядом.

– Когда пиво пить ходил, – произнес Дабл, переведя взгляд с Лесина на меня. – Сложил шары в треугольник, брызнул из баллончика и все дела. Под светом ламп вода испарилась, частицы металла остались. Они и реагировали на магнит. Вспомни последний шар: с какой точки Лесин бил и как тот в лузу запрыгнул?

Я, взяв с полки шар, осмотрев его, вернул на место.

– И что теперь?

Взоры присутствующих были обращены как к Даблу, так и к Лесина.

– Теперь господин жулик должен убраться по-хорошему, а то, не ровен час, пиздюлями огребётся по само «не хочу»….

Дабл, подняв баллончик, сделал вид, что хочет брызнуть Эдуарду в глаза. Тот, закрыв лицо руками, попятился, и чуть было не наступил на Рэя.

Пес, взвизгнув, гавкнул так, что Лесину ничего не оставалось, как отскочить в сторону.

– Убирайся, пока Рэй не загрыз.

Дабл вел себя, как настоящий судья.

–Но до того, как исчезнешь, рассчитайся с согласно договоренности. Пять тысяч за партию умножим на четыре партии. Получается, двадцать штук. Плюс пятая партия в тройном размере. Это еще пятнадцать. Тридцать пять тысяч. Прибавим десять за моральный ущерб. Итого, сорок пять штук, плюс наше общее тебе презрение. В следующий раз так легко не отделаешься.

Дождавшись, когда Лесин покинет зал, Дабл обратился ко всем присутствующим.

– Ну что, друзья, по бокалу пива за счет победителя?

– Легко! – Отозвался я на призыв Дабла.

Ответом стало громогласное «ура!»

––

Покинув кресло, Виктор, в который раз исчез из поля зрения видеокамеры.

Судя по тому, что та продолжала работать, можно было предположить: разговор с отражением не закончен. Да и как он мог быть закончен, если не сказано главное?

––

Появился Виктор через пару минут. Глянув в зеркало, улыбнулся.

– Что, оставил в неведенье?

А вы как думали? В любом рассказе главное – интрига. Без интриги не будет сюрприза, который я намерен преподнести в виде соотношения предыдущей часть истории с той, о которой речь будет идти дальше.

О происшествии в бильярдной разговоров было столько, что я начал уставать. Всех интересовало, каким образом пес узнал про приклеенную к столу штуковину и что подтолкнуло его кинуться к бильярду?

Вопросов было не счесть. Я же, пожимая плечами, отправлял всех к Рэю. При этом делал с хитроватым выражением лица, в противном случае могли неправильно понять, а то и вовсе принять за дурака.

Доход бильярдной вырос втрое. Благодаря этому мне как хозяину собаки было позволено играть бесплатно. Так же за счет заведения выдавали салат, к нему бокал пива, Рэю – блюдо на выбор.

Процесс выбора Рэем блюда выглядел как ритуал. Вокруг барной стойки собиралась толпа, перед собакой открывали меню. Рэй тыкал лапой.

Под общий восторг бармен объявлял название блюда.

Удивительным было то, что Рэй ни разу не промахнулся. Всегда указывал на самое вкусное и совсем не дешевое блюдо. Все думали, что случайность – кроме меня и бармена. Случайность не может быть постоянной. Рэй же на протяжении двадцати раз не ошибся ни разу.

Глава 6. Ольга

– Думаю, вы догадались, к чему подвожу, рассказывая о наших с Рэем приключениях. Если нет – смотрите, вникайте, решайте, верить или нет.

Рэй стал знаменит. О собаке, способной видеть то, что недоступно людям, начали писать в газетах. Названия статей были разными: «Пес, умеющий читать мысли людей», «Собака из будущего», «Человек в облике Рэя».

Единым было то, что авторы говорили о собаке не как о животном, а как о чуде, обладающем способностью совершать вещи, не подвластные человеку.

В общем, перегиб был налицо. Тем ни менее именно разговорам о способностях Рэя было суждено стать толчком к тому, что я сам начал присматриваться к питомцу. И как выяснилось, не зря. Время от времени начали происходить вещи, на которые раньше я не обратил бы внимания. Сейчас же меня будто кто – то перенастроил на волну поступков Рэя. Один только случай с дамочкой чего стоил.

Гуляя по улице, Рэй вдруг ни с того ни с сего устремился к даме с коляской – мамаша на тот момент разговаривала по телефону. Подскочив, пес начал громко лаять. Девушка вынуждена была прервать разговор, после чего, не стесняясь в выражениях, кинулась выливать чашу негодования на меня.

Я, как мог, пытался урезонить разбушевавшегося Рэя, но тот продолжал лаять. Тот будто хотел, чтобы мамаша с коляской убралась восвояси. И он своего добился.

Дамочка, подхватив коляску, поспешила избавиться от назойливой собаки. И надо же такому случиться… Коляска была еще в поле зрения, как на место, где минуту назад женщина разговаривала по телефону, с крыши рухнула льдина. Кусок был настолько огромен, что осколки долетели до нас – благо я и Рэй находились на достаточно большом расстоянии.