Девять принцев Амбера. Ружья Авалона

– Жаль было бы убивать этого коня, – сказал я, – но все же попытайся.

– Уже пытался, несколько раз, – ответил Рэндом, швыряя пустой пистолет на пол и доставая другой. – Либо я никудышный стрелок, либо правду говорят, что Моргенштерна может убить только серебряная пуля.

Оставшимися выстрелами он прикончил шесть собак. Но их оставалось еще дюжины две.

Я протянул ему свой пистолет, и он убил еще пятерых псов.

– Последний патрон приберегу, – сказал Рэндом. – Специально для головы Джулиана, если он подберется поближе.

Погоня была уже в полусотне футов позади и настигала нас. Я ударил по тормозам, ближайшие псы по инерции пронеслись дальше, а Джулиан внезапно исчез, и над головой у нас проплыла темная тень – это Моргенштерн перемахнул через машину. Он моментально развернулся, и, когда лошадь и всадник снова бросились на нас, я нажал на газ, и машина рванула вперед.

Одним фантастическим прыжком Моргенштерн успел отскочить в сторону. В зеркало заднего вида я заметил, как двое псов отшвырнули крыло машины, которое за время нашей краткой остановки успели напрочь оторвать, и бросились за нами вслед. Нескольких гончих я задавил, но десятка полтора еще продолжали погоню.

– Неплохо сработано, – пробормотал Рэндом. – Впрочем, тебе повезло, что они не вцепились в колеса. Наверное, никогда раньше не охотились на автомобили.

Я протянул ему последний заряженный пистолет:

– Подстрели побольше собак.

Он расстрелял обойму со снайперской точностью: минус шесть.

А Джулиан теперь скакал рядом с машиной, выхватив меч.

Я нажал на клаксон, надеясь испугать Моргенштерна, однако трюк не удался. Я резко вильнул в их сторону, но проклятый конь взвился на дыбы и отпрыгнул. Рэндом почти лежа прицелился в мое окно мимо меня, уперев правую руку с пистолетом в левую.

– Погоди пока, – сказал я ему. – Попробую сам разобраться с ним.

– Ты спятил, – сообщил он, когда я снова нажал на тормоз.

Но пистолет все-таки опустил.

Едва мы затормозили, я резко открыл дверцу, выскочил наружу – босым, черт меня побери! – успел присесть, когда Джулиан взмахнул клинком, и перехватил его руку, а потом выдернул из седла. Он все-таки успел ударить меня по голове бронированным кулаком; перед глазами у меня вспыхнул фейерверк. Больно.

Джулиан так и лежал там, где грохнулся наземь, и, видно, еще не совсем очухался. Вокруг бесновались псы, стараясь вцепиться в меня, и Рэндом пинал их ногами. Я подхватил валявшийся на земле клинок Джулиана, приставил острие ему к горлу и крикнул:

– Отзови псов! Или я пришпилю тебя к земле!

Он что-то приказал собакам, и те отступили. Рэндом с трудом держал пытавшегося вырваться Моргенштерна под уздцы.

– Ну, дорогой братец, что скажешь теперь? – спросил я.

Глаза Джулиана горели холодным голубым огнем, лицо оставалось бесстрастным.

– Если хочешь убить меня, действуй! – заявил он.

– Все в свое время, – успокоил я его, не без удовольствия заметив грязь на идеальных белоснежных доспехах. – А пока скажи-ка, что ты готов отдать за свою жизнь?

– Все, что имею, разумеется.

Я чуть отступил.

– Вставай и лезь на заднее сиденье, – велел я.

Он подчинился; попутно я снял с его пояса кинжал. Рэндом снова сел рядом со мной, прицелившись из пистолета с последним патроном в голову Джулиана.

– Почему бы его просто не прикончить?

– Думаю, он может пригодиться, – сказал я. – Мне многое хочется узнать, а дорога впереди длинная.

Я завел машину, и мы двинулись дальше. Собаки носились вокруг. Моргенштерн скакал за нами не отставая.

– Боюсь, пленник из меня не ахти какой ценный, – заметил Джулиан. – Даже под пытками я смогу рассказать лишь то, что знаю, а это немного.

– Ну начни хотя бы с этого, – предложил я.

– У Эрика позиция самая сильная, – сказал Джулиан, – поскольку он оказался в Амбере, когда все началось. По крайней мере так вижу я, поэтому и предложил ему свою поддержку; будь на его месте один из вас, наверное, я сделал бы то же самое. Эрик поставил меня охранять Арден, ведь здесь один из основных маршрутов. Жерар контролирует подступы со стороны моря на юге, Каина отправили к северным берегам.

– А где Бенедикт? – спросил Рэндом.

– Не знаю. О нем я ничего не слышал. Возможно, он где-то с Блейзом. А может, по-прежнему в Тени и даже не подозревает, что произошло. А может быть, и вовсе умер. О нем уже много лет ни слуху ни духу.

– Сколько у тебя людей в Ардене? – спросил Рэндом.

– Около тысячи, – ответил Джулиан. – И кое-кто наверняка уже за вами наблюдает.

– Если они хотят, чтобы ты остался в живых, лучше бы им только этим и ограничиться, – проговорил Рэндом.

– Ты безусловно прав, – откликнулся Джулиан. – Вынужден заметить, Корвин поступил на редкость умно, взяв меня в плен. Так вы, пожалуй, сможете благополучно проехать через весь лес.

– Жить, значит, хочешь, – съязвил Рэндом.

– Конечно, хочу! А есть шанс?

– А с чего вдруг?

– Ну хотя бы в обмен на то, что я вам рассказал.

Рэндом рассмеялся:

– Ну, допустим, рассказал ты нам очень мало, и, уверен, из тебя можно вытащить куда более ценные сведения. Потом остановимся, проверим. А, Корвин?

– Там видно будет, – сказал я. – Где Фиона?

– Где-то на юге, по-моему, – отозвался Джулиан.

– А Дейдра?

– Не знаю.

– Ллевелла?

– В Ребме.

– Ладно, – сказал я. – По-моему, ты иссяк. Это все?

– Все.

Дальше мы ехали молча. Лес наконец стал редеть. Я уже давно потерял Моргенштерна из виду, хотя время от времени замечал, что ястреб Джулиана все еще кружит над нами. После поворота дорога пошла вверх, к седловине промеж двух пурпурных гор. Топлива осталось меньше четверти бака.

Где-то через час дорогу впереди стиснули две массивные скалы.

– Отличное место для дорожной заставы, – сказал Рэндом.

– Похоже на то, – согласился я. – А как по-твоему, Джулиан?

Он вздохнул:

– Да, есть там пост. Как проехать, сами знаете.

И верно. Когда у шлагбаума навстречу нам вышел стражник в зеленом и коричневом, с клинком наголо – я ткнул пальцем на заднее сиденье и спросил:

– Сечешь расклад?

Он усек. Да и нас узнал. А потому поспешил поднять шлагбаум и даже отсалютовал нам вслед.

Мы миновали еще две заставы, пока одолевали седловину промеж скал. Ястреб куда-то исчез. За это время мы поднялись на несколько тысяч футов, и я затормозил на краю утеса. Справа не было ничего, кроме долгого полета вниз.

– Выходи, – велел я. – Теперь тебе придется прогуляться.

Джулиан побледнел.

– Я скулить не стану, – сказал он. – И умолять вас подарить мне жизнь тоже не буду. – И вышел из машины.

– Черт, – воскликнул я. – А я-то надеялся! Ладно, иди встань на самом краю. Немного ближе, пожалуйста. – Рэндом по-прежнему держал его на мушке. – Чуть раньше ты говорил, что поддержал бы любого, кто оказался бы на месте Эрика.

– Это так.

– Посмотри вниз.

Джулиан посмотрел. Падать пришлось бы долго.

– Вот так, – сказал я. – Вспомнишь наш разговор, когда события примут иной ход. А еще вспомнишь, кто подарил тебе жизнь тогда, когда другой непременно отнял бы ее. Пошли, Рэндом. Пора ехать.

Он так и остался стоять там, на самом краю пропасти, тяжело дыша и сдвинув брови в одну линию.

Когда мы добрались до вершины, бензин почти кончился. Я выключил двигатель и начал долгий спуск.

– А ведь ты не утратил былой хватки, – сказал Рэндом. – Сам-то я, скорее всего, прикончил бы его – за все хорошее. Однако ты, по-моему, верно поступил: он еще окажет нам поддержку – если, разумеется, мы сможем одолеть Эрика. А пока, конечно, расскажет Эрику обо всем, что случилось.

– Само собой, – кивнул я.

– А у тебя причин желать ему смерти больше, чем у любого из нас.

Я улыбнулся:

– Личным чувствам не место в политике, законодательстве и бизнесе.

Рэндом раскурил две сигареты и одну протянул мне.

Посмотрев вниз сквозь клубы сигаретного дыма, я впервые увидел море. Под темно-голубыми, почти ночными небесами, под золотистым солнцем море переливалось яркими красками, как на холсте мариниста, густо-синее, почти фиолетовое; у меня в глазах защипало. И тут я перешел на язык, которого вроде и не знал никогда – вернее, не помнил, что знаю, – и понял, что цитирую «Балладу о пересекающих морские просторы», а Рэндом внимательно слушал и, когда я умолк, спросил меня:

– Слышал, что ее сочинил ты. Это так?

– Все это было так давно, что я сам уже не помню.

Мы по-прежнему скользили по узкой горной дороге куда-то влево, по направлению к лесистой долине, а море все шире и шире открывалось нашему взору.

– Маяк Кабры[41], – Рэндом указал на гигантскую серую башню, что вздымалась прямо из волн морских за несколько миль от берега. – Я уж почти его забыл…

– Я тоже, – откликнулся я. – Очень странно чувствуешь себя, когда возвращаешься назад. – И тут до меня окончательно дошло, что мы говорим уже не по-английски, а на языке, называемом тари[42].

Через полчаса мы спустились вниз. Я старался катить по инерции так долго, как только мог. Когда мотор снова заработал, целая стая темных птиц с шумом взвилась над кустами слева от нас. Какая-то серая, похожая на волка тварь вынырнула из зарослей и тут же снова скрылась; однако олень, которого эта тварь преследовала, успел ускакать прочь. Нас окружала сочная и буйная растительность, хотя и не настолько густая, как в Арденском лесу. Долина полого, но упорно спускалась к морю.

Слева толпились, возвышаясь друг над другом, горы.

Чем дальше мы углублялись в долину, тем лучше становилась видна могучая гора, по одному из плеч которой мы только что спустились. Горы рядами подступали к самому морю: они как бы росли, а с плеч их свисала мантия, отороченная зеленью, мальвой, багрецом, золотом и лазуритом. Обращенных к морю склонов отсюда, из лесистой долины, не было видно, однако над крайней и самой высокой вершиной висела вуаль призрачных облаков, и солнце, временами выглядывая из-под этой вуали, окрашивало ее огнем. До этой вершины нам еще оставалось миль тридцать пять, прикинул я, а бензин почти на нуле. Но я знал, что наша цель там, и стремление поскорее оказаться там охватило мою душу. Рэндом смотрел в том же направлении.

– Он там… – проговорил я.

– Я почти позабыл, – откликнулся он.

Когда мы снова тронулись с места, я обратил внимание, что брюки мои приобрели необычный блеск. Я присмотрелся повнимательнее: штанины сузились у щиколотки, манжеты исчезли. Тогда я стал оглядывать себя с головы до ног. Рубашка моя теперь больше походила на легкую куртку, черную, отороченную серебром. Ремень стал значительно шире. Внешние швы штанов также засеребрились.

– Похоже, я уже и одет подобающим образом, – удивился я.

Рэндом хихикнул. Я заметил, что он тоже успел сменить наряд: на нем были коричневые с красным штаны и оранжево-коричневая блуза. Коричневая шапочка с желтыми полями покоилась на сиденье рядом с ним.

– Ждал, когда ты наконец заметишь, – засмеялся он. – Ну и как ты себя чувствуешь?

– Вполне! – бодро ответил я. – Кстати, бензин почти кончился.

– Теперь уже ничего не поделаешь, слишком поздно, – ответил Рэндом. – Мы уже в реальном мире, играть здесь с Тенями – та еще задачка. Да и заметят. Так что проедем сколько сможем, а дальше пешком.

Остатков топлива хватило еще на две с половиной мили. Я съехал на обочину и остановился. Солнце клонилось к западу, тени стали очень длинными.

Я влез под заднее сиденье, где мои башмаки успели превратиться в черные сапоги, и, когда я стал их вытаскивать, что-то загремело у меня под рукой.

Я вытащил из-под заднего сиденья не слишком тяжелый серебряный меч и ножны. Ножны идеально устроились у меня на ремне. Еще на сиденье лежал черный плащ с застежкой в виде серебряной розы.

– А ты думал, что это утрачено навсегда? – спросил Рэндом.

– Почти, черт меня побери! – отозвался я.

Мы выбрались из машины и потопали дальше. Прохладный вечер был полон ароматов. На востоке заблестели первые звезды, солнце готовилось обрести покой на своем ложе.

Мы молча шагали по дороге, и вдруг Рэндом сказал:

– Что-то мне ото всего этого не по себе.

– От чего именно?

– Слишком легко все идет, – пояснил он. – Мне это решительно не нравится. Арденский лес миновали практически без помех. Джулиан, конечно, попытался нас встретить, но все равно… Мы так далеко и беспрепятственно пробрались, что я почти уверен: нам специально позволили это сделать.

– Мне такое тоже приходило в голову, – солгал я. – А зачем, по-твоему?

– Боюсь, – ответил он, – что мы идем прямо в ловушку.

Несколько минут мы шли молча, потом я сказал:

– Очередная засада? Здесь подозрительно тихо.

– Не знаю.

Мы прошли еще мили две. Закат догорел, опустилась ночь, черно-звездная.

– Не пристало таким, как мы, передвигаться вот так, – сказал Рэндом.

– Пожалуй.

– Однако я опасаюсь добывать нам лошадей.

– Вот и я тоже.

– А как ты оцениваешь ситуацию? – спросил Рэндом.

– Пахнет смертью и дерьмом, – промолвил я. – Кажется, скоро на нас нападут.

– Может, убраться с дороги?

– Как раз об этом подумывал, – снова солгал я, – пожалуй, прогулка в девственных зарослях не повредит нашему здоровью.

Так мы и поступили.

Мы шли под деревьями, скользили в тени скал и кустов. На небосвод медленно всходила луна, большая и серебристая, раздвигая ночную тьму.

– Все яснее чувствую, что ничего у нас не выйдет, – сказал Рэндом.

– И в какой степени можно доверять твоему чутью?

– В значительной.

– Почему?

– Слишком далеко и слишком быстро, – отозвался он. – Мне это совсем не нравится. Теперь, когда мы уже в реальном мире, поворачивать назад поздно. Тени нам здесь не помогут, только наши клинки – у Рэндома на поясе висел короткий клинок вороненой стали. – И я уверен, что именно по воле Эрика нам позволили добраться сюда. Мы здесь, и с этим уже ничего не поделаешь, однако, по мне, так лучше бы нам пришлось сражаться за каждую пядь пути.

Одолев еще примерно милю, мы остановились покурить, прикрывая сигареты ладонями.

– Что за прелестная ночь! – сказал я, обращаясь не то к Рэндому, не то к легкому прохладному ветерку. – По-моему… Что это?

В кустах где-то позади что-то хрустнуло.

– Зверь, наверное.

Клинок сверкнул в руке у Рэндома.

Мы подождали еще несколько минут, но больше ничего не услышали. Брат сунул оружие в ножны, и мы двинулись дальше.

За спиной у нас все было тихо, однако вскоре я что-то услышал впереди. Я покосился на Рэндома, он кивнул, и мы удвоили осторожность.

Потом в зарослях проявился какой-то свет – словно вдалеке горел костер.

Вокруг было тихо. Рэндом лишь пожал плечами, увидев, что я направляюсь к этому костру, обходя его справа.

Не прошло и часа, как мы вышли к лагерю. Возле костра сидели четверо, а еще двое спали в сторонке в тени деревьев. К вбитому в землю колу была привязана девушка. Смотрела она куда-то в другую сторону, но сердце мое забилось, едва я увидел ее.

– Неужели?.. – прошептал я.

– Да, – ответил Рэндом. – Очень похоже.

Тут девушка наконец повернула голову. Да, она.

– Дейдра!

– Интересно, что эта чертовка затеяла? – сказал Рэндом. – Судя по цветам стражников, ее ведут обратно в Амбер.

Я тоже заметил, что форма у этих парней черно-красная с серебром; я помнил по Козырям (и знал еще откуда-то), что это цвета Эрика.

– Раз Эрик хочет ее, он ее не получит, – сказал я.

– Мне-то до Дейдры никогда не было дела, – промолвил Рэндом, – но ты – другое дело, так что…

Он вытащил клинок из ножен. Я сделал то же самое.

– Готов? Пошли! – И, сделав мощный прыжок, мы бросились на стражников.

На все про все у нас ушло минуты две.

Дейдра смотрела на нас во все глаза. Отблески пламени и мечущиеся черные тени делали ее лицо похожим на жутковатую подмигивающую маску. Она и смеялась, и плакала. И громко называла нас по именам дрожащим голосом. Я разрезал веревки и поднял ее с земли.

– Ну, здравствуй, сестренка. Не присоединишься ли ты к нам на дороге в Амбер?

– Нет! – решительно заявила она. – Спасибо, что спасли мне жизнь, но хотелось бы и впредь ее сохранить. Вы-то что забыли в Амбере – вдруг я не знаю?

– Идет борьба за трон, – ответил Рэндом (для меня это была новость), – а мы заинтересованные стороны.

– Если будете умнее – держитесь подальше и дольше проживете, – посоветовала Дейдра.

Господи! До чего же она все-таки была хороша! Даже такая, как сейчас, измученная и грязная.

Я ласково обнял ее – мне очень этого хотелось. А Рэндом отыскал у костра бурдюк с вином, и мы выпили.

– Эрик сейчас в Амбере единственный из принцев, – сказала Дейдра. – Войска верны ему.

– Я не боюсь Эрика, – ответил я, понимая, что вовсе в этом не уверен.

– Он никогда не пропустит вас в Амбер! – продолжала она. – Я сама была его узницей, но два дня назад обнаружила один из тайных путей и бежала. Я думала, что смогу скрыться в Тенях, пока все не закончится, но так близко от реального мира начать очень трудно… В общем, нынче утром воины Эрика схватили меня и вели назад, в Амбер. Наверное, там меня казнили бы, хотя и не уверена. Во всяком случае, я осталась бы в городе его игрушкой. Может быть, Эрик не в себе – впрочем, и в этом я не уверена…

– А о Блейзе что-нибудь известно? – спросил Рэндом.

– Он насылает всяких тварей из Тени и доставляет Эрику массу хлопот. Но по-настоящему пока не атаковал. В общем, Эрик нервничает, а расклад с короной и скипетром еще не решен, хотя Эрик и наложил на них руку.

– Ясно. А о нас он когда-нибудь вспоминал? – поинтересовался Рэндом.

– О тебе, Рэндом, нет. А вот о Корвине говорил. Он все еще боится, что однажды Корвин вернется в Амбер. Ближайшие миль пять тут более-менее спокойно, а вот дальше опасности на каждом шагу. Каждое дерево, каждый камень могут скрывать ловушку или засаду. Из-за Блейза и Корвина. Он хотел, чтобы вы добрались досюда, где уже не сможете работать с Тенями – и не сумеете уйти от его преследования. Никому из вас не пробраться в Амбер, не попавшись в его лапы.

– Но ты-то сбежала…

– Это другое. Я пыталась выбраться, а не попасть в Амбер. Возможно, меня и не охраняли так тщательно, как, безусловно, будут сторожить любого из вас: я женщина, да и к власти не стремлюсь. И все равно сами видите, далеко убраться мне не удалось!

– Ну, сестричка, зато теперь ты свободна – во всяком случае, пока руки мои в силах поднять клинок в твою защиту, – сказал я.

Она поцеловала меня в лоб и сжала мою руку. От такого я всегда таю.

– И все-таки за нами явно кто-то крадется, – произнес Рэндом.

Мы все немедленно уставились во тьму, пытаясь хоть что-то разглядеть, потом тихо легли в зарослях, следя за окрестностями.

Через некоторое время, однако, принялись шепотом обмениваться мнениями – что делать дальше? И мне предстояло принять решение.

Собственно, в этом и заключался основной вопрос. Откладывать дальше было некуда. Я понимал, что не могу полностью доверять им обоим, даже милой Дейдре, но Рэндом, по крайней мере в данный момент, влез со мной во все это по уши, а Дейдра всегда была моей любимицей.

– Любимые мои родственники, – сказал я, – мне нужно кое в чем вам признаться.

Рука Рэндома тут же легла на рукоять – вот оно, наше доверие друг к другу! Я отлично представлял, как в мозгу его стучит одна и та же мысль: «Корвин завел меня сюда, чтобы предать!»

– Если ты нарочно заманил меня сюда, – начал он, – то живым…

– Не говори ерунды! – оборвал его я. – Мне нужна твоя помощь, а не твоя голова. Выслушай сперва: я не понимаю, что, черт побери, здесь происходит. Кое о чем догадался, но я не понимаю ни где мы, ни что такое Амбер, ни почему мы сейчас ползаем на брюхе в кустах… Да и кто я вообще такой?

Последовало томительно долгое молчание, затем Рэндом прошептал:

– Что ты хочешь этим сказать?

– Да, что? – повторила за ним Дейдра.

– Я хочу сказать, – начал я, – что мне удалось обмануть тебя, Рэндом. Разве тебе не показалось странным, что в течение всего пути я только и делал, что крутил руль?

– Ты главный, – заявил он. – Я думал, ты снова строишь какие-то планы. К тому же ты чертовски умно поступил несколько раз – мне бы такое и в голову не пришло. Я знаю, ты точно Корвин.

– А сам я всего дня два назад об этом узнал, – отозвался я. – Я знаю, что я тот, кого вы называете Корвином, но недавно я попал в аварию. Повредил голову – станет посветлее, покажу шрамы – и потерял память. Например, ни черта не понимаю, когда вы говорите о Тенях. И об Амбере почти ничего не помню. Помню только своих родственников и что никому из них нельзя доверять. Такая вот история. И что делать теперь?

– О господи! – пробормотал Рэндом. – Да, теперь-то я понимаю! И все эти мелочи, которые все время царапали меня… Но как ты сумел обвести Флору вокруг пальца?

– Повезло, – сказал я. – Да еще подсознательная изворотливость. Хотя нет, не в том дело: она просто дура. В любом случае вы мне теперь особенно нужны.

– Как ты думаешь, сможем мы уйти обратно в Тени? – спросила Дейдра – и не у меня.

– Да, – ответил Рэндом. – Но я против. Я хочу видеть Корвина в Амбере, а голову Эрика – на колу. Шансов немного, но рискнуть стоит, так что пока я не собираюсь возвращаться в Тени. Хочешь, иди одна. Вы всегда считали меня слабаком и брехуном. Теперь посмотрите, так ли это. А я докажу, на что гожусь.

– Спасибо, брат, – сказал я.

– К добру ли эта встреча при луне?[43] – заметила Дейдра.

– А ты могла бы по-прежнему сидеть там связанной, – откликнулся Рэндом, и она промолчала.

Мы еще некоторое время лежали в полной тишине, и вскоре возле костра появились трое и принялись озираться по сторонам. Потом двое из них опустились на четвереньки и стали обнюхивать землю. Потом все дружно посмотрели в нашу сторону.

– Вейры[44], – прошептал Рэндом, когда три серые тени двинулись по направлению к нам.

Я видел лишь тени, но хватило и этого. Они опустились на четвереньки, и лунный свет сотворил изменения с серыми одеждами. Во тьме зажглись три пары глаз.

Я проткнул первого волка своим серебряным клинком, и по лесу разнесся человеческий вопль. Рэндом одним ударом обезглавил второго, и, к моему удивлению, Дейдра подняла одного в воздух и сломала ему хребет о колено с отвратительным хлюпаньем.

– Скорей, твой клинок! – крикнул Рэндом; я поспешил проткнуть и его противника, и противника Дейдры, и снова в воздухе раздались человеческие вопли.

– А теперь давайте-ка уносить отсюда ноги, – сказал Рэндом. – Сюда! – И мы бросились за ним.

– Куда мы идем? – спросила Дейдра примерно через час энергичной гонки сквозь густой кустарник.

– К морю, – ответил Рэндом.

– Зачем?

– Там хранится память Корвина.

– Где? Как?

– В Ребме, конечно.

– Да они же убьют тебя, а твои мозги скормят рыбам!

– Я не пойду до самого конца. Тебе самой придется беседовать с сестрой твоей сестры.

– Ты хочешь, чтобы он снова прошел Образ?

– Да!

– Это рискованно.

– Знаю… Послушай, Корвин, – обратился он ко мне. – Ты все это время играл со мной честно. Если каким-то образом ты все-таки не Корвин, скажу сразу – ты покойник. Но я все-таки думаю, что ты – это ты. Только ты можешь так себя вести, ты просто больше не можешь быть никем иным, даже несмотря на утраченную память. Так что рискну поспорить на твою жизнь. Пройди Образ[45] – если сумеешь, это восстановит тебе память. Ну что, ты в игре?

– Возможно, – сказал я. – А что такое Образ?

– Ребма – это город-призрак, – начал объяснять мне Рэндом. – Отражение настоящего Амбера в морских глубинах[46]. Все, что происходит в Амбере, повторяется и отражается в Ребме, словно в зеркале. Там живет народ Ллевеллы, они такие же, как жители Амбера. Меня они кое за какие грешки ненавидят, так что я не смогу провести тебя туда, однако если ты сам должным образом поговоришь с ними и, может быть, намекнешь на то, к чему стремишься, они, скорее всего, позволят тебе пройти Образ Ребмы, который, будучи точным отображением настоящего, работает точно так же. То есть дарует сыну нашего отца власть перемещаться среди Теней.

– Но как эта власть может помочь мне?

– Она даст тебе понять, кто ты такой.

– Ладно, я в игре, – сказал я.

– Молодец! В таком случае идем дальше, к югу. До Лестницы еще несколько дней пути… Ты будешь с ним, Дейдра?

– Я пойду со своим братом Корвином.

Я знал, что она скажет именно так, и был этому рад. Испуган, и все же рад.

Мы шли всю ночь. Трижды пришлось обходить вооруженные отряды; утром отыскали какую-то пещерку и улеглись спать.

Глава пятая

Два дня, вернее две ночи, добирались мы до прибрежных дюн, розовых и черных. Утром третьего дня мы вышли на берег моря, накануне вечером удачно избежав встречи с небольшим отрядом противника. Выходить на открытое пространство категорически не хотелось – сперва следовало найти точное место, где начиналась Файелла-бионин[47], Лестница Ребмы, тогда мы могли быстро пересечь пляж и сразу оказаться на ней.