Целитель. Долгий путь

А того, что дальше произошло, никто из нас не ожидал. Оставшиеся четверо, вдруг зарычали, и, опустив копья, на полной скорости рванули к нам. А у нас только камни, да два топора! Бывший сотник прекратил стрельбу и, ругаясь, кинулся следом. Льёт тоже, лук опустил, но это я успел увидеть, как раз в тот момент, когда один из белоглазых, на бегу ткнул мне в живот копьём. Йорг мне показывал, как на копьях драться, я даже пытался повторить, но получалось так же отвратительно, как и с мечом, а тут, как только успел арбалет под удар подставить. Наконечник со стуком срикошетил от ложа, оставив глубокую борозду, оружие рванулось из рук, но я пальцы не разжал, напротив, скакнул к бездушному и шарахнул прикладом ему прямо в челюсть. Этого он точно не ожидал: самострелами здесь не дерутся, из них стреляют. Наверное, больше от неожиданности упал, чем от удара, но уже не поднялся – Скъельд опустил на непокрытую голову воина топор.

– В сторону! – уже в голос заорал Йорг и, не сбавляя скорости, рубанул ближайшего копейщика.

Двое… Так, перезарядить самострел. Проклятье! Тетива! Этот урод тетиву перерезал!

На оставшегося копейщика навалились бывшие пленники, одного он вроде бы успел заколоть, но остальные повисли на нём, как псы на медведе, просто числом задавили. А вот командир не так прост, умудряется отбиваться сразу и от Йорга, и от Скъельда. Вот снова отбил удар меча, поднырнул под взмах стражника и сам сделал короткий тычок. Скъельд сразу оружие выронил и осел на землю, но это было последнее, что бездушный успел сделать: к нему сразу с двух сторон подскочили Льёт и прибежавший откуда-то Хельги. Копья пробили доху, и командир потерял темп, мгновением спустя меч Йорга обрушился на череп воина.

– Все живы? – тяжело дыша, спросил бывший сотник.

– Скъельд!

Я кинулся к стражнику, так и оставшемуся лежать на боку, после падения. Дышит. Слава богам!

– Быстро! Надо перевязать!

У бездушных бинтов не нашлось, так что разорвали на рубаху, найденную в одном из мешков. Скъельда, бледного и ослабевшего от потери крови, уложили на носилки из спального мешка и двух копий. На такие же носилки уложили раненного в живот разведчика. Вряд ли доживёт до утра, но не бросать же.

Бездушных сложили в рядок и камнями забросали, наплевать, что в пейзаж не очень вписывается, лишь бы падальщики не растащили. Кровищи, правда, целое море пролилось, тут уж ничего не поделаешь. Отряд, скорее всего будут искать, разве что снегопад прикроет следы боя. Мешки и все вещи мы камнями набили и в речке утопили, она сейчас мутная, не разглядишь ничего на глубине.

Когда совсем рассвело, я почувствовал себя на последнем издыхании, а ведь ещё почти день обратно шагать с двумя раненными.

– Отлично справился.

Йорг впервые за эту ночь заговорил со мной. Не до того было.

– Уверен? Опять мой план, и опять кто-то из наших умирает.

– Не умер ещё. Подумай лучше, какие шансы были у этих бедолаг, если бы ты не вмешался?

Я не ответил. Наверное, он прав, но меня почему-то не утешает. Наверное, какая-то заноза с Земли, вроде того, что всё можно решить миром, без крови и кишок. Почему-то в этом мире так и не удаётся провернуть подобное, как ни старайся. Бездушные, понятно, они давно свой выбор сделали, но эти-то хвостатые скотоводы причём? Зачем их было захватывать, избивать, морить голодом? Неужели только для того, чтобы выманить нас? В жизни не поверю, что эти белоглазые настолько прагматичны. А за что пролил кровь Скъельд? Неужели за новую Родину? А если за меня? Выходит, я виноват?

– Ты копейщика здорово своим веслом встретил, – задумчиво протянул Йорг. – Так и задумывалось?

– Сам не знаю, как получилось, но там, где я родился, так бьют врагов в рукопашной.

– Мечей нет?

– Давно уже нет. Оружие вообще другое, вроде моего самострела.

Бывший сотник хмыкнул удивлённо, видно, никак в его голове не укладывался мир, в котором нет мечей.

– Лучше кузнеца найдите, – произнёс он наконец, – а то тетив, новых не напасёшься…

Боги мои мысли о снегопаде услышали. Когда поднимались по ущелью, в воздухе закружились первые снежинки, а уже скоро началась такая метель, что мы едва не проскочили мимо расщелины, но вовремя вернулись. Выбрались на пятачок, отыскали уже припорошённого снегом и посиневшего, но живого Антеро и начали спускаться в долину.

***

– Значит, они лгут?

– Я поступил правильно. Я защищал наш народ!

– Поэтому ты отдал семерых наших мужчин в лапы тварей Тёмных?

– Один из них чужак, а остальные бы вернулись живыми, если бы не колдун.

– Чужак или нет, не тебе решать. Теперь ты валан-муртайа, проклятая кровь. И смыть позор со своего рода сможешь только ценой жизни.

Антеро угрюмо посмотрел на старшую мать, но промолчал. А что тут говорить? Сколько не надувай щёки, а все факты налицо. Интересно, он правда верил, что бездушные отпустят разведчиков, когда нас схватят? Если верил, то идиот, а если врёт… тут старшая мать уже всё сказала…

В долину мы вернулись вчера, а к вечеру были уже в посёлке. К тому моменту, раненные были совсем плохи, от холода и постоянной тряски, а мы с ног валились от усталости. Ко всему прочему, снегопад и не думал стихать, так что, если бы не разведчики, мы бы замёрзли уже в долине, а так, дотянули до жилья, хоть и из последних сил.

Встречать нас высыпали все жители, включая древних стариков и детей. Спасённых облепили радостно и увели в тепло, и правильно, они настрадались за эти дни, за десятерых.  На шее у Льёта тут же повисла зарёванная Фритта, а к нам пробилась госпожа Эидис. Я заметил, что выглядела девушка какой-то потерянной, а глаза у неё оказались красными, с припухшими веками, будто ревела она никак не меньше невесты Льёта. Приблизившись к нам, дочка лорда замерла, как будто не знала, что делать дальше. Мы поклонились, а после я всё же решил уточнить:

– Миледи, с вами всё в порядке?

Она хотела ответить, но вдруг всхлипнула судорожно и разрыдалась, кинувшись мне на грудь. Я беспомощно оглянулся на Йорга, но тот только отмахнулся устало. Перенервничала девчонка, всё-таки мы, те немногие близкие, кто у неё остался.

– Госпожа, уже всё закончилось, – попытался успокоить её я. – Видите, все живы и здоровы, только устали немного.

Она зарыдала пуще прежнего, а потом ударила кулачком мне по плечу, потом ещё раз, а потом начала лупить изо всех сил, хорошо хоть сил у неё не так много, а я уже привык к ударам и посильнее.

– Мерзавец… я думала, что уже никогда… я думала, навсегда…

Слёзы хлынули с новой силой. Да, что ж такое-то?! Это уже истерика получается. Дать бы ей затрещину, но вместо этого я удержал ладонями голову девушки и начал легонько стучать по точкам на лице: бровь, вокруг глазницы, скула, под ухом… И снова… и снова… На третьем заходе дочка лорда успокоилась и смогла нормально вздохнуть.

– Как вы, госпожа?

– Благодарю вас, господин Алек, – вытирая слёзы, ответила она. – Прошу простить моё поведение.

– Не вам нужно извиняться. Если вы не против, мы поговорим чуть позже.

Она кивнула и двинулась к своему дому, Фритта поспешила за ней.

– Ты чего сделал? – удивлённо спросил Хельги. – С чего она голосить перестала?

– Внутреннюю энергию ей выровнял, –  не вдаваясь в подробности, ответил я.

Наверное, из всего моего запаса терапевтических техник, энерготерапия больше всего похожа на магию, но это совсем не волшебство. Доктор Каллахан, как-то, почти случайно обнаружил, что, после того как он постучал легонько по акупунктурной точке на лице клиентки, которой не помогали методы психотерапии, у неё пропала боязнь воды, от которой никак не получалось избавиться. Потом это веяние подхватили многие терапевты, довольно успешно помогая людям разобраться с эмоциями. Правда, Хельги объяснять это не стоит, хотя бы потому, что придётся искать слова для замены «доктор» и «акупунктура».

Пока мы выясняли отношения, встречающих уже как-то организовали: кто-то побежал топить баню, другие кинулись за съестным и лекарствами. Раненных подхватили и уволокли к знахарю. Одна женщина, окинув наш отряд взглядом, завыла, её увели куда-то в сторону. Наверное, жена убитого разведчика. Возле нас осталась только старшая мать, по такому случаю покинувшая дом с несколькими воинами.

К Антеро тоже сначала кинулись и очень удивились, заметив верёвки и кляп во рту. Старшая мать вопросительно посмотрела на нас, Йорг только мотнул головой, показывая, что не желает болтать сейчас. Замёрзли мы просто зверски. Вот тебе и весна… В итоге нам пришлось идти в большой дом и битый час рассказывать историю, демонстрируя обломок когтя и свистульку. Предателя во время нашего рассказа никто развязать и не подумал, правда, кляп вытащили.

Глава хульдр выслушала нас, не прерывая, и даже не вмешивалась, когда Антеро начал орать и обвинять нас в предательстве, требуя отпустить его немедленно. Вот откуда у некоторых столько наглости бывает? По версии бывшего командира разведчиков, он всё очень хорошо продумал, решив отдать нас бездушным, а захваченные сами пошли на это и, если бы мы не вмешались, тем же вечером, оказались бы дома. Мы еле Йорга удержали, после этих слов, но предателя никто развязывать не спешил. Старшая мать приказала запереть его в бане и охранять до утра, пока не выяснится всё, а сама велела позвать спасённых нами хульдр. Что они там рассказали, я не знаю, так как мы уже с ног валились и попросили отпустить нас, после чего добрели до протопленного уже дома, в котором вовсю хлопотала Илта. Я не стал ни есть, ни пить, просто рухнул на полати и провалился в сон.

На следующий день Йорг растолкал меня ни свет, ни заря, и велел завтракать побыстрее, чтобы не опоздать на суд. Сон как рукой сняло, я подскочил, быстро умылся в кадке и накинулся на вчерашнюю кашу и колбасу, запивая это всё травяным чаем. Аппетит разыгрался просто зверский. Ещё бы, почти двое суток ничего не ел.

– Что решили? – спросил я с набитым ртом.

– Разведчики рассказали, что Антеро убедил троих сдаться бездушным, а потом ещё троих в ловушку заманил, убеждая не сопротивляться. Один из них решил, что сможет прорваться, но его схватили и убили, и сказали, что также будет с остальными, если не приведут нас.

Вот откуда он это узнал с утра пораньше? Но теперь понятно, чего это бывший командир так надрывался перед старшей матерью. Понимал, что предательства не простят…

…После того как Акка объявила приговор, над толпой повисло молчание. Похоже, этим самым валан-муртайей нечасто кого-то обзывают. Не замолчал только приговорённый.

– Я требую хольмганга1! – закричал Антеро. – Пусть боги решают, есть на мне вина!

– Ты отвернулся от богов, когда предал свой народ, – ответила старшая мать. – Никакого хольмганга не будет, и оружие в руки тебе никто не даст! Ты отправишься в Хель.

– Вы… Вы не можете! Я защищал свой народ!

Никто его не слушал. Посреди площадки вкопали копьё, наконечником вверх, бывшему командиру разведчиков связали руки за спиной, а рядом встал воин с топором в руке.

– Ты умрёшь сам, как мужчина, или тебя прикончат, как зверя. Выбирай.

Антеро с ненавистью обвёл взглядом собравшихся соплеменников, задержал взгляд на нас. Лицо его побагровело, ноздри раздулись от ярости.

– Будьте вы прокляты, и чужаки, и те, кто верит чужакам! – прорычал он. – Я умру сейчас, но клянусь, что даже в самой ледяной преисподней найду способ вернуться! Клянусь!

Он качнулся вперёд и врезался грудью в острие и захрипел как зверь, наваливаясь всё сильнее. Копьё сильно накренилось под весом, древко затрещало, и, наконец, сломалось вывернув ком земли. Обмякшее тело хульдры с глухим стуком завалилось набок. Наконечник вошёл в грудную клетку до упора, при падении рану разворотило и теперь кровь тугими толчками вытекает из раны, зубы оскалены, на подбородке розовая пена, но глаза от боли не закрыл, так и смотрит, широко распахнув веки.

Если честно, меня пробрало до самых печёнок… Завтрак подкатил к горлу колючим кислым комком, едва сдержался, задышал глубоко, но в ноздри всё равно ударил запах крови. Да, что ж происходит?! Одно дело в бою, и совсем другое, вот так, когда ничего не остаётся, кроме как проклинать окружающих. Никому такой смерти не пожелаешь, даже врагу… Остальных, видно, тоже зацепило, даже шепотков не слышно, все молчат, только Старшая мать неотрывно глядит на умирающего.

– Могила готова? – спросила она, когда взгляд казнённого остекленел. Стоящий рядом с ней воин кивнул и дал знак, тело завернули в мешковину и утащили. Народ как-то быстро разошёлся.

– Его не сожгут? – спросил я у Йорга.

– Он не достоин огня, – ответил бывший сотник. – Его закопают, только сердце и голову пробьют кольями, чтобы не ожил.

– Сердце ему и так уже пробило…

– На всякий случай.

До дома дошли в молчании. Когда вошли, пахнуло тушёным мясом и пирогами, и сразу же перед глазами возникло перепачканное кровавой пеной лицо мертвеца. Тут уж я не сдержался, только успел на улицу выскочить, как меня вывернуло. Полоскало долго и мучительно, думал и внутренности выплюну, наконец, кое-как успокоился, отёрся чистым снегом и привалился к стене задумавшись.

Всё-таки никак не могу привыкнуть, что в этом мире, куда ни сунься, наткнёшься на смерть. Вроде бы и в бою уже не пасовал, даже один мёртвый враг на счету, но как-то не получается очерстветь. Вот, в этой долине и войны нет, а всё равно – смерть, предательство, кровь рекой… И в центре всего этого – мы. То ли она за нами по пятам идёт, то ли мы её постоянно догоняем.

Когда вернулся в дом, остальные обедали, хлопотавшая у очага Илта, встревожено посмотрела на меня, я улыбнулся, постаравшись выглядеть бодрее.

– Ты как? – встревоженно спросил Хельги.

Я только отмахнулся и присел на лавку у стены.

– Как там Скъельд?

– Живой, – откликнулся Йорг. – Плечо ему сильно вспороли, и на груди рана, но знахарь говорит, выживет, а  вот второй, плох. Мечется в горячке, но он молодой, сильный. Может, выкарабкается.

Вот так. Из шести разведчиков спасли только четверых, ещё один с местной медициной, вряд ли выживет, да и Скъельд уже который раз со смертью разминулся.

– Послезавтра уходим?

– Если снег не зарядит. Всё готово. Охотники говорят, на перевалах сейчас ещё тяжело пройти, но можно.

– А местные как же?

– За них не беспокойся. Это у нас один путь в долину, а у них сотня.

Есть так и не стал, вместо этого накинул доху и побрёл к дому госпожи Эидис, обещал же поговорить, но дойти так просто мне не дали – навстречу шагнул две плечистые фигуры, я сразу напрягся, но один из воинов произнёс:

– Господин колдун, вас хочет видеть Старшая мать.

Вот же… И не пошлёшь их куда подальше.

Акка встретила меня у очага, на котором уже закипал котелок с травами. Завидев меня, старшая мать молча указала на скамейку и принялась сосредоточенно помешивать варево длинной деревянной ручкой.

– Как вы себя чувствуете, господин маг? – спросила она, не отрываясь от своего дела.

– Благодарю, почтенная Акка, всё хорошо.

– Предатель сказал, что это вы настояли на том, чтобы спасти пленников.

– Настоял.

– Можно узнать, зачем?

Я даже удивился. Думал, начнёт меня обвинять в смертях, а она вон как повела…

– Мне не позволила остаться в стороне моя… э-э-э…душа, наверное…

Слова «философия» и «этика» здесь ещё не придумали, что, с одной стороны, хорошо, ибо резко уменьшает словоблудие, а с другой, вот такие беседы здорово затрудняет.

– Мало кто о ней заботится. Для многих достаточно умереть с оружием в руках.

– Вы же видели, как я плохо обращаюсь с мечом и копьём, остаётся только заботиться о душе.

Она тихо рассмеялась, а я, несмотря на отвратительное настроение и серьёзность разговора, залюбовался. Лицо округлое, с правильными чертами, без единой морщинки, серые глаза, чётко очерченные губы, волосы собраны в серебристую косу и повязаны платком. Настоящая красавица, без намёка на увядание. А вот Антеро кричал, что она просто полоумная старуха…

– И всё же, неумелость не помешала вам пойти в пасть к бездушным, – отсмеявшись, произнесла Акка. – Это ли не смелость?

– Смелость? – криво усмехнулся я. – Я просто спасал себя.

– Как же?

– Если бы они умерли потому, что я не пожелал помочь, может быть, мне и удалось бы избежать смерти от клинка, но меня бы прикончила собственная память, только много позже и мучительнее.

– Но… мы же не люди.

– Не люди? Только потому, что у вас растёт хвост? Простите, уважаемая Акка, но в моём мире это не определяющая черта.

Ответ Старшую мать почему-то поставил в тупик. Она задумалась, помешивая отвар, потом спохватилась, сняла котелок с огня, зачерпнула кипяток глиняной чашкой и протянула мне. Я с благодарностью принял, пригубил, с удовольствием вдыхая ароматный пар. Чая здесь нет и в помине, зато такие вот отвары, просто на зависть.

– Знаете, что хульдры появились в этом мире раньше людей?

– Я думал, что всех привёл Хеймдаль.

Спасибо Йоргу, просветил.

– Это было много позже. Наш народ боги поселили в этом мире задолго до прихода людей. Мы должны были подготовить этот мир к их приходу. Тогда эти земли были дикими и опасными, населёнными огромными тварями, по сравнению с которыми даже великаны показались бы детьми. Чтобы мы защитили себя, боги даровали нам умение слушать и понимать природу, а иногда и использовать её мощь себе во благо.

– Поэтому вы чтите тех же богов, что и люди?

– Именно. И мы, и карлики обязаны богам своим появлением здесь, потому и чтим их до сих пор, как покровителей.

– Я могу задать вопрос?

– Вы уже задали много вопросов, – усмехнулась Старшая мать. – Думаю, ещё один не сильно отяготит меня.

– Когда вы сегодня обвиняли Антеро, вы назвали его…

– Валан-муртайа.

– Что это значит?

– Когда мужчина вступает во взрослую жизнь, он приносит клятву верности роду, которая гласит, что он никогда не должен нанести вреда своему народу. Этот ритуал называется Вала и может переводиться как «клятва». Валан-муртайа – тот, кто преступил клятву…

– Но ведь можно преступить клятву случайно, не имея умысла.

– Это бывает очень редко. Наша жизнь устроена так, что напрямую зависит от тех клятв, которые мужчины и женщины приносят, взрослея. Это основа нашего народа.

– Значит, Антеро подвёл весь народ, а не только один клан?

– Удивительно не это, а то, что вы рисковали жизнью, не принеся никаких клятв, так же как и те, кто был с вами.

– Но ведь вы приютили нас и помогли продолжить путешествие. Разве мы могли остаться в стороне?

О том, что Йорг и Льёт всерьёз, подозревали хульдр в предательстве, я счёл за лучшее промолчать.

– Это тоже удивительно. Вы помните добро, но не помните зла в мире, где умение мстить – главное достоинство воина.

– Я не воин, уважаемая Акка.

– Пусть так, но я позвала вас не для праздной беседы, а для того, чтобы сказать о том, что наши охотники проведут вас самой безопасной дорогой.

– Благодарю.

– И ещё… В какое бы поселение наших соплеменников вы ни пришли, вас всегда примут, как своих. Мы не забываем добра, господин маг.

– Чем нам отплатить за вашу доброту?

– Вы уже отплатили сторицей. В этой долине вам всегда будут рады. А теперь, не смею вас задерживать.

– У меня ещё один вопрос…

Старшая мать удивлённо вскинула брови, но возражать не стала, тогда я продолжил:

– Вы ведь сразу знали, кто мы и что мы сделали. Почему позволили остаться?

– Вы убили Тёмного, – глядя на меня в упор, произнесла Акка. – Этого не удавалось никому, даже самым сильным магам, а в довесок ещё и прикончили взрослого огненного дракона, о чём тоже никто никогда и помыслить не мог. У таких людей лучше стоять за спиной, чем на дороге.

– А если я вам скажу, что это была случайность? Нам просто повезло.

– Тогда лучше не направлять ваше везение против себя.

Ну вот и поговорили. Мы теперь – национальные герои. С привилегиями и без претензий. Выходит, не зря я Йорга уговаривал и мёрз тоже не зря. Что бы мне там ни говорили, а дружба с хульдрами дорогого стоит. Собственно, бездушные сумели захватить разведчиков только потому, что те оказались в каменистой пустоши, столкнись они в лесу, даже с троими, одни бы кровавые ошмётки на ветках болтались.

Я поклонился Старшей матери и двинулся на выход. К госпоже Эидис идти передумал, после разговора впал в задумчивость, а мычать в разговоре как-то не хочется. Двинулся домой, надо остальным рассказать о нашем новом статусе. Пусть порадуются.

***

– Герои, значит, – хмыкнув, протянул Йорг. – Что-то мы слишком часто в герои попадаем.

– Как раз хотел тебе об этом сказать. Не кажется тебе, что неприятности слишком уж часто на голову сыплются?

– Боги посылают испытания тем, кто готов.

Ага. Делать больше богам нечего – сидят, испытания для нас придумывают. А вот насчёт Тёмных у меня сомнений нет. Вот уж кто точно ночей не спит, придумывая, как нас перехватить, так т это некроманты, но вслух я этого говорить не стал, ответил:

– Лучше бы боги нам послали ответ, как погонщик драконом управлял.

– Дался тебе этот дракон! От него давным-давно уже костей не осталось.

– Дался. Во-первых, эти самые металлические дыры у него в шее…

– Знаю уже, напоминают штуку, с помощью которой не нужно особого ума, чтобы управлять этой зверюгой. А во-вторых, что?

– А во-вторых, с чего это Дейт так взвился на нас? Ну, украли мы дракона… У них этих ящериц, ты же сам говорил…

– Мы ещё и целую армию рабов сожгли, и крепость занялась от пламени.

– Всё равно… Людишек они ещё нагонят, если через весь Элвелан будут идти, как через пограничные земли.

– Здесь ты прав. Хотел бы я знать, как у них получилось взять Сапир.

– Предатели же.

– Думаешь, маги там сидели просто так? Нет, здесь что-то странное заварилось.

– Думаю, дело было в драконе.

– Опять…

– А что, если и правда, этой тварью мог бы управлять не только погонщик? Ну, вспомни же! Одному из Пятерых Тёмных, не помогла даже магия! Не удивительно ли?

– Это всё ваши магические дела, я в них не разбираюсь.

– В том-то и дело, что не магические.

Ох, темнота! Ну, как мне говорить с ним о технологиях, если они даже слова такого не знает? Бездушные разрабатывали оружие, которое мы, на своё несчастье, решили использовать в виде транспорта. Ладно, всё это только мои догадки, и вряд ли они пригодятся.

– Всё собрали уже?

– Только твои вещи остались. Трогать не стали.

– Спасибо. Сам соберу.

Вещей у меня немного осталось, всё основное давно уложили, только с картами я вожусь, да в письме тренируюсь. Кстати, о картах…

– Надо бы остальные места проверить. Вдруг нас и там ждут?

– Ты выспись сначала. Вон, еле на ногах стоишь. А если без чувств упадёшь в этой своей карте?

– Должно выбросить, вроде бы.

– Ага, копьё тоже должно было на кусочки разлететься, а оно чуть тебя к стенке не пригвоздило.

– Один раз это было. Чего вспоминать?

– Не один. Первый. Потому и вспоминать надо постоянно. Твои видения изменились, и ты сам меняешься.

А вот этому я удивился. Что это во мне так изменилось?

– Поясни-ка.

– С тобой иногда рядом стоять… – Йорг запнулся, подбирая слова. – Как с грозовой тучей, неизвестно: то ли заплачешь, то ли молнией убьёшь. Невозможно предсказать.

Надо же. Это он сейчас неуверенным выглядит? Я и не думал, что когда-нибудь за пределами терапии смогу у бывшего сотника вызвать замешательство. Наверное, действительно, что-то изменилось.

– Ладно, я постараюсь быть осторожнее.

– Выспись лучше, а то недолго в героях проходишь.

Выспаться и правда надо, но сначала проверю хотя бы пару карт. Очень уж интересно, что там нам подготовили.

***

Вышли мы затемно, никто нас не провожал, разве что Илта хлопотала по хозяйству, да Сверр обнял всех напоследок и заставил Льёта и Йорга пообещать, что они присмотрят за Фриттой. Конечно, самой девушке это не понравилось, но она мужественно стерпела подобное проявление заботы и даже всплакнула на плече у отца. Скъельд провожать нас не пришёл – слишком слаб ещё. Мне вообще показалось, что большинство жителей посёлка отнюдь не разделяли мнения Старшей матери по поводу нашего героизма, но помалкивали.

В провожатые нам выделили двоих охотников, которые обязались довести нас до самой равнины, в обход постов и патрулей бездушных. Раньше мы с ними как-то не сталкивались, хотя посёлок совсем небольшой. Скорее всего, они из посёлка, на другом конце долины, охотники в основном там обитают, а в нашем, разведчики и воины, правда, пальцев на руках хватит, чтобы их пересчитать, но тем не менее.

– Ничего не забыли? – спросил Йорг и добавил: – Возвращаться не будем.

Я уже в который раз осмотрел себя – заплечный мешок, в нём, еды дня на три и все вещи, только карты и смартфон с батарейкой, в уже потрёпанной сумке-кошельке. Кстати, вполне возможно, что очень скоро гаджет превратится просто в кусок пластмассы. Совсем недавно обнаружил, что, хотя и старался включать его только в самом крайнем случае, батарейка всё равно неумолимо разряжается, причём не только в смартфоне. Пауэрбанк, вроде бы и не разрядился ещё полностью, но к этому идёт, тем более что уже один раз подзаряжать девайс уже пришлось, так что индикатор показывает, что осталась где-то половина заряда. Скоро совсем одичаю, хотя смартфон и до этого был скорее символом реальной пользы от него, разве что фонарик и камера, но символы, начертанные на коже бегунов, я перерисовал в блокнот, мало ли. Севшая батарейка – это только половина беды, не знаю ещё, каким чудом на экране только одна поперечная трещина образовалась, с нашей жизнью мог бы и разлететься на куски, но пока, бог миловал…