Под созвездием муз

Юрий Юршин

Под созвездием муз

Часть первая

Настоящее

Кабинет математики был освещён тремя тусклыми оранжевыми лампами, создававшими уют. В то же время ощущение холода провоцировало мой и без того сонный разум погрузиться в дрёму. Я смотрел в окно, сосредоточившись на тёмно-свинцовом пятне, которое так добросовестно смешала природа в своей палитре.

Дождь изливал всю свою душу земле, отчего накидка на её плече насквозь промокла и потемнела. В свою очередь ветер, ругал их за бессмыслицу, которой они занимались.

– Как видите, ветви параболы направлены вверх, что говорит нам о…

Монотонный голос учителя не оставлял абсолютно никаких шансов вникнуть в тему урока. Но вдруг, кое-что привлекло моё внимание.

Из коридора, через открытую дверь, бумажным самолётиком влетел запах духов…

Её звали Сью.

Близкое к настоящему

Она была маленького роста. Красивые каштановые волосы, губы цвета клубничного мороженого… зелёные глаза, мягкий голос. Ей не требовалось надевать юбки или носить розовое, чтобы подчеркнуть свою женственность. Безупречная, походила она на скульптуру Антонио Канова1.

Помню первый день, когда заметил её. Это был вторник. Время? Что-то около половины двенадцатого. Мы с моим другом Дэнисом подошли к кабинету математики.

– Если я сегодня получу хотя бы одну четвёрку, мама даст мне денег ещё на одну пачку футбольных карточек, – с оживлением делился он.

– Боже мой, – удивлялся я, – кто ещё собирает эти карточки? Они были популярны, когда я ходил в детский сад!

– Отвали, они же просто офигенные! Вчера мне попался Гризманн2. Очень редкая карточка.

Кабинет математики находился почти в самом конце коридора, на втором этаже. По правую сторону галереи пятнистой змейкой тянулись окна, а по левую располагались классы. Стены коридора были тёмными, однако это не делало его визуально уже. По-настоящему узким он становился, когда десятки учеников после уроков толпами пересекали его. Но сейчас, за три минуты до урока, коридор был почти пуст.

Мы ждали, когда придёт учитель. Рядом с нами стояла моя одноклассница Лу со своей закадычной подругой Аидой. У Аиды был чёрный цвет кожи и грязно-коричневые глаза. Она часто ругалась матом и вообще вела себя как парень. Сначала мы с ней враждовали. Это были бесконечные глупые подколы и наигранный, раздражающий смех из-за любого моего прокола. Заканчивалось это хоть и редкой, но эпической кульминацией – полётом наших вещей по классу. Сейчас отношения с ней были нейтральными, что полностью устраивало и меня, и её. Конечно, нужно справедливо отметить, что иногда в ней просыпалась человечность, хотя проявлялась она своеобразно. Например, когда мы ссорились с Лу, она заступалась за неё с весомыми аргументами вроде: «Ну а какого х** ты лезешь? Она тебя трогала?»

И всё же фраза: «Кто слегка мудаковат, порой бывает человечен» – была про неё.

С Лу у нас были более тёплые отношения. Где-то три года назад она влюбилась в меня, и мы стали общаться. Мне же не нравилась Лу, поэтому дальше дружбы ничего пойти не могло. Но тысячи слов, сказанных друг другу, объединяли, а множество приключившихся с нами историй делали нечужими людьми.

Из класса информатики, что находился рядом, вышла девочка. Я обратил на неё внимание, когда она подошла к Аиде и Лу. Девочки поцеловались, приветствуя друг друга.

– Где Грейс? – спросила Лу (Грейс была её сестрой).

– Не знаю, в классе не видела, – ответила девочка.

– Ей звонила мама, – объясняла Лу, – а она не берет трубку.

– Ну на урок она точно должна прийти, так что я скажу, чтобы перезвонила. Ладно, увидимся позже.

Девочка исчезла так же быстро, как и появилась. У меня перехватило дыхание. Она была великолепна. Бесконечно мила и обаятельна. Почему она ушла? Я хотел смотреть на неё ещё и ещё. Прозвенел звонок, возвращая меня в реальность. Класс уже был открыт, а я даже не заметил этого.

– Ты идёшь? – дёрнул за локоть Дэнис.

– Да, да. Иду, – опомнившись, ответил я.

~

Я зашёл домой и, бросив портфель у входа, стал раздеваться. Из кухни вышел дедушка.

– Привет, – у него был грубый, низкий голос.

– Привет, – я повесил куртку и направился в свою комнату.

– Кушать будешь? – раздалось вслед.

– Нет, не хочу.

В квартире было темно, и лишь слабый тёмно-голубой свет лился в коридор из открытых комнат. Я зашёл к себе и закрыл дверь.

В небольшой комнатке, в углу слева, стоял рабочий стол, а справа разлёгся толстым белым котом мягкий диван. Напротив, с выправкой как у военного, стоял комод, на котором нашёл себе место значительных размеров телевизор. Несмотря на свои габариты, он отнюдь не был старым, напротив, очень неплохим по современным меркам. На стенах тут и там темнели развешанные мной рисунки карандашом.

Я подошёл к столу и включил свет. Он загорелся маяком на горе, посылая свои лимонные лучи в самые тёмные углы комнаты. Мне нужен был альбом. На серой столешнице царил абсолютный беспорядок. Тут валялись тетради и учебники, мои рисунки, скомканные бумажки, фантики от конфет, словом – творческий беспорядок. Наконец я нашёл его – длиннолицего, с молочно-коричневой кожей – открыл на чистой странице и начал набрасывать контуры. Её контуры, которые я никак не мог стереть из своей головы…

~

«Этой ночью я приходил к тебе, но тебя не было дома.

И дома твоего не было в городе,

И самого города не было нигде

на земле».

Автор неизвестен

Она снилась мне. Легкие, хрустальные образы. Её лицо. Черты.

Всё плыло в сладком мираже.

~

Мы сидели на уроке живописи. Темой сегодня был натюрморт. Мне нравился этот жанр, но чёрно-белый, простым карандашом, он уже давно встал у меня поперёк горла и деря глотку, отказывался опускаться вниз.

– Ребята, небольшое объявление, – привлекла наше внимание мисс Дэльф. – На этой неделе в нашей школе пройдёт художественный конкурс. Кто-нибудь хочет поучаствовать?

Класс ответил тишиной. Повисло неудобное для учителя молчание.

– Ну же, ребята, неужели никто не хочет? – взгляд учителя упал на Кайла Эбкинса, и тот испуганно затряс головой.

– Не хочу, – шёпотом сказала кто-то из девочек, отвечая на вопрос подруги.

Прозвенел звонок. Все поспешно собрались и удалились из класса. Только я не спешил, аккуратно складывая вещи в ранец. Боковым зрением я заметил, что кто-то также копошиться в портфеле.

– До свидания, – попрощался я, проходя мимо стола мисс Дэльф.

– Исаак, задержись, пожалуйста, – попросила она, что-то наспех дописывая в журнал.

«Вот же чёрт».

Я подошёл к учительскому столу.

– Да, мисс Дэльф? – невинным голосом спросил я.

– Не хочешь поучаствовать в конкурсе? – она говорила немного в нос, но это не раздражало.

– Ммм, – протянул я, чувствуя, как мой хвост застрял в мышеловке учителя.

– Что стряслось, Исаак? Ты же великолепно рисуешь!

Сзади послышалось какое-то шуршание. Я обернулся. Там стояла Бэрта Стивенс и нагло подслушивала. Случайно упустив карандаш, она сняла с себя плащ-невидимку. Учительница зафиксировала на ней строгий взгляд. Теперь Бэрта не могла оставаться в классе. Она поспешно собрала вещи и вышла.

– Почему ты не хочешь участвовать? – с некой обидой подняла брови мисс Дэльф.

– Ну… не знаю…

– В рисовании нужна постоянная практика, иначе рука перестаёт чувствовать карандаш, – изрекла она свою любимую сентенцию.

– Знаю, – неохотно согласился я.

– Ты же всегда участвовал во всех конкурсах… Почему ты вдруг перестал? Постоянно отказываешься, в альбоме – строго то, что задано на урок…

«Достаточно», – решил я.

– Всё в порядке, просто не хочется что-то, – оправдывался я.

– Это конкурс округа, Исаак, и это большая честь, что он проходит в нашей школе! – живо декламировала она. – Скрывать свой талант, как и зарывать его в землю – грех.

Глаза невольно скользнули на маленький крестик, покоящийся на её груди. Я молчал.

– Поэтому принеси, пожалуйста, на следующий урок свои готовые работы, чтобы мы могли выбрать лучшую, – видимо, мое мнение уже ничего не значило.

– Хорошо, – пообещал я, не в силах противостоять ей.

– За участие ты, конечно же, получишь оценку, – попыталась она приободрить меня.

– Ладно, спасибо, – поникшим голосом промычал я.

– Всё, можешь идти, – уже другим, деловым, тоном сказала мисс Дэльф, довольная собой.

– До свидания, – пробурчал я.

~

На сегодня у Дэниса был назначен поход к стоматологу, поэтому его не было в школе. Я ходил с урока на урок один. Надеялся встретить ту девочку. Но за весь день она так и не попалась мне на глаза.

~

По четвёртому каналу крутили сериал «Сверхъестественное». Я с интересом смотрел его лёжа на диване. Октябрь выдался холодным и пасмурным. За окном томно плыли тучи, накрывшие Норс-Колд серой пеленой, почти не пропускающей солнечного света. Хотя казалось, что и за ними солнца вовсе не было. В телевизоре Дин, главный герой сериала, с аппетитом поедал сочный бургер, настолько сочный, что из него вытекал соус. Нужно пойти перекусить.

Я вышел в коридор. Из комнаты дедушки доносились отголоски включённого телевизора. Дверь была приоткрыта, и было видно, как он спит, повернувшись на бок. Вдруг входная дверь открылась, проливая в прихожую молочный свет. На пороге стоял папа.

– Привет, – сказал он.

– Привет, – ответил я, заворачивая на кухню.

В холодильнике не было ничего, кроме яиц.

«Потрясающе. Обожаю», – с раздражением подумал я.

Когда была жива бабушка, в холодильнике всегда было много еды. Особенно я любил её котлеты с пюре. Они всегда получались хрустящими и сочными. Я любил есть их, накрывая сверху картошкой. Это было моим маленьким открытием. Моим секретом.

Я достал пару яиц и пошёл к плите.

– Как дела в школе? – в кухню зашёл отец.

– Нормально.

Зажёгся газ, и я поставил сковороду на конфорку. Разбил яйца и вылил их содержимое на ещё холодную сталь.

– Я-ясно, – протянул он и, немного постояв, ушёл. Видимо у него закончились темы для разговора.

Мы жили почти в центре города, на втором этаже. Наше кухонное окно выходило в неосвещённый переулок, из-за чего на кухне уже было темно. Я включил свет на вытяжке.

Когда яичница была готова, я пошел есть к себе в комнату.

~

Наступил день выставки. Из-за неё у нас отменили шестой урок. Это значительно повысило настроение всего класса. Братья Брукстеры ухитрились даже незамеченными улизнуть из школы. И многие последовали бы их примеру, да только вот миссис Панни, наша классная руководительница, довела до нашего сведения, что всех, кого она не досчитается сегодня на концерте, ожидает звонок родителям. Посещение концерта, устроенного по случаю выставки, было обязательным. Сейчас мы уже шли за миссис Панни в концертный зал.

– Вот это людей, – отметил Дэнис, как только мы вышли в холл.

– Да уж, – согласился я.

Небольшой вестибюль нашей школы был туго набит людьми. В основном это были школьники и учителя из других школ.

Преодолев людские заторы, мы наконец достигли места назначения – второго этажа восточного крыла нашей школы. Рядом с залом был большой холл. Тут всё пространство было заполнено людьми, которые, если смотреть сверху, походили на разбрызганные капли краски на холсте. Картины были расположены по периметру и центру, сформированы зачастую в форме коридоров. Над выставкой стоял жужжащий гам. Глаза переключались с одного на другое, не зная, чему отдать предпочтение. Чувство было схожим с тем, когда ты входишь в магазин одежды с огромным выбором, и всё выглядит таким ярким и интересным, что ты не знаешь, к какой полке подойти первой.

– Смотри-ка, какие девочки, – кивнул в сторону Дэнис.

Напротив две симпатичные девочки, блондинка и брюнетка, с интересом обсуждали картину с ветряной мельницей. Полотно меня не заинтересовало, поэтому я сразу же перешёл к изучению двух других экспонатов.

– Интересно, откуда они.

Блондинка, которая, кстати, была неплоха собой, повернулась к подруге и засмеялась.

– Н-да, – цокнул языком Дэнис, хитро улыбаясь, – нормальные такие девочки! Я бы оформил брюнеточку, – заявил он.

– Не-е, мне больше нравится светленькая.

– Привет, парни! – хлопнул меня кто-то по плечу.

Перед нами возникли Уилл и Стэн – наши одноклассники.

– Как вам выставка? – поинтересовался Уилл.

– Мы пока посмотрели только две картины, – кивнул в сторону девушек Дэнис, – но нам уже нравится.

Стэн присвистнул.

– Смотрите, какой бампер у той, что справа, – подметил Уилл.

Дэнис ухмыльнулся, взглянув на меня. Речь шла о той, которая приглянулась ему.

«Блондиночка всё равно лучше», – подумал я, также улыбаясь.

– Вы зря времени не теряли, – как кот, блеснул глазами Уилл.

– Что там за толкучка, на среднем ряду? – поинтересовался Стэн.

– Не знаю, – пожал плечами Дэнис, – идём посмотрим.

В середине ряда, у какой-то из картин столпились люди. Нас охватил интерес. Мы стали пробираться сквозь густую толпу, точно лучи света сквозь тугую тьму. Наконец мы увидели причину всеобщего ажиотажа, – обнажённую женщину. Нет, не такую, какую вы уже столь ловко нарисовали у себя в голове.

У этой, складки жира, как рябь, покрывали всё тело. На ногах целлюлит (они, кстати, заканчивались, не доходя до колен). Руки свисали обрубленными толстыми брёвнами. Громадные груди, неровные, словно нарисованные ребенком, тянулись вниз. Вместо лица – заплывший жиром шар. Волосы отсутствовали. Рисунок был выполнен карандашом.

Отовсюду слышались смешки, иногда их пронзало тупое ржание ребят. Сзади кто-то хотел протолкнуться вперёд.

Под картиной была подпись: «Богиня плодородия».

– Женщина в теле, – вывалив нижнюю губу вперёд, оценил Уилл, покачивая головой.

– Жалко она не брюнетка, – ткнул я Дэниса локтем.

Укол был засчитан.

– Ну что, пошли? – предложил Стэн.

– Да, идём, – отозвался я.

~

В выставке участвовали более пятидесяти картин на разные темы. Начиная с пейзажа и заканчивая портретами. Оценить хотя бы на четверочку я мог меньше половины, и только картин десять понравились мне по–настоящему. Больше всех меня впечатлил натюрморт старшеклассника Эдварда Пайка – с черепом, выполненный тушью. Через какое-то время нас позвали в зал. Там были высокие потолки и море сидений, оббитых серой рогожкой. Сцена была занавешена оранжевыми с жёлтым кулисами. Мы с ребятами сели вчетвером в середину ряда.

Через минут пять прозвучали фанфары, и занавес открылся. Ведущий поприветствовал всех и объявил, что сейчас нам покажут сценку из Гамлета.

~

Концерт был интересным. После сценки шли танцевальные номера вперемешку с песнями. Почти в самом конце на сцену вышла Пенелопа Воулз и спела протяжную In my heart. Это было божественно. Пенелопа обладала очень душевным, пробирающим до дрожи голосом.

Я тоже хотел бы петь как она, но, к сожалению, совсем не умел. Казалось, такие задатки совершенно отсутствовали в моих генах. Мне нравилось слушать, как поют другие, но сам я никогда не пел.

Зал загремел овациями. Пенелопа скромно поклонилась и ушла со сцены.

– Наш концерт подошёл к концу. Спасибо за внимание, слово предоставляется нашему директору – мистеру Брайну Бэнксу.

Из зала на сцену поднялся полный мужчина средних лет в изящном классическом костюме. Он взял микрофон со стойки и, окинув взглядом зал, начал произносить речь. Вещал он складно и внятно, имел приятный голос, но слушать его было крайне скучно. Он благодарил за честь, оказанную нашей школе, рассуждал о талантах, молодом поколении и бла-бла-бла. Речи подобного типа для него были нередкостью.

Наконец, спустя несколько минут, он подошёл-таки к более-менее интересной части:

– …Сейчас, я хотел бы пригласить на сцену победителей: Викторию Раш, Брэда Стэнсона и… Исаака Купера!

Зал оживился и загудел. Ребята, выпучив глаза, смотрели на меня.

– Давай же, иди, – похлопал меня по спине Дэнис.

Всё плыло вокруг меня. Я не мог поверить, что директор и вправду назвал моё имя. Я шёл между рядами к сцене и ловил на себе множество взглядов. С особым интересом меня рассматривали учителя из других школ. Как только я поднялся, чемпионы, уже ожидающие на олимпе, окинули меня обычными в таких случаях оценивающими взглядами. Заиграли фанфары.

– Почётное, – тянул мистер Бэнкс, – третье место получает Брэд Стэнсон за его великолепный портрет Леонардо да Винчи, выполненный простым карандашом!

В зале начали аплодировать. На сцене появилась ведущая (я не знал её имени) и передала грамоту директору, который, горячо пожав руку победителю, вручил её.

«Я не последний – это уже отлично, – пронеслось у меня в голове, – второе место меня вполне устроит».

– Больше растягивать интригу уже просто невозможно, – вещал директор в зал, – первое место, достаётся… Исааку Куперу! – Дэнис и ребята засвистели. Зал взорвался. Я был в абсолютном шоке. – За его «Домик у моря», и второе место получает Виктория Раш за её «Фиолетовые розы»!

На сцену вынесли две грамоты. Сначала директор вручил грамоту за второе место, пожав своей медвежьей лапой маленькую ручку Виктории, а после дело дошло до меня.

– За первое место у нас сегодня есть приз: настенные часы! – торжественно объявила ведущая.

«Вот это приз!» – с иронией подумал я.

Глядя в зал, я видел, как парни смеются.

«Это успех», – саркастически донеслось откуда-то изнутри.

Я подошёл к директору, и тот своей мясистой ладонью пожал мне руку.

– Молодчина, – говорил он быстро, – так держать, творческих успехов! – сначала в мои руки попала грамота, а затем – суперприз. Зал аплодировал.

– Всем спасибо за внимание! – ведущая вышла вперёд. – До новых встреч! – заключила она.

~

После концерта мы встретились с ребятами в вестибюле. Они пожимали мне руку и поздравляли.

– Дай хоть посмотреть, что там за часы, – Дэнис проворно открыл коробку и вытащил часовую тарелку, одетую в белый костюм. Часы были на батарейках (которые, конечно же, не шли в подарок), самые обыкновенные.

– Кру-у-уть, – похлопал меня по плечу Уилл.

– Держи, – неряшливо упаковав, отдал мне коробку Дэнис.

– Уилл, ты сейчас куда? – спросил Стэн.

– Мне сегодня нужно сходить с мамой за одеждой в Spenser.

– Ааа, ладно, – Стэн жил в другой стороне.

– Мне тоже нужно в Spenser, – влился в разговор Дэнис, – хочу посмотреть какую-нибудь новую игру на комп, не хочешь со мной? – предложил он.

– Ну, пошли посмотрим.

~

В доме было тихо. На кухне – никого. На носочках я прошёл к спальне дедушки и, аккуратно приоткрыв дверь, заглянул в щёлочку. В комнате работал телевизор. Дедушка спал. Напротив его комнаты находилась спальня отца. Двери в неё сейчас были раскрыты настежь, что означало, что он ещё на работе. В Spenser я купил себе новую компьютерную игру «MaskZat 2» – шутер3, действие которого происходит в далеком будущем, где люди уже переселились на другие планеты и стали причиной начала космических войн. Давно я хотел поиграть в неё, но никак не мог купить. Взяв диск, я отправился к компьютеру, который находился в комнате отца. Время отдохнуть.

~

День тянулся медленно. За окном барабанил дождь. Шёл всего третий урок, а уже жутко хотелось домой. Я лежал на парте и не знал, чем себя занять. Дэнис сидел рядом, положив голову на ладонь, и что-то вырисовывал на вырванном из тетрадки листке в клеточку.

– …Ну и, конечно же, Байрон является ярким примером, – распинался учитель литературы.

– Уилл и Стэн, сидя за третьей партой, ближе к выходу, о чём-то тихо перешёптывались.

Я посмотрел на часы, висевшие над доской: 11: 05.

Ещё десять минут урока…

Я свил из рук гнездо и положил в него голову лицом вниз, точно яйцо. Закрыл глаза.

– Конечно, и у Байрона были свои музы.

– А кто такие музы? – задала вопрос какая-то девочка.

– Музы – это богини, которые приносят людям вдохновение, Сидни, – небольшая пауза, – вы согласны со мной, Купер?

Моя фамилия, произнесённая учителем, моментально стимулировала сознание к пробуждению. Миссис Эйблтон исподлобья смотрела на меня. У неё были короткие коричневые волосы и небольшая родинка на скуле.

– Извините, миссис Эйблтон, – совиными глазами я стыдливо посмотрел на неё.

– Ваш талант к живописи исключителен, Купер, но это не умаляет того факта, что вы должны разбираться и в других аспектах как искусств, так и наук.

– Извините, – негромко пробубнил я, глядя в парту.

С секунду она ещё глядела на меня.

– Байрон был очень красив и имел огромный успех у женщин, – миссис Эйблтон заходила по классу, продолжая лекцию.

Мы с Дэнисом переглянулись, затем он вернулся к рисованию, а я, уже получивший вето на сон, отвернулся к окну, положив голову в ладонь. До конца урока оставалось восемь минут.

~

Дэнис куда-то ушёл после урока, не подождав меня.

Я сидел в холле на скамейке и рисовал что-то, сам не понимая что, переваривая урок и ситуацию с миссис Эйблтон. Я чувствовал стыд.

Вестибюль утопал в разных звуках. Школьники сновали туда-сюда по коридору, что-то обсуждая. У скамеек, как это часто бывало, собрались самые знаменитые личности нашей школы, которых постоянно можно было видеть здесь на переменах, – неустанно жестикулирующих, рассказывающих что-то или же громко смеющихся над чем-то. В основном это были старшеклассники, самые крутые, обеспеченные и сильные, ну и, конечно, старшеклассницы – самые модные и красивые девочки в школе. Одним словом – сливки.

Иногда мимо, как ракеты, пролетали молодые учителя, а иногда медленным ходом, как баржи, проплывали старые педагоги. Охранник в синей форме, сидящий на вахте, со скукой смотрел в окно, погрузившись в свои мысли, точно он и не слышит шума, который правит в холле.

– Привет, – обратился ко мне кто-то.

Я поднял голову и увидел двух совершенно незнакомых мне девочек. Одна из них была армянкой.

– Привет, – немного растерянно проговорил я.

– Это ведь ты Исаак? – со мной заговорила как раз таки армянка.

– Да, – я не мог понять, что она от меня хочет.

У этой девочки были длинные чёрные волосы, такие же брови и клювообразный нос. Но, нужно отдать ей должное, она была стройной, в отличие от её подруги.

– Нам очень понравилась твоя картина! – откомплиментировала армянка.

– Да, она, правда, очень красивая, – подтвердила её подруга.

– Спасибо, – я засмущался и расплылся в улыбке. Такое мне говорили нечасто.

– Ты давно рисуешь? – улыбнулась мне та, что была полнее.

– Вообще, с пяти лет, – уже с интересом отвечал я, отложив блокнот и направив всё внимание на нарушительниц моего покоя.

– Какой ты молодец! – похвалила меня она же.

– Меня, кстати, Ронна зовут, – протянула мне руку армянка.

– Исаак, – я мягко пожал руку.

– Ну, твоё имя мы знаем, – ухмыльнулась Ронна.

– Это формальность знакомства, – пояснил я с ответной улыбкой.

– Меня зовут Элли, – протянула мне руку вторая.

– Очень приятно.

– А сколько тебе лет?

– Семнадцать, – слукавил я.

– Девочки! – наш разговор был прерван появлением ещё одного человека. – Вы сделали математику? – это была ОНА.

Боже мой. Она ещё прекраснее, чем я её запомнил. И она идёт прямо ко мне!

– Да. Тебе дать списать? – Ронна уже начала копошиться в своей чёрной сумке.

– Пожалуйста, – попросила она, – я вообще ничего не делала, – у неё была небольшая отдышка.

Сначала она не заметила меня, но спустя мгновение наши глаза нашли друг друга.

– Это же ты? – щурясь спросила она. – Парень, который выиграл в конкурсе по рисованию? – она проговорила это быстро, но не тараторя.

– Да, – на лице появилась улыбка идиота.

– Ты красиво рисуешь, – улыбнулась она мне в ответ.

– Спасибо.

Ронна поставила сумку на скамью и искала уже не на весу.

– Меня зовут Сью, – проговорила она своим мягким, как снег, голосом.

– А меня – Исаак. Как Ньютона, – выпалил я.

Она засмеялась, и это был самый прекрасный смех, который я когда-либо слышал.

– Вот, держи, – Ронна протянула Сью тетрадь.

– Спасибо, я верну на уроке, – она повернулась ко мне и помахала, – пока.

– Пока, – проговорил я не без нотки грусти.

Я стоял, глядя туда, где секунду назад была Сью, и не понимал, что произошло.