После этого разговора прошло два месяца. Марина не соглашалась на уговоры мужа дать ему развод. В конце концов Антон плюнул, собрал свои вещи и переехал в квартиру, которую снял для себя и своей пассии. Марина осталась в большой пустой квартире одна.

Антон благоразумно не сказал жене свой новый адрес, а то бы она уж навестила любовничков, и не раз! Теперь Марине оставалось только ревниво следить за социальными сетями мужа и его новой возлюбленной. Женщина по десять раз на дню заходила на их странички: проверяла, не появились ли новые фотографии, нет ли на них признаков разлада, охлаждения?

К ее огромному сожалению, влюбленная парочка на всех фотографиях выглядела вполне счастливо. Каждое новое фото, на котором запечатлена их идиллия, заставляло Марину кипеть от злости. В скорбном полумраке комнаты, где были опущены тяжелые шторы и только бледный отсвет смартфона падал на ее лицо, она сидела целыми днями и без конца листала странички Антона и Дарины.

Марина решила перестать жалеть себя и перейти к решительным действиям. Первым делом она заручилась поддержкой дочерей. Те, конечно же, были всецело на стороне матери – их возмущал поступок отца. С такими союзницами Марина чувствовала себя гораздо увереннее. Вместе они начали совместную кампанию по возвращению Антона в лоно любящей семьи. Сначала они предприняли попытку мирных переговоров. И Марина, и дочери звонили и писали Антону с просьбами не дурить и вернуться.

– Побесился, и хватит, – уговаривала мужа Марина. – Я все понимаю, но сколько можно? Возвращайся домой. Я, так и быть, ни слова тебе никогда не скажу про эту твою авантюру, как будто ее никогда и не было, хорошо? Никогда тебя этой Дариной не попрекну.

– Я не мальчишка, который боится вернуться домой из-за двойки в дневнике, – сухо говорил Антон. – Очень жаль, что ты так обо мне думаешь.

– Антон, подожди, я не это… – отбой, короткие гудки.

Миролюбивый подход, судя по всему, не работал. Тогда Марина перешла к агрессивным действиям. Посчитав Дарину более слабым звеном, чем Антон, она сосредоточилась на ней. Марина с дочерьми начали буквально кошмарить подругу Антона, названивая ей и написывая сообщения в мессенджерах и социальных сетях. Посыл был один: оставь Антона в покое, бросай его. «Побойся бога, не разрушай семью!», «Верни мне моего мужа!», «Да он сам от тебя скоро сбежит, поставь первой точку», «Не связывайся со мной, а то пожалеешь!», – вот некоторые сообщения, которые Марина настойчиво отправляла сопернице, когда та перестала отвечать на звонки с ее номера.

Дарина сама была не робкого десятка, но от подобного преследования ей стало не по себе, и она пожаловалась Антону. Тот позвонил жене и дочерям, долго бранился и требовал оставить Дарину в покое. Те притихли, но только на время – вскоре звонки и сообщения посыпались на девушку с удвоенной силой. Антон ругался с семьей: женская коалиция на время прекращала свою деятельность, но чтобы позже возобновить ее, как только пыль уляжется. Марина с мстительным удовольствием отмечала, что счастливых фото у парочки становилось все меньше.

Так продолжалось почти год.

Однажды Антону позвонила рыдающая Марина и сказала, что при диспансеризации у нее обнаружили неизлечимый порок сердца.

* * *

– Как ты? – Антон сочувственно улыбнулся. В его руке был букет цветов, который он не знал куда деть.

– Нормально. Спасибо, что спросил, – слабым голосом сказала Марина. – Возьми, пожалуйста, вазу на кухне и налей воду.

Антон так и сделал. Ваза с цветами теперь стояла на прикроватной тумбочке. Распространился сладковатый аромат, который смешивался с запахом лекарств.

– Еще раз спасибо, что согласился заехать, Антон. Что бы я без тебя делала! – вздохнула Марина.

– Без проблем, – Антон подвинул стул и сел рядом с кроватью. На его лице читалось сожаление.

– Нет, правда, я очень ценю, – Марина положила ладонь на руку мужа. Антон удивленно взглянул на нее, но руку не убрал.

Он старался обращаться с ней заботливо, как будто Марина настолько хрупка, что может сломаться из-за одного неосторожного движения или некстати сказанного слова. Антон стал очень внимательным после новости о чудовищной, неизлечимой болезни Марины. Вся их родня, конечно, встала на уши, и все без исключения косвенно винили Антона, – осуждение читалось в их глазах.

Мало того, сам Антон винил себя, и это было хуже всего. Родственники, даже дочери, повздыхают, осуждающе покачают головами и уйдут, а наедине со своими мыслями, с чувством вины Антон находился круглосуточно. При трезвом взгляде на все это он отбрасывал эти мысли, но в глубине души думал, что именно он виноват в болезни жены, что именно из-за него у Марины развился этот злосчастный порок ее бедного, разбитого сердца.

Для Марины эти душевные метания мужа не были секретом, и она пользовалась ими в отточенном за годы практики пассивно-агрессивном стиле, не подтверждая его невысказанных опасений, но и не опровергая их. Они открывали ей широкое поле для манипуляций: попросить привезти лекарства, посидеть с ней, так как не успели нанять сиделку, выполнить некоторые поручения, например, съездить в город.

Антон не мог отказать ей ни в одном из этих случаев и срывался с места при первом же ее звонке.

– Спасибо, Антош… Ты такой добрый, – Марина погладила его руку. – Я тебе так, наверное, надоела.

– Ну что ты. Отдыхай, – Антону было неловко, но он улыбнулся.

– Не мог бы ты включить свет? – Марина сделала слабый жест в сторону ночника. Она и сама смогла бы до него дотянуться, но для этого ей пришлось бы приподняться на локтях. Антон подумал, что, должно быть, для Марины это тяжело, и торопливо выполнил ее просьбу.

– Спасибо, – еле слышно прошелестел Маринин голос. – Побудешь еще со мной?

– Конечно.

* * *

Дарина считала, что вся эта история с неизлечимой, чуть ли не смертельной болезнью, была явно шита белыми нитками.

– Дорогой, тебе не кажется, что твоя жена… как бы… симулирует? – осторожно спросила она как-то раз у Антона.

– А зачем ей это? – удивился Антон.

Дарина деликатно промолчала.

– Нет, что ты. Ты бы видела ее! Исхудала, бледная, еле дышит. Нет, это невозможно, – покачал он головой.

Антон и сам выглядел не лучше: щеки стали впалыми, под глазами наплыли темные круги, снова резко обозначились морщины. Куда подевались тот юношеский влюбленный взгляд и мечтательная улыбка на губах? Съедаемый виной, Антон с каждым днем все больше впадал в уныние.

В предположение Дарины насчет симуляции он не верил. В итоге Дарина устала от этого нескончаемого балагана с болезнью: оттого что все мысли Антона заняты его женой, оттого что он уезжает к ней, стоит лишь ей пальцем поманить. Забрав вещи, девушка съехала от него.

– Извини, – сказала она напоследок, – у нас с тобой ничего не получится. Я просто больше не могу.

Антону ничего не оставалось, как вернуться к Марине. Та скрытно торжествовала: ее план удался на все сто и привел к безоговорочной победе! Виду, конечно, она не подала, а приняла мужа обратно со смирением мученицы.

Антон, надеясь загладить мнимую вину, окружил Марину вниманием и заботой. Хоть он и пытался вернуть их отношения в прежнее русло (сколько лет назад это было!), но разбитую чашку не склеить, былое не вернуть, и хоть супруги снова жили вместе, натянутое, искусственное тепло между ними могло обмануть, наверное, только самого наивного зрителя.

Антон проводил с Мариной большую часть своего времени, но саднящее чувство вины и не думало отступать. Зато внезапно отступила болезнь. Как по мановению волшебной палочки, Марина резко пошла на поправку, а потом все симптомы «неизлечимого порока сердца» попросту исчезли.

Опять-таки наивные родственники умилялись и полагали, что это результат трогательной заботы Антона. Но далеко не такие простодушные люди задумались… крепко задумались. Даже дочери, немного смущаясь, в разговоре друг с другом признали, что этот ход конем, который сделала их мать, уж слишком далеко выходит за рамки честной игры.

Антон тоже не был ни наивным, ни глупым. Он сразу все понял и в ужасе схватился за голову.

– Что ты наделала? – прошептал он.

– Что ты имеешь в виду? – с невинным лицом спросила Марина.

* * *

В тот же день Антон собрал вещи и ушел из дома. На этот раз он добился развода, и их дочери даже не слишком его отговаривали. Дарина к нему больше не вернулась.

Иногда Антон проезжает мимо школы, в которой работает Дарина, и с тоской думает о своем неудавшемся втором шансе. И чувство вины на этот раз гораздо сильнее.

Болезнь

– Сахарный диабет у вас все-таки есть, – сказала врач. – Это лечится, но вы сладким не злоупотребляйте.

И вот теперь Валерия Ивановна сидела на кухне, пила чай с сахаром и ела второе пирожное с кремом. Злоупотребляла. Специально, чтобы умереть.

Пирожное ей не хотелось, и чай с сахаром она тоже не слишком любила. Просто Валерии Ивановне не хотелось жить, и она выбрала такой своеобразный способ саморазрушения. У нее был сахарный диабет, а ведь если не прибегать к прямым мерам, а просто не следить за здоровьем, то это не грех, правильно? Валерия Ивановна вздохнула.

Да и зачем ей жить? Все уже в прошлом. Муж скончался два года назад, когда ему было шестьдесят семь лет, а Валерии Ивановне – шестьдесят пять.

С мужем они прожили сорок лет. Говорят, что никакая любовь столько не выдерживает: остаются привычка, дружеское расположение, обязанность, квартира, которую лень разменивать… Вот люди и живут вместе. Но Валерия Ивановна считала, что к ней и Олегу это не относится и никогда не относилось.

Они любили друг друга до самой смерти, и Валерия Ивановна искренне надеялась, что у них все будет как в сказках – будут жить долго и умрут, если не в один день, то хотя бы примерно в одно время. Однако этого не случилось.

Мужа уже два года не было на свете, а Валерия Ивановна все еще жила. Врачи поставили ей диагноз «сахарный диабет», но тут же утешили:

– Да не волнуйтесь, будете следить за уровнем сахара, соблюдать диету, ставить уколы и спокойно проживете еще десять-пятнадцать лет.

Проблема была в том, что Валерия Ивановна не хотела жить. Ей было просто незачем.

Единственный сын уже пятнадцать лет жил за границей. Раньше он с женой и дочкой приезжал к родителям почти каждый год, но сейчас это стало невозможным. После смерти отца звал мать переехать к нему, но Валерия Ивановна отказалась:

– Сам подумай, ну куда я в шестьдесят пять поеду? Учить с нуля язык, ну хотя бы основные слова? Это же нереально. Придется жить в чужом доме, а я тут ко всему привыкла, у меня и диван любимый, и шкаф, и все лежит, как мне надо.

Сын продолжал уговаривать:

– Мам, конечно, твой шкаф мы через полмира не повезем, но какие-то любимые мелочи, конечно, бери. Фотографии, вазочки, шкатулочки. Поставишь все так же, как было в твоей квартире, у меня свой дом, у тебя будет отдельная комната. Все будет расставлено, как тебе удобно.

Но Валерия Ивановна не соглашалась. Ее трехкомнатная квартира в центре Москвы была давно ею обжита. Шкаф они покупали вместе с мужем. Женщина не могла представить, как выбросит его на помойку или просто отдаст чужим людям.

Полочку в свое время тоже делал Олег. Родной дом, все привычно – и небольшой парк поблизости, и магазины. Поэтому Валерия Ивановна наотрез отказывалась уезжать.

Но жить становилось все скучнее. Надо было вставать, умываться, делать гимнастику, одеваться, есть безо всякого удовольствия. Подруг уже практически не осталось. Одна уехала к детям за границу, другая – сдавала квартиру и практически все время жила в санатории, третья – жила на другом конце Москвы, Валерия Ивановна никак не могла туда выбраться, да и самой подруге тоже было тяжело сначала ехать на метро, а потом на автобусе.

В итоге общалась с кем-то Валерия Ивановна только по телефону. Да, это, конечно, были соцсети, можно видеть лица и подруг, и сына, и внучки, но все-таки это не «живое» общение. Подруги периодически советовали снова выйти замуж. Валерия Ивановна раздраженно отвечала:

– Какое замужество в шестьдесят пять? Мне уже ничего от мужчины не надо. И зачем мне посторонний человек в квартире? Еще не дай бог на какого-нибудь афериста наткнусь.

Подруги объясняли, что они вовсе не имеют в виду официальное замужество. Можно просто найти мужчину подходящего возраста, общаться с ним, приглашать в гости. Может, пожить немного вместе, не заключая официального брака, разумеется, без прописки.

Валерия Ивановна, повинуясь напору подруг, даже заглянула на сайты знакомств, но очень быстро поняла, что там она ничего не найдет.

Один из сайтов был явно предназначен для тех, кто искал кратковременные случайные связи. И люди там были достаточно молодые. Самой пожилой женщине, которую Валерия Ивановна увидела, было пятьдесят пять.

Другой сайт выглядел серьезнее, но там было столько условий для размещения анкеты, что Валерия Ивановна сдалась. Она не загрузила свои фотографии на этот сайт, даже не попросила помочь внука соседки, продвинутого в гаджетах молодого человека.

Подруги советовали вновь:

– Кто сейчас знакомится на сайтах знакомств? Там только развести могут. Одни мошенники, жулики и ненормальные сидят. Надо знакомиться в социальных сетях.

– А как я там познакомлюсь? – резонно возражала Валерия Ивановна. – С теми, кто посещает мою страницу, я и так уже знакома. Вот с тобой, Леночка, например. А с чего чужие люди полезут на мою страницу? Я ведь неизвестная личность.

– А ты там выкладывай всякие интересные фотографии, истории, как-нибудь привлекай людей, – настаивала Лена.

Валерия Ивановна даже рассердилась:

– То есть я должна чуть ли себя не рекламировать, чтобы неизвестно с кем познакомиться? Вот уж спасибо, посоветовала. Делать мне больше нечего – себя позорить на старости лет.

Валерия Ивановна окончательно впала в меланхолию. Подругам она почти не звонила. Все чаще женщину посещали мысли о самоубийстве. Конечно, это большой грех, но если просто не следить за здоровьем, есть что попало, не ходить к врачу, то, наверное, все произойдет само собой, – и это грехом не будет.

Но, видимо, это все-таки было грехом, и Господь упорно не хотел забирать Валерию Ивановну. Очередное посещение врача показало, что анализы у нее были практически идеальными, во всяком случае, для ее возраста и ее болезней.

Когда Валерии Ивановне в очередной раз позвонил сын и услышал жалобы, что ей ничего не хочется, он сказал:

– Мама, ну съезди хотя бы в санаторий. Конечно, если одной дома сидеть – любой затоскует.

Валерия Ивановна наотрез отказалась.

– Вот еще, – сказала она, – в санатории со мной будут общаться такие же уставшие возрастные женщины, как и я сама. Я себя окончательно умирающей почувствую.

– Ну, хорошо, – не сдавался сын. – Не в санаторий. Съезди просто куда-нибудь, посмотри новые места. Ты же раньше так любила путешествовать.

– Какие мне сейчас поездки? – возразила Валерия Ивановна. – Здоровье уже не то. Одной ездить страшно, а вдруг что-нибудь случится? Сам знаешь, какие сейчас люди. Никто не поможет.

Тем не менее, слова сына все-таки запали в душу Валерии Ивановне. Может, действительно куда-нибудь съездить? Конечно, не в санаторий, не на Байкал и не на Камчатку, а вот, например, в какой-нибудь круиз. Там и ходить много не надо, и воздух свежий.

Валерия Ивановна выбрала круиз по Лене, но, увидев цены, ужаснулась. У нее была хорошая пенсия, сын тоже периодически помогал, но цена одноместной каюты была как ее пенсия почти за год.

Валерия Ивановна подумала и разместила объявление на одном из сайтов, где люди искали себе попутчиков для поездок.

Попутчица на одну поездку – это же, в конце концов, просто посторонний человек, с ней потом необязательно общаться. Даже если она окажется не очень приятным человеком, уж две недели можно будет как-нибудь выдержать. А двухместная каюта все-таки дешевле, чем одноместная.

На ее объявление ответило несколько человек. Так Валерия Ивановна познакомилась с Валентиной Сергеевной – только она пришлась ей по душе. Она была младше – ей шестьдесят.

Она сразу написала, что круиз по Лене – ее давняя мечта, но цены смущали, а жить с совсем чужим человеком, о котором ничего не знаешь, все-таки страшновато. Валентина Сергеевна предложила как-нибудь встретиться, вместе погулять, побеседовать, сходить в кафе. Рассуждала она весьма разумно:

– Встретимся, поговорим, побеседуем пару раз, погуляем, выпьем кофе, может, в театр сходим. Может, во время третьей встречи окажется, что мы друг друга уже видеть не сможем, – так надоели. Тогда, конечно, и ехать вместе не стоит. Зачем друг другу жизнь отравлять? А если окажется, что нам приятно вместе, то можно и попробовать.

Валерия Ивановна согласилась. Погулять, пусть даже и с незнакомым человеком, нестрашно. А если они друг другу не понравятся, то никаких взаимных претензий не будет – вежливо распрощаются и разойдутся.

Женщины сошлись очень быстро. Обе они были коренными москвичками, у обеих схожие воспоминания из детства и судьба. Например, дочь Валентины Сергеевны вышла замуж за иностранца и сейчас тоже живет за границей – в Италии, а с матерью только созванивается. Единственное отличие заключалось в том, что у Валентины Сергеевны была двухкомнатная квартира, а у Валерии Ивановны – трехкомнатная.

Познакомились женщины в марте, а в июле окончательно решили отдохнуть вместе и забронировали двухместную каюту.

Круиз оказался чудесным. Много ходить не приходилось, в основном женщины любовались суровыми сибирскими видами с борта теплохода.

Потом они регулярно виделись уже в Москве. Вместе гуляли, созванивались почти каждый день, раз в неделю выбирались в театр или на какую-нибудь выставку. Валерия Ивановна почувствовала, как к ней возвращается почти забытый вкус к жизни. Она планировала следующую совместную поездку.

Можно было зимой съездить в какой-нибудь тур по окрестностям Подмосковья, посмотреть маленькие города, в которых она никогда не была или в которых была давным-давно вместе с мужем. Она предложила Валентине Сергеевне снова поехать вместе. Валентина Сергеевна вначале оживилась, а потом смущенно призналась:

– Знаешь, Лера, я бы с удовольствием, но у меня столько денег нет. Я на Лену копила почти три года, а сейчас в лучшем случае на пару дней на турбазу выбраться смогу, – и все.

Валерия Ивановна подумала и предложила такой вариант: Валентина Сергеевна переселяется к ней в ее трехкомнатную квартиру. Места много, все комнаты раздельные, мешать друг другу они не будут. А квартиру Валентины можно будет сдать и на вырученные деньги путешествовать по России, а, может быть, даже и за границу.

Валентина Сергеевна подумала и согласилась. Квартиру она сдала. Вначале на три месяца, просто ради эксперимента. Подруги поселились в квартире Валерии Ивановны. Оказалось, что они ничуть друг другу не мешают. На неделю женщины съездили в Калужскую и Тульскую области.

В итоге квартиру Валентины Сергеевны сдали на более длительный срок. Женщины живут вместе, и им это очень нравится. Они активно путешествуют, слетали в Турцию и в Армению. Валерия Ивановна считает, что у нее появилась сестра. Конечно, не кровная, а сестра по духу.

Кроме того, Валерия Ивановна и Валентина Сергеевна организовали в районной библиотеке клуб «Шестьдесят плюс», где помогают таким же одиноким женщинам знакомиться друг с другом.

Две дочери

Ангелина поднялась на третий этаж, держа четырехмесячную Леру в объятиях. Младенец, конечно, весил немного, но в другой руке были санки и одежда. В общем, Ангелина совсем запыхалась. Она открыла дверь и услышала, как в прихожей надрывается сотовый телефон мужа. Ангелина бросила санки и освободившейся рукой схватила телефон. На экране белела надпись: «Лера».

– Какая еще Лера? – машинально подумала Ангелина.

Лера – ее четырехмесячный младенец – умиротворенно лежала на ее правой руке, а в левой был телефон. Замотанная Ангелина машинально нажала кнопку ответа, и из динамика послышалось:

– Олег, мы завтра встречаемся?

Ангелина молчала, не зная, как реагировать.

– Ну что ты молчишь? – нетерпеливо переспросила в трубке женщина. – Встречаемся или нет? Твоя ведь завтра в детскую поликлинику с утра идет…

Ангелина окаменела. В эту минуту в прихожую вошел муж. Ангелина протянула ему трубку и сказала деревянным голосом:

– Твоя Лера звонит, вся истосковалась, ждет не дождется встречи с тобой.

А затем Ангелина закричала:

– Вон из моей квартиры!

Результатом скандала, устроенного Ангелиной, было то, что Олег на следующий день собрал вещи и удалился в голубую даль. Это было ожидаемо.

Олег женился на Ангелине «по залету» и всячески демонстрировал, что ему не слишком-то интересна семейная жизнь и новорожденная дочь. Муж ни разу не сходил с ней гулять, от детского плача морщился, на руки свою дочь взял только в роддоме. Зачем нужен такой муж? Так Ангелина и решила.

Спустя год Ангелина с детской коляской пыталась пробраться по каким-то шатким и скрипучим мосткам через необъятных размеров лужу.

Ангелина с дочерью жила в новом элитном квартале в «Солнечном», но «элитность» эта была весьма относительной. Аккуратные закрытые дворы с кустиками декоративных сосенок, тренажерами и детскими площадками соседствовали с бульдозерами, самосвалами, подъемными кранами и глинистой дорогой, за которой как раз и располагался детский сад.

Ангелина отчаянно пыталась не рухнуть вместе с коляской и дочерью со скользких досок в жидкую грязь, когда ее сзади твердо, но вежливо взяли за руку:

– И куда вы, женщины, все идете? – укоризненно сказал высокий красивый мужчина лет тридцати. – Мы же справа специально переход сделали. Там и доски нормально положены, и перила есть, и даже указатель «Переход». Что ж вы все в самую грязь тащитесь?

– Так дотуда сколько ехать! – возразила Ангелина. – Метров двести туда, двести обратно.

– Лучше, конечно, в грязь вместе с ребенком свалиться, – иронично сказал мужчина. – Езжайте девушка, езжайте, могу вам немного коляску подвезти, мне тоже в ту сторону.

Мужчина довез коляску до перехода и нырнул во двор, где шла стройка очередного дома.

Через несколько дней, возвращаясь с Лерой из садика, Ангелина решительно повернула к «официальному» переходу. Несколько дней она героически преодолевала шаткие мостки, поскольку тащиться полкилометра в обход у нее не было сил, но сейчас она решила, что незнакомец прав: лучше спокойно обойти полкилометра, чем сломать колесо коляски или действительно рухнуть в грязь.

Ангелина приближалась к переходу, когда сзади послышался знакомый голос:

– Ну вот, вижу, что вы, в отличие от большинства женщин, способны понимать разумные речи.

Ангелина обернулась. Перед ней стоял тот же мужчина.

– Меня Вадим зовут, – представился он. – Кто это у нас в коляске такой красивый?

– Лера, – с гордостью сказала Ангелина. И добавила: – Девочка. Я знаю, для мужчин все младенцы на одно лицо.

– Уж годовалую девочку от мальчика я как-нибудь отличу, тем более имя сказали, – засмеялся Вадим. – А где у нас папа? Почему он не возит коляску с младенцем через препятствия?

– Папа нас бросил, – в сердцах сказала Ангелина, – потому что изменил.

– Вот как… Ну, счастливо вам доехать, – сказал мужчина и пошел в сторону к припаркованному на относительно чистом кусочке асфальта джипу.

* * *

Вскоре Ангелина стала встречаться с Вадимом регулярно. Вадим был представителем инвесторов и контролировал стройку, причем обычно приезжал либо в конце, либо в начале буднего дня, именно тогда, когда Ангелина с Лерой направлялись в детский сад. Пару раз Вадим прогулялся вместе с Ангелиной и коляской по свежеобустроенному скверику, а на третий раз предложил:

– Может, хватит нам мерзнуть? Лера не будет возражать, если она поспит в коляске не на этом холоде, а внутри кафе?

Лера не возражала, Ангелина тоже. Ангелина и Вадим выпили по чашечке капучино, поговорили на общие темы и разошлись. Еще через неделю Вадим вручил Лере плюшевого медведя размером чуть больше нее самой, а еще через год Ангелина и Вадим поженились и сменили студию на трехкомнатную квартиру в этом же районе, в доме, который наконец-то был достроен.

Вадим сразу сказал Ангелине, что хочет ребенка, и обязательно дочку. Такую же умницу и красавицу, как Лера.

– Дочку, а не сына? – удивилась Ангелина. – Обычно мужчины хотят мальчиков.

– С мальчиками неинтересно, – отмахнулся Вадим. – Девочки куда забавнее.

Тем не менее прошло еще полтора года, прежде чем тест выдал Ангелине заветные две полоски. Все это время Вадим был идеальным отцом для Леры. Собственно говоря, Лера именно так его и воспринимала, ей даже в голову не приходило, что Вадим – не настоящий папа.

<1 2 3 4...6 >

На страницу:

Перейти

2 из 6