Вражья дочь

Ратник отпустил коня воеводы, и тот сам поспешил к нему.

Все трое вскочили в седла, когда лиходеи были уже у обоза. Мужики завидели их и достали с телег рогатины. Неплохое оружие против конных.

Разбойники налетели на них всем скопом. В первой сшибке мужики показали себя молодцами, рогатинами сбили с коней двух лиходеев, а сами остались целыми. Четверо конников отскочили назад. Они никак не ожидали такого отпора, но тут же вновь пошли на обоз, уже обходя его с двух сторон.

Это сильно осложнило положение мужиков. Они наверняка полегли бы, коли в это время не подошли бы Савельев с татарами. Они ударили в тыл лиходеям и мигом порубили их. Мужики и опомниться не успели, как эти спасители, неизвестные им, ушли обратно в лес. Тут на поляну подошли и остальные обозники.

Савельев остановил коня в десяти саженях за кромкой леса, завел в ельник. Так же поступили и татары. Потом все они кинулись к кустам и увидели, как мужики добили раненых разбойников, оттащили тела к болоту, утопили там, поймали их коней и спешно стали запрягать своих. Охота оставаться здесь у них пропала. Скоро они ушли в глубину леса, казавшегося бесконечным.

Савельев приказал двум другим своим людям, касимовским татарам Икраму Гардаю и Рустаму Турану, осмотреть ближний лес, потом расположиться там, где стоял обоз, и глядеть за подходами с запада.

Дружине же он повелел разбивать лагерь.

Агиш вывел на поляну и свой обоз, состоявший аж из одной телеги. Припасы дружины пополнялись на постоялых дворах, куда засылалась пара-тройка ратников под видом мирных проезжих. Воины развели костры, принялись готовить еду. После ужина помощник Савельева Гордей Бессонов выставил у поляны двух дозорных, назначил порядок и очередность смен.

«Мы уже почти дошли до нужного места – и на тебе, всё же влезли в схватку, – подумал князь Дмитрий. – Но особой беды в этом нет. Кого видели мужики из обоза, которые приняли бой с лиходеями? Троих всадников без доспехов, с саблями. Их лица были закрыты платками, свисающими из-под шапок. Они расскажут об этом своим людям, вернувшимся от реки.

Те, скорее всего, примут появление нежданных спасителей за провидение Божие. Люди охотно верят в чудеса. Ведь волею Господа нашего много чего необъяснимого и непонятного происходит. Вот небо, на нем звезды. Кто повесил их там? Вестимо, Господь. Одна падает, другая. Куда, почему? Совершенно непонятно».

Несмотря на усталость, сон не шел. Дмитрий невольно предался воспоминаниям.

Это было в конце ноября месяца, еще до того, как Царь вывел рать из Москвы. Савельев с супругой Ульяной и младенцем-сыном, нареченным Владимиром в честь деда, отца Дмитрия, собрались ехать в свою вотчину, как у их подворья объявился гонец.

Ключник Семен Габра доложил об этом князю.

Дмитрий вышел к гонцу.

– Приветствую тебя, воин, и слушаю!

– И тебе долгих лет. Меня прислал сюда князь Юрий Петрович Крылов. Он сказал, что ты должен срочно прибыть к нему на подворье, мне же приказал сопровождать тебя.

Подошла Ульяна с сыном на руках, поприветствовала воина и спросила мужа:

– Что случилось, Дмитрий?

– Ничего особенного, – ответил Савельев. – Князь Крылов прямо сейчас вызывает меня к себе.

– Боже мой! Ведь это значит!..

Савельев прервал жену:

– Это еще ничего не значит. Мне, скорее всего, предстоит встреча с Государем. А вот что скажет он, неведомо. Я поехал.

Дмитрий поцеловал жену и сына, велел служке Прохору подать коня, вскочил в седло и выехал с подворья. Вскоре он был уже в доме князя Крылова, приближенного к Царю.

– Приветствую тебя, Юрий Петрович.

– И я тебя тоже. Присаживайся. – Крылов указал Дмитрию на кресло, сам сел в такое же, стоявшее напротив, и поинтересовался: – Как сын, растет?

– Да не заметно еще, мал шибко, но мамкину сиську сосет жадно.

– Да, это хорошо, в материнском молоке сила будущего воина и князя.

– Согласен. Дай-то Бог ему здоровья. Ведь прежде у нас с детьми никак не получалось. Первого ребенка Ульяна не доносила, выкидыш у нее был, второго родила мертвым. Мы очень надеемся, что теперь все будет хорошо, молим Господа об этом. А ты чего меня позвал-то, Юрий Петрович? К Государю надо идти?

– Немного позже, ближе к обеду.

– Зачем вызывает?

– Это точно известно только самому Ивану Васильевичу. Но нетрудно догадаться, что этот вызов связан с предстоящим походом на Полоцк.

– Вот как? – не без удивления воскликнул Савельев. – У Государя большая рать, полки, наряд с пушками. Моя-то дружина для чего нужна Ивану Васильевичу? Может, придется нам по тылам противника ходить да обозы уничтожать?

– Не знаю, Дмитрий Владимирович. Но думаю, что у Государя есть кому по вражьим тылам ходить да обозы громить. Мне кажется, что Государь желает поручить тебе какое-то другое дело, куда более важное.

Савельев вздохнул и проговорил:

– Что ж, особая дружина ко всему готова, ратники все здоровы, на местах. Вот только интересно, что за дело намерен поручить нам Иван Васильевич.

– Давай не будем гадать. Мы с тобой не раз убеждались в том, что в этом нет никакого толку. Скажу одно. Позавчера из Полоцка вернулся человек, который был заслан туда под видом торговца. Государь долго говорил с ним. Возможно, после этой встречи Иван Васильевич и вспомнил о тебе.

– Да, такое не исключено.

Они подождали еще немного, поговорили о походе, о значении для Руси взятия крепости Полоцк, чего не удавалось сделать предшественникам нынешнего Царя. Когда кончился снег, солнце проглянуло из-за тяжелых облаков и стало подниматься в зенит, поехали в Кремль.

У Великокняжеского двора их ждали, проводили в гостевую залу Царя.

Иван Васильевич встретил верных князей приветливо, радушно. Он предложил им пройти в потайную комнату, что они и сделали. Там расселись на лавках. Царь же опустился в кресло.

– Тебе, князь Дмитрий, ведь известно, что я собираюсь брать Полоцк? – обратился он к Савельеву.

– Известно, Государь, – ответил Дмитрий.

– Сейчас готовится поход, собирается рать, уже расписанная по полкам. Используется опыт взятия Казани. Жаль, что возле Полоцка у нас нет крепости, подобной Свияжску, но и этот город вовсе не так силен, как Казань. Однако об этом позже. Теперь же я хочу обсудить вот что. Ни для кого не тайна, что перед такими походами противники засылают друг к другу своих людей. Посылал и я. Человек, который ходил в Полоцк, вернулся. Я говорил с ним, услышал много интересного о том, что касается обороны крепости. Воинов в Полоцке не так уж и много, но опыта им не занимать. Это наемники и городская стража. К тому же воевода полоцкий Станислав Довойна очень рассчитывает на всемерную поддержку войск Короля Польского и Великого Князя Литовского Сигизмунда Второго Августа. Он наверняка получит ее. Вопрос лишь в том, когда именно и каким количеством ратников. Но это не твоя, князь, забота. Человек, который прибыл из Полоцка, говорил о том, что город очень даже неплохо укреплен. Особенно замок, который стоит на краю Самородной горы. Он окружен прочными деревянными стенами с башнями и срубами, в которых проделаны бойницы. С этим мы разберемся на месте. Более всего интересно вот что. Человек мой прознал о том, что Полоцк может долго держать осаду из-за того, что вне города, в ближайших лесах еще при деде моем Иване Третьем были прорыты ходы и устроены схроны, в которых можно хранить провизию. Воды же в городе хватает из колодцев, рек Двины и Полоты. Так вот Полоцк может держаться долго именно из-за этих схронов. В них сейчас конечно же тайно закладывается не только провизия, но и порох, ядра для пушек. Узнал мой человек об этих подземных ходах и схронах в корчме на посаде от местного жителя. Тот был внуком холопа, который когда-то рыл эти ходы.

Савельев смял в руках шапку.

Царь заметил это и спросил:

– Чего встревожился, князь? Или что-то узнать желаешь? Так ты говори, отвечу, если смогу.

– Да, Государь, желаю спросить.

– Давай.

– Подземные ходы и схроны роются обычно тайно, под присмотром воеводы или его ближайшего помощника. Для этого они собирают из деревень и сел прежде всего таких людей, у которых за душой нет ровным счетом ничего, ни земли, ни дома, ни семьи. Потому как после работ всех их очень часто убивают, дабы сохранить в тайне схроны и ходы к ним. Тут же получается странность. Твой человек прибывает в Полоцк, делает то, что было ему поручено, потом идет в корчму и встречается там с мужиком, уж не знаю, с кем именно, работником у хозяина, ремесленником, ратником, вольным жителем. Он случайно, – на этом слове Савельев сделал ударение, – прознает о тайных ходах и схронах, которые будут иметь особое, чрезвычайно важное значение при обороне города. Мужик ему говорит, что слышал об этом от отца или деда, который был копателем. Но откуда у того взялись дети, если на работы отбирали одиноких людей? Ладно, пусть проглядели одного такого, у которого была баба с детьми. Или же жил он с ней тайно. Это еще допустить можно. Но вот как он уцелел, а потом сына или внука вырастил и рассказал ему о том, что делал в давние времена? Вот чего я не могу понять. Извиняй, Государь, а человек твой, который был в Полоцке, надежен?

Царь посмотрел на Савельева и спросил:

– Думаешь, через него мне были переданы врагом неверные данные?

– Но как иначе можно объяснить то, что было ему сказано?

Иван Четвертый резко поднялся, прошелся по палате, встал посредине, обернулся к Дмитрию, неожиданно улыбнулся и проговорил:

– А ты молодец, князь, сразу заподозрил неладное! В рассуждениях своих ты прав. Когда я выслушал доклад десятника дворцовой стражи Игната Череды, которого и послал в Полоцк, то задал ему этот самый вопрос. Десятник побожился, мол, именно так все и было. Корчма, подпитый местный мужик по имени Петр. Рассказ о ходах и схронах. Череда малый не глупый. Он хотел было узнать у мужика, как его предок сумел уцелеть и рассказать о тайной работе, но тот ничего больше не сказал, потому как к этому времени уже был мертвецки пьян.

– Почему десятник не расспросил его потом, утром?

Иван Васильевич бросил взгляд на Савельева, сверкнул глазами и спросил:

– Ты, князь, считаешь, что можешь допрашивать Царя?

– Нет, Государь, извини великодушно. Невольно вырвалось.

– Не за что извинения просить. Да, допрашивать Государя не может никто, но мы и не на следствии. Отвечу. Хотел Череда закончить дело и поговорить с мужиком утром, как тот протрезвеет, но его уволокли из корчмы товарищи. Проведать же, где живет болтун, десятник не смог. Слишком уж осерчали на него приятели этого Петра за то, что он споил его.

– Странно все это.

– Да. А посему пришлось устраивать допрос Череде в пыточной избе. Но он и там подтвердил сказанное. Сейчас отлеживается дома, в себя приходит. На всякий случай за ним и семьей смотрят. Но я должен сказать тебе, что и отец мой, Великий Князь Василий Иванович, получал сообщения о тайных ходах и схронах, когда ходил на Полоцк. Погодите-ка. – Государь вышел из тайной комнаты.

Крылов взглянул на Савельева и заявил:

– Ты бы не горячился так, Дмитрий Владимирович. Царь наш, конечно, милостив, но не дай тебе Господь попасть в опалу за дерзкие речи. Характер его тебе известен.

– Да я и так вроде…

– Вот именно что вроде. Но все, молчи.

Иван Грозный вернулся со свитком, развернул его и начал читать:

– «Был на третий день перебежчик из Полоцка, и учинили мы ему допрос. Говорил он много, да все про то, что нам и так было известно. Заслуживало внимания лишь его упоминание о каких-то подземных ходах, складах с провизией, порохом и оружием, в которые можно попасть из Верхнего Замка. Проверить правдивость слов перебежчика не удалось, нам пришлось отойти от крепости». – Иван Васильевич прекратил чтение и пояснил: – Эти записи вел князь Василий Васильевич Немой-Шуйский в походе на Полоцк сорок четыре года назад. По возвращении на Москву он передал их отцу моему Василию Третьему. Значит, и тогда кто-то из вельмож и военных начальников Полоцка знал об этих ходах и схронах. В этих записях нет упоминания о том, кем был перебежчик, сказано лишь, что он переплыл Двину там, где посад не имеет крепостной стены. – Царь взглянул на Савельева и осведомился: – Что скажешь на это, Дмитрий Владимирович?

– Получается, что не врал твой десятник, Государь. Надеюсь, не сильно его изувечили пыточных дел мастера?

Иван Васильевич кивнул на Крылова:

– У Юрия Петровича спроси.

– Был я у него вчера вечером, – сказал тот. – Пострадал, конечно, но что поделать? Надо было проверить. Ничего, оклемается. Ему привели иноземного лекаря. Тот быстро подымет десятника на ноги. Да и не в обиде он. Разумеет, что к чему. А когда я передал ему слова извинения Государя да десять рублей серебром, так вообще повеселел. С ним порядок, Дмитрий.

– С ним-то да, порядок, а вот с этими потайными подземными ходами и схронами ничего не ясно. Если бы князь Шуйский в свое время взял бы Полоцк, то и дум о том не было бы, – проговорил Иван Васильевич.

– А так ли важны эти схроны, если сейчас у тебя, Государь, самый мощный пушечный наряд? Он разобьет любые стены какой угодно крепости, а полки потом возьмут ее. Так надо ли думать об этих складах? Есть они, ну и пусть, нет их – еще лучше.

– Время, князь, – проговорил Иван Грозный. – Оно в первую голову важно. Я не знаю, сколько его уйдет на то, чтобы разрушить стены Полоцка. До того как войска осадят Замок, им придется пройти посады поменьше, где будут мирные жители. Это бабы, детишки, старики. Гробить их без разбору? Тогда победа наша и копейки стоить не будет. Надо вести дело так, чтобы вынудить полоцкого воеводу запросить пощады. А он это сделает только тогда, когда утратит все возможности вести оборону. Я не намерен изматывать полочан длительной осадой, дожидаться, пока Сигизмунд бросит им на помощь свою рать. Рушить стены, штурмовать крепость надо так, как это происходило в Казани. Нельзя допустить подхода к Полоцку крупных сил поляков да литовцев, одновременно вести штурм города и сражение возле него. Если эти вот тайники с запасами действительно есть, то воевода Довойна очень даже рассчитывает на них. Захватив их или уничтожив, мы заставим его поднять руки. При обороне запасы продовольствия и пороха тают в считаные дни, а помощи-то еще нет. Вот и придет к Довойне мысль сдать замок. Я на это рассчитываю. Но чтобы сделать так, как задумано, надо отыскать эти схроны и ходы, ведущие к ним. Для того, князь Дмитрий, я повелеваю твоей дружине идти к Полоцку как можно быстрее. Всем, что связано с подготовкой к походу, уже занимается князь Крылов. С ним все обговорите. Потом выводи, князь Дмитрий, особую дружину из Москвы. Вижу, вопросов у тебя много. Задашь их Юрию Петровичу. Я, как и всегда, надеюсь на тебя и на твоих славных ратников. Помни, Дмитрий, на святое дело идем. Будем освобождать исконно русские земли, а не захватывать чужие. А теперь ступайте.

Вельможи поклонились и покинули великокняжеский дворец.

Во дворе, где кроме стражи никого не было, Крылов взглянул на воеводу особой дружины и спросил:

– Как тебе задание, Дмитрий Владимирович?

– Что ж ты, Юрий Петрович, говорил мне, будто не знаешь, зачем Государь меня вызывает? Сам уже готовишь поход дружины, и не сказал мне ничего.

– Извини, Дмитрий, таков был наказ Царя. Разве я мог нарушить его?

– Да, не мог. Едем на твое подворье. Там ты ответишь на мои вопросы, как и повелел Государь.

Крылов усмехнулся:

– Едем, отвечу. Ты ведь обиды-то на меня не держишь, сам поступил бы точно так же.

– Ну да. Никаких обид, князь. Работать надо!

Всадники выехали из Кремля и направились к подворью князя Крылова.

Глава 2

На елани горели костры. Ратники наломали сосновых лап, улеглись на них. Так же поступил и князь Савельев. Он видел, как на посты охранения вышли первые воины. Агиш сторожил табун на краю елани.

Дмитрий накрылся накидкой и тулупом. Не сказать, что тепло, но вполне терпимо.

Князь пытался уснуть, но его мысли опять возвращались в недавнее прошлое.

Савельев и Крылов устроились в уютной горнице. Служка принес им легкой медовухи. Князья выпили понемногу для расслабления, сохраняющего ясность мысли.

Юрий Петрович передал Дмитрию свиток и пояснил:

– Это царская охранная грамота. Тебе не впервой пользоваться такой. В ней то же самое, что было и в прошлых. Наказ Государя всем должностным лицам оказывать тебе всяческую помощь, ну и так далее. – Он встал из-за стола, шагнул к конторке для письма, выдвинул ящичек, достал из него второй свиток, вернулся на место. – Это чертеж того пути, который придется пройти твоей дружине.

Савельев развернул бумагу, посмотрел. Путь его отряда лежал через Можайск и Великие Луки.

– Почему выбрана эта дорога? – спросил он. – Ведь есть и другая, через Смоленск. Она и короче, и проще. Ведь тут, севернее, слишком много леса и болот.

– Так решил Государь.

– Понятно, вопросов нет, коли Государь. А что это за местечко Бельдево, недалеко от озера Воловье, у самого Полоцка?

– Это и есть то самое село, куда ты должен тайно зайти. Там найдешь подворье купца Николая Коваля. Оно обозначено на чертеже местечка. Там же отмечен и его хутор, починок под названием Веселый.

– А почему, Юрий Петрович, он так называется?

– Понятия не имею. Не до пустяков мне. У купца спросишь, если не лень будет. Этот самый Коваль сведет тебя со своим товарищем, таким же купцом, проживающим в самом Полоцке. Тот человек весьма осведомленный и богатый, дружен с воеводой, местной знатью. Уж коли и будут в Полоцке забивать схроны запасами, то уж никак не без участия этого купца. Зовут его Стефан Дравес. Он вдовец, воспитывает дочь, которой уже семнадцать годков.

Савельев устроился поудобнее, сделал глоток медовухи и проговорил:

– А почему вдруг этот Дравес станет помогать нам? В Литве он имеет высокое положение, а главное – весьма немалое состояние. Что ему мешает заблаговременно уехать из Полоцка, которому грозит осада, и осесть вместе со своим добром в Вильно или даже в Кракове?

– Насколько мне известно, Государь через своего человека, проживающего в Пскове, предложил Дравесу такие выгоды в торговле с Русью, от которых ни один купец не откажется. Но это известно мне от третьих лиц. Прямо с Государем на этот счет я не говорил. Да он и не стал бы открываться передо мной. Ясно одно, Дмитрий. Государь наш Иван Васильевич шибко надеется на этого Дравеса. Вот ты и узнаешь, оправдаются ли его надежды или нет.

Савельев отпил глоток медовухи и спросил:

– Ну а Коваль как стал известен на Москве?

– Здесь у него торговые лавки. Ими его человек тут ведает. Дело вроде бы идет неплохо. К тому же Коваль чувствует себя чужим в Полоцких землях, желает перебраться на Москву. Через помянутого человека мы на него и вышли.

– Значит, ему есть что терять на Москве, да?

– И не только тут.

– В отличие от купца Дравеса, так?

Крылов налил себе медовухи, опустошил кубок и заявил:

– Каждому человеку есть что терять, Дмитрий. Ты об этом не хуже меня знаешь. Как и о том, что предатели да изменники долго не живут. Ты еще не забыл свою охоту за негодяем, учинившим убийство Дмитрия, сына Ивана Васильевича?

– Не забыл, конечно. Ты прав. Изменниками пользуются, привечают их, пока они нужны, а когда надобность в них отпадает, убирают прочь, потому как такие людишки, не имеющие ни совести, ни чести, ни у кого не в почете.

– Воистину так. Что еще желаешь узнать?

– Обоз мне собирать или же этим, как обычно бывало, займешься ты?

– Я займусь. Ты лишь скажи мне, что и в каком количестве намерен взять с собой.

– Много брать несподручно. Две телеги уже будут сильно тормозить переход. Одной нам вполне хватит. В случае чего можно будет и раненых в нее положить. Сколько денег велел Государь дать дружине?

– Пятьдесят рублей.

– А сколько постоялых дворов на дороге, по которой нам предстоит идти?

– Точно не скажу. Но я посылал гонцов посмотреть тот путь. Они не жаловались, отдыхали и на дворах, и в деревнях, иной раз и в лесу. Они прошли туда и обратно, значит, и дружина твоя пройдет. А почему ты спросил о постоялых дворах?

– Запас в телеге нужен будет на крайний случай, при стоянке вдали от селений. Продукты в пути удобнее будет закупать на постоялых дворах, а еще выгоднее – напрямую у крестьян.

Крылов кивнул и сказал:

– Я понял тебя. Теперь у меня вот какой вопрос. Оружие и доспехи кроме того, что уже имеют твои ратники, брать будешь?

– А нужно? Нам же не придется штурмовать город. Какую-то мелкую деревушку моя дружина, если понадобится, возьмет и тем оружием, которое у нас есть. Нет, ничего лишнего брать не буду. Только если колчаны со стрелами да луки. Четырех штук хватит. Больше ничего, только провизию да бочонок для воды. А то встанем среди болот, где ни родника, ни речушки. Гнилой жижей жажду не утолишь.

– Зима на дворе, князь.

– Одежду теплую каждый возьмет сам.

– Добро, Дмитрий, я все понял. Будет тебе обоз в одну телегу. Если снег ляжет, сам поменяешь ее на сани. А вот деньги. Тут и наши копейки, и литовские гроши. Когда сможешь выйти? Царь велел отправляться как можно быстрее.

– У меня хорошая память, я не забыл его слова. Послезавтра с утра и тронемся. Это годится?

– Да, именно на этот день я и рассчитывал.

– Ну что ж, тогда я поеду к своим ратникам, сообщу им об очередном задании. Целого дня на сборы им вполне хватит. Выходить будем по отдельности. Место сбора я определю. Или ты его назначишь, Юрий Петрович?

Князь Крылов махнул рукой и заявил:

– Нет уж, давай сам. Ты воевода, тебе и решать. Телега подойдет, куда скажешь.

– Благодарствую за угощение. Медовуха у тебя знатная, легкая, сладкая, голову почти не кружит. Мысли остаются светлыми, ясными.

– Вернешься, я тебе бочонок подарю. У меня в винном погребе этого добра предостаточно.

– Я очень постараюсь вернуться, князь. Меня тут жена и сын ждать будут. А теперь ладно, бывай. Если потребуется, я знаю, где тебя найти.

– Буду тут, на подворье. Коли отъеду куда по срочной какой нужде, то новый ключник мой Алексей Горюнов, видный такой мужик, из бывших пушкарей, подскажет, где искать, сам служку пошлет, чтобы тот позвал меня.

– А чего ты почти половину холопов своих поменял?

– Дал людям вольную. Послужили мне по совести, пусть теперь на себя поработают.

– Так мало кто делает.

– А напрасно. Но сейчас не до таких разговоров. Дело надо делать. Мне обозом придется заниматься, да еще и гонцов подобрать для связи с тобой в пути и Полоцке. Одного человека на такое дело, по-моему, не хватит, – сказал Крылов и проводил Савельева со двора.

Ратники встретили своего воеводу радушно, сообщение о новом задании восприняли спокойно, как должное.

Следующим утром все они собрались на подворье Савельева. Слуга Крылова подогнал туда телегу с припасами, подъехал и сам князь, ближний к Царю.

Ратники по одному начали разъезжаться со двора, чтобы встретиться в месте, установленном воеводой. Каждый имел при себе оружие, доспехи, вьючные мешки со сменной одеждой и провизией на первое время.

Князь Савельев попрощался с Ульяной и выехал из Москвы последним. Юрий Петрович Крылов проводил его до окраины города.

У деревни Кузня дружина собралась и пошла в леса, на северо-запад. Через месяц она оказалась на этой поляне.

На рассвете всех поднял Гордей Бессонов. Он доложил князю, что ночь прошла спокойно, никаких сторонних людей на елани и рядом с ней замечено не было.

Дмитрий наказал дружинникам готовить завтрак.

После того как ратники привели себя в порядок и перекусили, они отвезли горячей каши и касимовским татарам, несшим дозорную службу. Те сообщили, что тоже ничего подозрительного за ночь не заметили.

Савельев выставил Икрама Гардая и Рустама Турана в головной дозор, оставил Баймака и Агиша в тыловом охранении и приказал продолжать движение по пути, проложенному еще на Москве.

Идти оставалось уже немного, менее пятидесяти верст. Болота далее, после поворота на юг, отступали в стороны. Особой дружине следовало пройти мимо озер Черное и Перское до деревни Черемки. От нее до местечка под названием Бельдево было семнадцать с небольшим верст.

Савельев намеревался достигнуть конечного пункта пути на закате. Он справедливо считал именно это время самым подходящим для захода в местечко. Народ как раз расходится по хатам, а сторожевые псы еще сидят на цепях.

Расчет воеводы особой дружины оправдался. Отряд зашел в балку у местечка Бельдево, когда начало темнеть. Ратники соскочили с коней, устроились на отдых.

Савельев подозвал к себе Бессонова-старшего и сказал:

– Гордей, я с Осипом Горбуном поеду в село. Ты начальствуй тут. Коней держать оседланными, ратникам отдыхать, но при оружии, в готовности уйти отсюда. Нам покуда не до большого привала.