Адам Линк – Робот

Отто Биндер

Адам Линк – Робот

Я, робот!

Глава I. Мое творение

Многое из того, что произошло, вызывает у меня недоумение. Но, думаю, теперь я начинаю это понимать. Вы называете меня чудовищем, но вы ошибаетесь. Чрезвычайно ошибаетесь!

Я попытаюсь доказать вам это на бумаге. Надеюсь, у меня будет время дописать.

Я начну с самого начала. Я родился, или был создан, полгода назад, 3 ноября прошлого года. Я настоящий робот. Многие из вас, кажется, сомневаются в этом. Я сделан из проводов и шестеренок, а не из плоти и крови.

Моим первым воспоминанием было чувство, что я прикован, и так оно и было. Три дня до этого я видел и слышал, но как-то сумбурно. Теперь мне захотелось встать и внимательнее рассмотреть странную движущуюся фигуру, которую я столько раз видел перед собой и которая издавала звуки.

Движущейся фигурой оказался доктор Линк, мой создатель. Он был единственным, кто перемещался, из всех объектов, попавших в поле моего зрения. Он и еще один объект – его собака Терри. Поэтому эти два объекта интересовали меня больше всего. Я еще не научился ассоциировать движение с жизнью.

Но в этот четвертый день мне захотелось подойти к двум движущимся фигурам и издать в их сторону несколько звуков. Особенно это касалось меньшего из них. Его звуки были беспокоящими, будоражащими. Мне хотелось подняться и заставить их замолчать. Но я был прикован. Они удерживали меня, чтобы я в своем состоянии отсутствия разума не сбился с пути и не привел себя к безвременному концу или не причинил кому-то вред.

Эти вещи, конечно, доктор Линк объяснил мне позже, когда я смог разобраться в своих мыслях и все понять. В те три дня я был как ребенок – человеческий ребенок. Я не такой, каким были другие так называемые роботы, – всего лишь автоматизированные машины, призванные подчиняться определенным командам или воздействию определенных сигналов.

Нет, я был оснащен псевдомозгом, способным воспринимать все доступные человеческому мозгу источники информации. И с возможностью со временем научиться рассуждать самостоятельно.

Но в течение трех дней доктор Линк очень беспокоился о моем мозге. Я был похож на человеческого ребенка и в то же время на восприимчивую, но совершенно неуправляемую машину, подчиняющуюся прихоти механических случайностей. Мои глаза обращались в сторону, когда на пол падал клочок бумаги. Но фотоэлементы, способные делать то же самое, были созданы и раньше. Мои механические уши могли поворачиваться, чтобы лучше воспринимать звуки с определенного направления, но любой ученый мог повторить этот фокус с помощью звуковых реле.

Вопрос заключался в том, сохранял ли мой мозг, к которому были подключены глаза и уши, эти разнообразные впечатления для последующего применения? Есть ли у меня, короче говоря, память?

Три дня я была как новорожденный ребенок. А доктор Линк был похож на озабоченного отца, размышляющего о том, уж не родился ли его ребенок безнадежным идиотом. Но на четвертый день он начал опасаться, что я становлюсь диким животным. Я начал издавать хрипящие звуки своим голосовым аппаратом в ответ на резкие звуки, которые издавал пес Терри. При этом я тряс своей шарнирной головой и напрягался, пытаясь справиться со своими узами.

Некоторое время, как рассказывал доктор Линк, он боялся меня. Я казался ему не более чем разъяренным существом из джунглей, готовым вот-вот сорваться с цепи. Он был готов уничтожить меня на месте.

Но одно обстоятельство заставило его передумать и спасло меня.

Маленький зверек Терри, злобно лаявший, внезапно бросился вперед. Вероятно, оно хотело меня укусить. Доктор Линк попытался отозвать его, но было уже поздно. Почувствовав, что мои гладкие металлические ноги не поддаются, собака с безрассудной храбростью вскочила ко мне на колени, чтобы вцепиться в горло. Одна из моих рук схватила его за середину и удержала. Мои металлические пальцы сжались слишком сильно, и собака издала болезненный визг.

Мгновенно моя рука разжалась, позволяя животному вырваться! Мгновенно. Мой мозг интерпретировал звук именно в соответствии с тем, каким он был. Сработала длинная цепочка воспоминаний-ассоциаций. За три дня до этого, когда меня только вернули к жизни, доктор Линк случайно наступил на ногу Терри. Собака взвизгнула от боли. Я видел, как доктор Линк, рискуя потерять равновесие, мгновенно отдернул ногу. Терри перестал визжать.

Терри взвизгнул, когда я крепко сжал руку. Он затихал, когда я разжимал руку. Воспоминание-ассоциация. То, что психологи называют рефлекторной реакцией. Признак живого мозга.

Доктор Линк рассказал мне, что он издал возглас полного триумфа. Он сразу понял, что у меня работает память. Он знал, что я не безвольное чудовище. Он знал, что у меня есть мыслительный орган, причем первоклассный. Почему? Потому что я отреагировал мгновенно. Позже вы поймете, что это значит.

Я научился ходить за три часа.

Доктор Линк все-таки немного рисковал, развязывая мои оковы. У него не было уверенности в том, что я не буду просто тупить, как неумная машина. Но он знал, что должен научить меня ходить, прежде чем я научусь говорить. Точно так же, как он знал, что должен оживить мой мозг, полностью связав его с конечностями и псевдоорганами, которыми мне впоследствии предстоит пользоваться.

Если бы он просто отключил мои ноги и руки на те первые три дня, мой пробуждающийся мозг никогда бы не смог использовать их, будучи подключенным позже. Как вы думаете, если бы у вас вдруг появилась третья рука, смогли бы вы когда-нибудь ею воспользоваться? Почему излеченному паралитику требуется так много времени, чтобы вновь обрести возможность пользоваться своими природными конечностями? Ментальные слепые зоны в мозге. Доктор Линк разобрался во всех этих странных тонкостях психики.

Сначала ходьба. Потом разговор. Это проверенное правило, которым люди пользуются с самого зарождения своего вида. Человеческие дети лучше и быстрее всего учатся именно таким образом. А я был именно таким ребенком, если не телом, то умом.

Доктор Линк затаил дыхание, когда я впервые попытался подняться. Я медленно встал, покачиваясь на своих металлических ногах. В голове у меня был трехмерный спиртовой уровень, электрически связанный с моим мозгом. Он автоматически указывал мне, в каком направлении находится горизонталь, вертикаль и диагональ. Однако мой первый неуверенный шаг не увенчался успехом. Мои коленные суставы разогнулись в неправильном направлении. Я грохнулся на колени, которые, к счастью, были снабжены толстыми защитными пластинами, чтобы не повредить более тонкие шарнирные механизмы, расположенные позади.

Доктор Линк утверждает, что я поднял на него глаза, как испуганный ребенок. Затем я начал ходить на коленях, находя это занятие несложным. Дети делали бы это охотнее, только вот это причиняет им боль. Я не знаю боли.

После того как я в течение часа бродил вверх и вниз по коридорам его мастерской, нещадно уродуя его мебель, хождение на коленях стало казаться мне совершенно естественным. Доктор Линк ломал голову, как поднять меня в полный рост. Он попробовал взять меня за руку и потянуть вверх, но мои 300 фунтов веса оказались для него слишком велики.

Проблему решило мое собственное быстро растущее любопытство. Как ребенок, познавший восторг от прибавления в росте благодаря ходулям, моя следующая попытка подняться во весь рост доставила мне удовольствие. Я попробовал удержаться на ногах. Наконец я освоил технику попеременного использования конечностей и переноса веса вперед.

Через пару часов доктор Линк уже водил меня туда-сюда по гравийной дорожке вокруг своей лаборатории. Когда я стоял на ногах, ему не составляло труда тянуть меня за собой и таким образом направлять. Маленький Терри бежал за нами по пятам и радостно лаял. Пес уже воспринимал меня как друга.

К этому времени я уже вполне покорно подчинялся наставлениям доктора Линка. Мой впечатлительный мозг спокойно воспринимал их как необходимые средства контроля. Как он позже рассказывал, я делал неуверенные движения в непонятных направлениях в сторону от дорожки, движимый неопределенными импульсами, но его твердая рука, тянувшая меня назад, мгновенно удерживала меня в узде. Он расхаживал со мной взад-вперед, как это делают с безнадежным олухом.

Я мог бы без устали ходить часами, но бремя лет доктора Линка быстро утомило его, и он повел меня внутрь. Усадив меня в металлическое кресло, он щелкнул выключателем на моей груди, который прервал электрический ток, дающий мне жизнь. И я в четвертый раз познал то беспробудное небытие, которое соответствовало периодам сна моего создателя.

Глава II. Мое образование

Через три дня я научился довольно сносно говорить.

Я признаю за доктором Линком не меньшую заслугу, чем он сам. За эти три дня он сообщил мне названия всех предметов в лаборатории и вокруг нее. Этот набор из двухсот или около того существительных он дополнил таким количеством разнообразных глаголов, которые мог продемонстрировать. Однажды услышанное и выученное слово больше никогда не забывалось и не исчезало для меня. Мгновенное восприятие. Фотографическая память. Вот такие штучки у меня были.

Это трудно объяснить. Машина точна, неизменна. Я – машина. Электроны выполняют свои задачи мгновенно. Электроны управляют моим металлическим мозгом.

Так, обладающего интеллектом пятилетнего ребенка, доктор Линк в конце тех трех дней научил меня читать. Мои фотоэлектрические глаза мгновенно уловили связь между речью и буквами, как только мой наставник указал на них. Мысленные ассоциации заполнили пробелы в понимании. Я без промедления понял, что, например, слово «лев», произнесенное особым образом, представляет собой живое животное, изображенное на иллюстрации в книге. Я никогда не видел льва. Но я бы узнал его, едва взглянув.

Менее чем через неделю я перешел от букварей и книг для первоклассников к книгам для взрослых. Доктор Линк составил для меня обширный курс чтения в своей большой библиотеке. В него входила как художественная литература, так и фактические материалы. В мой восприимчивый и чувствительный мозг начал вливаться такой объем информации и знаний, какого еще никогда не было за этот короткий период времени.

Кроме как о моем "рождении" и "образовании", нужно поведать и о других моментах. Прежде всего, это домработница. Она приходила раз в неделю, чтобы навести порядок в доме доктора Линка. Он был затворником, жил в одиночестве, готовил сам. Вышел на пенсию, получив вознаграждение за изобретение, сделанное много лет назад.

В последние годы экономка видела меня в процессе конструирования, но только как неодушевленную карикатуру на человеческое тело. Доктор Линк наверняка должен был сообразить. Когда наступила первая суббота моей жизни, он забыл, что это был день ее визита. Он увлеченно объяснял мне, что "бежать" означает двигаться быстрее, чем "идти".

– Продемонстрируй, – попросил доктор Линк, когда я заявил, что понимаю.

Послушно я сделал несколько медленных шагов перед ним.

– Ходьба, – сказал я.

Затем я отступил на несколько шагов и бросился вперед, пробежав несколько шагов. Каменный пол заскрипел под металлическими ступнями.

– Это было… правильно? – спросил я своим довольно сиплым голосом.

В этот момент из дверного проема раздался испуганный вопль. Экономка поднялась как раз во время моего выступления.

Она закричала, создавая больше шума, чем я:

– Это сам дьявол! Бегите, доктор Линк, бегите! Полиция, помогите…

Она потеряла сознание. Он привел ее в чувство и заговорил с ней успокаивающе, пытаясь объяснить, кто я такой, но в итоге ему пришлось найти новую домработницу. После этого он ухитрился вспомнить, когда наступает суббота, и в этот день спрятал меня в кладовке и заставил читать книги.

Пустяковый случай, возможно, но очень значимый, с чем вы, читающие это, согласитесь.

Через два месяца после моего пробуждения к жизни доктор Линк однажды заговорил со мной не как учитель с учеником, а как человек с человеком.

– Ты – результат двадцатилетних усилий, – сказал он, – и достигнутый мною успех удивляет даже самого меня. Ты немного не дотягиваешь до человека по разуму. Ты монстр, творение, но по сути своей ты человек. Но наследственность у тебя напрочь отсутствует. Тебя формирует окружающая среда. Ты – доказательство того, что разум – это электрический феномен, формируемый окружающей средой. У человеческих существ окружающей средой являются их тела, что называется наследственностью. Но из тебя я сделаю чудо умственного развития!

Его глаза словно вспыхнули странным огнем, но по мере того, как он продолжал говорить, он постепенно успокаивался.

– Двадцать лет назад, когда я создал иридиевую губку, восприимчивую к столкновению с одним единственным электроном, я понял, что получил нечто беспрецедентное и жизненно важное. Это была сверхчувствительность мысли! Ментальные токи в человеческом мозге имеют подобную микровеличину. Теперь у меня были средства для дублирования мысленных токов в искусственной среде. С того дня и по сей день я работал над этой проблемой.

– Не так давно я закончил работу над твоим "мозгом" – сложнейшим составом из клеток иридиевой губки. Перед тем как вызвать его к жизни, я изготовил твое тело с помощью искусных мастеров. Я хотел, чтобы ты начал жизнь приспособленным к тому, чтобы жить и развиваться в ней почти по-человечески. С каким же нетерпением я ждал твоего появления на свет!

Его глаза засияли.

– Ты превзошел все мои ожидания. Ты не просто мыслящий робот. Металлический человек. Ты – жизнь! Новый вид жизни. Тебя можно научить думать, рассуждать, действовать. В будущем такие, как ты, окажут неоценимую помощь человеку и всей цивилизации. Ты – первый в своем роде.

Дни и недели пролетали незаметно.

Мой ум созревал и постоянно пополнялся знаниями из библиотеки доктора Линка. Со временем я смог сканировать и поглощать по странице за раз, как человеческий глаз сканирует строчки. Вы же знакомы с принципом телевидения – световой пучок сотни раз в секунду проносится над объектом, который нужно передать. Мои глаза, управляемые быстрыми электронами, могли делать то же самое. То, что я читал, усваивалось – запоминалось – мгновенно. С этого момента это становилось частью моих знаний.

Научные дисциплины особенно привлекали мое внимание. В человеческих делах всегда было что-то неопределимое, что-то, что я не мог понять, но наука легко усваивалась моим наукоемким мозгом. Вскоре я уже знал о себе все и о том, почему я "тикаю", гораздо более детально, чем большинство людей знают, почему они живут, думают и двигаются.

Принципы механики стали для меня удивительно простыми. Я внес предложения по улучшению своей собственной конструкции, и доктор Линк с готовностью согласился внести коррективы. Например, мы добавили в мои пальцы маленькие утолщения, которые сделали их почти такими же гибкими, как у их человеческих аналогов.

Почти, говорю я. Человеческое тело – это удивительно совершенная органическая машина. Ни один робот никогда не сравнится с ним по эффективности и приспособляемости. Я осознавал свои ограничения.

Возможно, вы поймете, что я имею в виду, когда говорю, что мои глаза не различают цвета. Вернее, я вижу только одну цветовую гамму – синюю. Для того чтобы я мог видеть все цвета, потребовалась бы невероятно сложная система устройств, превосходящая по размерам все мое тело. Природа упаковала все это в два шарика размером с крупные жемчужины для своих роботов. У нее был миллиард лет, чтобы сделать это. У доктора Линка было всего лишь двадцать лет.

А вот мой мозг – совсем другое дело. Оснащенный лишь двумя чувствами – одноцветным зрением и ограниченным слухом, – он все же был способен на полноценное восприятие. Обоняние и вкус – это гастрономические чувства. Они мне не нужны. Органы чувств – это приспособления, созданные природой для защиты хрупкого тела. Мое тело не хрупкое.

Зрение и звук – два единственных вида мозговых чувств. Эйнштейн, дальтоник, наполовину мертвый, с отключенными вкусовыми, обонятельными и чувственными ощущениями, все равно был бы Эйнштейном – в умственном плане.

Сон для меня – всего лишь слово. Когда доктор Линк понял, что может доверить мне заботу о себе, он отказался от привычки «выключать» меня на ночь. Пока он спал, я проводил часы за чтением.

Он научил меня, как при необходимости извлекать разряженный аккумулятор в тазовой части моего металлического каркаса и заменять его на новый. Это нужно было делать каждые 48 часов. Электричество – это моя жизнь и сила. Это моя пища. Без него я просто металлический хлам.

Но я уже достаточно рассказал о себе. Подозреваю, что еще десять тысяч страниц описаний ничего не изменят в вашем отношении, вас, которые даже сейчас…

Однажды, не так давно, произошла забавная вещь. Да, я тоже могу быть забавным. Я не могу смеяться, но мой мозг способен оценить нечто смешное. Нежданно нагрянул садовник доктора Линка. В поисках доктора, чтобы узнать, как он хочет подстричь живую изгородь, он наткнулся на нас на заднем дворе, прогуливающихся бок о бок с доктором Линком во время ежедневной легкой зарядки.

Рот садовника начал было говорить, а затем нелепо раскрылся и остался таким, когда он увидел меня во всей красе. Но он не упал в обморок от испуга, как это сделала экономка. Он просто стоял, как истукан.

– В чем дело, Чарли? – сурово спросил доктор Линк. Он так привык ко мне, что в данный момент не понимал, с чего бы садовнику удивляться.

– Эта… эта штука! – выдавил наконец из себя мужчина.

– А! Это робот, – сказал доктор Линк. – Разве вы никогда о них не слышали? Разумный робот. Поговорите с ним, и он ответит.

После некоторых уговоров садовник смущенно повернулся ко мне.

– Как поживаете, мистер Робот, – заикаясь, проговорил он.

– Как поживаете, мистер Чарли, – быстро ответил я, заметив на лице доктора Линка выражение умиления. – Хорошая погода, не правда ли?

На мгновение мужчина, казалось, готов был вскрикнуть и убежать. Но он расправил плечи и скривил губы.

– Надувательство! – проворчал он. – Эта штука не может быть разумной. У вас внутри фонограф. Что насчет живой изгороди?

– Боюсь, – с усмешкой пробормотал доктор Линк, – что робот разумнее тебя, Чарли!

Но он сказал это так, чтобы человек не услышал, а затем дал указания, как подстричь живую изгородь. Чарли справился с работой не очень хорошо. Похоже, он весь день был на нервах.

Глава III. Моя дальнейшая судьба

Однажды доктор Линк посмотрел на меня с особой гордостью.

– Теперь у тебя, – сказал он, – интеллектуальные способности человека в возрасте нескольких лет. Скоро я объявлю о тебе всему миру. Ты займешь свое место в нашем мире, как личность, как гражданин!

– Да, доктор Линк, – ответил я. – Как скажете. Вы мой создатель – мой хозяин.

– Не надо думать об этом в таком ключе, – напутствовал он. – В каком-то смысле ты мой сын. Но отец не является хозяином сына после его взросления. А ты уже обрел этот статус.

Он задумчиво нахмурился.

– У тебя должно быть имя! Адам! Адам Линк!

Он повернулся ко мне лицом и положил руку на мое блестящее хромированное плечо.

– Адам Линк, каков твой выбор в будущей жизни?

– Я хочу служить вам, доктор Линк.

– Но ты переживешь меня! И, возможно, переживешь нескольких других хозяев!

– Я буду служить любому хозяину, который примет меня, – медленно произнес я.

Я уже обдумывал это ранее.

– Меня создал человек. Я буду служить человеку.

Возможно, он проверял меня. Не знаю. Но мои ответы его явно порадовали.

– Теперь, – сказал он, – я не буду опасаться сообщить о тебе!

На следующий день он умер.

Это было три дня назад. Я работал в кладовой, читал – это был день экономки. Я услышал шум. Я взбежал по ступенькам и вошел в лабораторию. Доктор Линк лежал с размозженным черепом. Незакрепленная на стене конструкция трансформатора, висевшая на изолированной платформе, соскользнула и рухнула ему на голову, когда он сидел перед своим рабочим столом. Я приподнял его голову, склоненную над верстаком, чтобы лучше рассмотреть рану. Смерть наступила мгновенно.

Вот таковы обстоятельства. Я сам развернул направляющую железяку. Кровь на моих пальцах появилась, когда я поднял его голову, не зная, что он уже мертв. В каком-то смысле я был виноват в этом несчастном случае, потому что при первых попытках ходьбы на ногах я однажды ударился о полочку с трансформатором и чуть не сорвал ее. Надо было ее починить.

Но то, что я – его убийца, как вы все считаете, это неправда.

Экономка тоже услышала шум и пришла из комнаты, чтобы выяснить, в чем дело. Ей хватило одного взгляда. Она увидела меня, склонившегося над доктором, его разбитую и окровавленную голову, и убежала, испугавшись до смерти.

Трудно описать мои мысли. Маленький пес Терри обнюхал тело, почувствовал беду и лег на живот, поскуливая. Он чувствовал потерю хозяина. Я тоже.

Я не знаю, что для вас является эмоцией скорби. Возможно, я не могу чувствовать так глубоко. Но я знаю, что солнечный свет показался мне внезапно потускневшим.

Мои мысли стремительны. Я простоял там всего минуту, но за это время принял решение уйти. Это снова было неверно истолковано. Вы сочли это как признание вины, как побег преступника с места преступления. В моем случае это было искреннее желание выйти в мир, найти свое место в нем.

Доктор Линк и моя жизнь с ним остались закрытой книгой. Теперь нет смысла оставаться и наблюдать за церемониями. С него началась моя жизнь. Его больше нет. Теперь мое место должно быть где-то в мире, который я никогда не видел. Я не задумывался о том, что вы, люди, решите насчет меня. Я думал, что все люди подобны доктору Линку.

В первую очередь я взял с собой свежую батарею, заменив ею свою наполовину разряженную. Через 48 часов мне понадобится еще одна, но я был уверен, что об этом позаботится тот, к кому я обращусь с такой просьбой.

Я ушел. Терри последовал за мной. Он был со мной все время. Я не раз слышал, что собака – лучший друг человека. Даже металлического человека.

Мои представления о географии оказались в лучшем случае туманными. Я представлял себе Землю, кишащую людьми и городами, между которыми не так уж много места. По моим расчетам, город, о котором говорил доктор Линк, должен находиться за холмом от его уединенного загородного дома. Однако лес, через который я пробирался, казался бесконечным.

Только спустя несколько часов я встретил девочку. Она свесила босые ноги в ручей, сидя на плоском камне. Я подошел к ней, чтобы спросить, где находится город. Она повернулась, когда я был еще в тридцати футах от нее. Мои внутренние механизмы функционируют не совсем беззвучно. Они издают ровный шум, который доктор Линк всегда описывал как звяканье горсти монет.

Лицо девочки исказилось, как только она увидела меня. Должно быть, в ваших глазах я выгляжу устрашающе. Закричав от испуга, она бестолково подпрыгнула, потеряла равновесие и упала в ручей.

Я знал, что такое тонуть. Я знал, что должен спасти ее. Я встал на колени у края камня и потянулся к ней. Мне удалось ухватить ее за одну из рук и подтянуть к себе. Я чувствовал, как трещат кости ее тонкого маленького запястья. Я забыл о своей силе.

Чтобы подтянуть ее к себе, мне пришлось ухватиться другой рукой за ее маленькую ножку. Когда я положил ее на траву, на ее белой плоти остались синяки. Теперь я могу предположить, какое толкование всему этому было дано. Ужасный, неистовый монстр, который пытался утопить ее и переломать ее маленькое тело в бесчеловечной дикости!

В ответ на ее крики явились остальные участники пикника. Вы, женщины, кричали и падали в обморок. Вы, мужчины, издавали рычание и бросали в меня камни. Но что за странная храбрость была в женщине, вероятно, матери ребенка, которая бросилась ко мне под ноги, чтобы схватить свою любимицу? Я восхищался ею. Остальных я презирал за то, что они не слушали моих попыток что-то объяснить. Вы заглушали мой голос своими криками и воплями.

"Робот доктора Линка! – Он сбежал и сошел с ума! – Он не должен был создавать этого монстра! – Вызовите полицию! – Он чуть не убил бедняжку Фрэнсис!"

Под эти нестройные выкрики вы удалились. Вы даже не заметили, что Терри злобно лает – на вас. Разве можно обмануть собаку? Мы пошли дальше.

Теперь я действительно был озадачен. Наконец-то появилось нечто, чему я не мог найти рационального объяснения. Этот мир так отличался от того, о котором я узнал из книг. Какие тонкости скрывались за теми печатными словами, которые я прочел? Что случилось с тем разумным и упорядоченным миром, который я представлял себе?

Наступила ночь. Мне пришлось остановиться и замереть в темноте. Я тихонько прислонился к дереву. Некоторое время я слышал, как малыш Терри рыскает в кустах в поисках чего-нибудь съестного. Я слышал, как он что-то грызет. Потом он свернулся калачиком у моих ног и заснул. Время шло неспешно. Мои мысли никак не могли разобраться в недавнем происшествии. Монстр! Почему они в этом уверены?