Лето в Андалусии

– Моя дорогая, если это – просьба об одолжении со стороны кого-то на самом верху или ты опасаешься, что тебя привлекут к ответственности в случае подачи жалобы, значит, ты явно где-то задела за живое. Я не говорю, что не бывает моментов, когда стоит подставлять свою шею, поскольку это сделало бы меня лицемером, не так ли? Но как бы заманчиво ни было рассказать все как есть, мой тебе совет: выбирай сама свои сражения. Действительно ли это того стоит? Ты ведь не пишешь для журнала сплетен о знаменитостях, верно? Возможно, именно это и пытается донести до тебя твой редактор.

– Но я была шокирована разницей между милым образом известной публичной иконы и проницательной деловой женщиной, которую я мельком увидела в тот день. Нет ничего необычного в том, что шеф-повар может выйти из себя, поскольку все они перфекционисты, но она тоже так самоуверенна в том, что касается еды. И правда в том, что шеф-повар заметно изменился, когда она присоединилась к нам для фотосессии в конце интервью.

Телефонная линия доносит до меня короткий смешок.

– Яблоко от яблони недалеко падает, Лейни, не так ли? Никто не собирается указывать тебе, что писать, но, послушай, ты не задумывалась о том, что, возможно, застала ее в неудачный день? Если она популярна, то я серьезно сомневаюсь, что она проводит там много времени. Просто выпей кофе, сядь спокойно и перечитай свою статью строка за строкой. Отключись и сосредоточься на словах. Если ты знаешь, что есть парочка моментов, которые покажутся тебе немного спорными или, осмелюсь сказать, излишними, чутье подскажет тебе, что делать. Может ли пара скандалов на кухне испортить гастрономические впечатления посетителей? Кто знает, что происходит за кулисами в любом ресторане. Вкусная ли еда – вот твоя история в двух словах.

Папа, конечно, прав, но у меня возникает отчетливое ощущение, что он был еще очень дипломатичен, употребив слово «излишними», потому что, я думаю, он хотел сказать «осуждающими».

– Я тебя услышала. Но не будут ли люди удивлены, что я не увидела очевидной динамики власти, если я полностью проигнорирую то, что является огромным и потенциально дестабилизирующим фактором в этом необычном партнерстве?

– Перечитай статью еще раз, и если ты по-прежнему чувствуешь то же самое, отправь ее повторно и посмотри, что произойдет. В любом случае решение вполне может быть принято за тебя, ты знаешь, как это бывает, и если так случится, то прими его. Не стоит поднимать шум так рано, ведь тебе идеально подходит эта работа. В душе ты гурман, и твои отзывы вдохновляют людей, которые ценят то, как ты умеешь раскладывать ароматы на составляющие и выражать словами вкусовые ощущения. Если читатели не могут посетить ресторан лично, это может побудить их поэкспериментировать с новыми сочетаниями вкусов дома. Именно на этом сейчас сосредоточено твое внимание, так что не забывай об этом.

– Ох, папа. Ну почему у меня такая потребность всегда говорить правду, «выдавливать прыщи» и все такое, как сказала бы мама? Для меня умолчать о чем-то так же плохо, как солгать.

– Потому что именно так мы тебя воспитывали, Лейни. Но мир меняется, и время от времени не мешает посмотреть на все со стороны и подумать, что лучше для тебя и твоей ситуации. Я рвался вперед, чтобы бороться за то, во что верил, и в итоге это перевернуло нашу жизнь с ног на голову. Я всегда буду об этом сожалеть.

– Ах, папа, пожалуйста, не расстраивайся. Я горжусь тобой, и мы прошли через это. И я думаю, что тебе очень подходит быть писателем! Ладно, пойду приготовлю себе крепкий кофе, а потом посмотрю на все со стороны.

Папа издает горловой смешок. Он знает, что я могу принять любое решение.

– Кстати, о твоей матери, ты навещала ее в последнее время?

– Нет. Мы общаемся где-то раз в месяц, но освоение новой работы означает беспокойную жизнь.

Его молчание звучит как обвинение.

– Знаю, – выпаливаю я, – это просто отговорка. Но я до сих пор с трудом воспринимаю мамино решение после развода сбежать во Францию, чтобы осуществить свою мечту. Я хочу, чтобы она была счастлива, конечно хочу, но я знаю, что ты все еще ее любишь.

– Лейни, давай не будем сейчас об этом, – откашлявшись, твердо говорит папа. – Кроме того, она не сбежала, она вольна делать все, что ей заблагорассудится. Я сам виноват. Просто не забывай, что твоя мама прошла через ад и заслуживает спокойной, счастливой жизни. Не заставляй ее чувствовать себя из-за этого виноватой.

Больше всего восхищает в отце то, что, несмотря на раз и навсегда изменившуюся для него жизнь, он все еще в состоянии отойти от ситуации и применить логику и свой здравый смысл. Возможно, его сердце разбито, но он не винит в этом маму, он винит себя. И в каком-то смысле он прав, но откуда ему было знать, что все пойдет так, как пошло?

– Принято. Обещаю, что буду стараться изо всех сил. Мы скоро поговорим, папа. Люблю тебя.

Телефонная линия отключается, и меня охватывает чувство пустоты. Или это мучительная обида за то, что случилось с моими родителями? Когда два человека подходят друг другу, это равносильно преступлению – позволять другим причинять столько хаоса, что это разрывает их на части. И я все никак не могу избавиться от этой мысли.

2. Никто не идеален

– Это, э-э, Лейни?

Голос на другом конце линии такой тихий, что я прикладываю палец к левому уху, чтобы заглушить фоновый шум в офисе.

– Да, Лейни Саммерс. Чем могу помочь?

– Это Рик Оливер. Мне, э-э, интересно, написали ли вы уже текст интервью? Я имею в виду, эм… сможем ли мы его увидеть до того, как оно будет опубликовано? Оно появится в номере следующего месяца, не так ли?

– О, здравствуйте, Рик. Оно должно быть опубликовано двадцать восьмого числа следующего месяца. Какая-то проблема? – Я пропускаю его вопрос мимо ушей, надеясь, что он сразу перейдет к делу.

– Нет. Не совсем. Я просто хотел спросить, не могли бы вы уделить мне полчаса? Я сейчас нахожусь в кофейне за углом от вашего офиса. «Батлер», знаете это место?

Интригующе.

– Да, знаю. Хорошо, дайте мне пять минут, и я к вам присоединюсь.

– Спасибо, я вам признателен. До встречи.

Очевидно, он направляется в ресторан, но по какой-то причине сделал крюк. Перед тем как выйти, я хватаю пальто и сумку и запихиваю в них телефон, айпад и записную книжку.

– У меня незапланированная встреча с Риком Оливером, – сообщаю я Салли в вестибюле. – Это не займет много времени, я вернусь как раз к собранию персонала.

– Везет тебе, – улыбается она. – Я слышала, он очень даже обаятелен. Мне не терпится прочитать твою статью.

– Кажется, ему тоже не терпится, – бормочу я себе под нос, быстро пересекая фойе и выходя на свежий воздух.

Приняв решение внести в статью несколько небольших изменений, я отправила ее повторно и больше ничего не слышала. Надеюсь, что замечания были связаны с чрезмерным использованием пары прямолинейных прилагательных, которые, будучи смягчены, сделали отсылки менее спорными. Одно из них – слово «влиятельная», а другое – «контролирующая». Выпив пару чашек крепкого кофе, я решила, что папа прав, а я немного резковата. Поразмыслив, я пришла к выводу, что слова «активная» и «увлеченная» придадут поведению Кэти более позитивный оттенок.

Погруженная в свои мысли, я выбегаю из офиса и едва не сталкиваюсь с кем-то, кто встает прямо передо мной, заставляя меня внезапно остановиться.

– В кафе очень многолюдно, поэтому я подумал, что мы могли бы прогуляться до площади и заказать еду навынос.

Я с трудом скрываю удивление. Рик Оливер смотрит на меня с полуулыбкой на лице, держа в руках две кофейные кружки.

– Я стараюсь по возможности избегать пластика и картона, чтобы была возможность выбрать цвет.

Он явно надеется, что я выберу фиолетовую, поскольку прижимает синюю поближе к груди. Я беру ее, коротко улыбаюсь ему и задаюсь вопросом, чего, черт возьми, он добивается.

– Спасибо, Рик. Очень любезно с вашей стороны. – Мне приходит в голову, что я могла бы пригласить его в офис, но там открытая планировка и система «свободного стола». Сегодня также проводится ежемесячное совещание, на котором обсуждают идеи будущего развития, и предварительная встреча может быть немного шумной. – Значит, прогуляемся до площади. Какое совпадение, что вы позвонили мне в тот день, когда я случайно оказалась в офисе, – с подозрением размышляю я.

Он поворачивается, чтобы посмотреть на меня, на его лице отражается беспокойство.

– По правде говоря, у меня была наводка. Слушайте, давайте присядем где-нибудь в тихом месте, и я честно расскажу, почему я здесь.

Лавируя в потоке снующих туда-сюда пешеходов, мы переходим дорогу и направляемся к тому, что местные жители ласково называют садиком. Это небольшая огороженная территория с дюжиной высоких деревьев, полосой травы и парой бордюров, на которых высажены кусты роз. В солнечные дни сюда приходят офисные работники посидеть и скоротать обеденный перерыв, но в десять часов утра здесь прогуливается лишь горстка людей.

– Давайте присядем здесь, – предлагаю я, усаживаясь на ближайшую пустую скамейку. – Боюсь, у меня есть всего полчаса, прежде чем мне нужно будет вернуться на совещание. Вам повезло, что вы меня застали.

Его визит скорее застиг меня врасплох, но он, похоже, никуда не торопится. Я действительно не знаю, как реагировать, потому что он ведет себя странно.

Рик садится, ставит свой кофе на скамейку рядом с собой и тут же вскакивает, чтобы порыться в кармане. Достает пригоршню маленьких пакетиков коричневого сахара.

– Мешалки нет? – спрашиваю я.

Он виновато смотрит на меня, пожимая плечами.

– Прошу прощения.

– Ничего. Все равно я стараюсь обходиться одной маленькой ложечкой. Ладно, что вы хотели сказать?

Он опускается обратно на сиденье, и я наблюдаю, как он снимает крышку со своего кофе и высыпает в него четыре пакетика сахара. Снова закрывает крышку, осторожно покачивает кружку и ставит обратно на разделяющее нас пространство. Тем временем я с удовольствием прихлебываю и думаю, что отказ от сахара не так уж ужасен, как я считала.

Многозначительно глядя на него, я приподнимаю брови, подразумевая, что ему стоит продолжить, поскольку время идет.

– Я даже представить себе не могу, с каким впечатлением вы ушли в тот день, когда пришли в ресторан, и надеюсь, что успею все объяснить до того, как вы отправите материал в печать.

Он смотрит на меня, ожидая моего ответа, но я продолжаю потягивать кофе, размышляя, насколько стоит быть с ним откровенной.

– Кто-то уже связался с моим боссом, без сомнения прося об одолжении, – сообщаю я ему и надеюсь, что по выражению моего лица он видит, что я от этого не в восторге.

– Пожалуйста, поверьте, я об этом не знал. Вероятно, это был агент Кэти. Он не знал, что она собирается участвовать в интервью, и теперь начал беспокоиться по этому поводу. В данный момент она в Лос-Анджелесе, но он расспросил меня обо всем и, учитывая то, что произошло, предложил приехать к вам, чтобы прояснить ситуацию. Я на это согласился, хотя прямо сказал ему, что Кэти все равно не должна была там быть. Это она настояла на том, чтобы поговорить с вами после фотосессии. Кэти не… эм, она не…

Пауза длится несколько секунд, и я вопросительно смотрю на него.

– Правда в том, что она всю ночь не спала, снимая в студии свое последнее музыкальное видео, и сразу после этого пришла в ресторан. Теперь она признает, что это было огромной ошибкой. Кэти на собственном горьком опыте убедилась, что то, что попадает в печать, не всегда отражает истину. Я не хочу сказать, что вы пишете неправду, – спешит он успокоить меня.

На этом я его останавливаю:

– Все очень просто: моя статья основывается на времени, которое я провела в ресторане, и нашей беседе. – Я изо всех сил стараюсь говорить нейтрально и игнорирую его намек на то, что у меня могут быть другие планы, потому что это не так.

– Пожалуйста, позвольте мне объяснить, – продолжает он. – Вы появились как раз в тот момент, когда мы скандалили на кухне, и очевидно, что момент был выбран очень неудачно. Нам обоим требовалось некоторое время, чтобы остыть, поэтому мы были на взводе. Я здесь для того, чтобы попросить вас признать, что это не имеет никакого отношения к ресторану. Для нас обоих это огромная инвестиция, и я знаю, что все на нас смотрят. – Он выглядит довольно убедительно, как будто говорит от чистого сердца. – Я прекрасно понимаю, насколько рискованно использовать известность Кэти, для того чтобы привлечь внимание к бизнесу, и в то же время пытаться скрыть наши отношения от глаз общественности.

– Естественно, я заметила у Кэти обручальное кольцо, – подтверждаю я. – Однако могу вас заверить, что к моей статье это не имеет никакого отношения.

Он закатывает глаза.

– Я даже не знал, что в тот день оно было на ней, я уверен, что она собиралась его снять. Мы спорили из-за самых глупых вещей, потому что Кэти устала как собака, а я был на взводе. Просто один из неудачных дней, вот и все. – Он погружается в молчание.

– А, вкус жевательной резинки, – припоминаю я. Он пожимает плечами, и в его глазах загорается веселый огонек.

– Да. Она так устала, что это вывело ее из себя. Послушайте, я хочу быть с вами откровенным. На данный момент дела в ресторане идут блестяще, почти слишком хорошо, чтобы быть правдой. Когда Кэти берется за что-то, она делает это от всего сердца, а не только финансово. Ей нравится быть практичной. И все, что у меня есть, тоже поставлено на карту, – с гримасой признается он. – Кэти, наверное, единственная женщина, которая понимает, что для меня работа всегда на первом месте, потому что такой подход отражает и ее собственную жизнь. Мы держим помолвку в секрете, потому что она не хочет, чтобы это омрачило то, что она считает моим успехом. Но на самом деле это наш успех, потому что без нее я не смог бы этого сделать. Помимо того, что видит публика, за кулисами она сильная, целеустремленная и очень напористая женщина, но в ней есть и более мягкая сторона, которая остается незамеченной.

Он умолкает, чтобы взять свой кофе, делает глоток, кривится и снова взбалтывает его.

– Люблю сладкое, – признается он, морщась, когда второй глоток кажется ненамного вкуснее. – Знаю, это большая просьба, но если бы интервью было назначено на другой день, обещаю, мы бы даже не вели этот разговор.

Вглядевшись в его лицо, я замечаю, что он выглядит усталым и озабоченным.

– Итак, о чем вы меня просите?

Он с трудом сглатывает, делая глубокий вдох через нос, как будто для того, чтобы укрепить свою уверенность.

– Было бы лучше, если бы Кэти в статье не упоминалась. Можно только заметить вскользь, что мы сотрудничаем. И очевидно, что любые фотографии, которые вы используете с ее участием, принесут пользу как журналу, так и ресторану, потому что сейчас она в центре внимания. Я не пытаюсь ничего приукрасить, но, с точки зрения управления рестораном, Кэти редко бывает дома, и после нескольких часов сна она была подавлена и произвела на вас неважное впечатление.

Так ли это на самом деле? Я обдумываю его слова. Но выражение его лица кажется таким искренним.

– В конце концов, все дело в еде, и она была вкусной, не так ли? – спрашивает он, как будто не уверен, каким будет мой ответ.

– Рик, еда была не просто вкусной, она была потрясающей. Хорошо, я уберу из статьи все упоминания о Кэти, но на развороте с фотографиями назову ее вашим деловым партнером.

Наверное, это нелегко – жить в центре внимания. В этом проблема публичности, она не всегда бывает во благо, и не всегда человек может ее контролировать. Однако с моей стороны было бы несправедливо делать предположения, основанные на том, что я застала кого-то в плохой день, потому что они случаются у всех. Тот факт, что Рик пришел сюда по собственной воле, а не посланный Кэти, еще больше склоняет меня с ним согласиться.

На его лице проступает неподдельное облегчение, он слегка опускает плечи и откидывается на облупившуюся спинку скамейки.

– Спасибо, я действительно это ценю. Конечно, Лейни, я в долгу перед вами. Если вам когда-нибудь что-нибудь понадобится и я смогу помочь, просто позвоните. Я серьезно. Такие мелочи иногда раздуваются до неузнаваемости, и репутации может быть нанесен ущерб. Кэти этого не заслуживает. Но я в большом долгу перед вами и заглажу свою вину, как только представится возможность. – Он протягивает мне руку, и мы обмениваемся рукопожатием.

Журналисту полезно заводить друзей, а не врагов, и неизвестно, когда может пригодиться возможность попросить об одолжении.

– Вы – моя спасительница, спасибо вам! – добавляет он.

Наши глаза встречаются, и я чувствую, как глубоко внутри меня что-то шевельнулось. О нет. Только не это, не сейчас. Почему самые лучшие всегда заняты?

* * *

– Привет, мам. Как у тебя дела?

– Я в порядке, Лейни. А ты как?

Приятно слышать ее голос, и мне жаль, что я так долго не звонила. Мама всегда говорила, что если мне что-нибудь понадобится, я всегда знаю, где она, но она не собирается вмешиваться в мою жизнь. Мне был двадцать один год, когда развод моих родителей был завершен, и, думаю, я действительно встала на сторону отца. Я чувствовала, что то, как с ним обошлись, было какой-то пародией, и я была потрясена, когда мама сказала, что с нее хватит. Как будто она его бросила, когда он нуждался в ней больше всего. Теперь, пять лет спустя, я стала старше и немного мудрее. Я, по крайней мере, могу понять, почему она сделала то, что сделала. Я еще не уверена, что могу это принять, но это не значит, что я меньше ее люблю, просто мне жаль, что все пошло наперекосяк, ведь им было так хорошо вместе.

– Как всегда, занята, но достаточно счастлива, – отвечаю я.

– И каково это – освоиться на новой работе и в новой квартире?

Я откидываюсь в угол дивана и лениво осматриваюсь по сторонам.

– Работа отличная. Квартирка не такая уж и большая. К сожалению, вскоре я обнаружила, что надо мной живет шумная соседка. Хотя мне нравится это жилье. Небольшое, но безукоризненно чистое, недавно после ремонта.

Повисает неловкое молчание. Мы обе думаем, что бы такое сказать. Я должна перед ней извиниться, и это поможет растопить лед.

– Я уже давно собиралась тебе позвонить, но было трудно совмещать все это. Мне жаль, так как я часто думаю о тебе. Как дела в «Сельском поваре»?

Она тихонько смеется, и я слышу в ее голосе удовлетворение.

– Это весело. Курсы деревенской кухни действительно начинают набирать обороты, и мне нужно хорошенько подумать о следующем годе. Если я предложу больше мест и дат, мне придется нанять кого-нибудь в помощь на постоянной основе. На данный момент я справляюсь с несколькими помощниками, которые приходят по мере необходимости. Я обнаружила, что довольно много моих гостей уже бронируют места на следующий год, и это здорово. Главное, что все идет своим чередом и жизнь так сладка.

В этом – вся моя мама. Кто в наши дни употребляет слово «сладкий», если оно не связано с чем-то, в чем много сахара? Бабушка в подростковом возрасте была хиппи, всегда отличалась непринужденным, богемным образом мыслей. И, конечно, это передалось маме. Бабушка была необычной, это правда, но она всегда внушала мне, что некоторые вещи в жизни важно подвергать сомнению, а не жить по правилам других людей. По иронии судьбы, это оказалось решающим фактором в браке моих родителей. У папы были амбиции, но мама просто стремилась к спокойной жизни. Что ж, я думаю, они оба в конечном итоге получили то, что хотели, хоть и странным образом.

– Приятно слышать. Я действительно скучаю по твоей стряпне, – с тоской отвечаю я.

Десять лет мама держала маленькое кафе при нашем местном садовом центре. Во время школьных каникул я приходила туда ей помогать. Каждое утро мы выпекали огромные подносы кексов, булочек и пикантных пирожков. Мама была счастлива, пока владельцы не решили не продлевать аренду. Она стала жертвой собственного успеха, превратив кафе в очень прибыльный маленький бизнес. После ухода мамы они перестали там печь, и каждое утро все доставлялось фургоном. После этого мама решила превратить часть нашего большого сада на заднем дворе в небольшой приусадебный участок и вскоре построила теплицу. Свежие фрукты и овощи всегда были под рукой, в те дни я воспринимала это как нечто само собой разумеющееся.

– Я по-прежнему стараюсь все упростить, – говорит она, и я представляю, какая улыбка сейчас у нее на лице. – У меня это работает. А ты заботишься о себе?

– Положа руку на сердце, не могу сказать, что регулярно питаюсь пять раз в день, но по возможности всегда ищу органические продукты.

– Ты имеешь в виду, в перерывах между едой навынос?

Я стараюсь не рассмеяться вслух.

– Одной готовить тяжело. – Заканчивая фразу, я готова пнуть саму себя. Я знаю, что будет дальше.

– Нет, это не так. Просто готовка иногда надоедает, Лейни. Важно, что ты вкладываешь в свое тело, и ты стоишь затраченных усилий.

Когда мы с Уорреном, в которого я была влюблена с самого детства, в конце концов стали жить вместе, я готовила постоянно. Мы расстались после двух катастрофических лет, и наш разрыв совпал с проблемами отца, в результате чего наступили ужасные времена. Неудивительно, что мама сбежала во Францию, просто чтобы сохранить рассудок. Она умоляла меня поехать с ней, но мы обе знали, что для меня это будет неправильное решение. Жизнь в сельской местности слишком тихая.

– Я знаю, но что мне действительно нужно, так это найти мужчину, который сможет готовить мне интересные маленькие блюда, пока я корплю над клавиатурой, сочиняя статьи, восхваляющие вкус восхитительных блюд, которые я пробую на работе.

Мама вздыхает, и это напоминает мне о том, что, несмотря на то что нас разделяют мили, она все еще обо мне беспокоится.

– Для этого тебе не нужен мужчина, ведь Бог дал тебе пару совершенно здоровых рук и мозги. В интернете полно полезных рецептов, на приготовление которых уходит менее получаса, так что не оправдывайся. Теперь, когда я сказала свое слово, можешь расслабиться. За исключением того, что я собираюсь спросить, как дела у твоего папы.

– Все пишет. Уже шестую книгу! – отвечаю я, неуверенная, знает ли мама об этом факте.

– Хм, это впечатляет. Сколько прошло с тех пор, как он впервые сел писать, четыре года? Боже, как быстро пролетело время, правда?

– В последнее время он кажется достаточно счастливым. Хотя я часто задаюсь вопросом, не становится ли ему одиноко. Когда работаешь дома, общаться приходится гораздо меньше, верно?

Было ли это бестактно с моей стороны? Но маме, вероятно, уже все равно, чем он занимается.

– Твоему отцу будет трудно простить тех, кто отстранился от него, когда он нуждался в поддержке. Однако ему пора двигаться дальше и заводить новых друзей.

Маме легко говорить, но я не буду указывать на очевидное: самозанятость и работа на дому превратили его из существа социального в своего рода отшельника. Он не прячется, как в первые дни, но наслаждается своим одиночеством, и это личный выбор, который может сделать только он.

– Может быть. Но он так занят. Ты читала какие-нибудь его книги?

– Нет. Но если он сменит жанр, дай мне знать, поскольку я читаю только счастливые, вдохновляющие истории. Если мне захочется почитать об убийствах, тайнах и заговорах, я лучше посмотрю новости. На этой земле больше хороших людей, чем плохих, но если люди будут распространять только негатив, мир никогда сам не исцелится.

Мамин способ избегать негатива – вернуться к истокам и подавать пример. Самой выращивать продукты и готовить из свежих ингредиентов – более здоровый вариант, нежели покупать готовые блюда. Она считает, что важно обучать этим навыкам детей, и именно этим занимается на своем маленьком участке во Франции.

– А как поживают petits jardiniers?[4] – спрашиваю я.

– О, клуба маленьких садоводов больше нет. Многие дома в округе и так выращивают собственные продукты, так что дело сдвинулось с мертвой точки. Раз в месяц субботним утром приходит группа местных детей и родителей и приносит что-нибудь домашнее. Иногда это свежие продукты, даже рыба, поскольку одна семья владеет озером, а зимой – фрукты из фруктовых садов, которые хранятся в лотках, покрытых соломой. Занятия превратились в общественную тусовку, и это так весело.

– У тебя такой счастливый голос, мама.

Правда в том, что с момента своего отъезда мама никогда не делилась со мной своими проблемами. Хотела бы я, чтобы она утратила бдительность и заговорила открыто, как в прежние времена. Однако чем больше времени проходит между контактами, тем труднее говорить о чем-то действительно важном.

– Так и есть, Лейни. Это то место, где мне суждено быть, но это не значит, что я ни о чем не жалею. Я думала, моя жизнь сложится совсем иначе. И я скучаю по тебе, милая.