Ведьма из зазеркалья

Учтя ошибки коллеги, Вильгельм усовершенствовал формулу. Теперь тело человека засыпает, а животное временно становится носителем человеческого сознания. Ключевое слово тут – временно. По прошествии примерно десяти минут сознание животного вытесняет захватчика, и тот возвращается в своё родное тело.

Узнав об этих экспериментах, император пришёл в восторг. Это ж какие перспективы открываются для разведки и дипломатии! Обеспечив Вильгельма всем необходимым, монарх ждал результатов. Вильгельм не подвёл. Он улучшил формулу зелья и сегодня планировал продержаться в теле Кузена Вилли около часа. Татьяна, которая должна вести наблюдения, запаздывала. Вильгельм не стал ждать. У него руки чесались от нетерпения.

– Ну что дружочек, приступим? – обратился Вильгельм к коту.

Вильгельм достал медицинские весы, подвесил к ним серебряную чашечку и начал по очереди наливать растворы из приготовленных ранее пузырьков. Когда он аккуратно по каплям влил в чашечку черную тягучую жидкость из последней бутылки, та резко закипела, забурлила, задымилась и также резко успокоилась. Вильгельм снял чашечку с весов и поднес к носу. Запах ужасный. Будто в соленую скумбрию добавили липовый мёд. Вид тоже не приносил эстетического удовольствия. Какая-то тягучая жижа с маслянистыми пятнами. Впрочем, всё так и должно быть.

Вильгельм присел на кушетку, подозвал кота и залпом выпил отвратительный раствор. Его неумолимо потянуло в сон, он прилег, поправил подушку, поджал ноги и крепко уснул.

В тот же момент Вильгельм почувствовал легкое головокружение, тошноту, и вот он уже смотрит на себя со стула рядом с кушеткой. Он в теле Вилли. Он поднял одну лапу, другую, повертелся на стуле, свыкаясь с телом, и перепрыгнул на кушетку, поближе к родной тушке. Ткнувшись носом в ладонь, он убедился, что связь с человеческим телом прервалась. Он не чувствует прикосновений к ладони. Прекрасно.

Вилли перескочил с кушетки на стул, потоптался, спрыгнул на пол и пулей метнулся в угол комнаты. Тело слушалось прекрасно. Вилли запрыгнул на окно, сел, обвив себя хвостом, и стал разглядывать чаек. Зрение работало превосходно. Он даже разглядел розовый язычок, когда эти крикливые толстые курицы, по недоразумению вдохновляющие художников, устроили перепалку над Невой прямо напротив окон. Вдруг задняя лапа Вилли зажила отдельной жизнью, дернулась и стала с силой чесать ухо. Хм, инстинкты в теле кота сильнее разума. Вильгельм отметил этот факт, чтобы подумать и доработать зелье. Он отвлекся от чаек и принялся вылизываться.

Татьяна так и не пришла. Ну и нагоняй же он устроит ей при встрече. Совсем от рук отбилась!

Какой-то навязчивый, едва уловимый звук отвлек кота от утреннего туалета. Он навострил уши и прислушался. В магическом фоне дворца происходило что-то неладное. Вильгельм резко вскочил на все четыре лапы и распушил хвост. Всё указывало на то, что защита, которую он с таким тщанием накладывал на дворец, неожиданно пошла в раздрай. Хорошо, что обычные люди не замечают этого, иначе фрейлины, пажи и слуги передавили бы друг друга, спасаясь от неведомой напасти. Кот недовольно фыркнул. Придется завершить опыт раньше, чем планировалось. Он перепрыгнул на кушетку, чтобы вернуться в своё тело.

Неожиданно пол вместе со столом, кушеткой, котом и телом мага затрясся, заходил ходуном, стены мелко завибрировали. Металлический шкаф заискрился, сильнейший порыв ветра распахнул его дверцы и раскидал все пузырьки с зельями. В лаборатории – самой защищённой комнате дворца творилось что-то невообразимое. Вильгельм в теле кота попытался вернуться в себя, но у него ничего не получалось. В отчаянии он стал с силой царапать и кусать ладонь, но тело не реагировало. Кот запрыгнул на грудь мужчины. Он орал, как резаный, царапаясь, раздирая рубашку, оставляя на коже кровавые полосы. Ничего не помогало.

Неожиданно грохот прекратился. Магия будто застыла. Кот прижал уши и испуганно сжался на изодранной груди мужчины. И тут магия завибрировала с новой силой, ультразвук резанул по ушам, стены пошли волнами, и… раздался оглушительный взрыв.

Глава 4. Новая фрейлина императрицы

В комнате царил кавардак: шкаф опрокинут, пузырьки с настойками, весы и микроскопы валяются на полу. Рядом с окном на мягкой кушетке с закрытыми глазами на боку лежал господин Бьёрн.

Он будто бы спал. Его лицо выражало спокойствие: чуть приоткрытый в улыбке рот, вселял надежду на сладкие сны царского лекаря, рука, подложенная под голову, сдавила щеку и обещала господину Бьёрну мятую физиономию после пробуждения. Картина могла бы быть мирной, если бы не кровь. В крови была изодранная, некогда белоснежная рубашка господина Бьёрна, его рука, лежащая на кушетке рядом с котом, сам кот, прижавший уши и испуганно смотревший на Софью.

Небольшая лужица крови образовалась под кушеткой. Капельки в неё стекали из разодранной руки мужчины. Софья, как зачарованная смотрела на эти капли. Кап, кап… Она перевела взгляд на тихонько подвывающего кота.

– Это ты его убил? – шёпотом спросила Софья. Кот возмущенно взвыл, зафырчал, выгнул спину и, выпустив когти, кинулся на Софью. Вернее Софье показалось, что кот, убив хозяина, решил избавиться от невольной свидетельницы. Она в страхе закрыла локтем глаза, закричала, развернулась и пулей вылетела из лаборатории и из апартаментов господина лекаря. Кот же, прошмыгнул между ног девушки, выскочил вслед за ней и исчез в необъятных коридорах Зимнего дворца.

Он несколько раз пытался прокрасться в покои императора, откуда был изгнан туфлей камердинера. Сердобольные горничные подкармливали осиротевшую животинку, пытались приручить его, но кот, как и раньше, приходил, когда хотел, уходил неизвестно куда, благосклонно принимал еду, пока однажды не попался на глаза императора. Николай первый с пониманием отнёсся к подопечному бывшего мага и повелел назначить хвостатого придворным котом, с положенным такому статусу пищевым довольствием.

Софья, выбежав из покоев Бьёрна, остановилась в коридоре, сделала несколько глубоких вдохов и выдохов. Не помогало. Её руки тряслись, а сердце стучало в самом горле, пытаясь выскочить наружу. Она трогала лицо руками, пытаясь охладить разгорячённые щеки, но жаркие ладони, казались ей нагретыми под утюгом полотенцами. Софья сильно зажмурилась и сжала кулаки. Она старалась унять дрожь и успокоиться. Недалеко, на лестнице, Софья услышала разговор. Две горничные, приближались к ней, обсуждая какого-то графа, ночевавшего в дамских покоях. Испугавшись разоблачения, Софья скользнула обратно за Бьёрнровскую дверь. Снаружи сплетницы бойко обсуждали несомненные достоинства любвеобильного графа.

– Говорю ж тебе, это граф Воронин. Его еще Дуняшка вечером видела. Он нашей красавице цветы с конфетами притащил.

– Так может он конфеты слопал, да и убёг.

– Как же. Скажешь тоже. От нашей баронессы еще ни один просто так не убёг. Говорю ж утром я пришла, а там постель смята, бутылка пустая, крошки везде, а на полу глянь чё нашла. – болтливая горничная оглянулась и показала товарке мужскую запонку.

– Лепота. – с завистью протянула не такая удачливая товарка. – Ты спрячь, а то завистники скажут украла.

– Как украла? – испугалась первая горничная. – Милаш, ты ж не выдашь меня? Я ж не крала. – она с надеждой смотрела на подругу.

– Нет конечно, не боись. Не выдам. Мне того не надо. – поджав губы Миланья отвела глаза и прошла в соседние с лекарскими апартаменты. Вторая горничная, растерянно потоптавшись под дверью господина Бьёрна, направилась в соседний коридор. Она досадливо качала головой, пеняя себе за болтливость.

Дождавшись, когда за дверью стихло, Софья еще какое-то время провела в комнатах, а затем вышла. Оглянувшись, она пошла в сторону фрейлинского коридора. Перед тем, как нырнуть за угол, она кинула взгляд назад и убедилась, что её никто не видел. По пути она встречала придворных дам, кавалеров, слуг; раскланивалась, приветствовала, но никто не заметил смятения и страха, что владели Софьей. Придя к себе, она кинулась на кровать и зарыдала. Вместе со слезами из неё выходило нервное напряжение, что поселилось в тот день, когда господин Бьёрн представил императрице кузину Татьяну Волкову.

******

Семья Волковых и семья Бьёрнов, жили в больших богатых имениях, граничащих друг с другом. Господские дома стояли в окружении аккуратных парков с ровными линейками аллей, многочисленных садовых беседок, античных статуй обнажённых дев, раскидистых деревьев и кустов розмарина, подстриженных в виде геометрических фигур или кентавров и слонов. Недалеко от каждого из имений располагалось собственное фамильное кладбище облагороженное скульптурами, памятными колоннами и мавзолеями.

Бьёрны осели здесь в Курляндии после захвата этих земель королём Карлом Завоевателем. Он, в благодарность за службу, пожаловал пра-прадеду Вильгельма (сильнейшему магу) вотчину, расположенную на месте пересечения магических потоков. Предки Волковых, тоже славившиеся магами и колдуньями, по той же причине выбрали эти места.

Поначалу соседи враждовали между собой, как два политических лагеря. Они всячески пакостили друг другу, пытаясь превзойти противника в магическом искусстве.

То, у Волковых крыша провалится посреди зимы, то у Бьёрнов мор на лошадей нападёт перед самыми скачками, до которых прародитель Бьёрнов был охоч. Но жить постоянно в войне невозможно. Если деды ненавидели друг друга, то родители Татьяны и Вильгельма относились к соседям спокойнее. Гостевых вежливых визитов не наносили, но при встрече в городе холодно раскланивались и высокомерно улыбались. Татьяна же с Вильгельмом стали и вовсе дружны, несмотря на разницу в возрасте в пять лет.

***

Маленькая Татьяна хвостом ходила за Вильгельмом, а он втягивал её во все свои сомнительные предприятия. Так однажды, лет в двенадцать, Вилли утянул подругу на семейное кладбище.

Для начала он стащил в отцовской библиотеке книгу с пометкой на обложке “сжечь не читая”. Её написал знаменитый отшельник-чародей. Почему книгу следует сжечь Вилли так и не понял. Может заклинания, описанные на её страницах так опасны, что её вредно читать? Тем интереснее стало Вилли.

Он спрятался ото всех на конюшне и, под мерное похрапывание лошадей, притулившись к тёплому бочку любимого пони, стал изучать запретную книгу. Именно там он вычитал про амулет, дарующий владельцу практически безграничную защиту. Обладателя такого артефакта невозможно отравить, подчинить, загипнотизировать. Даже утонуть или сгореть у счастливца не получится.

Вилли задался идеей сделать такой амулет. Сверившись с табличкой в конце книжки, Вильгельм понял, что его магических сил на изготовление амулета вполне хватает. Нужна самая малость. Косточка предка с большого пальца левой ноги. Чем нога древнее, тем амулет сильнее. Ну, у них такого добра целое семейное кладбище. Рассудив, что пра-прадед был бы только рад защитить внука, Вильгельм решился в ближайшую ночь пробраться в фамильный склеп.

Конечно, он позвал Татьяну:

– Татьяна, открою вам страшную тайну. Сегодня ночью я пойду на наше кладбище за косточкой для амулета. – возвышенно произнёс Вильгельм. Его учитель словесности был бы доволен. Не зря он заставил на последнем занятии Вилли сто раз переписывать идиотскую фразу про “восторг изысканий ума бушующий в груди холмов непокаянных”. Смысл слов Вильгельм не понял, а спросить побоялся. Учитель от злости запросто мог заставить Вилли переписывать фразу ещё 100 раз. Спасибо, но нет.

Важно повертев в пальцах травинку, как это делал отец, рассказывая маме о новых заклинаниях, Вилли как бы между прочим произнёс:

– Мне это нужно для изысканий. – слово из замечавшей его фразы пришлось как нельзя кстати.

– И я с тобой! – по-простецки воскликнула Татьяна. Её словесностью пока не мучали.

– Ну что вы Татьяна, вы ещё слишком малы. Ты забоишься. – сбился с высокого штиля Вильгельм.

– Я?! Как бы вы сами, Вильгельм, со страху не обделались. —Татьяна усмехнулась, подбоченилась и выставила вперёд ногу.

– Ну хорошо, посмотрим, кто из нас труса будет праздновать. Тогда в полночь. Я зайду за вами.

Вильгельм галантно поклонился и умчался готовиться к ночной вылазке.

Ровно в двенадцать ночи Вильгельм в черном плаще и высоких сапогах топтался возле дома Татьяны. Круглая луна давно взобралась на небо и освещала поместье холодным синеватым светом сквозь редкие облака. После жаркого летнего дня ночь выдалась прохладной. Вильгельм, кутаясь в плащ, набрал горсть мелких камешков и, встав под окна Волковой, начал по одному пулять их в окно второго этажа.

Окно открылось и из него на крышу веранды, которая располагалась как раз под Таниной комнатой, выбралась хрупкая неясная фигурка. Она проползла к самому краю, свесила ноги и прошептала:

– Лови.

Вильгельм подбежал и расставил руки. Таня развернулась, навалилась животом на крышу, сползла еще немного и спрыгнула вниз. Вилли не удержал девочку. Они, тяжёлым кулем, свалились на клумбу с лилиями.

– Хорошо, не розы. – пробубнила Таня. – Почему не поймал?

– Я поймал, просто вам нужно меньше кушать. – обиделся Вилли.

– Это вам нужно больше кушать, а то совсем вы слабосильный. – проворчала Таня.

Она поднялась с колен, отряхнула такой же, как у Вильгельма плащ и посмотрела на мальчика. Луна как раз вышла из-за туч. Вильгельм увидел Татьяну и резко отшатнулся. Её лицо покрывала черная краска и лишь белые глаза ярко блестели в лунном свете.

– Я ж сказала, что это вы испугаетесь! – Татьяна ужасно гордилась задумкой. Сегодня она втихаря пробралась на кухню и набрала полные карманы сажи, которой испачкала руки и лицо.

– Да уж. Умеете вы удивлять. Ладно, пошли.

Вильгельм взял Таню за руку, и они направились на семейное кладбище Бьёрнов. Когда дети подошли к ограде, луна снова спряталась за тучку, и только слабый свет лился сквозь небольшие дырочки облаков. Было жутковато. Вообще-то, они не боялись кладбища. Что его бояться? Они частенько играли здесь в прятки или просто гуляли и рассматривали надгробные памятники, склепы, придумывая истории про их обитателей. Да и кто здесь лежит? Родственники! Но посреди ночи, когда луна спрятала свой шлейф, перестали ворчать сверчки, умолкли лягушки, детям стало не по себе.

Они открыли калитку и вошли на кладбище. В кромешной темноте недалеко от того места, где они стояли, послышалось пыхтение, сопение и странные звуки, будто кто-то карябал землю когтями. Этот кто-то смачно чавкал и вдохновенно урчал:

– Уурр, млям, млям.

– Вилли, он сейчас выберется. – прошептала Таня и с силой сжала руку друга.

– Откуда? – так же тихо прошептал Вилли.

– Оттуда. И сожрёт нас.

Угух, ух-ух! Из темноты разадалось уханье совы. Услышав тихие голоса, существо перестало чавкать, шумно задышало, завозилось и рвануло в сторону детей. В тусклом свете луны Таня увидела, как огромный силуэт, размером почти с неё в два прыжка одолел разделяющее их расстояние и, выставив вперед лапы, навалился на Вилли. Татьяна завертелась на месте в поисках палки или камня.

– Да ты ж мой хороший, да ты ж молодец. – радостно восклицал Вильгельм.

Это был Норд-Ост – огромный черный дог, сторожевой пёс Бьёрнов. Он поскуливал от восторгов и крутил хвостом, как пропеллером. Повалив Вилли на землю, он тыкался носом в лицо, с аппетитом вылизывая хозяина.

– Ах ты прохвост. – Вилли потрепал пса по холке. – Смотри, он тут кость прятал. – пройдя за соседнюю могилу, Вильгельм показал на заначку Норд-Оста.

– Чью? – ужаснулась Таня, прижав руки к груди.

– Тьфу ты, да ничью. С кухни, наверное, украл. Ладно, Норд-Остик, беги, играйся, мы пошли.

Пёс радостно взвизгнул, подхватил заначку и пристроился рядом с Вильгельмом, выражая твердое намерение идти за хозяином и в огонь и в воду.

– Ну хорошо, разбойник, идём.

Втроём они подошли к каменному фамильному склепу. Таня задрала голову глядя на ажурную арку над входом. Пёс плюхнулся на попу, выронил кость и солидно тявкнул. Прямоугольное высокое здание полностью загородило луну. В темноте Таня почти ничего не видела, но она помнила, что в склеп ведут три ступеньки, а по бокам от тяжелой, окованной в железо двери стоят толстые колонны, над аркой на самом верху, каменная дева плачет, взирая на входящих. Вильгельм поднялся на ступеньки и потянул тяжелую дверь за кольцо. Она даже не шелохнулась.

– Ну воооот. – разочарованно протянула Таня.

– Внимание. Никакой магии. —Вильгельм достал из кармана большой железный ключ.

– Ты что, украл? – восхитилась Татьяна.

– Зачем украл. Взял временно попользоваться. У отца из стола вытащил. Он там всё равно никому не нужен.

Вильгельм просунул ключ в скважину. Замок заржавел и не проворачивался. Татьяна подошла поближе, чтобы лучше видеть. Пёс путался под ногами, пытаясь помочь Вильгельму. Вилли навалился на дверь и с усилием дважды провернул ключ. Замок щелкнул. Вильгельм вновь потянут кольцо. Дверь громко заскрипела и открылась. Пёс восторженно залаял.

– Тише ты, – цыкнул на него Вилли. – всех перебудишь. Они всё той же дружной компанией прошли в склеп. Вилли достал спички, чиркнул и зажег лампу, которая всегда стояла у входа. Держа свет над головой, они спустились по ступенькам вовнутрь. Норд-Ост постоянно ронял кость и путался в лапах. Пахло пылью и плесенью. В тусклом свете виднелись кружева паутины, постаменты с саркофагами и постаменты без саркофагов, которые еще только ждали будущих хозяев. Вильгельм смело прошел к одному из гробов, поставил на него лампу и стал деловито озираться.

– Что ты ищешь? – спросила Татьяна.

– Не догадался взять какою-нибудь штуку, крышку сдвинуть. – недовольно произнес Вильгельм.

Татьяна ходила между саркофагов, разглядывая их в слабом свете. Некоторые каменные гробы были просто гробами – ящик и ящик, на стенках других каменные ангелочки тянулись ручками друг к другу, опираясь спинками на каменный виноград и каменные венки. На одном саркофаге спал каменный воин. Он держал в руках железный меч. Таня залюбовалась воином, забравшись на саркофаг повыше.

– Вилли, смотри, он сможет защитить тебя лучше всех. – позвала Татьяна.

– Да, давай попробуем этот сдвинуть. Вставай вот так и толкай.

Они уперлись ногами в основание соседнего саркофага, руками вцепились в крышку, и стали толкать её что есть силы. Они кряхтели и пыхтели. Пес с заливистым лаем прыгал вокруг детей и воина. Крышка не сдвинулась ни на миллиметр.

– Не открывается. – Вилли сел на пол, прислонившись спиной к постаменту.

Вдруг входная дверь протяжно заскрипела, и на фоне вышедшей из-за туч луны, проём загородил огромный широкоплечий черный силуэт. Его голову покрывал остроконечный капюшон плаща, лицо, спряталось в глубине капюшона и казалось чёрным пятном. Он взмахнул рукой в сторону детей, раскрыв ладонь.

Таня в испуге прижалась к Вильгельму. Норд-Ост припал на передние лапы, тихонько заскулил и, выставив зад, радостно завилял хвостом. Мужчина взмахнул раз, другой. Вилли зажмурился и обнял Таню, ожидая атакующего заклинания. Щиты выставлять он пока не научился. Вилли ждал. Магии не происходило.

– Вот, черт, прилипли. – ругнулся мужчина. Он поднял с пола свою лампу, сделал фитилек побольше, и замахал рукой сдирая с лица налипшую паутину. Это был сторож. – Фу ты напасть. Ну ка, кто тут безобразит? Выходи. – незлобно проворчал сторож. Норд-Ост еще немного радостно поскулил, и кинулся целоваться уже со сторожем.

Вильгельм и Татьяна, застигнутые на горячем, поднялись в полный рост, пряча глаза.

– Кто это у нас? Ах, это молодые господа? И не стыдно вам юный граф покой предков беспокоить?

– Я для дела. – оправдывался Вилли.

– А это вы батюшке расскажите. И юную госпожу с собой притащили. Ай-яй-яй. Где только ключ раздобыли. – покачал головой сторож. – Ну, пойдемте.

Он дождался пока дети и пёс выйдут наружу.

– Ключ. – сторож требовательно протянул ладонь. Вилли, помявшись, нехотя достал из кармана старый ключ.

Сторож, не оборачиваясь, развернулся в сторону господского дома и пошёл тяжелой походкой. Дети, взявшись за руки, шли за ним. Пёс отыскал кость и, зажав её в пасти, бегал вокруг, тыкал эту кость всем в руки, предлагая поиграться и полакомиться угощением.

Им влетело. Мать, отчитывая Татьяну недовольно сказала:

– В следующий раз, моя дорогая, лучше прячься. И продумывай всё заранее.

Татьяна намотала на ус и следующие проделки тщательно готовила. Отец Вильгельма вызвал сына в кабинет, где развалился в рабочем кресле за столом. Он набил трубку табаком и, указав на стул спросил:

– Ну-с, молодой человек, позвольте полюбопытствовать, что вы делали в склепе посреди ночи. Да еще притащили туда юную госпожу Волкову.

Вильгельм немного помолчал, подумал и решил, что сказать правду будет самым выгодным решением.

֫— Папа, я такое потрясающее заклинание защиты нашел. Если бы у меня всё получилось, я смог бы сделать сильнейший амулет. – азартно произнес Вилли.

– Прекрасно, а склеп тут причём? – спросил отец, попыхивая трубкой.

– Понимаешь, там для амулета нужна косточка предка. Я всё просчитал, у меня бы получилось.

– И что же вам дало основание так думать?

– Я это в твоей книжке нашёл. – восторженно воскликнул юный маг.

– Это в которой?

Вилли кинулся к себе и с гордостью представил запретную книгу с пометкой отца «сжечь не читая»

– Аха-ха-ха. – отец хохотал, откинувшись на спинку кресла. Отсмеявшись, он вытер тыльной стороной ладони глаза и произнёс – Выкинь эту ерунду. Этот мошенник дурит обычных людей. Он выдаёт себя за мага, а сам ничего из себя не представляет. Если хочешь почитать серьёзную литературу, то возьми это.

Он наклонился и стал рыться в нижнем ящике стола. Отец достал тонкую невзрачную книжонку, старую и потрёпанную.

– На, читай. Но, наказать тебя я должен. Мы собирались все вместе ехать в город, но раз ты провинился, то останешься дома. Тем более тебе есть, чем заняться.

Вильгельм уже не слушал отца. Он раскрыл книгу и провалился в чтение.

***

В семье Бьёрнов и в семье Волковых один из родителей обладал магическими способностями. Мать Татьяны занимала не последнее место среди колдуний Курляндии, а отец Вильгельма, сильный маг, создавал амулеты. Домашнее обучение детей включало не только математику, историю, географию, но и магические науки, а в случае с Вилли еще и зельеварение. Открытие магических потоков у детей происходит только в четырнадцать лет, но к этому времени в голове будущего мага должно утрамбоваться не малое количество знаний, иначе вместо грамотного специалиста можно получить бестолкового громилу с дубиной.

Вильгельм оказался талантливым магом, наделенным огромной силой. Пойдя по стопам отца, он занялся наукой и уже в двадцать три года сумел создать выдающееся магическое плетение, позволяющее при малых ресурсах держать защиту на огромных зданиях. Это позволило ему занять место тайного мага при Российском царском дворе. Вильгельм, пользуясь благосклонностью государя, пристроил ко двору и Татьяну, объявив её кузиной. Она стала фрейлиной Александры Фёдоровны. Волкова тоже была колдуньей. Она легко проникала в зеркальное пространство, как мышка просачивалась в мельчайшие трещины отражений.

Александра Фёдоровна Волкову оценила. Та легко могла узнать, о чём шепчется статс-дама, подслушать последние сплетни придворных. Императрица часто уединялась вдвоём с Волковой. Конечно, при таком положении на бывшую любимицу Софью Авдееву у Александры Федоровны не хватало ни времени, ни желания. Софье оставалось всё меньше места в сердце императрицы.

Царь тоже не прошёл мимо способностей Волковой. Он привлёк её для работы в тайной канцелярии. Николай Павлович сильно опасался всяческих декабристских заговоров и апоплексических ударов табакеркой, потому быстренько заграбастал Татьяну себе на службу. Волкова активно шпионила за высокопоставленными сановниками на пользу императора, а тот одаривал ведьму внушительными суммами и покровительством.

Николай Павлович не погнушался бы запихнуть Татьяну в зеркала соседних государств, но там, к величайшему сожалению монарха, имелись свои маги, и просочиться на чужую территорию у Татьяны пока не получалась. Но кузены работали над этим. Волкова видела, что её близость к императорской чете вызывает зависть у Софьи, но не обращала на это никакого внимания.

***

А зря, Софья затаила обиду. Она бы с удовольствием подставила соперницу, чтобы ту с позором выгнали из дворца, как воровку. Софья мечтала вернуть любовь и внимание императрицы, но ведь не ценой жизни Волковой. А тут еще и смерть лекаря. Что предпримет теперь император?

Сев на кровати, Софья высморкалась в тонкий белоснежный батистовый платочек, на котором самолично вышила изящные узоры, вытерла заплаканные глаза и приняла решение. Она никому ничего не расскажет.

Глава 5. Наши дни. Санкт-Петербург, старая пятиэтажка