Ведьма из зазеркалья

Наталья Ник

Ведьма из зазеркалья

Глава 1. Заклятые подруги

Несмотря на середину дня, длинный фрейлинский коридор Зимнего дворца был пуст в обе стороны.

Здесь, в скромных комнатках, проживали дамы, служившие фрейлинами императрице Александре Фёдоровне. Благородные обитательницы сих апартаментов, в данный момент скучали в монаршей гостиной, их пронырливые горничные обедали, и только одна юная особа торопливо шла по коридору.

Она придерживала рукой подол красного бархатного фрейлинского платья с золотой вышивкой по низу, ножки в аккуратных бежевых туфельках на низком каблучке неслышно ступали по паркету. Изящный ажурный кокошник в тон платью, отделанный золотом, украшал высокую прическу девушки.

Это была Софья – не так давно самая любимая фрейлина императрицы. Красивая девушка из разорившейся дворянской семьи нравилась Александре Фёдоровне своим кротким нравом и покладистостью. Софья обладала несомненными достоинствами для девицы на выданье: густые темные волосы, тонкие изящные руки, стройная талия.

Красотой её лица восхищались даже соперницы – правильный овал, мраморная кожа, пухлые розовые губки, огромные карие глаза с длинными загнутыми вверх ресницами. Кроме того Софья прекрасно музицировала, читала по ролям романы, танцевала, могла поддержать любую беседу. Так от чего же сейчас она не в фаворе?

Почему эта выскочка – Татьяна Волкова завладела вниманием матушки Александры Фёдоровны? Софья этого так не оставит. Она выведет наглую проходимку на чистую воду.

Татьяна ужасно злила не только Софью, но и весь двор. Появившись из ниоткуда, Волкова нашёптывала императрице самые свежие сплетни, рассказывала самые тёмные тайны придворных. Как она всё узнавала? И ведь ни разу не соврала.

Она рассказала Александре Фёдоровне про нагулянное дитё Абызовой, про пьянство молодого графа Верёвкина, и даже про то, что Софья отдала накопленные деньги брату, вместо того, чтобы подготовиться к балу, который давала императрица. Вот как, скажите, Волкова всё узнаёт? Свалилась, будто камнепад, всем на головы.

Кузен у неё, видите ли, царский лекарь – господин Бьёрн. И что? Да захудалый род этой выскочки не идёт ни в какое сравнение с древнейшим родом Софьи Авдеевой. И хотя папенька Софьи проигрался в дым и не нашел ничего лучшего, как застрелиться, повесив карточные долги на маменьку, это ничуть не умаляет благородство их фамилии. Именно она, Софья Авдеева, занимала место любимой фрейлины, пока из какого-то чулана не вытащили на свет и не вытряхнули эту аферистку, эту шарлатанку – Татьяну Волкову.

Ничего, Софья придумала, как поставить эту зазнайку на место. Всего-то и надо – незаметно подкинуть семейное украшение Авдеевых, и прилюдно обвинить Татьяну в краже. Софье за это весь двор спасибо скажет.

Она остановилась возле нужной двери и прислушалась. Вроде тихо. Софья осторожно, стараясь не скрипеть, надавила на ручку двери и вошла комнату Волковой. Никого. Большую залу с бледно-зелеными обоями в мелкий цветочек, делила пополам деревянная перегородка, окрашенная в тон стен.

Одна часть – гостиная, другая – спальня. Софья осмотрелась. Первая половина комнаты заставлена старенькой мебелью из разномастных гарнитуров. Фрейлинам всегда сносили то, что уже не годилось для парадных залов императорского дворца. Несколько мягких кресел с обивкой из голубого ситца плохо сочетались с желтой козеткой возле окна, зато пёстренькие занавески радовали глаз своим наличием. Не всем фрейлинским окнам так везло.

Пожалуй, дельце лучше провернуть в спальне. Пройдя на вторую половину, Софья зафыркала от возмущения. Нет, вы видели! Огромная кровать заправлена шелковым темно-бордовым покрывалом, множество подушек разных расцветок разбросано по всей комнате, на полу перед кроватью небольшой белый ковер с длинным мягким ворсом, который так и хочется потрогать, туалетный столик орехового дерева заставлен всевозможными баночками и бутылочками из модного салона. А самое главное – в глубине комнаты стояло огромное зеркало во весь рост в ажурной бронзовой раме с часами на самом верху и подсвечниками по бокам. Да она.. она… Да как она посмела? Да такого дорого зеркала нет даже у статс-дамы.

Тут Софья заметила рядом с кроватью небольшое бюро. Чтобы подсунуть украшение лучше места и не придумать. Она сняла с шеи тяжелый золотой медальон с крупным рубином, обрамленным россыпью бриллиантов. Она всё делает правильно. Ей не важно, как это выглядит со стороны. С какой стороны? Кто об этом узнает? Просто Софья должна спасти свою императрицу от наглой вертихвостки и вернуть расположение Александры Федоровны.

Софья шагнула к зеркалу. Она не увидела на полу начерченные мелом странные знаки, похожие на руны, которые огибали зеркало по широкой дуге и терялись возле окна в дневном свете. Софья посмотрела на своё отражение. Солнечный свет, падающий из окна сквозь тонкие занавески, мягко ложился на её платье.

Софья поправила локон, выбившийся из высокой прически, провела пальцами по стройной шее, пощипала щеки для придания нежного румянца. Надула губки, похлопала густыми ресницами и скромно потупила глазки, дабы отрепетировать кротость и невинность. Прелестно.

Софья перевела взгляд на бюро, выискивая, куда бы припрятать украшение. Вдруг зеркало пошло пятнами, его поверхность зарябила частыми кругами, будто рыбёха трогает ротиками гладь озера на мелководье. Софья совсем не аристократично вытаращила глаза и открыла рот не в силах поверить в то, что видит.

Шагнув назад, она споткнулась о подушку и с криком полетела на пол. Из зеркала показалась изящная женская рука с аккуратными короткими ноготками и тяжелым вычурным перстнем на безымянном пальце, потом стройная ножка в атласной розовой туфельке и батистовых белых игривых панталонах, с задранной до самого «не хочу» юбкой. Поверхность зеркала прогнулась, будто кто-то с силой боднул его изнутри.

Софья ущипнула себя, чтобы убедиться в реальности происходящего.

Зеркало еще немного выпятилось и с мерзким чавканьем разошлось от середины к краям. Из его черноты на Софью, ухмыляясь, смотрела Татьяна. Она одернула юбку фрейлинского платья такого же красного цвета, как у Софьи, подтянула немного сползшее декольте, поправила растрепавшиеся светлые кудри и шагнула в комнату.

Софья, в испуге, пыталась отползти от ужасной ведьмы, которой оказалась новая фрейлина императрицы. Не зря Софья с первого дня почувствовала в ней какую-то неправильность. Всего в Волковой было слишком. Слишком яркие зеленые глаза, слишком длинные черные ресницы, слишком полные алые губы, веснушки на загорелой коже, что совсем уж для благородной девушки не лезет ни в какие ворота. А волосы? Эту копну белокурых кудрей не могли удержать никакие шпильки. Да и сама Волкова крупновата. Какая из неё фрейлина! А грудь? Её грудь не может упрятать никакой корсет, будто Татьяна крестьянка, а не благородная девица. Не спасала даже тонкая талия. Толку от такой талии, если всё остальное выпирает во все стороны. И сейчас эта ведьма, обманувшая саму императрицу, запросто вышла из зеркала, будто из соседней комнаты и нагло улыбалась, глядя на Софью

– Гам! – засмеявшись, клацнула зубами Татьяна.

Софья завизжала от страха. Она схватила подушку и кинула в соперницу. Подушка, пролетев мимо, попала в зеркало, где благополучно сгинула, оставив после себя мерзкий палёный запах.

– Эй, ты что, не смей. Ты сейчас все настройки испортишь. – возмущенно закричала Волкова. Она кинулась к сидевшей на полу девушке. Та оттолкнула Татьяну, извернулась и, запрыгнув на кровать, на четвереньках быстро поползла к туалетному столику. Татьяна попыталась схватить Софью за ногу, но только и успела, что уцепить подол и получить в зубы жёстким фрейлинским каблуком. Софья кричала на самых высоких нотах. Она схватила баночку с каким-то кремом и запустила его в Татьяну, следом полетел пузырек с духами.

– Да успокойся, ты что творишь?

– Ведьма! – закричала Софья. Она ухватила тяжелый подсвечник, стоящий тут же на столике, вскочила на ноги и, прыгая по кровати, начала отмахиваться от Татьяны.

– Ну ведьма, и что? Успокойся! Я всё расскажу. – Волкова выставив перед собой ладони, старалась унять нервную девицу.

– Не подходи ко мне! – Софья резко замахнулась, пытаясь ударить ведьму. Тяжелый подсвечник выскользнул из рук и по инерции, продолжив полет, исчез в зеркальной черноте. Софья не удержала равновесие и скатилась с кровати на пол вслед за своим орудием. Пятясь, она рукой угодила в центр руны, которую так и не заметила, и размазала её четкий контур. Широкий подол платья довершил дело, полностью стерев края рисунка.

– Дура! Дура! – Волкова резко обернулась к тому, что раньше считалось зеркалом, и испуганно попятилась.

Чернота заискрилась, зачавкала, в ней стали мелькать какие-то комнаты, люди. Подушки на полу зашевелились и поползли к зеркалу, будто их туда засасывала трясина. Переползая раму, они просто исчезали. Софья не могла поверить в реальность происходящего. Так не бывает.

– Помоги! Софья, ну же, помоги мне! – Татьяну упала, и её стало засасывать в зеркало вслед за подушками. Она упиралась ногами, хваталась руками за ножки кровати. Ничего не помогало, её неумолимо тащило по полу. Софья испугано смотрела на конкурентку. – Авдеева! Ну не стой же. На тебя это не действует. Хватай! Ну! – Татьяна одной рукой пыталась удержаться за кровать, а вторую тянула к Софье.

Окрик подействовал, как плеть. Софья кинулась к новой любимице императрицы и, распластавшись на полу, крепко обхватила её руку. Не помогало. Татьяну утягивало вовнутрь. Софья, что есть силы, держала Волкову, навалившись на её руку всем весом. Их обеих тянуло к зеркалу. В черноту погрузились ноги Татьяны, вот она уже ушла по пояс. Татьяна в отчаянии смотрела в глаза Софье:

– Беги к Вильгельму! Спроси Вильгельма!

Девушек дернуло. Софья не смогла удержать Татьяну и ту, с отвратительным чваком, засосало в зеркало.

Всё как будто замерло. Тишина. Софья, всхлипывая, поднялась на ноги и стала тихонько пятиться к выходу. Тут зеркало вновь ожило, заходило ходуном, его поверхность то прогибалась вовнутрь, то выгибалась наружу. Раздался такой грохот, будто по комнате волохали сразу десять тяжеленых шкафов. Поверхность зеркала на мгновенье приняла изначальное, положенное всякому порядочному зеркалу спокойное состояние и… взорвалось.

Град осколков полетел в Софью, рассекая руки, лицо. Ослепительная молния, вылетев из того, что раньше было зеркалом, ударила Софье в голову. В то же мгновение огромный осколок, словно копьё, пронзил её грудь и повалил на пол. Всё произошло так быстро, что Софья не успела осознать, что это конец.

Глава 2. Ничего не было, ничего не было…

Музыка звучит нестерпимо громко. Веки так тяжелы, что отказываются подниматься. Софье казалось, что она лежит на кровати посреди оркестра, который одновременно играл фривольную «Шутку» Баха и ожесточенную «Грозу» Вивальди. Софья снова попробовала уплыть в беспамятство, надеясь в следующий раз очнуться в более комфортных условиях. Противный железистый запах настойчиво лез в ноздри. Он не давал ей окунуться в такое желанное забытьё.

Софья с трудом разомкнула веки. Она увидела перед собой собственное лицо, измазанное кровью с растрепанными волосами некогда безупречной причёски и свисающим с одного уха перекалеченным и перекрученным фрейлинским кокошником. Софья закрыла глаза. Сейчас она полежит так немного, снова откроет глаза и проснется в своей комнате. Спасительная тьма не спешила облагодетельствовать Софью. Полежав еще немного и дождавшись, когда оркестр пьяных музыкантов в её голове уйдет на перерыв, Софья снова открыла глаза.

Собственный прекрасный лик никуда не делся. Ничего не понимая, она подняла руку и дотронулась до лица напротив. Это было зеркало. Софья, со стоном, приподнялась на локтях и огляделась. Она лежала на полу в комнате Волковой рядом с развороченным зеркалом. Все её платье изрезано в лохмотья, руки и пол в крови, будто тут зарезали, по крайней мере корову, пол усеян осколками, а из груди торчит огромный зеркальный кусок в котором отражается её лицо, больше подходящее не юной фрейлине благородных кровей, а боцману после ночной гулянки в портовом кабаке. Софью затошнило.

Ничего не понимая, она ухватилась за острый край осколка и со стоном рванула его из груди. Осколок больно разодрал кожу, из раны щедрым потоком хлынула алая кровь.

Софья хотела закричать от страха, но не нашла на это сил. Она упала на пол и зажала рану руками. Постепенно боль стихла. Она полежала еще немного. Как ни странно, шум в голове утих, тошнота схлынула, боль в грудине успокоилась. И вообще, чувствовала Софья себя вполне отдохнувшей и бодрой.

Она осторожно поднялась на ноги и оглядела себя. Руки, ноги и все остальное вроде цело, хотя и изрядно перепачкано в крови. Как такое возможно, если платье и нижняя юбка похожи на лапшу. Теперь они пригодны разве что для создания лоскутных одеял и подушек.

Софья перевела взгляд на абсолютно целое зеркало. Она точно помнила, как его поверхность разлетелось вдребезги, засосав Волкову. Зеркальные обломки на полу не позволяли Софье усомниться в этом. Она, хрустя мелким стеклом под тонкой подошвой атласных туфелек, подошла к зеркалу, которое не планировало исчезать под недовольным взглядом фрейлины. Софья осторожно дотронулась до его поверхности.

Зеркало, как зеркало, вполне себе приличное. Не исчезало, не взрывалось, не гудело и не вибрировало. Она посмотрела на свое лицо. Если не обращать внимание на плачевное состояние причёски и фрейлинского головного убора, то выглядела Софья замечательно. Та же мраморная кожа без следа порезов, те же карие глаза, милые пухлые губки.

Софья не понимала, что здесь произошло, и лишь благодарила судьбу за сохранённую жизнь. Она выжила после того кошмара, который здесь случился. Колдовство это, магия, подарок судьбы… не важно. Важна лишь её, Софьина жизнь.

А Татьяне не повезло. Что с ней случилось, Софья даже не могла предположить. Кем Татьяна являлась на самом деле? Колдуньей? Об этом лучше не думать. Стоит ли идти к господину Бьёрну, как просила Волкова? Может доложить императрице о том, какую змею та пригрела груди? Софья ненадолго задумалась.

Нет, этого лучше не делать. Попасть под монарший гнев ей совсем не хотелось. Учитывая, как выглядит сейчас комната и сама Софья, обвинить её могут в чём угодно. От убийства и обмана до черного колдовства. Нет уж, не для того она добивалась должности при дворе, чтобы сгинуть в тюрьме или на каторге. Татьяна просила рассказать о произошедшем господину Бьёрну. Он, такой же колдун, как и Волкова? Возможно. Ведь именно он рекомендовал Татьяну Александре Федоровне.

Стянув с уха несчастный кокошник, Софья прошла к большому платяному шкафу и, распахнув его, начала копаться в поисках подходящего платья. Незадача. Волкова выше, грудастей и полнее Софьи. Отыскав в гардеробе самое простое платье с широкой юбкой и шнуровкой впереди, Софья скинула лохмотья и быстро переоделась.

Изодранную в хлам одежду она в свернула в тугой узел и запихнула в печку, надеясь прийти за ним попозже. Пройдя в небольшой закуток за шкафом, используемый фрейлинами в качестве миниатюрной ванной комнаты, она нашла там кувшин с водой и таз. Задрав подол платья, Софью намочила край изрезанной нижней юбки и стала оттирать руки и лицо от крови. Брать чужое полотенце и оставлять на нем разводы Софья не рискнула. Справившись с умыванием, она привела в относительный порядок прическу, вышла из спальни, прошла через гостиную и остановилась возле входной двери.

Софья тихонько выглянула в коридор. По-прежнему никого. До своей комнаты ей нужно пробежать совсем чуть-чуть в сторону лестницы. Выйдя, она быстрым шагом прошла одну комнату, вторую, третью… Когда Софья дошла до нужной двери, из комнаты Марии Ёлкиной, вышел довольный собой бравый поручик Голубцов. Увидев Софью, он метнулся было назад, но поняв, что это будет выглядеть глупо, замер, в испуге уставившись на Софью. Та, совладав с собой, благосклонно кивнула кавалеру и гордо удалилась в свои апартаменты.

Зайдя к себе, Софья рухнула в кресло. Поручик явно будет молчать. Ёлкина просватана и вскоре выходит замуж, и отнюдь не за Голубцова. С этой стороны разоблачение Софье не грозит. Собравшись силами, она вновь переоделась, привела себя в порядок и направилась в покои царского лекаря. Она всё-таки решила рассказать господину Бьёрну о Татьяне. Конечно, Софья хотела избавиться от наглой конкурентки, но не таким же радикальным способом.

А вот если господин лекарь вытащит эту проходимку из зеркала, Софья в ту же секунду расскажет всё императрице.

Идя коридорами, она приветствовала встречающихся придворных, мило улыбалась пожилым сановникам и благосклонно кивала кавалерам. Дойдя до апартаменов господина Бьёрна, она остановилась в нерешительности. Стоит ли рассказывать? Поверит ли он ей или доложит императору. Она дотронулась до ручки двери, постояла и… вошла.

В гостиной никого не было. Лишь столик, накрытый белоснежной скатертью, и не убранная на нём посуда свидетельствовал о том, что господин Бьёрн еще недавно изволил завтракать. Прислушавшись, Софья услышала дикий кошачий мяв, раздающийся из-за приоткрытой двери, ведущей в лабораторию. Она нерешительно помялась возле стола и прошла к двери. Представшая картина оптимизма не вселяла.

Глава 3. Вильгельм ученый

Этим утром господин Бьёрн, служивший при дворе лекарем, проснулся в своих апартаментах Зимнего дворца в прекраснейшем настроении. Он с удовольствием потянулся так, что захрустели косточки, откинул одеяло, свесил ноги с кровати, расправил на коленях длинную мужскую рубаху для сна и, почесывая ягодицы, прошёл к окну.

Он одернул занавеску и сонно уставился на Неву. Летний денёк выдался погожим. Солнышко, которое летом в этом городе даже не думает ложиться спать, било прямо в глаза. По реке сновали мелкие судёнышки, чайки парили над Невой и нагло кричали, переругиваясь друг с другом.

Вильгельм зажмурился от яркого солнца и почесал нос. Нда, этот длинный, тонкий нос с горбинкой давно стал визитной карточкой Вильгельма. Придворные за глаза шутили, что сначала в комнату входит нос господина Бьёрна, а затем сам господин Бьёрн. Но, надо сказать, что этот нос смотрелся весьма грозно вкупе с уложенными по моде бакенбардами, черными глазами, такими же черными бровями, острыми скулами и густыми смоляными волосами.

Господин Бьёрн был высок, худощав и жилист. Сейчас его волосы после сна перепутались и торчали в разные стороны. Он ещё раз потянулся, громко зевнул, продемонстрировав утреннему городу все положенные тридцать два зуба, и отправился умываться.

Господин Бьёрн, был магом и защищал монаршую семью от всяческих неприятностей, только это скрывалось от придворных. Для них он был лекарем. Только простые обыватели думают, что ведьмы и колдуны живут в сказках. Власть приложила немало усилий, чтобы скрыть истину от народа и не нервировать лишний раз подданных. У этих подданных и без магии хватает забот. То засуха, то потоп.. Пусть они спят спокойно и думают только про свои насущные неприятности.

Императоры, короли и прочие вожди народов прекрасно знали истину и не зря платили таким людям, как господин Бьёрн весьма приличные гонорары. Работа Вильгельму нравилась. Оградить монаршую семью от магических воздействий не составляло особого труда, ведь Вильгельм один из самых сильных магов на Европейском континенте. Его обучали лучшие наставники.

Магическую силу Вильгельм черпает прямо из воздуха, ведь в России расположены три сильнейших источника: в центре Сибири на Оби, в Казани и здесь, в граде Петра. Магов в этих землях почти не рождалось, повывелись давно (еще в Грозненские времена всех переловили), потому и сила не расходуется, копится, переливается в потоках от одного источника к другому, уплотняется. Она здесь такая густая, что Вильгельму кажется, будто можно взять ложку и наворачивать вкусную магию, как кашу.. Сегодня у него как раз намечался один перспективный эксперимент. Но, это потом. Сначала завтрак.

Трапезничать Вильгельм предпочитал у себя. Вся эта придворная жизнь казалась ему скучной мишурой, отвлекающей от поистине важных вещей – экспериментов и научных изысканий. Иногда компанию ему составляли кузина Татьяна, которой он дал рекомендации при дворе или его единственный друг и соратник – огромный черный кот с длинными острыми когтями и наглой мордой.

Этот независимый сожитель просто однажды взял и пришёл в комнаты Вильгельма. Как он попал во дворец и пробрался на третий этаж к господину Бьёрну, никто не знал, впрочем, также никто не понимал, как он выходит наружу и где делает свои дела. Кот просто приходил и уходил когда хотел. Иногда Вильгельм встречал его на улице во время прогулки. Тогда господин Бьёрн, как вежливый человек, приподнимал цилиндр и кланялся коту, тот в ответ щурился и дергал хвостом в знак приветствия. Кот носил имя – Вилли. Да, именно так. Заметьте: имя, а не кличку. Такому важному созданию не пристало носить какие-то там клички. Только имя. А назвала его так Татьяна.

В тот день, когда Вилли только появился у Вильгельма и не носил еще никаких имён, Татьяна пришла в комнаты лекаря посоветоваться о настройках зеркальных переходов. Увидев кота, она не смогла сдержать смех:

– Дорогой кузен, у кого ты заказал такой автопортрет? – хохотала Татьяна. – Он же твоя копия. Пусть будет Кузен Вилли. – коту имя понравилось. Он благодарно посмотрел на Татьяну и отправился спать в спальню Вильгельма.

А сейчас Кузен Вилли ждал своего товарища, чтобы наконец-то позавтракать. Иногда Вилли приносил крыс, что в изобилии водились в подвалах дворца, и пугал ими впечатлительных горничных, но делал он это не из пакости, и не потому что его плохо кормили, а из благодарности за хорошее к нему отношение. Вот мол, держите, я вас тоже уважаю. Но крысы это же не еда, это так… развлечение. В данный момент Вилли нацелился на блюдце сливочек и малосольную форель, что соблазнительно лежала на обеденном столе в гостиной Вильгельма и дожидалась хозяина. Вилли, как серьезный кот, чинно сидел на высоком стуле возле стола и ждал компаньона.

Наконец дверь в гостиную открылась и Вильгельм, намытый, благоухающий лавандовой туалетной водой, в чёрной жилетке, белоснежной рубахе, и модных в этом сезоне бежевых узких панталонах прошел к столу, стоявшему у окна. Вилли и Вильгельм любили принимать пищу и смотреть на Неву.

– Приятного аппетита. – пожелал Вильгельм, и налил сливки в блюдце кота. Тот потянулся к столу и стал аккуратно лакать завтрак.

Вильгельм намазал поджаренный ломтик свежего хлеба сливочным маслом, положил сверху кусочек форели, украсил это совершенство веточкой укропа и, откусив изрядный кусок, аппетитно захрустел, запивая всё это ароматным сладким какао. Кот тронул Вильгельма лапкой.

– И тебе, мой друг? Держи. – господин Бьёрн поделился рыбкой с Вилли.

Когда трапеза закончилась, Вильгельм позвал кота вслед за собой в лабораторию, находившуюся тут же за дверью. Его величество выделили придворному магу большую квартиру в Зимнем дворце. Помимо комнат для прислуги сюда входили гостиная, спальня, кабинет, гардеробная, ванная, и, конечно же, лаборатория. Во все комнаты можно попасть сразу из гостиной, что очень удобно. Надо сказать, Вильгельм в лаборатории не только вёл записи и предавался размышлениям, но и ставил весьма шумные и опасные эксперименты, и дабы защитить остальной дворец от грохота и выбросов магической силы, которые обязательно случались в его научной деятельности, он поставил на свои апартаменты хитрую ловушку. Все излишки магии впитывались в особые контейнеры, расположенные по углам комнат и встроенные в плетение дворца. Далее магия равномерно распределялась по всему зданию, лишь усиливая его защиту. Такие же ловушки стояли и в комнате Татьяны.

Пропустив кота, Вильгельм оставил дверь в общую залу открытой. Он ждал Татьяну, которая задерживалась. Вильгельм поправил подушку на кушетке, подошел к металлическому шкафу со стеклянными дверцами, стоящему у окна, и начал переставлять из него на стол пузырьки с этикетками на латинском языке.

Сегодня у него заключительная часть эксперимента по подселению человеческого сознания в тело животного. Заметьте, именно подселению, а не обмену, как ранее проделывал его учитель.

Наставник Вильгельма, уважаемый Абрухбедин, шаман африканского народа Курабга, ставил опыты, меняя человека и животного телами. К сожалению, один из экспериментов закончился плачевно. Пока уважаемый Абрухбедин работал с флегматичными змеями и варанами, всё шло хорошо, но в опыте с обезьяной, произошла катастрофа. Обезьянам не понравился слишком умный соплеменник с сознанием шамана, и они забили его камнями, а самец шимпанзе, оказавшийся в теле человека, сбежал из лаборатории и, не рассчитав сил, сиганул со скалы от чего и разбился насмерть.