Никто не виноват

Бодыкова Салтанат

Никто не виноват

Боль я выдержу, меня доконает надежда

Н.Хорнби

Глава 1 Смерть педофилам

На крыше дома стоял человек с телефоном в руке и вел свой последний разговор. Еще недавно, этот тщедушный и простоватый с виду мужичок наводил животный страх на свое окружение, блаженствуя на вершине финансового Олимпа. Он и сейчас, на пороге смерти – вот насмешка судьбы – был на высоте: под его ногами уходила вниз сорокаметровая бетонная бездна.

– Я не прошу от тебя многого, просто убей эту тварь.

– Девчонку??? – Телефон заскрежетал лающим смехом абонента, – как её фамилия?

– Кайсарова и она не человек, она дьявольское отродье, и ей кто- то помог…

– …свалить тебя, так может грохнуть того, кто за ней стоит?

– Чтобы его вычислить, нужны деньги и связи. Теперь у меня ни того, ни другого нет. Только ты.

– Не уверен, что буду помогать тебе. Ты обидел сироток, это не по- мусульмански.

– Я…ведь…

– Да- да, я помню. За мной должок. Я все сделаю. Есть у меня на подхвате два брата- акробата, отморозки полные, как раз для такого дела.

– Вместе с ней должен сдохнуть и ее жених, г- н Сабитов. Хочу, чтобы их взорвали, чтобы их по кускам собирали.

Договорил, набрал воздуха полную грудь, медленно выдохнул и сделал шаг.

На террасе, утопающей в цветах, за столиками из бамбука, в плетеных креслах сидели трое молодых людей, вели неспешную поначалу беседу, по мере обсуждения повышая градус ее накала. Неудивительно, ведь тема была довольно животрепещущей.

– Педофилов развелось как собак нерезаных. Новости, уже, смотреть противно.

– Да, не говори, над детьми издеваются, а мы сидим и смотрим на это.

– Ну, а что можно сделать? – Невесело бросила, доселе молчавшая, первую реплику самая юная среди присутствующих и, собственно, хозяйка дома.

– Ляк, да много чего можно. Интернет это сила! – Глядя на нее, припечатал Константин.

– Вот! Наконец- то мы подошли к самому главному. Ты прав, Константин. Наказать можно и информацией. Вот наше оружие. Пока о них никто не знает, они спокойно ходят среди нас. А надо, чтобы в них пальцами тыкали, как в прокаженных. Клеймо на них должно быть!

– И как это сделаем?

– Сайт. Создадим сайт. В нем разместим какие- нибудь научные статьи по теме. А самое главное, новости нашего города, любые подозрения на присутствие педофилов рядом и комментарии читателей. Надо будет, фотографии выставим.

– Э- э, Дина, тормози, так мы таких дел наворотим, таких дров наломаем. Доказательства нужны.

– В том- то и дело, Константин. Здесь лучше перебдеть. Пусть попадутся невиновные, а нечего околачиваться около детей. Пусть соседи, знакомые, кто видят в какой- либо семье непорядок, заподозрят неладное, сразу пишут нам. В полиции связи есть, возьмем список отсидевших, пусть знают, шо весь город следит за ними.

– Ну, ладно, согласен. Как назовем?

– Я уже думала над этим. СМЕРП.

– Смерп? Что это?

– По аналогии с советским СМЕРШем. Только там смерть шпионам, а у нас смерть педофилам. СМЕРП! Ляка, ты что, плачешь?

– Нет, Диночка, это я так. Я спросить хотела.

– Говори.

– А если, например, человек знает, что его сосед – педофил. Сообщит на сайт и что вы с ним сделаете?

– Во- первых, я уже сказала, огласка, она уже навредит ему. Во- вторых, сделаем все, шобы довести дело до суда. В тюрьму эту тварь.

– Причем, на пожизненное, – подхватил Константин, – и проследить потом, сидит он там или уже на песочке океаном любуется. Коррупция, ё- моё, уйдет, когда деньги исчезнут.

– А дело не в деньгах, а в жадности.

– А если и это не поможет?

Дина и Константин переглянулись.

– Тогда- а, – начал было Константин.

– Тогда я его обезврежу!

– Как это? – Хором воскликнули друзья- единомышленники.

– Так это. Прицелюсь и отсеку лишнее! Шобы нечем смердеть было.

Лаура с восхищением уставилась на подругу, а Константин уважительно хмыкнул.

– Ты могёшь!

– Не могёшь, а могем, – рассмеялась Дина.

– Только ты успокойся, Дин, – сказал Константин, а Лаура, дотянувшись до руки подруги, ласково погладила ее.

– А шо такое?

– Шо, шо, – передразнил ее Константин, – шокать начала, говорю. Не нервничай! Сменим тему, ответь- ка мне, Ляка, чего это имя у тебя не совсем казахское, а я бы сказал, древнегреческое, а?

– Папа так назвал, мама была против.

– А, – махнула рукой Дина, – современные казахи изощряются как могут.

– Дамы, пока суд да дело, приглашаю вас в этот уик- энд окунуться в чистые, хлорированные воды аквапарка.

– Ты забыл, одной из присутствующих дам категорически не рекомендуется появляться в местах общественных купаний, дабы не оскорбить эстетическое восприятие отдыхающих?

– А, черт, народу же там уйма. Махнем на водохранилище, там почти никого нет.

– Из этого почти, мне будет довольно одного, вроде твоего друга, который, прошлым летом, узрев, лишь, мое оголенное плечо, с детской непосредственностью тыкал в него и кричал: «Что за хрень???».

– Я ему потом все объяснил.

– Благодарю, я знаю, что он попал в больницу после твоего «объяснения» и все- таки откажусь.

– Можно на катамаранах покататься, а кто хочет, пусть купается.

– Ура, Ляка все четко придумала! Едем!

На создание сайта ушло немало времени, а через две недели, после его открытия, сайт забурлил обсуждениями, мыслями, идеями и прочее. Константин запустил видеоролик, на котором мужчина собирается совершить насилие над ребенком, но попадает в прицел снайперской винтовки, кадр сменяется и девушка в черном уводит за руку мальчика, они идут по цветочной поляне, птички над ее головой образуют полукруг, затем превращаются в кровоточащие буквы «СМЕРП», звучит, откопанная Константином в недрах Сети, композиция под названием «Сатисфакция». Сначала Дине не понравился выбор музыки, но поразмыслив, пришла к мысли, что название имеет двоякий смысл: удовлетворение сексуальное в действительности оборачивается удовлетворением моральным, отмщением и карой.

Соответственно, не замедлилась и ответная реакция – в адрес Дины Кайсаровой понеслись обвинения в клевете, оформленные в виде заявлений в полицию от тех, кто, как говорится, попал под перекрестный огонь организаторов сайта и жителей города.

Через полгода стало ясно: сбылись опасения Лауры, тем или иным способом, избежавшие наказания, насильники, все так же представляют угрозу для детей и на некоторых из них родители написали заявления в полицию и потребовали медицинского освидетельствования детей, чтобы быть свободными от смутных, но от этого не менее страшных, подозрений. Вышеозначенные граждане немедля заручились поддержкой адвокатов и все усилия родителей пропали втуне.

Так и определились три претендента на отстрел «гениталий».

Город ждал, посетители сайта строили догадки. И наступил день, когда неравнодушное общество потрясло оглушительное известие, передаваемое из уст в уста: Дина Кайсарова – а кто же еще? – произведя несколько метких выстрелов, избавила трех жителей города от некоторых частей тела. Впрочем, в зависимости от степени интеллигентности применялись разные словесные формы обозначения акта возмездия: выхолостила, лишила мужского достоинства, кастрировала. Самые емкие определения, конечно, имели нецензурный характер. Но не будем их повторять.

Все, кто переживал за Дину, в том смысле, не придется ли ей пострадать от преследования правоохранительных органов, вздохнули с облегчением: хвала Создателю, полицейские и здесь не изменили своим принципам, зачем совершать лишние телодвижения, если можно ничего не делать.

Меж тем, город, словно захватила чума недоверия: каждый подозревал каждого в злом умысле, а все взрослые вдруг кинулись пристально следить за безопасностью детей.

– Результат есть, – радовался Константин, – теперь, всякая педомразь прижмет свой гнилой хвост!

– Этого мало, – сокрушалась Дина, этот вопрос должен решиться на высоком уровне, закон придумать новый нужно, да такой, чтобы у них шансов не было.

– Главное начать, а там завертится, – не сдавался Константин, – новый год начался с мощного позитива!

– Ты прав, пусть хотя бы в нашем городе эти твари будут каждого щелчка бояться. Как же я их ненавижу! Они хуже убийц!

– Согласен. Врачи говорят, это болезнь. Ну, так, не будь гнидой, убей себя, чем над мелким измываться! Ничего, для начала в Караганде мы наведем порядок, а там и другие города подтянутся. У этих сволочей земля под ногами гореть будет.

Сайт заработал во всю силу и стал своеобразным городским, родительским чатом. Если все последовавшие за этим события, сравнить с полетом пули, то открытие сайта стало нажатием на спусковой крючок.

Глава 2 День рождения

По традиции свой день рождения Дина отмечала у родителей, куда приглашались родственники и друзья. Не то чтобы, именинница так любила шумные сборища, скорее, это было единственной уступкой родителям, на которую она шла.

В этот раз сценарий торжества слегка изменился. Константин и Лаура предложили Дине продолжить общение в ее доме, в узком, так сказать, кругу. А если подробно, то Константин наклонился к плечу Дины и с видом советника при кардинале, важно произнес:

– Требую продолжения банкета!

А Лаура просияла и шепнула:

– Поехали к тебе.

Так друзья и сделали. Распрощались с хозяевами и гостями и умчались праздновать дальше.

Вошли в пустой двор, пока Дина возилась с ключами, Константин огляделся и укоризненно заметил:

– Ты б собачку какую завела или кошака, а, Дин?

Ему ответила Лаура.

– Кота нельзя, кошечку надо.

– Почему?

– Если заведет животное мужского пола, замуж не выйдет.

– О, – оживилась Дина, – тогда заведу пса, кошек не люблю.

– Не понимаю, как можно не любить кошек? – Слегка насупилась Лаура.

– Ладно- ладно, Ляка, не обижайся, я согласна, кошки – божественные создания.

– Ляк, а сколько в твоем зверинце хвостатых, поди дюжина набралась?

– Нет, пока только семь.

Они разместились на кухне, благо она была просторной, Константин уселся в единственное кресло, – оно скрежетало при малейшем его движении – девушки присели за полупустой стол. Насладиться обществом друг друга, вот что было целью их побега, а не пища телесная. Дина и Лаура лениво отпивали по глотку апельсиновый сок из чайных кружек, а молодой мужчина долго сокрушался по поводу того, что не прихватил по дороге пива:

– Как я мог забыть, что у тебя никогда выпивки нормальной нет. Ладно у твоих в доме нельзя, это я понимаю, но у себя- то, в холодильнике, можно же бутылочку светлого припрятать.

– Не бухти, алкоголик, завтра напьешься у кого- нибудь. Лучше расскажи что- нибудь, а то я забыла, когда последний раз смеялась, да, Ляк?

Лаура улыбнулась, предвкушая веселье, Константин обладал даром рассказчика и отличным чувством юмора: от его историй слушатели буквально катались по полу. Его невозмутимый тон и серьезное выражение лица только усиливали комический эффект.

Достаточно повеселив подруг, Константин потянулся к сумочке хозяйки, жадным взглядом выискивая в ее содержимом нечто вожделенное.

– Дин, покажь кинжал, что дядька подогнал тебе на прошлые именины, а?

– Нет у меня в сумке никаких кинжалов, есть пилочка, – Дина взглянула на улыбающуюся гостью, ища подтверждения своим словам, – из арабской легированной стали!

– Такой пилочкой прирезать как плюнуть, – парень вертел в руках нож, завороженный блеском тонких граней, – использовать приходилось?

– Пару раз. Первый, когда одному мажорику хотела улыбку на всю рожу нарисовать, не получилось, чиркнула по шее и тут миротворцы налетели, скрутили меня. Обидно, когда он меня грязью поливал, сидели, будто в цирке, ухмылялись, сохраняли чертов нейтралитет, видите ли.

– Это тогда тебя полики загребли?

– О чем и речь, полицию какая- то гадина вызвала, а те пистолет как увидели, взвыли от радости. Думали, на него разрешения нет.

– А второй случай?

– В автобусе ехала с коллегой, он начал всякие эпитеты придумывать, подходящие, по его мнению, для моей личности, и не абы какие, а на букву «б». И в какой- то момент начал бекать, бэ- бе, слово подыскивать. Я ему лезвие к горлу приставила и говорю: «Сдается мне, парниша, ты хочешь оскорбить меня». Он вспотел от страха и блеет дальше, мол, обидеть и в мыслях не было, а слово это – безбашенная. Ну так бы и говорил, а то бэ- бэ. Он из автобуса выскочил и кричит, что я психически нездоровая. А я ему в ответ: тут вообще все мимо, ни одного слова на «б».

Ночь заглядывала во все окна, напоминая, что пора прощаться. Константин, покинул компанию подруг, на ходу отвечая на звонок телефона. Вернулся через минуту.

– Матушка звонила, ругалась.

– Чего ты натворил?

– А, там много статей. Раздолбай, не женюсь, внуков нет, в смысле детей.

– Достали уже этими внуками. Для чего нужны они?

– Чтобы продолжить род человеческий. А еще мама сказала, что мы с тобой два сапога пара и друг друга с толка сбиваем, а между тем, – парень назидательно указал пальцем на посмеивающуюся Дину, – нам обоим давно- о пора…

– Это тебе пора, тебе скоро тридцать, а мне еще рано.

– Это Ляке рано, а тебе в самый раз.

– Ляке рано, а мне поздно. И, вообще, отстань от старой девы.

– Я тут с мужчиной познакомилась, мы решили встречаться, – Лаура сказала это очень тихо, но друзья услышали.

– Ни черта себе, в тихом омуте- то, пока мы с тобой, Дина, друг на друга бочку катим, наша Ляка тихой сапой нас обставила.

– Ляка, умничка, ты молодец. Познакомишь нас, посмотрим, что за чел?

– У вас, уже, все было? – Константин хитро подмигнул зардевшейся девушке.

– Нет, конечно, – вместо нее ответила Дина, – это твои модельки прыгают тебе в постель на первом свидании, а у нее все будет как надо.

– Чего на первом, я же джентльмен. Раньше третьего свидания ни- ни. Ляка, три свидания у вас было?

– Было, – улыбнулась она.

– Ну, вот, положено, значит.

– Кем положено, кому невтерпеж?

– По закону так, Дин.

– По какому, кобелиному?

– Кто тут кобель? – Константин, устрашающе сдвинув брови, поднялся и с грозным видом двинулся на девушек, те повскакивали с мест и смеясь, бросились бежать, – нашли кобеля, да я последний романтик с нежной душой, таких, как я, больше нет.

После смерти подруги Дина часто вспоминала этот свой двадцать пятый день рождения, сердце согревалось теплым светом, все было хорошо. Ляка влюбилась и вроде, выглядела безмятежной. А Дина пребывала в слепой уверенности: ее добрую, ласковую подружку впереди ждет сплошное счастье. Любящий отец, сестренка, бабушка. Богатый дом, роскошь во всем. Кстати, о богатстве. Ляка, милая Ляка, после короткого поздравления, легко и изящно протянула ей свой «скромный» подарок – платиновую карту с запредельной суммой на счету.

Оживляя в памяти этот эпизод, Дина ругала себя последними словами, просто дура дурой, стала истово отказываться, родственники смотрели на ее подругу как на умалишенную, а Константин выхватил кусочек пластика из рук Ляки и принялся рассматривать ее так пристально, будто до того дня не видел ничего подобного. Понятно было, что впечатлила его сумма на карте, а не сама карта. А она заплакала и сквозь рыдания гости еле разобрали:

– Это же, всего лишь, деньги, паршивые деньги.

Дина взяла карту, прокидывая в уме, кто из родни более других нуждается, успокоила подругу, слезам, вызванным отказом принять подарок, должного значения не придала. Тем более, что позже они втроем на такси уехали во владения Дины, Ляка повеселела и рассказала о женихе.

Дина с нетерпением ждала знакомства с ним, а когда увидела, почувствовала душераздирающую боль. Почему в нашей жизни все шиворот- навыворот? Почему из всех мужчин на свете сердце выбрало того, кого любить нельзя.

Дина наивно решила, завяжет узлом свою любовь, никто не узнает, а Ляка будет с ним счастлива. Нет бы, внимательно посмотреть на подругу, расспросить ее… Куда уж там? Ее, ведь, волновали проблемы городского, да что там, бери выше, государственного масштаба. Мир спасала от нечисти. А рядом погибал близкий человек, маленькая девочка с огромной душой.

Семья

Почти точно помню момент, когда отец перестал радоваться жизни. Я закончила второй класс и перешла в третий. Алибек и Асылхан нарвались на толпу пьяных парней и погибли. Осудили только одного, он, как я поняла из бесконечных обсуждений замусоленных подробностей семейной трагедии, всю вину взял на себя.

Смерть обоих сыновей оказала на отца разрушительное действие. Мама свое горе выплакала, а папа замкнулся, не подпуская никого к себе. Даже бабушка поостереглась подступаться к сыну с разговорами по душам, а она не боялась ничего и никого. Это её все боялись. И я, в том числе.

Моя бабушка абсолютно не соответствовала эталону, установленному обществом с давних времен. Она курила, ругалась, а если злилась, то пользовалась жестко- нецензурной лексикой. Всем и каждому бросала в лицо то, что думает, размахивала, так сказать, правдой- маткой перед всей родней, чем доставляла неудобства и огорчения моей маме, особенно если в гостях присутствовали родственники с ее стороны. Ее и так нервировал тот факт, что свекровь отсидела в тюрьме три года. Я гордилась бабушкой и любила ее не меньше, а может, чуть больше, родителей.

Итак, отец не принял смерти сыновей, устроил дебош на службе, от которой его незамедлительно освободили.

Года через четыре отец, вроде бы смирился и все облегченно вздохнули. Но оказалось, чувство вины перед детьми, вылилось в кошмарное последствие. Для меня. Так считали мама и бабушка. А мне все было предельно ясно: я чувствовала, папа любит меня сильнее, чем прежде. Все наше совместное время, каждый шаг и каждый вздох подчинились одной цели: подготовить меня к противостоянию с возможными врагами, читай, мужчинами. Ну, чтоб меня, ненароком, не запинали в пьяной драке.

Вся моя юность, вплоть до английского совершеннолетия, в свободное от учебы время, было заполнено тренировками до изнеможения, рукопашной борьбой, метанием ножей и стрельбой по движущимся мишеням. Передышку на энное количество дней я получила, когда была изолирована от мира больничными стенами. В мой двадцать первый день рождения папа поздравил меня и устало объявил:

– Больше никаких тренировок!

– Все, я готова к самообороне?

– Нет, но с некоторых пор, я стал верить в судьбу, а ее не обманешь. С этого дня учись готовить, шить и что там должна уметь каждая девушка.

– Это еще зачем?

– Затем, что это твоя жизнь и ты сама выбираешь, что тебе делать. Может, захочешь замуж выйти, как все.

– Я не хочу, как все. Папа, ты ставил мне удар, чтобы разнести мужу челюсть, если он меня обидит. Поэтому, я давно уже решила, замужество не для меня.

Папа, толкающий меня на брак с тем, кого считал угрозой моей безопасности, пугал больше папы, страдающего паранойей. И я догадываюсь, откуда ветер дует.

Мама, смутно осознавая, что муж сотворил для дочери образ врага- мужчины, развернула кампанию по сводничеству. К этому благому делу активно подключились ее подруги- свахи. Что ни суббота, в дом к нам, как бы невзначай, заявлялась очередная мамаша со своим чадом мужского пола. И после каждой субботней посиделки, мама устраивала жесткий «разбор полетов». Так могло продолжаться долго, но однажды свое веское слово сказали папа и бабушка.

– Зачем ей муж, попадется какой- нибудь придурок, испортит ей жизнь?

– Не переживай, никто ее замуж не возьмет, дерзит, готовить не умеет, наследственность криминальная, – мама метнула взгляд- молнию на свекровь, – в тюремной камере она уже сидела, три раза в полицию забирали, шикарное приданое. Что дальше, даже подумать боюсь?

– Сомневаюсь, что наша стрекоза доживет до тридцати, – пророчествовала бабушка.

– Это все твое воспитание, кого ты из нее вырастил, универсального солдата? Это же не девушка на выданье, а наемник- убийца, скоро на нее заказы посыплются!

Как же иногда прозорливо материнское сердце, особенно в гневе!

– Зато на кусок хлеба всегда заработает, – по- своему заступилась за сына бабушка.

Визиты женихов прекратились. Подозреваю, маму сильно озадачили прогнозы моего будущего, особенно ей не понравился вариант, озвученный свекровью. Потому что, время от времени она стала повторять, как мантру:

– Главное, пусть живет, пусть у нас на глазах будет, все остальное неважно!

Глава 3 Завод

На стыке ночи и дня рождается особое пространство: с неба опускается серо- сизая пелена, воздух наполняется тихим серебряным звоном тишины и чистоты, очертания причудливы и навевают мысли о нереальности происходящего. А когда день заявляет о себе в полный голос, прелесть раннего утра растворяется в скрежете, дыме и суете.

Служебная необходимость отправиться в маленький город с проверкой финансового состояния тамошнего завода превратило очарование одного такого утра в смятый бумажный клочок, что лежал возле урны, на оста6новке, где группа молодых и не очень аудиторов, с хмурыми лицами расхаживала в нетерпении долгого ожидания.

Подъехал автобус, парни, галантно пропустив женщин- коллег, один за другим исчезали внутри, последним на ступеньки огромного «МАНа» заскочил Нуртай, створки двери за ним захлопнулись, вызвав на его лице смешливую гримасу и судорожный вскрик: «хвост обрубили!».

Никто, впрочем, даже не улыбнулся, расселись кто куда, благо в автобусе имелось много свободных мест, это в обратном направлении автобус шел переполненным. Аим и Дарига Муратовна сели рядом, мужская половина коллектива утекла в хвостовую часть автобуса, а Дина расположилась на одиночном сиденье и раскрыла ноутбук. Её работа всегда начиналась задолго до начала проверки, собственно приезд на объект был уже формальностью. Неясными оставались, лишь, некоторые детали.

– Нуртай, Сергей, не помню ваши отчества, выясните у местных фактическую зарплату, на квитках, а еще лучше, суммы на картах.

– Слушаемся, босс, – хором ответили они.

Дина удовлетворенно кивнула и взяла в руки смартфон, нужно было обеспечить присутствие директора завода и главного бухгалтера. Боковым зрением уловила чью- то тень, подняла взгляд, рядом стоял мужчина. Он протянул телефон, коротко буркнув:

– Вот, зарплата, смотри.

Дина молча сфотографировала, кивнула, он отошел и услышал вопрос.

– А на квитках такие же цифры?

– Квитки мы в глаза не видели.

Через час по улицам городка поползла новость: с Караганды приехала комиссия с проверкой. Жители ждали чуда: впервые, на их памяти, проверяющие прикатили не на дорогих машинах, а на обычном рейсовом автобусе!

А еще через полчаса актовый зал завода был до отказа забит людьми – два хилых охранника не смогли удержать толпу желающих узнать, есть ли справедливость на свете.

Аудит завода проходил в отсутствии одного заинтересованного лица – главного бухгалтера. Дина копалась в виртуальных недрах ноутбука, лавируя в море цифр, ее команда переносила на бумагу необходимую финансовую информацию. Проще говоря, распечатывала документы и приносила их ей, а она поставила печать и подпись.

– Ну что ж, аудит, можно считать, мы завершили. Где же ваш бухгалтер? – Дина, чуть, повернула голову к мужчине, нервно «ломающим» свои пальцы.

– С- сейчас она придет.

– Она???

– Это его мать, – разлетелся по залу чей- то выкрик.

– Да? – Дина приподняла бровь, – значит, семейный подряд или семейный разбой?

В коридоре послышался шум и в широком проеме двустворчатых дверей застыла женщина, завернутая в огромный кокон- платье черного цвета. Тяжелой походкой двинулась она к столу, за которым сидела Дина. Скрипели давно не крашеные половицы, пружинили ступеньки, поднимая ее на «сцену», где расположились проверяющие.

– Ты кто такая? – выплюнула она, сузив глаза на мясистом лице и колыхнув вторым подбородком.

– О, мадам, надо знать, если не в лицо, то хотя бы по фамилии тех, кто может вас уволить.

Без сомнения, женщина в черном умела держать себя в руках! Все так же пылая гневом, она абсолютно спокойным тоном, с легкой укоризной в голосе, уверенно произнесла:

– Не надо рубить с плеча, в конце концов, я как главный бухгалтер завода, имею право знать, что тут происходит и почему вы меня не уведомили о предстоящей проверке, когда звонили.

– Вы не дали мне слова сказать. И потом… лгать не надо по телефону, хамить не надо по телефону!

– У нас все хорошо!

– У вас лично и у вашего сына все плохо. Ваши счета заблокированы, я передаю материалы в финансовую полицию. В течение пяти с лишним лет вы дружной семейкой украли у государства миллионы. И ладно бы у государства, вы ограбили простых рабочих, на бумаге начисляя им одну зарплату, а фактически выплачивая в три раза меньше. Разницу клали себе в карман.