Сад камней. Сборник стихотворений

Сад камней

Сборник стихотворений

Андрей Козырев

Обложка Андрей Вячеславович Козырев

© Андрей Козырев, 2024

ISBN 978-5-0064-1149-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

«Так вот она, моя дорога в рай…»

Так вот она, моя дорога в рай:маршрутка-дом-работа-крематорий,откуда испарюсь я невзначай,спрямив круги астральных траекторий.Я в небеса взойду, сложив мотиво нищете, о жести и о чести,на собственной хребтине изучиввсю инфернальность городских предместий.Пиит, придурок, лишний человек,храбрейшая из всех дрожащих тварей,здесь встретил я обильный честью век,обласканный опалой государей.И мне от грозных и смешных царейв удел достались – вопреки заветам —желчь фонарей и слякоть пустырей,где так привольно дышится поэтам.Я здесь торчу, шепчу и грязь топчу,блистательною праздностью увенчан,брюзжу, брожу кругами и ворчуна спесь друзей и недоступность женщин.Дорога в рай ведет сквозь грязь и слизь,и ей брести хоть глупо, но не стыдно,ведь путь по кругу – он выводит ввысь,хотя кому-то это и не видно.

ПРОПОВЕДЬ ПТИЦАМ

НЕ ТОЛЬКО О ПИДЖАКЕ

Кто я такой? – Поэт. Брехун. Чудак.Меня таким придумали – не вы ли?Ромашками давно зарос пиджак.И валенки грязны от звездной пыли.У времени прибой есть и отбой.Я установлен, как закон, в природе, —Не бегая за модой, быть собой,Ведь солнце, не меняясь, вечно в моде.Бог поцелуем мне обуглил лоб,И мне плевать, что обо мне болтают:Какой неряха, чудик, остолоп, —Пиджак цветет, и валенки сияют!

ВРАЩЕНИЕ ЗЕМЛИ

Федору Конюхову

Все как обычно, жизнь есть вещь простая:не из корысти, а здоровья дляя ем и пью, скучаю и гуляю,а подо мной вращается Земля.Все как обычно, все вокруг родное:простор и храм на звездном берегу.Земля так быстро мчится подо мною,что на ногах стоять я не могу.В ночи под звездной золотой ордоюшумят леса и мчатся корабли.Я вижу небо над и под собою,по обе стороны большой Земли.Вращаются циклические мысли,жизнь катит волны где-то там, вдали,и надо с лодки слезть на дальнем мысе,чтоб ощутить вращение Земли.Все у тебя о˙кей в житейском плане:проснуться в шесть, на завтрак полчаса…А кто-то в лодке в Тихом океанечитает Библию и смотрит в небеса.А я сибирскою зарею ранней,забыв про город, тонущий в пыли,лежу на сердце родины бескрайнейи слушаю вращение Земли.

ВОРОБЬИНАЯ ОДА

Воробей, ты – великая птица…

Юнна Мориц

Неужели тебя мы забыли?Для меня ты всегда всех живей —Спутник детства, брат неба и пыли,Друг потех и забав, воробей!Ты щебечешь о небе, играя,Неказистый комок высоты —Сверху – небо, внизу – пыль земная,Между ними – лишь ветка да ты!Как ты прыгаешь вдоль по РоссииНа тонюсеньких веточках ног —Серой пыли, особой стихии,Еретик, демиург и пророк.В оптимизме своем воробейском,Недоступном горам и лесам,Научился ты в щебете детскомЗапрокидывать клюв к небесам.Воробьиною кровью живее,От мороза дрожа, словно дым,Я, как ты, ворожу, воробею,Не робею пред небом твоим.И зимой, воробьясь вдохновенно,Не заботясь, как жил и умру,Я, как ты, воробьинка вселенной,Замерзая, дрожу на ветру…Но, пока ты живешь, чудо-птица,На глухих пустырях бытияВоробьится, двоится, троитсяВоробейная правда твоя!

«Живу, как все. Гуляю на работу…»

Живу, как все. Гуляю на работу,По вечерам читаю свой журнал.Мне кажется, что я утратил что-то.Но что? Неясность, прочерк и провал.Как будто я, в гроссбухе сверив счеты,Нашел, что где-то что-то потерял.Но только что? В мозгу упала шторка.В подобном мраке и себя-то не найти.Как будто изменили точку сборкиИ выдернули вилку из сети.Что потерял – не помню, право слово,Хоть помню год, и месяц, и число.Чего-то нет, хорошего такого,Но вот не знаю, именно чего.Когда такая муть стряслась на стыке,Уже не важно, что нас ждет в конце.Как будто музыка еще не стихла,Но выстрелы дополнили концерт.Пью, не пьянея. Разом скисли вина,И бутерброд с халвой не лезет в рот.Задумал маслом написать картину —Но и она отвлечься не дает.Не сплю, не ем, все вычурно и пресно,Боюсь, чуть-чуть – наскучит и нытье…Чего мне не хватает? Всем известно,Все в мире начинается с нее.Все в жизни поправимо, кроме смерти,Но ложных выходов не меньше, чем проблем.Мне не хватает одного, поверьте,Того же, что всегда, везде и всем.Не просто так тоска тоскущая напала,Меня не изменить – хоть уши оторви…На свете всякого добра навалом,Но не хватает главного – любви.

«Потом, потом, когда-нибудь…»

Потом, потом, когда-нибудь,давно забыв минуты эти,ты ощутишь, как вешний ветерпредательски волнует грудь.Забыв меня, припомнишь тывесну, и легкий хмель азарта,и мокрый снег, и ветер марта,и тишину дворов пустых.Припомнишь ты когда-нибудьвесенний двор, звонок трамваяи то, как морось голубаялетела на трамвайный путь.И в прошлое посмотришь ты,как после сна, подняв ресницы…Так смотрят на добычу птицыс недостижимой высоты.А я? Поверь, я только рад,что первое тепло вступилов свои права – и с новой силойлучится твой вишневый взгляд.Меня не вспомнишь ты – и пусть!Без имени, лица и словая в кровь твою проникну снова,как легкая, хмельная грусть.Все сгинет, кончится, пройдет,и наше чувство растворитсясреди других, и даже лицапроглотит дней круговорот…Но, даже если все прошло, —пройдя к тебе сквозь все границы,судьбе и времени назло,как ложь, мечта иль небылица,тебе ночами будет снитьсямое случайное тепло.

МАРТ

Он умрет, улыбаясь весне,Весь из солнечных зайчиков соткан, —Ноздреватый оплавленный снегПод оплавленным мартовским солнцем.Одноглазый взъерошенный кот,Пробираясь по рыхлому снегу,У забот наши мысли крадетВдохновляюще нагло и смело.И смешон наш стандартный уют,Где в снегу, сквозь сугробы и лужи,Деловито-угрюмо снуютБледнолицые мудрые люди!Но в трамвае помятый поэтЧто-то пишет в помятой тетради,На хмельной неприкаянный светСквозь очки неприкаянно глядя.Оседают сугробы, ворча,Просветлели весенние дали.Здравствуй, солнце мое. НевзначайНа всю жизнь мы счастливыми стали.Небо к нам подступает в упор,Плачут солнцем сожженные нервы!Бог для чувства дает нам простор,Развернув наше общее небо.Так что не отворачивай глаз,Глядя в мир, словно в сумрак колодца, —Этот страшный, торжественный часЛишь однажды от Бога дается.Подсчитай это все, подсчитай,Все явленья, и акты, и жертвы.Шебутной неприкаянный райЖдет красивого слова и жеста.Непроспавшийся мир вразуми,Зафиксируй невспаханной речьюИ по прозе бескровной зимыЗапусти стихотворной картечью!

«ветер, дым, хруст…»

ветер, дым, хрустхруст льда под ногамихруст переломленных ветокстрокжизнейветер сбивает с ногбегу бегу домойпо хрусткому льдутеряя дыханиерука леденеет на ветрув ней дрожит твой голосщекочет ухо мурлычет звенитгреет спасаетс детства я окаменели льда не боялсяпочему именно сейчассердце мое оттаялокогда материки снова льдом укрываютсянадолго надолгонадолголед под ногамилед в глазах вокругтрещит скользит оплываетв сердцах людей сдвигаются ледникинад головой трескается и плывет куда-тоСеверное Ледовитое небомир сдвигается с местаа в вискахльдинкой звениттысяча первое эховселенского оледенениясердец

БЕЛЫЕ СТИХИ

Все изменилось этою весной,смешалось в нашей жизни и в природе —земля над небом, небо под землей,лед и молчанье, гордость, боль и память.Когда глядишь кому-нибудь в глаза —молчишь и видишь ледяные слезы,лед, впаянный во взгляды и в сердца.За ними – пламя. Пламень подо льдом.Огонь, распад, сумятица и смута.Мы постарели и помолодели,и умерли, и сделались детьми.Никто не смог остаться в стороне.Всех обожгла весна, всех опалила,сожгла, убила, чтобы разбудить.Все изменилось этою весной.Весь мир. И я, – я тоже изменился.Я разучился жить. Я сплю весь деньи выхожу из дома лишь под вечер,в неверной, скользкой тьме,иду угрюмопо льду и снегу,вдоль холодной жизни,и скалятся угрюмо подворотни,и ночь угрюмо дышит мне в лицо,и окна смотрят тусклыми глазами,и я боюсь взглянуть земле в глаза —большие,неприветливые,злые.Иду во тьме – лед подо мной и в небе.Глазами, кожей, чуткими ноздрямиощупываю предвесенний воздух —ищу твое присутствие во всем.Ищу тебя —и нахожу весну,растерянную, нежную, живую,искавшую, нуждавшуюся в нас.Наивно,как бродячая собака,она подходит в темноте ко мне —к тебе она сейчас подходит тоже —она испугана, но хочет доверять,в нас носом тычется, но смотрит осторожно,боится, и надеется, и ждет.Она промерзла, как земля, насквозь,она ждет нас и нашего тепла.Я знаю, что без нас весны не будет.Прости меня – я очень жду тебя.Я чувствую, что ты – уже со мнойпо дрожи пальцев, по биенью сердца,по оторопи, охватившей тело,по перелому чуткого стиха.И я шепчу пронзительной весне,что благодарен за простор и холод,за нежность оробевшего пространства,за ветер, не по-зимнему жестокий,за то, что мне впервые в жизни страшно,за что, что я боюсь – не за себя.Я жду тебя. Я очень жду тебя.Я ждал тебя всю жизнь. Я ждать умею.Прости, но наше счастье ждет обоих.Оно еще боится нашей встречи,но ждет ее – сильней, чем я, чем ты.Нас ждет весна – одна для нас двоих.Я знаю, без тебя весны не будет.Прости меня. Я очень жду тебя.

АПРЕЛЬ

Как полнозвучная монета,Звенит апрель.Все ярче солнце, все просторнейЗиянье дня.Светлеет даль, чернеют ветви,И льнет к лучуВнутри прозрачного сосудаРосток весны.Внутри прозрачного сосуда —Прозрачен мир.Под звонким, под стеклянным небомКурлычет лед.Смеясь и плача, под ногамиЗвенит стекло.Прозрачность, хрупкость, звон и холод —Везде, во всем.Все в мире кажется стеклянным,Лишь только тронь —Заплачет, звякнет, разобьетсяСтрока и жизнь.Стеной стеклянной между намиСтоит запретНа встречу, нежность, боль и ласку,Стоит всерьез.Так чист, и солнечен, и страшенВеликий пост.Нисан, прозрачный и холодный,Священно пуст.Семь страшных дней под хрупким небомДает весна —Для одиночеств и наитий,Для тишины.Но в звоне льда в сердцах и в небе —Благая весть.Весна во мне пускает корни —И вглубь, и ввысь.Разлука смыта половодьем,Звенит простор,И вновь парит в слепой лазуриУвядший лист.Шагай один, смотри за стеклаИ встречи жди.Еще не вышел срок, быть может,Но время сверь:Звучит благая весть апреляСквозь синий звон —Предпостижение свободыИ чистый свет.

КЛЕЙКИЕ ЛИСТЬЯ

Простите меня,клейкие листья апреля,коли был я в чем-то перед вами нечист.До этой ясной весны дожил я еле-еле —я, прошлогодний, желтый, свернувшийся лист.Тысячи зеленых храмов трезвонят по мне,тысячи храмов на каждой ветке зовут меня.Я хочу затеряться в этом зеленом огне,спрятаться в ласковой сердцевине дня.Вы никогда не солжете мне, клейкие листья,вы скажете, зачем я жил, всему подведете итог…Вы перебираете ветер, словно струны,руками артистов,и по черным кистям взбегает ярко-зеленый бог.Голубое небо увеличивает все, как лупа,черная земля вдыхает весенний пар…Боже, боже мой, как это все глупо —жить небом, не завоеванным, доставшимся в дар!Зеленые листья, скажите, что я сделал вам,взвесьте меня на ваших весах —строго и неподкупно,впустите меня в ваш прозрачный зеленый храм,чтобы подпольное небо мое не было так неприступно!Я вижу крохотные сердечки в каждом листе,Великую Середину, в которой все свято и чисто…Простите меня, очистите, проторите мне путь в пустоте,молитесь,молитесь за меня,клейкие листья.

«Под небом ослепительно бездонным…»

Под небом ослепительно бездоннымТащил меня в неведомый мне крайВ железных брызгах солнечного звонаМучительный челябинский трамвай.По праву пришлеца и ротозеяВ тот день я, как в железную кровать,Пристанища в Челябе не имея,Залез в трамвай, чтоб полчаса поспать.Слегка нетрезво, но завидно резвоВесна нашла иной маршрут и цель.Трамвай, трясясь и прыгая по рельсам,Железным телом ощущал апрель.Дремля в скрежещущей трамвайной безднеВ начале ослепительного дня,Я в пестром звоне, грохоте и блескеК своим виденьям рифмы подгонял.Мечтательно клюя пространство носом,Невольно совершая реверанс,Я задавался непростым вопросом:Кто погрузил меня в священный транс.Плыло пространство, солнце взгляд слепило,И сквозь меня дышала горячоЛюбовь, что движет солнце и светила,Тебя, меня и что-то там еще.Весна вгрызалась в кровь грешно и едко,Фантазиями странными дразня…Я до сих пор в трамвае этом едуИ жду, куда он привезет меня.

«Утоли мои печали…»

Утоли мои печалиСветом солнечного дня,Стуком маленьких сандалийНа дорожке у плетня,Детским смехом, чистым взором,Неспешащим разговором,Красотой всея ЗемлиЖажду жизни утоли.Дай мне, жизнь, поверить в Бога,Что всегда сильнее зла,И в придачу – хоть немногоЧеловечьего тепла.Дай приют, что мне не тесен,На столе – огонь свечи,И еще – немного песен,Мной написанных в ночи.Дай мне верные ответыВ споре памяти с судьбой,И еще – немного света,Сотворенного Тобой.

«Где-то в небе Бежин луг…»

Где-то в небе Бежин лугЗацветает в тишине.Мой двойник, небесный друг,Там гарцует на коне.Он летит в свое ничто,Облака – над ним и в нем.А внизу – земной просторВесь порос сухим быльем.А во мне – зима навек,Белый окоем окна.Яблоками пахнет снег,Снегом пахнет тишина.А во мне – изба да печь,Треск свечи да сон зерна.Там, где нечего беречь,Там и смерть нам не нужна.Там, где некого беречь,Там и некого любить.Вот тогда речушка-речьИ несется во всю прытьВ то ничто, где Бежин лугЗацветает над землей,Где летит небесный другИ меня зовет с собой.

«Я разбил над землей…»

Я разбил над землейВ сиреневый этот вечерСвой невидимый сад —Тропинки, арки, аллеи;Осколки снов и надежд,Паденья, метанья, взлеты,Сиянье белых одежд,Следы на песке дороги;Фигуры из давних снов,Случайные взгляды из дали,Где тень Твоя восстаетВ день третий над тихим миром;Сиреневый горизонт,Зелень сходящихся тропок —Невидимый сад надеждПод небом обетованным.

ЗАПРЕТНЫЙ ГОРОД

В запретном городе моем,В оазисе моем —Аллеи, пальмы, водоем,Просторный белый дом.Туда вовеки не войдутНи страх, ни суета.Там жизнь и суд, любовь и трудЦветут в тени Креста.Там тысячью горящих уст —Лиловых, огневых —Сиреневый глаголет кустО мертвых и живых.Там полдень тих, там зной высок,Там все Господь хранит —И прах, и пепел, и песок,И мрамор, и гранит.Там миллионы лет закатГорит во весь свой пыл,Там голубь осеняет садШестеркой вещих крыл.Дрожит в тени семи ветвейГорящая вода,И в дом без окон и дверейВхожу я без труда.Там, в одиночестве моем,Заполненном людьми,Звучат сияющим ручьемСлова моей любви.Там огненно крылат закат,Оттуда нет пути назад…Но где они, не знает взгляд,Ищу их вновь и вновь —Запретный дом, запретный сад,Запретную любовь.

ВКУС ЗЕМЛЯНИКИ

Зелень заполнила сад, прихватив даже неба кусочек,

Чаша пространства полна блеском и щебетом птиц.

Ягоды сочно алеют на лучезарной лужайке,

Алость зари в их крови землю насквозь проросла.

Ягоду пробую я, имени сочно лишая,

Чувствую сладостный вкус – спорят во рту жизнь и смерть.

Там, где родятся слова, ягода плоть потеряет,

Душу иную найдет, в теле не развоплотясь.

Жизнь – круговерть перемен, путь из утробы в утробу.

Но не ужасен сей путь, а вечно радостен нам.

Все, что цветет и растет, увлажнено слезной влагой

Тех, кто ушел, кто с землей слился и почву живит.

К нам обращают они речь в каждой ягоде новой:

Цвет превратился во вкус, вкус превратился в меня,

Я превращаюсь в стихи, в музыку, в блики рассвета…

Все это – я, все – во мне, Слово – в начале всего.

В музыке музыка, в запахе запах, а в цвете оттенок —

Ягода вкусом в сознанье сочный рисует пейзаж.

Я говорю о плодах, вкусе и сочности жизни…

Дай же мне, Господи, сил воспеть его – вкус земляники.

«Мы расстались… Дома тихо спят…»

Мы расстались… Дома тихо спят,И дорога шумит недалече…Люди все объяснят, все простят,Но от этого сердцу не легче…Над домами плывет сизый дым,Дым прощальной обманчивой речи…Это может случиться с любым,Но от этого сердцу не легче…Дождь стекает и капает с крышНа лицо мне, на шею, на плечи…Ты простишь меня, знаю, простишь,Но от этого сердцу не легче…Эту боль, этот ад, этот стыд —Хоть когда-нибудь время излечит?!Бог когда-то нас тоже простит,Но от этого сердцу не легче.

ПЕСНЯ

Этой ночью, быть может, себе на беду,Я проснусь под сияньем мятежной звезды,Я из дома пойду к вековому пруду,Чтоб услышать дыхание черной воды.Тяжело оно, горько, дыханье воды,Налита она болью ушедших веков…Как в ночи под сияньем мятежной звездыИ шуршит, и шумит, и волнуется кровь!Этим холодом поздним дышала душаНад прудом, полным черной влюбленной водой,Чтоб потом – прорасти стебельком камышаНад страданьем своим, над тоской, над бедой.А большой небосвод – все молчит и молчит,Словно сверженный царь, словно изгнанный раб,Но заплачет кулик, и мой слух задрожит,Словно по тишине вдруг расходится рябь…И толкует о чем-то пугливый камыш,И вздыхает, вздыхает над чем-то вода…Из краев, где от века – безбрежная тишь,Нет свободных путей никому, никуда……Этой ночью, быть может, себе на беду,Я проснусь под сияньем мятежной звезды,Я из дома пойду к вековому пруду,Чтоб услышать дыхание черной воды.

ТЕМНАЯ ВОДА

Темна вода во облаках.

Псалтирь

Еще сжимали руку руки,Но в небе плакала звездаИ всхлипывала о разлукеНочная темная вода.Мы расставались на неделю,А оказалось – навсегда.Легла меж нами без пределаНочная темная вода.Закрылась в будущее дверца.Мы ждали встречи у прудаИ знать не знали, что под сердцем—Ночная темная вода.О том, что жгло, пытало даже,И в сердце не найдешь следа.Все знает, но вовек не скажетКровь, словно темная вода.Дни мчатся призрачно и пошло,Из ниоткуда в никуда…В грядущем, в настоящем, в прошлом —Ночная темная вода.

«Как души, озираясь с непривычки…»

Как души, озираясь с непривычки,Спускаются в Аид к родным теням,Я ехал на холодной электричкеПо темным подмосковным деревням.Летел состав от Курского вокзала,Смурно смотрела рыхлая земля,Сырая тьма безрадостно глоталаСмущенные цветением поля.Соэлектричники, ленивые, как стражи,Зевали, глядя в темное окно:Заборы, крыши, прочие пейзажи —Привычное вагонное кино.Кружилась голова, кружились лица —Плыло вокруг пространство огнево…Я, затаив дыхание, молился,Открыв глаза, не видел ничего.Московии надорванное сердцеДышало в обескровленной ночи,То набухало, то сжималось смертно,Роптало, как забытый хлеб в печи.Мне горло жгли прельстительные речи,В крови текла крутая соль обид…Но я любил и чаял третьей встречи,Которую сам Бог благословит.…Я повидал разбойную столицу —Отравленного воздуха глотнуть,Ей, окаянной, в землю поклониться,И лоб разбить, и выстрадать свой путь.И все до боли было мне знакомо —Беспомощно чернела даль вдали,И май горел, как рыжая солома,И дым вставал во всех концов земли.

МАСТЕР ЛУНЫ

Луна в серых клочьях дыма,Прячась за облака,Удар свой неотразимыйНаносит исподтишка.Как белый безлюдный островСреди оловянных вод,На крыльях блестяще-острыхНад нами она плывет.Сквозь синий зеркальный воздухЗагробной слепой страныОна лучезарно входитВ ворота моей весны.А я каждой ночью строгоШтампую ей наши сны —Хранитель печати Бога,Холодный Мастер Луны.Все чаще мне стала снитьсяДвуликая глубинаИ в ней – светило в двух лицах:И солнце оно, и луна.Меняясь, оно все то жеВ дневном и в ночном огне.В холодной крови под кожейТечет его свет во мне.В виденьях, во снах, в искусствеНа светлый небесный лугСквозь смуту ночных предчувствийПлывут вереницы лун —Плывут осторожно-слепо,Таясь за краями гор,Чтоб острым стилетом светаВнезапно пронзить простор.Они в серых клочьях дыма,Прячась за облака,Удар свой неотразимыйНаносят исподтишка.

РОЗА И СОЛОВЕЙ

В бледных лучах оловянной луны,Странных для взгляда,Ярко блистают зеркальные сныЧерного сада.В спутанном воздухе, словно в сетях,Ветви, как нервы,Тонкие, чуткие, злые, впотьмахТянутся к небу.Мечутся звезды, вразброд, вразнобой,Сбиты с орбиты.Масляно-жирной прогорклою мглойКосмос пропитан.Вычурный оттиск бессонной луныПрочно и нежноВплавлен в событья, предвестья и сны,В сердце и небо.В пристальном ужасе черных ветвей,В сумраке пресномГолос к луне распростер соловейВдоль поднебесья.Ночи безвыходной наперекорНежно и робкоПесню, летящую в грозный простор,Слушает роза.Носятся звуки, мелькают, снуютНочью просторной.Розе взлететь к соловью не даютКрепкие корни.Но, проносясь под беззвучной лунойЗвучной пустыней,Запах и звук стали жизнью одной,Плотью единой.В мстительном хаосе сшибок и ссор,Склоки и розниОбщей молитвою будят просторПтица и роза.Мир, задремавший у берега глаз,Песнею призванК свету и ясности, здесь и сейчас,Ныне и присно.Звонкой мелодии ломкий узорПрячется где-то,Но окропляется чуткий просторКровью рассвета.

ПРОПОВЕДЬ ПТИЦАМ

Слушайте меня, птицы, сестрицы наши меньшие,

Кротчайшие твари Божии, лучшие среди нас.

Не больше, чем ваши невесомые трели, вешу я

В этот ослепительный, рассыпающийся звуками час.

Захлебываясь и падая в небо обетованное,

Расплескивая ведра щебета, воркований и волшебства,

Вы творите свое благовестие —

пространное, сонное, странное,

Выписывая небывалые, сияющие слова.

Простите нас, птицы, чистейшие твари Божии,

Сеятели звуков и красок, чистых пространств и свобод.

В майское небо прорываются взгляды неосторожные —

И внутри нас пробуждается закованный в нас полет.

Птица внутри меня грудь изнутри проклевывает.

В груди моей – птица, в ней – яйцо, а в яйце – игла…

Серую жизнь мою новыми красками разрисовывает

Странная, Богу угодная, но не знающая правил игра.

Как пророк, отвожу мной же предсказанные беды я,

Вижу прорастание неба в наивной клейкой листве,

Птичью невесомую правду камням и стеклу проповедуя,

По бессловесному городу прохожу с птицей на голове.

Поймите нас, птицы, есть и у нас будни и праздники,

Есть время принимать муки и время почивать в раю…

Сейчас я молчу, не время нам петь и плакаться,

Но сроки настанут, и я еще запою.

Простите нас, примите нас, чистые птицы,

Возьмите меня в вашу стаю, пока певучесть во мне жива,

И я небо озвучу, на синей его странице

Выписывая небывалые, сияющие слова.

ВЕРЕСК ЦВЕТЕТ

ВЕРЕСК ЦВЕТЕТ

Стихи, навеянные сном

Я не видела Вересковых полян —

Я на море не была —

Но знаю – как Вереск цветет —

Как волна прибоя бела.

Эмили Дикинсон

Я увидел во сне поле в синих лучах,Я увидел: во мне загорелась свеча,Я увидел цветы, я увидел восходНад простором, где вереск весною цветет!Нет, не зря мы страдали, сгорали и жгли:Наши зерна сквозь время в простор проросли.Окунись, словно поле, в лиловый огоньИ на синее солнце взгляни сквозь ладонь.Земляникой покрыт край молочной реки,И в цветах открываются чудо-зрачки:Инфракрасные Божии смотрят глазаИз цветов – сквозь меня —сквозь любовь – в небеса!А давно ли вставал я, как дым, из землиИ во мне, словно пули, гудели шмели?Но Господь, как ладонь, аромат мне простерИ цветами озвучил бессмертный простор.Это вереск цветет, это вереск цветет,Это хрупкий сквозь землю пророс небосвод,Это нота, которую слышал Господь,Обрела на мгновение душу и плоть.Расцветай, отцветай, сад на небе моем,Проплывай, аромат, в небесах кораблем,Я с тобою, родная, и небо нас ждет,Если вереск в словах и созвучьях цветет!

ВЕСЕЛЫЙ КАКТУС

растет-цветет веселый кактусна подоконнике просторномв лучах полуденного светане слыша шума городскогоглядит в окно веселый кактусна шум и ярость людных улицглядит назад веселый кактусв прозрачный полумрак квартирына стол тетради полки книгиглядит-глядит не наглядитсяпросторное большое летонесется плача и сверкаяпылают реки горы страныместа меняют континентыа кактус ждет а кактус ищетсвою родную кактусихусвою затерянную нежностьколючее живое счастьеон для нее цветок нездешнийнесет в колючих теплых лапахон для нее откроет небов своем цветке неповторимомпросторное большое летонесется плача и сверкаяпылают реки горы странымир никогда не станет прежними видя это безобразьена подоконнике томитсяна подоконнике скучаетколючее живое счастьевеселый кактус Афанасий

ЛЮБОВЬ С ПЕРВОГО ВЗГЛЯДА

допустим ты сидишь себе упрямов кафе и ждешь горячий буйабесно в этот раз идет другая драмаи в ней другой таится интересты тянешь время все жаднее тянешьчерез соломинку безвкусное питьено за соседний столик мельком взглянешьи обалдеешь увидав ееведь от одной ее шальной улыбкиот логики и скуки далекив твоем мозгу вовсю запели скрипкизадергались безумные смычкии вот на эти звуки выбегаетв твоей башке из двери потайнойсмеясь и истерически моргаядвухсложник кривоногий и хромойнад ним кудахчет в воздухе порхаяиллюзия свободного стихапоэзия бессмысленно нагаяпленительная но не без грехаза ней трехногий прыгает анапестхрипит клокочет хочет всех сожратьи эту фреску роспись опись записьзаносишь ты в несчастную тетрадьно вот ты перешел в недостоверностьв космический комический уюткафе летит меж звезд в свою безмерностьи мухи по столешнице ползутв жужжанье крыл стрекочет запах кофеа ты строчишь пока не надоестк своей неудержимой катастрофелетит кафе меж равнодушных звездлюби пиши и пей поэт и рыцарьнесчастный полубог и полубыктвоя богиня ангелица птицане из таких к которым ты привыкпрекрасное зачем-то так ужасночто незачем смотреть ему в глазалюбовь как смерть несносна и заразнано заболевших добивать нельзябела черна красна и некрасивато влезет в сердце то звенит вдалижизнь делая нескучною на дивокак будто Бог в святых мечтах земли.