Бывший лучший друг

– Да перестань, Милка, – смеётся мой друг, отдирая пластырь с щеки. – Столько лет я получаю по роже, а ты всё никак не привыкнешь.

– А я и не хочу привыкать, – надуваю губы.

– Ты же после школы в медицинский собралась. Вот и будешь мне раны обрабатывать, – дурачится друг.

– Ага, конечно, – выдергиваю ладонь из его руки. – Ты ещё не наигрался, Паш? – эти разговоры у нас бесконечны. Знаю, что сейчас ответит: «Какие уж тут игры»

– Какие уж тут игры, – снова берёт меня за руку. Медленно идём по темной улице  в направлении наших рядом стоящих домов. – Ты же знаешь, Милк-Милк, скоро мне шестнадцать, и тренер запихнет меня на серьезный турнир. Я могу победить!

– Да знаю, что можешь, Паш! – сжимаю его руку. Как бы не злилась на все эти ссадины и синяки, всё равно его поддерживаю. А как иначе!

Тёмная улица совсем опустела, и я непроизвольно ускоряю шаг. До дома рукой подать.

– Куда ты так бежишь? – притормаживает Пашка.

– Домой, куда ж ещё. Мама опять ругаться будет, что я с тобой в зале торчу. Уроки-то не сделаны.

– Да ладно, Мил, ты умная, тебе их можно и не учить.

– А вот тебе бы не мешало подтянуться, – с укором смотрю на друга. А он на это только смеётся.

– Привет, молодняк! – раздается неприятный скрипучий голос сзади, совсем близко, будто в спину кто-то дышит. Пашка молниеносно разворачивается, прикрывая меня спиной.

– Чего нервничаешь, малой, – двое мужчин приближаются к нам вплотную. Один высокий, здоровый, но он молчит и держится на расстоянии.

– Есть закурить? – спрашивает второй тип, среднего роста и неопределенного возраста. Бегло смотрю на него из-за Пашиного плеча. Наколки на его пальцах говорят о том, что человек имеет нехорошее криминальное прошлое. Райончик у нас неспокойный, и всякое можно ожидать.

– Не курю, – резко отвечает Паша.– И тебе не советую, – храбрится непонятно зачем.

– Советчик, что ли?! – кривит рожу уголовник. – Давай денег тогда, – протягивает свою руку ладонью кверху.

– Ещё чего? – с лёгким смешком спрашивает мой друг. А сам потихоньку отпихивает меня в сторону. Хочу уже залезть в сумку и отдать этим мужчинам всё, что у меня есть. Денег немного, но, может, хватит, чтобы унести ноги.

– И денег, что ли, нет? – тип спрашивает с вызовом, бросая беглые взгляды на своего друга великана.

– Деньги-то есть, – не унимается Пашка. – Только не про твою честь.

– У тебя, я смотрю, длинный язык, – криво усмехается великан. – Спортсмен, что ли? – улавливает взглядом большую спортивную сумку, болтающуюся на плече моего друга.

– Он самый, – деланно разминает кисти Паша. – Ну что, поболтали? Если да, то мы пойдём тогда, – кивает в сторону домов, лишь на миг позволяя себе переключить свой взгляд в сторону. Великану этой секунды оказалось достаточно, чтоб нанести сильный удар прямо в лицо моего друга. С диким ужасом наблюдаю, как на родном лице  вновь проступает кровь. Из той самой раны, которая только затянулась после тренировки. Пашка трясет головой, словно отгоняя навалившееся помутнение. Я не двигаюсь с места, всё так же прячусь за спиной друга, а сердце уже выпрыгивает из груди от страха. Мужики больше не наступают, ждут реакции от нас.

– Деньги, – вновь протягивает руку уголовник.

– Милла, подержи, – протягивает мне сумку Пашка.

– Не надо, – вместо сумки хватаюсь за его плечо. – Давай отдадим, – шепчу еле слышно.

– Всё в порядке, Милк-Милк, – смотрит на меня, в глазах  блестит  озорной огонёк. – Возьми сумку, – говорит настойчиво.

Подчиняюсь, зажимаю вещь непослушными, онемевшими от страха пальцами. Хочется бежать, кричать, звать на помощь  или просто зажмуриться. Но я во все глаза смотрю, как друг приближается к оторопевшим от его уверенности бандитам. А потом всё происходит слишком быстро. Руки движутся так молниеносно, так неуловимо, что противник в наколках  спустя секунду уже лежит на земле. Он получил прямой удар в голову и два в ребра и не скоро сможет подняться.

Словно в танце, Паша перемещается к великану. Тот, в свою очередь, нисколько не растерян и наносит пару ударов в лицо моего друга.  Пашка блокирует лишь один, а от второго отшатывается на несколько шагов.

Зажимаю рот рукой, проглатываю  крик, рвущийся из груди. Кулаки у этого верзилы огромные, словно молоты, и у парня очень быстро раздувается щека. Какое-то время они ходят по кругу, наблюдают, оценивают, пытаются предугадать, как поступит соперник. Первым делает выпад верзила, и это становится его роковой ошибкой.

Пашка как-то изворачивается, и удар, летящий ровно ему в голову, пролетает в нескольких сантиметрах от цели. Но соперник вложил в этот удар слишком много силы, и его огромное тело летит следом за кулаком. Верзила неловко падает и с силой ударяется носом об асфальт. Слышу неприятный хрустящий звук и непроизвольно хватаюсь за свой нос. Это должно быть больно. И это так, судя по тому, как орёт этот горе-соперник.

«Только не вставай», – молюсь про себя и подбегаю к Пашке.

– Ты как? – провожу рукой по быстро синеющей щеке.

– Да нормально я, – хватает мою руку, убирает со своего лица и тянет подальше от валяющихся бандитов. – Вот говорил я тебе, что будем как-нибудь вечером по городу идти….........

Паша

– Всё нормально, – раздражённо вздыхает врач. – Уже в тысячный раз говорю вам, что всё нормально.

– Да как это может быть нормально?! – расхаживаю из угла в угол по бедно обставленному кабинету этого докторишки. – Она в коме!

– Да, – соглашается он, откидывается на спинку кресла, сцепив  руки в замок. – Но все жизненные показатели в норме, и если так будет и дальше, то она проснётся.

– Что значит «если»? – недоумеваю я.

– Ну пока всё нормально…

– Что значит «пока»? – останавливаюсь возле стола и гневно смотрю на врача.

– Паш, подожди, – вставляет свои три копейки Влад. – А возможно как-то её разбудить? – с мольбой смотрит на мужчину в белом халате.

– Владислав Сергеевич, – официально обращается доктор  к моему другу. – Это невозможно. Она сама должна проснуться, иначе…

– Что? – вновь вклиниваюсь в эту светскую беседу.

– Давайте не будем о плохом, – отводит  взгляд в сторону,  из-за чего  в моих жилах вновь закипает кровь.

– Спасибо, Станислав Георгиевич, – обращается мой друг к врачу  прежде, чем я взорвусь, и поднимается с ветхого стула.– Мы пойдем.

– Если будут вопросы, найдите меня, – говорит, а втайне, наверное, мечтает, чтоб вопросов у нас к нему больше не было.

– Хорошо, до свидания, – Влад смотрит на меня, кивком головы указывая на дверь.

С удовольствием покидаю унылые стены, так и не попрощавшись с врачом. И какой от него толк?

– Надо что-то делать! – как заведённый,  твержу   другу. – Другого врача найти, в другую больницу перевезти…

– Мы не можем, – смиренно говорит Владик. – Транспортировать Миллу нельзя, а врач самый лучший в этой больнице.

– Лучший? – ушам своим не верю.– Тогда лучше никогда не попадать к худшим, можно сразу венок заказывать.

– Ты можешь уже успокоиться? – останавливаемся возле палаты Миллы. – Езжай домой, – спокойно и устало говорит друг. – Поспи, проветрись, потрахайся, в конце концов. Сними напряжение. Когда у тебя в последний раз баба была?

– Давно, – машинально отвечаю, до конца не веря, что мы об этом сейчас разговариваем.

– Ты ей в таком нервозе  не поможешь, – указывает пальцем на палату. – Уезжай, Паш, – вздыхает. – Мы все устали.

– А ты?

– Я останусь до завтра— прислоняется спиной к двери,

– Я приеду сразу после утренней тренировки, – обещаю сам себе и с горечью осознаю, что не могу сейчас переступить порог этой комнаты. Комнаты, в которой мирно спит Милла. Моя Милк-Милк!

– Хорошо, – соглашается Влад. – Приедешь, побудешь с ней, пока меня не будет. Надо на работе кое-что утрясти.

– Хорошо, – вторю ему, пожимаю протянутую руку и ухожу из больницы, не оглядываясь.

Дорогой проклинаю себя и тысячу раз называю трусом, потому что по-другому меня охарактеризовать нельзя.

Трус. Чертов трус…

ГЛАВА 5. Если она не проснется, я так и не узнаю.

– Привет, Паш! – врезаюсь кулаком в подставленный кулак бармена. – Давненько тебя не было.

Я и вправду давно не был в этом клубе, да если уж по-честному, практически нигде не бываю. Куда уж мне, при таком плотном графике.

– Чего налить? – услужливо предлагает мне улыбчивый бармен.

– Отвёртку, – со смешком отвечаю.

– Понятно! Значит, апельсиновый сок.

– Да, давай сок, – нехотя соглашаюсь, хотя до безумия хочется нажраться. А кто меня остановит!?– Стоять! – останавливаю его. – Не надо сок. Давай текилу…  бутылку и стопку дай.

Бармен смотрит с лёгким сомнением, но всё же выполняет просьбу. Протягиваю карточку, расплачиваюсь, сгребаю со стола холодную запотевшую бутылку и удаляюсь в самый дальний угол зала. Хочу просто выпить и побыть наедине со своими мыслями. Говорить нет настроения, а бармен сто процентов будет лезть  мне под кожу. Работа у него такая, психолог чёртов.

Девять лет назад

– Алло.

– Пашка!? Наконец-то, – слышу взволнованный голос Миллы. – Я тебе уже два часа звоню. Приехала в клуб, а тебя на тренировке не было. Ты где?

– Милк, я у бабы Вали. Ты можешь приехать?

– А что случилось-то?

– Она помирать собралась, – с горечью говорю подруге.

– Как это собралась?!

– Так и говорит, что худо ей. Сначала мне позвонила, а теперь тебя требует. А я тут еле связь поймал, и ты звонишь…

– Через час буду, – обещает Милла и отключается. Теперь она учится на врача, может, поэтому её бабушка зовет.  Пока еще ловит связь, дозваниваюсь родителям и прошу их тоже приехать. Бабушка и впрямь совсем плохая стала.

– Паша, – зовёт меня из комнаты.

– Я здесь, бабуль, – подхожу и сажусь на кровать рядом с её исхудалым телом.

– Милла приедет? – с хрипом спрашивает и заходится в сильном лающем кашле.

– Да, – отвечаю, протягивая стакан с водой.

– Расскажи мне, мой мальчик, как твой бокс, – отпихивает чашку от себя.

– Всё отлично, – пытаюсь говорить весело, а сам стараюсь не смотреть, как тяжело опускается и поднимается её грудная клетка, – У меня лучший из лучших тренер. Он итальянец, представляешь? В прошлом году я участвовал в турнире и победил. Но это всего лишь по району.

– У тебя ещё всё впереди, Пашенька, – тихо шепчет бабушка Валя.

– Скоро мне восемнадцать, – продолжаю свой рассказ. – И тренер ведёт переговоры о моём участии в городском турнире. У меня есть шанс стать чемпионом нашего города и  выйти  на область.

– Ты победишь! – вот так вот просто говорит мне бабушка.

– Посмотрим…

– Верь мне, Паша, ты победишь.

И мне совершенно не хочется с ней спорить. Она часто оказывается права.

В течение часа, как и обещала, влетает запыхавшаяся Милла. Небось, с остановки два километра галопом бежала. Бабушка сразу просит меня выйти, оставить их наедине, и на все мои протесты  гневается. Подчиняюсь, выхожу за дверь, хотя до жути хочется узнать, что такого важного она хочет сообщить моей подруге. Но как ни стараюсь прислушаться к их разговору за стеной, слышу лишь невнятное бормотание.

Милка проводит с бабушкой очень много времени, до тех пор, пока не приезжают родители и не отправляют нас восвояси. Мы не хотим уезжать, но на этом настаивает и бабушка Валя. Ничего не остаётся, прощаемся и покидаем дом. Покидаем его навсегда. Потому что тем же вечером бабушки Вали не стало. А родители спустя несколько месяцев продали весь этот обихоженный участок с покосившимся домиком, чтобы погасить долги, которые накопили  за всё то время, пока занимаюсь боксом.

Милка так и не сказала мне, о чём они с бабушкой шептались…

Если она не проснётся, я никогда не узнаю…

С этими мыслями поднимаю уже пятую стопку, налитую до краёв, звонко чокаюсь с наполовину опустевшей бутылкой Текилы и отправляю горючую жидкость себе в рот. Горло обжигает, но я даже не морщусь. Одурманенным взглядом обвожу уже заполненный людьми клуб. Сознание вовсю пляшет, картинка размазывается, и всё выглядит каким-то нечётким. То ли от усталости, то ли от выпитого, чувствую, что даже с места сейчас встать не смогу. Несмотря на то, что грудь наполняет лёгкость, ноги отяжелевшие, будто налиты свинцом. Трясу головой  в тщетной попытке отогнать навалившееся опьянение. Ничего не выходит, и я, махнув рукой, наливаю ещё одну порцию пойла. Выпиваю, думаю, сейчас отключусь,  мысленно  пытаюсь собраться и встать, а потом ржу сам над собой и решаю, что если сейчас усну прям за этим столом, то так тому и быть. Насрать! На все насрать!

– Привет, – слышу тоненький голосочек возле самого уха. Поднимаю отяжелевшие веки, старательно фокусирую взгляд и пристально смотрю на подошедшую ко мне девушку.

– Скучаешь? – словно поёт, а не говорит. Хочу сказать, что всё нормально и что веселюсь во всю, но рот почему-то не открывается, а язык не ворочается. Сколько лет я не нажирался? Много, очень много. – Может, познакомимся? – продолжает девчонка. Смотрю на её симпатичное, немного самоуверенное лицо. Скольжу тяжелым взглядом по стройному, почти не прикрытому белым платьем  телу и сам у себя спрашиваю: «А что я смогу в таком состоянии?»

– Меня Милла зовут, – протягивает маленькую ручку для рукопожатия.

– Серьезно? – наконец подчиняю свой рот и выдавливаю слово, отвечая на скромное рукопожатие. Охренеть можно от такого совпадения.

– Да, – улыбается девушка… Милла, не выпуская моей руки из своей. – А тебя?

– Паша, – отвечаю хриплым голосом.

– Пойдём со мной, Паша, – несмотря на хрупкий вид, девушка с силой тянет меня из-за стола.

– Куда? – поднимаюсь на неустойчивых ногах и по инерции почти падаю на Миллу.

– Просто пойдём, – подмигивает и начинает уводить вглубь толпы. Плетусь, попеременно врезаясь в танцующие тела. Отшатываюсь от всех, кого сшибаю на пути, и даже не думаю извиняться. Рука девушки настойчиво тянет, и я словно вагон следую за своим паровозом. Толпа редеет, и мы оказываемся в приват-зоне этого клуба. Я бывал здесь раньше. Вип-комнаты? Она что, серьезно?

Девушка напористо затаскивает моё тело в одну из таких комнат и наспех закрывает дверь. Потом так же напористо бросается ко мне на шею и тут же впивается в губы. Это отрезвляет и обескураживает одновременно.

– Эй, ты что? – хватаю девушку за плечи, слегка отодвигая от себя. Почему слегка? Потому что либо я слишком слаб, либо девушка слишком сильна.

– Не задавай лишних вопросов, – мурлычет Милла. – Давай просто хорошо проведём время.

Таких объяснений мне явно недостаточно, поэтому с сомнением смотрю на девушку.

– Меня парень бросил, – бегло объясняет, закусывая нижнюю губу. – Хочу в отместку трахнуть первого встречного. К тому же, ты ничего, симпатичный.

А вот такое вполне может быть. Видимо, моё лицо смягчается, потому что Милла, не дожидаясь команды «можно», вновь припадает к моим губам. Моё тело отвечает, реагирует на эти ласки. В штанах очень быстро становится тесно, но мозг совершенно не хочет отключаться.

– Милла, – тихий шепот вылетает из моего рта, но я зову не эту девушку. Ту, что зову, я потерял целых три года назад. А сейчас я так хотел бы всё вернуть, но это невозможно. Милла спряталась от меня, ото всех, в собственном сознании. И никак не хочет возвращаться в этот мир. Но она вернётся, по-другому и быть не может. И что тогда? Что я буду делать со всем этим? Что я буду делать с Владом? Он тоже её любит. Что тогда?

Отгоняю чёртовы мысли, затопившие мою голову. Злюсь сам на себя и непонятно за что. Грубо выдергиваю руку девушки Миллы, которая шарит у меня в штанах, и, напирая всем телом, оттесняю её в сторону мягкого черного дивана. Резко разворачиваю  к себе спиной, поднимаю за талию и ставлю на колени, при этом её руки опускаю  на спинку дивана. Милла так маняще отдергивает попку, что я не удерживаюсь и нежно шлепаю по ней и тут же задираю короткий подол платья. Быстро достаю бумажник, в нем нахожу дежурный презерватив, стягиваю наспех штаны с трусами и растягиваю латекс по всей длине набухшего члена.

– О да, – слышу её томные зовы. Решаю не тратить  время на прелюдии и сразу перехожу к делу.

Врываюсь в нежное влажное лоно, ощущаю, как перехватывает дыхание и как Милла громко охает.

Первый сильный толчок – я не должен был уходить сегодня из больницы.

Второй толчок –  я не должен был напиваться.

Третий – я не должен сейчас трахать эту девчонку.

Четвертый, пятый, десятый – я не должен был отдавать её Владу.

Словно машина, погружаюсь и выныриваю. Громко дышу ей в самое ухо, периодически покусывая нежную кожу на шее. Милла непрерывно громко стонет, бедрами подаваясь мне на встречу. Сдергиваю бретельки её платья вниз, а бюстгальтер опускаю под грудь. Обхватываю её небольшие грудки руками и ускоряю темп. Из-за  долгого воздержания  желание выплеснуть возбуждение звенит уже где-то в районе черепа. Сдерживаю себя, пока не чувствую, как тело девушки  начинает содрогаться  в конвульсиях. На тяжёлом выдохе  кончаю сам и сразу выхожу из неё. Сажусь на мягкий диван, потому что ноги почти не слушаются.

Девушка наблюдает за тем, как я избавляюсь от средства защиты и вытираю руки о влажные салфетки, любезно предоставленные клубом. Милла улыбается и присаживается на такой же диван, стоящий напротив. Думал, она сразу уйдёт, а вид такой, что ещё и поговорить хочет. Нет, избавь меня от этого. Сама говорила, просто трах с первым встречным.

Откидываю отяжелевшую голову на спинку дивана, прижимаю затылок к мягкой обивке, а сознание выключается прежде, чем опускаются веки.

Восемь лет назад

Милла

…Перед глазами учебник, а мысли совершенно не о предстоящих экзаменах. Сижу на мягких матах, слушаю ровные ритмичные удары и почти бесшумные шаги внутри ринга. На руках тренера одеты специальные лапы, а Пашка, как и всегда, отрабатывает сильные и точные удары.

Вновь погружаюсь в учебник, но буквы пляшут перед глазами. А нет, я просто держу его вверх ногами. Быстро разворачиваю как надо и даже смотрю по сторонам, чтоб удостовериться, не видел ли кто мою маленькую оплошность. Я последнее время рассеянная и ни на чём не могу сосредоточиться.

«К середине I тысячелетия до н. э. медицина древней Месопотамии ценилась ниже древнеегипетской. Об этом свидетельствует и Геродот, который посетил Месопотамию…»

Боже, что это?!

Смотрю на обложку, которую как будто впервые вижу. Ну конечно – история медицины. Первый курс  даётся ой как не просто.

Вновь бросаю беглый взгляд на своего друга. Быстрые шаги – словно танец, широкие плечи и мускулистые руки притягивают взгляд. Сейчас он без майки, и каждая клеточка его доступного для моих глаз тела  блестит от пота. Непроизвольно закусываю губу и глубоко дышу через нос. В прохладном и просторном тренировочном зале  становится нестерпимо жарко.

Да что это со мной?

Тело как будто горит, а мысли как водоворот кружат и затягивают в воронку.

Год назад, перед смертью, бабушка Валя сказала мне, что между мной и Пашей может быть только дружба.

– Почему? – спросила я её, хотя по-другому наши отношения и не рассматривала. Тогда не рассматривала. Наверное.

– Так нужно, Милла! – в голосе была твердость, но мне этого было недостаточно, и я просила объяснений.

– Ты любишь его? – вдруг обескуражила меня вопросом, и голос её дрогнул. – Ты действительно любишь его, – уже не спрашивала она.

– Конечно, я его люблю, – возмутилась тогда.– Как друга.

– Ты обманываешь, Милла, – старуха прожигала тяжёлым взглядом. – Обманываешь. Либо меня, либо себя.

На это я лишь пожала плечами. Тогда нам и восемнадцати не было. Да что мы могли понимать. Да что я сейчас понимаю. Да, возможно, стала смотреть на Пашку как-то по-другому. Дольше, чем следовало, задерживаю взгляд на красивом теле парня. Любуюсь его тренировками и боями и тем, как побеждает каждого соперника. Очень часто теряю связь с реальностью, когда тону в глубине его серо-зелёных глаз. Ревную к фанаткам, которые толпами уже начинают ходить по пятам за Павлом. Жду каждой нашей встречи и по-детски радуюсь, что ещё не надоела ему. Может, это и есть любовь, но пока не берусь дать четкую оценку своему состоянию. Да это и неважно, потому что дала обещание умирающей старухе. Я поклялась, что всегда буду только другом для Пашки.

Зачем я это сделала?

Всё очень просто. Она сказала, что нам не суждено быть вместе. Если мы переступим грань дружбы, то Пашка навсегда  оставит  карьеру, и кто-то из нас обязательно умрёт.

Бред?

Возможно, но говорила она очень убедительно и как-то  чересчур  страшно. Я поверила ей. В нашей деревне никто не спорил с бабкой Валей. Она никогда не ошибалась и если что-то говорила, то всегда зрила в корень. Я поверила и поклялась. А сейчас понимаю, что клятву выполнять становится всё сложнее.

Вновь перевожу взгляд на ринг. Пашка уже изрядно измотал бедного Люциано. Друг дурачится, прыгает по всему периметру и  в шутку бьёт  по бокам тренера. Встречаясь с моим внимательным взглядом, лукаво подмигивает и смеётся, так задорно и по-доброму, что сердце совершает кувырок. Трепещет, стучит так громко, что оглушает, и я боюсь, что его слышат все вокруг.

Снова прячу глаза в учебнике, усилием воли заставляю себя не смотреть на боксёра. Медленно вдыхаю и выдыхаю воздух  в попытке усмирить своё сердце.

– А ты всё учишься, Милк-Милк, – весело заявляет  друг и падает рядом на маты. – Ты хоть тренировку-то смотрела? – слегка обиженно спрашивает меня.

– Немного, – бегло отвечаю, переворачивая страницу и старательно впитывая слова в тексте. Это бесполезно. Его  запах дурманит, голос обволакивает. Он очень близко, и я почти не могу себя контролировать.

– Немного, – говорит сам себе Паша. – Ты последнее время какая-то загруженная. Может, что-то случилось?

– Учёба, – снова не смотрю на него, а потом вдруг выпаливаю. – Хотя есть кое-что, что меня тревожит, – поднимаю  взор на Пашку.– В универе есть один парень…

– Ну? – недовольно брякает друг.

– Он ухлестывает за мной, прям проходу не даёт, – в лице парня проскальзывает лёгкое замешательство, а глаза вдруг вспыхивают злобой. Сама не знаю, зачем это ему говорю. То ли реакцию хочу посмотреть. То ли границы наши расширить. В любом случае, я почти не вру. Есть парень, и он уделяет мне внимание, но уж точно не бегает.

– Он тебя напрягает? – с участием спрашивает боксёр.– Хочешь, рожу ему начищу?

– Нет, – отрицательно качаю головой. – Конечно, нет. Просто решила поделиться… своими проблемами. Не важно, не обращай внимания.

– Так он нравится тебе? – как бы между прочим спрашивает Пашка.

– Не знаю… вроде ничего…

– Ладно, не  вмешивай  меня в бабские дела, – подскакивает на ноги. – Я в душ. Через пять минут домой пойдём.

И не дожидаясь ответа, уходит в сторону раздевалки. Провожу его спину взглядом, вижу, как он со злостью поколачивает груши, попадающиеся на пути, и мой внутренний чертик довольно потирает ручки.

Пашке не всё равно!

Глава 6. Вопреки запретам.

Восемь лет назад

Паша

– Парень у неё, видите ли, есть! Бегает за ней …придурок, – бухчу себе под нос, завязывая шнурки на кроссовках.

Холодный душ не помог остудить пылающее тело. Злость на Милку растеклась по венам, заставляя их гневно пульсировать.

Неужели мне всё показалось?

Её внимательный взгляд, скользивший по моему торсу. Слегка приоткрытые губки, когда судорожно вдыхает воздух. Её рассеянность, когда присутствует на каждой тренировке. Мне казалось, что Милка наконец увлечена мной. Мне казалось, что вот-вот я добьюсь от неё взаимности. А как иначе-то, мы с детства  были предназначены  друг для друга. Я это понял давно, а она, получается, нет. И ещё какой-то парень нарисовался. Надо аккуратно выяснить, что за хмырь.

Возвращаюсь к ожидающей меня девушке. Учебники сложены, хватаюсь за увесистый рюкзак. Покидаем спортзал и выходим в длинный коридор. Через каждые десять метров проходим мимо одинаковых дверей  других спортивных секций этого фитнес-клуба. Последняя дверь возле парадного входа  открыта. Это зал аэробики, и меня неизменно поджидают девчонки. Милла издалека замечает девушек, которых искренне считает фанатками, и тянет мою руку  в попытке провести мимо. Она ненавидит этих напыщенных и спортивных куколок. Но я-то знаю, что это ревность. А если ревнует, значит, я ей небезразличен.

– Пашенька, привет! – одна из них, самая активная и напористая, преграждает мне путь. – Мы тебя заждались, – нежно сюсюкает. – Погуляем?

– Не сегодня, – быстро обхожу девушек и тяну Милку на выход. Чувствую, как она с удвоенной силой сжимает мою руку своими нежными пальчиками.