Список

Я быстро выскочила из кабинета и почти бегом устремилась к рабочему месту. Но Элеонора перехватила меня посреди коридора. Злобно сверкнув глазами, она прошипела:

– Ну что, готова к увольнению?

– Можешь не злорадничать, я всё равно найду способ задержаться тут, – хотела бы я ощутить ту же уверенность, какую продемонстрировала в голосе.

– Это какой, интересно? – она с издёвкой усмехнулась.

– Не твоё дело. Я умею бороться и карабкаться.

– Бороться, говоришь? – она засмеялась, запрокинув голову.

Я смотрела на неё и нетерпеливо считала секунды.

– Что ж, значит, тебе это очень скоро понадобится. Бороться…

Она пошла дальше, громко смеясь. И мне очень не понравился этот смех, потому что ненавистная коллега неприкрыто торжествовала, словно уже одержала надо мной верх. Неужели она что-то знает? Или собирается как-то испортить мне жизнь?

Нахмурившись и гадая, чем Элеонора могла бы мне реально насолить, я сходила за сумкой, выключила компьютер и быстро покинула работу.

От размышлений о кознях коллеги я быстро перешла к более важным мыслям. Идя к метро, я мысленно перебирала гардероб и пыталась решить, как одеться на невероятное свидание. И к великому сожалению, быстро поняла, что ни один из моих нарядов не годится для такого дорогого и помпезного места, как «Пеликан», где собирались самые богатые и влиятельные люди города. Оставалось только одно решение этой проблемы.

Я выхватила из сумки мобильный телефон.

– Никита, привет!

– Что-то случилось? – он сразу уловил в моём голосе нотки тревоги.

– Мне нужно шикарное платье. Чтоб лучше всех.

– Тогда давай встретимся в субботу, у меня как раз завоз…

– Ты не понял, мне нужно сегодня! Сейчас!

Друг помолчал немного, потом тяжело вздохнул.

– Хорошо, подъезжай, есть кое-что интересное.

Я прервала звонок и бросила телефон в сумку. В метро толпились «белые», готовящиеся к вечернему разгулу, и мне пришлось проявить чудеса виртуозного лавирования, чтобы поскорее сесть в поезд.

Всю дорогу я нервно вспоминала наши объятия и произнесённые им слова. Меня обуревало недоумение. Неужели и правда Владимир любит меня? Но почему я раньше за ним такого не замечала? Да, он всегда был воспитан, учтив, не позволял себе повышать голос и разговаривать высокомерно. Открывал передо мной дверь, не называл «инкубаторской» и «болванкой», в противовес многим другим сотрудникам, которые не упускали случая напомнить мне об искусственном происхождении. Но любовь? Неужели такое возможно?

От станции я сразу побежала к Никите. Его мастерская скрывалась в полуподвале довольно старого и ветхого здания, в котором когда-то находился дом престарелых. Открыв неприметную дверь, я нырнула в тёмный прохладный подъезд, где навечно воцарился запах кошачьей мочи. Под ногами что-то противно хрустело и поскрипывало, так что я даже скривилась. На самом деле Никита уже давно мог бы всё здесь вылизать и заставить сверкать, но жуткое состояние подъезда являлось маскировкой, чтобы отпугнуть и обмануть неугодных гостей, особенно если в их карманах лежали удостоверения городских чиновников.

Тяжёлая дверь из настоящей древесины неохотно поддалась и с громким скрипом отворилась до половины. Я скользнула в мастерскую и превратилась в слух. Никита помимо официальной портновской деятельности занимался ещё и контрабандой одежды «белых», а за это его по головке гладить никто не собирался, поэтому я могла тут наткнуться не только на него самого, но и на наряд полиции.

– Здравствуйте, я по поводу складного велосипеда! – громко сказала я.

– Я один, проходи, – отозвался друг из дальней комнаты, откуда в коридор лился яркий свет.

Никита сидел возле раскройного стола и, шевеля мохнатыми чёрными бровями, с неудовольствием смотрел на неудачно отрезанный кусок светло-синей ткани. Вскинул глаза и тепло улыбнулся.

– Так что у тебя приключилось?

– У меня сегодня очень важное… мероприятие, – я порывисто подошла к нему и обняла за плечи.

От него приятно пахло дорогим краденым парфюмом и почему-то соевыми котлетками. Он сначала чуть напрягся, а затем тоже обхватил меня рукой.

– Насколько важное?

– Самое важное в жизни, похоже.

Мы встретились взглядами.

– Во что ты вляпалась? – Никита чуть прищурился, словно хотел прочитать мысли.

– Один человек признался мне в любви и пригласил на свидание.

– А-а, – он засмеялся. – Всего-то, а страху нагнала. У тебя ж полно одежды на такой случай.

– Нет, – я чуть прикусила нижнюю губу. – Мне нужно самое потрясающее и сногсшибательное платье, какое только есть на свете! Чтобы я затмила всех и каждого, и чтобы все остальные женщины казались страшилищами рядом со мной!

– Они и так страшилища рядом с тобой, – без ложной лести проворчал он, наморщив лоб. – Ну давай посмотрим.

Страшный доисторический платяной шкаф в углу мастерской давно просился в топку, но я знала, что в нём скрывается самое большое сокровище, которым обладал друг. За громоздкими дверями обнаружились металлические, которые не взломало бы и прямое попадание артиллерийского снаряда. Никита бегло ввёл шифр (я демонстративно отвернулась), электронный замок сообщил об открытии коротким мелодичным сигналом.

– Давай-ка посмотрим, – он взялся за подбородок, разглядывая содержимое сейфа, а я зачарованно уставилась на дорогие редкие ткани. – Голубое под глаза? – посмотрел на меня. – Нет, не то. Может, персиковый?

– Я должна блистать и сверкать.

– Ну тогда только один вариант, – друг засунул руку в глубь и вытащил на свет невероятное творение дорогого ателье для «белых».

Я аж задохнулась от восторга – гладкая ткань сверкала и переливалась словно жидкое расплавленное золото.

– Ну как? – Никита остался доволен произведённым эффектом.

– Беру! – я протянула руки.

– Четыре тысячи.

Сумма равнялась четырём моим зарплатам. Баснословно дорого. Но я была готова пойти на что угодно ради достижения цели.

– Половину сейчас, остальное частями за четыре месяца, – с ходу предложила я, умалчивая о том, что уже через месяц останусь без большой зарплаты. На самом деле в глубине души я всё ещё верила, что у меня всё получится.

– Грабишь меня средь бела дня, – вздохнул он. – Пользуешься тем, что я тебя люблю как сестру.

– Ты же знаешь, что я всё заплачу. Не в первый же раз.

Никита вздохнул.

– Раздевайся.

Я быстро скинула костюм. Он с сомнением посмотрел на моё нижнее бельё.

– Тут нужны тонкие трусы и бюстгальтер без бретелек, потому что ткань очень тонкая, а плечи будут открытыми. Меряй пока.

Я с трепетом приняла почти невесомое платье и принялась очень осторожно облачаться в него, боясь, что могу ненароком порвать ткань.

– Смелее! – скомандовал Никита, роясь в ящике с женским бельём. – Это усиленный паучий шёлк, ты его и ножом не разрежешь при всём желании. Не мнётся и не горит.

Длинное зауженное платье так красиво облегало фигуру, что я зачарованно уставилась на отражение. Тело словно облили искрящейся золотой краской, выгодно подчёркивающей грудь и бёдра.

– Вот! – друг выпрямился и показал бельё. – Это ещё триста.

– Согласна.

– И тут никак без хорошей обуви.

Золотые лодочки на высоком каблуке как нельзя лучше завершили ансамбль. Я надела их и прошлась по мастерской.

– Он будет сражён наповал, – Никита казался довольным своей работой. – Кстати, а кто он? Способен ли работяга оценить такую жертву?

Мы снова встретились взглядами. Когда до друга дошло, он побледнел.

– Да ты полная дура, если связалась с «белым»! – закричал он.

– Это мой последний шанс остаться в Центре! И он признался мне в любви. Предложил выйти за него.

– Он никогда не женится на тебе! Ты не понимаешь? – друг не на шутку встревожился. – Он поиграется и выбросит! Ты для него просто красивая игрушка! Кто он?!

– Только никому ни слова. Это мой директор, – я старалась оставаться спокойной.

– Совсем идиотка! – Никита разозлился. – Нельзя иметь с ними дел! Мы для них просто объект для насмешек и развлечений! Он потребит твой блеск, а потом отправит обратно в трущобы! Разобьёт тебе сердце и навсегда заставит ненавидеть людей!

– У меня ощущение, что ты рассказываешь о себе, – я знала, что поступаю грубо и некрасиво, но мне хотелось остановить поток нравоучений.

Никита осёкся и замер с перекошенным лицом. Потом махнул рукой и ушёл в подсобку. Я быстро переоделась, осторожно сложила платье и бельё, поместила их в картонную коробку, которую взяла из-под раскройного стола. Переложила плотной бумагой и сверху уже положила туфли.

Я хотела зайти в подсобку и попрощаться. Но потом пожала плечами и ушла. Самым ужасным было то, что я понимала, что слова друга совершенно правдивы. Но я не хотела думать о таком исходе. Нет, теперь только вперёд, чем бы это ни закончилось.

До дома я почти бежала, насколько позволяли каблуки. Бросая встревоженный взгляд на часы, я мчалась по некрасивым грязным улицам, ловя на себе взгляды «серых», которые всегда видели во мне признаки враждебного привилегированного класса. Чужая среди своих, как говорится.

Взлетев по лестнице и промчавшись по коридору, я ураганом ворвалась в комнату.

– Ох, прямо торнадо! – воскликнула Светка, у которой я чуть не выбила из рук кастрюлю с варёной гидропонной картошкой.

Остальные девчонки сидели за общим столом и ждали горячего. Салат из соевых проростков и риса уже разложили по тарелкам. Для меня тоже поставили тарелку, хотя я не всегда ела вместе с соседками.

– За тобой гнались мутанты? – Настя встала.

– Свидание! – выпалила я, с трудом переводя дыхание. – Времени нет!

– Ого, свидание, – удивилась Маргарита.

Девчонки принялись шутить и что-то спрашивать, но мне некогда было отвечать на дурацкие вопросы. Отмахнувшись от них, я бросила сумочку на кровать, быстро скинула офисный костюм и умчалась с коробкой в ванную комнату. Время перевалило за шесть часов, и я понемногу начинала паниковать, что не успею подготовиться к появлению кавалера. Другие женщины, бессмертные, может, и могли себе позволить опаздывать, но я такой роскошью не обладала.

Основательный горячий душ взбодрил и освежил. Сегодня я пошла ва-банк и поэтому тратила дорогую воду и дефицитное мыло без ограничений. Счётчик неистово крутился, отсчитывая драгоценные литры, а я намывалась как никогда в жизни.

Высушив и уложив волосы крупной волной, я нанесла лёгкий макияж и оделась. И с восторгом уставилась на отражение. Да, я всегда была красивой и знала это. Но сейчас выглядела особенно роскошно, за что нужно было благодарить создателей невероятного платья.

Положив руку на ручку двери, я какое-то время слушала, как девчонки едят и переговариваются, обсуждая новости района. Потом я оттолкнула дверное полотно и вошла в комнату. Оксана первой увидела меня и тут же поперхнулась. Кашляя и багровея, она показала на меня рукой. Остальные тоже повернулись и застыли поражённые, с отвисшими челюстями и выпученными глазами. Первой нашлась Настя:

– Лидок, ну ты даёшь… Да ты просто богиня!

– Богиня разврата, – Оксана не преминула облить меня очередной порцией ненависти.

– Да ты ей просто завидуешь, – рассмеялась Света, снова берясь за вилку.

– Да чему тут завидовать! Шлюха!

Я пропустила её замечание мимо ушей, вздохнула и расправила плечи. Повернулась вокруг себя.

– Ну как?

– Во! – Настя показала большой палец. – Ты его просто убьёшь.

– Бедный сантехник, мало ему унитазов, так ещё и такое, – Оксана отвернулась и принялась демонстративно есть.

И тут я вышла из себя. И совершила глупость.

– Это на тебя клюют одни сантехники. А я встречаюсь с «белым».

Новость стала настоящей сенсацией, рядом с которой сногсшибательное платье тут же померкло. Теперь соседки вообще впали в состояние ступора, а тишина в комнате стала почти звенящей. Побледневшая Настя выскочила из-за стола и бросилась ко мне. Схватила меня за руки и заглянула в глаза.

– Одумайся! Ты не понимаешь, во что влезаешь! Он использует тебя и выбросит! – меня удивило, с какой настойчивостью и тревогой она пыталась отговорить меня. – Мы для них лишь разменная монета. Не надо идти туда!

– Успокойся, – я мягко освободила руки. – Он не такой. Он правда любит меня. Он не сделает мне ничего плохого.

– Ты ошибаешься! Он просто поиграется с тобой и выбросит! Таких случаев полно, многие «белые» так развлекаются!

Я посмотрела на притихших девчонок. Вздохнула. Они не понимают, что с их посредственной внешностью они и не могут рассчитывать ни на что другое, как только на краткосрочное развлечение. А я была создана для чего-то большего. Владимир не просто так выделил меня из тысяч женщин и признался в любви. Он точно вознамерился сделать меня счастливой.

– Сегодня он сделает мне предложение. Он сам так сказал. И пригласил в «Пеликан» ради этого, чтобы всё было по правилам, – нехотя рассказала я, потому что мне хотелось показать им всем, что мой случай особый. – И мы поженимся. И я буду жить в стеклянной башне на сороковом этаже и забуду про соевые продукты и про мытьё по три литра в день.

Девочки молчали.

– Ты у нас боец, Лидка, – неожиданно похвалила Настя, прозвучало это вполне искренне. – А мы всю жизнь плывём по течению, ни на что не надеясь и ничего не ожидая от судьбы.

– Судьбы нет, – возразила я жёстко. – Каждый получает то, чего заслуживает. А если человек чего-то не получает, то, значит, он сам в этом виноват. Значит, он сделал недостаточно. Или не сделал ничего.

– Неужели ты думаешь, что он женится на тебе?! – воскликнула Света, которая, кажется, слишком близко к сердцу приняла моё свидание.

– Почему вы все в этом сомневаетесь? – огрызнулась я, пытаясь успокоить слишком часто бьющееся сердце. – Даже если это не даст мне бессмертие, то я хотя бы получу нормальную благополучную жизнь.

– Но он всё равно не будет с тобой долго! – Настя по-дружески пыталась меня разубедить, но я от этого только ещё больше злилась.

– Я буду красивой и хорошей женой! – я вышла из себя.

– Да, но только он всегда будет оставаться молодым и красивым! Здоровым и полным сил! А ты, как ни старайся, как ни ухаживай за собой, ты всё равно постареешь рано или поздно! А ни один бессмертный не потерпит возле себя человека, от которого буквально веет приближающейся смертью! Лет через пять ты станешь слишком старой для него! И он вышвырнет тебя! И посадит на твоё место новую молодую дурочку!

– По крайней мере, я буду знать, что сделала всё, что было в моих силах, – я взяла себя в руки и усилием воли подавила злость, которая портила цвет лица.

– Мне тебя жаль, Лид, – Настя выглядела грустной и обеспокоенной.

И чего это они вдруг вздумали сегодня меня жалеть и опекать!

– Я не нуждаюсь в твоей жалости, – холодно заметила я, обходя соседку и направляясь к кровати.

– Я знаю. Но в своей погоне за бессмертием ты забыла о самом главном, – Настя теперь смотрела на меня неодобрительно.

– О чём же? – я нагнулась и извлекла из тумбочки маленькую сумочку, покрытую мелкими стеклянными кристаллами.

– О том, как жить правильно, чтобы не потерять себя.

– Очень ценная философия, – ядовито заметила я, неприятно усмехаясь. – Я поразмышляю об этом в тот день, когда мне будут делать Укол.

Настя хотела ещё что-то сказать, но передумала и махнула рукой. Я развернулась и с достоинством проследовала на выход, ощущая на себе взгляды соседок. Мне было совершенно наплевать на то, что они думают. Наплевать!

Стараясь не упасть с высоченных каблуков, я прошла по проходу, спустилась по лестнице и остановилась в паре шагов от дома. Меня одолевали сомнения. Где лучше встретить директора? У самого дома? У дороги? Я оглянулась и посмотрела на обшарпанное здание. Ещё не хватало, чтобы я потом всю жизнь ассоциировалась у него с этой ободранной бетонной коробкой.

Я вышла к дороге и беспокойно огляделась. Я нервничала и мне приходилось прилагать значительные усилия, чтобы сохранять невозмутимый безмятежный вид. Я чувствовала каждой клеточкой тела свою чужеродность и ощущала взгляды других людей, которые безусловно видели во мне только шлюху, развлекающуюся с бессмертными. К тому же, с наступлением вечера вдоль улицы задул резкий ветер, и я все телом дрожала от холода. Я буквально считала секунды, мысленно умоляя начальника приехать поскорее. К счастью, ждать и мучиться мне пришлось недолго, потому что через несколько минут чёрная блестящая машина вырулила с проспекта и затормозила неподалёку. Открылась дверь, и послышался бодрый голос Владимира:

– Мадам, карета подана!

Стараясь не удариться головой, я грациозно скользнула в машину и опустилась на мягкое комфортабельное сидение, которое сразу подстроилось под позвоночник, создав выпуклости и вмятины в нужных местах. Самоуправляемая машина мягко тронулась с места и помчалась в центр города.

Владимир сидел напротив, широко улыбался и выглядел таким весёлым и счастливым, что я с облегчением отбросила сомнения, посеянные Настей. Сейчас уже не оставалось никаких сомнений в том, что он и правда меня любит.

После ухода с работы начальник тоже времени даром не терял. Он облачился в тёмно-фиолетовый костюм от популярного модного дома и уложил волосы причудливыми завитками. Ну, конечно же, не сам уложил, не будет же такой важный человек сам себе делать причёску дома перед зеркалом. Но парикмахер поработал на славу.

– Ты выглядишь просто восхитительно, – мягко сказал он. – И правильно сделала, что надела простую одежду.

Я пристально вгляделась в его лицо, пытаясь понять, шутит ли он, или и правда считает мою безумную покупку ординарным нарядом, но на всякий случай слегка улыбнулась и поправила прядь волос.

– Какие чудесные волосы они тебе сделали, – с восторженным придыханием заметил Владимир, наклоняясь ко мне и прикасаясь кончиками пальцев к моей голове. – Сейчас такой оттенок большая редкость, большинство резервистов стали какие-то серые, невзрачные.

– Платина-пятнадцать, – автоматически произнесли мои губы, в то время как я старательно глотала микро-обиды от слов «сделали» и «резервисты».

– Ты настоящий эксклюзив Родильной Фабрики, второй такой точно нет, – он мягко улыбнулся и откинулся на спинку сидения.

– Надеюсь, что нет, – спокойно ответила я, желая в этот момент распахнуть дверь и выскочить наружу.

Неужели он весь вечер будет говорить о моём искусственном происхождении и принадлежности к Резерву?! Это неизбежная оплата за замужество? Проверка?

Я стиснула зубы и сказала себе, что ради жизни в Центре стерплю что угодно. Надо терпеть, иначе годы напряжённой работы окажутся напрасными.

– А мне вот всегда хотелось узнать, зачем они делают вас так много, – Владимир неопределённо махнул рукой, видимо, имея в виду все окраины города, в которых жили «серые». – Сейчас ведь практически никто не умирает, а резервистов чуть ли не пять тысяч.

– Я не знаю, – я пробормотала довольно прохладно, настроение портилось всё больше и больше.

– Прости меня! – спохватился он и переменился в лице, демонстрируя осознание вины. – Я так хочу тебе понравиться, что страшно нервничаю и от этого несу чёрт знает что! Говорю совсем не то, что хочу, и что следовало бы! Прости меня, Лида!

Он положил большую горячую руку на мою ладонь, и мурашки побежали по всему телу. Я примирительно улыбнулась. К счастью, продолжать разговор не потребовалось, потому что машина уже парковалась возле ресторана. Мы вышли и медленно направились к сверкающей башне развлекательного центра, на самой верхушке которой ярко сияли огромные панорамные окна «Пеликана».

Вокруг здания буйно зеленел весенний сад, дорожки пролегали под ветвями вишен и слив, покрытыми пышными гроздями розовых и малиновых цветов. Несмотря на вечерний холод, пробирающий до костей, я всё же задерживала шаг, чтобы насладиться нежным запахом цветущих деревьев. Владимир взял меня за руку, и, чтобы скрыть довольную улыбку, я отвернулась и приблизила к лицу ветку, делая вид, что нюхаю цветы.

Из сада мы попали в небольшой цилиндрический стеклянный вестибюль, декорированный крупными разноцветными кристаллами. Стеклянный же лифт приветливо открыл дверь, приглашая нас поскорее окунуться в дорогие развлечения, доступные только «белым».

Пока прозрачная кабинка беззвучно поднималась на самый верхний этаж, мы стояли рядом, избегали смотреть друг на друга и хранили несколько скованное молчание. Руки дрожали от волнения, и я направила все силы на подавление предательской дрожи и на управление лицом.

Прямо из лифта мы вошли в красивое помещение, отделанное тёмным натуральным деревом. Высокомерный метрдотель вскользь пробежал по мне пустыми глазами и широко улыбнулся Владимиру.

– Господин Соболев, мы как всегда очень рады приветствовать вас в нашем первоклассном заведении!

Немедленно из служебного помещения появился услужливый и безликий официант неопределённого возраста, который почтительно проводил нас к столику, стоящему у самого окна. От ужасной высоты у меня тут же закружилась голова, и я сосредоточила взгляд на лице спутника.

– Эти роботы-официанты такие правдоподобные, – восхитился Владимир, услужливо подал мне стул и забрал из руки блестящий клатч, который положил на край стола, возле вазочки с живыми цветами.

– Да, технологии не стоят на месте, – я охотно подхватила тему, в которой превосходно разбиралась. – Именно благодаря роботизации наш город существует в таком благополучии, несмотря на критический дефицит ресурсов.

– Ну, конечно. К тому же, лучше пусть роботы лезут в канализацию! Не заставлять же «серых» ковыряться в нашем говне!

Он остался доволен своей идиотской шуткой и громко засмеялся, демонстрируя великолепные зубы. Я вынужденно улыбнулась в ответ, хотя больше всего мне захотелось схватить его за ухоженные волосы и ударить лицом об стол. Внезапный взрыв агрессии напугал меня саму, потому что такие мысли были мне не свойственны.

Официант подал электронное меню, и я сосредоточилась на списке блюд, радуясь, что уже не надо отвечать на оскорбительную шутку.

– Так, я хочу закуску из вяленой дагестанской свинины, – Владимир был прекрасно знаком с местным меню, и поэтому тут же принялся тыкать пальцем в экран. – Ещё суп из белых астраханских грибов. На горячее тульских крабов под сливочным соусом.

– Изволите гарнир? – подобострастно осведомился официант, склоняясь в почтительном жесте.

Я же смотрела на цены и с трудом контролировала лицо – стоимость заказа начальника уже превысила мой полугодовой заработок. Только сейчас я задумалась о том, что даже не поинтересовалась заранее, как мы будем оплачивать счёт. Каждый за себя?

– Да, на гарнир мне жареного картофеля. Но только настоящего! Никаких гидропонных продуктов! – строго приказал Владимир, превращаясь в жёсткого требовательного начальника, так хорошо мне знакомого.

– Будет сделано. У нас только настоящие продукты, никаких имитаций и суррогатов, вы же знаете, – официант повернулся к Лидии. – Что будет… дама?

– Я… я сейчас подумаю, – я в панике бросилась просматривать меню в поисках самого дешёвого блюда.

– Бери всё, что захочешь, сегодня плачу я, – Владимир широко улыбнулся, наслаждаясь собственной великодушной щедростью.

– Я просто… не знакома с этими блюдами… – я растерялась от незнакомых названий.

– Всё понял, буду тебя спасать, – рассмеялся начальник, привычно беря управление ситуацией в свои руки.

Он быстро заказал какие-то блюда, которые прозвучали для меня неведомой тарабарщиной, и властным жестом отпустил официанта. Протянул руку и положил её на мой локоть.

– Расслабься и получай удовольствие от этого великолепного вечера.

– Я получаю изо всех сил, поверь.

Владимир смотрел на меня бархатными искрящимися глазами и выглядел очень довольным. Как ребёнок, который задумал какую-то шалость и теперь наслаждается её предвкушением.

– Расскажи мне о своём детстве, – неожиданно потребовал он. Именно потребовал, не попросил.

Я растерянно заморгала, пытаясь сообразить, к чему он ведёт.

– Я… я росла в обычном детском доме для… резервистов, – мне было непросто произнести это грязное слово. – Который на краю города, возле бывшей Сосновки.

– Вас там было много? – Владимир чуть наклонил голову. Он и на работе делал так всякий раз, когда задавал каверзные и сложные вопросы.

Какого чёрта! Что за допрос?! Меня смущало такое внимание к этому вопросу. Но пришлось взять себя в руки и продолжить беседу на болезненную тему. Если путь к бессмертию лежит через унизительный разговор, то я пройду через это. Пройду!

– Стандартная группа, двадцать человек…

– Все девочки?

Мне было непонятно его настойчивое внимание.

– Да, все девочки, естественно… Партию всегда делают одного пола.

– Хорошо. Так какое оно было – детство в этом закрытом учреждении?