Полнолуние

– Что?! – не расслышав прокричала та и вдруг увидела, казалось медленно приближающийся к ним огромный смерч. Упиравшаяся верхушкой в плотно затянутое тучами небо воздушная воронка была красноватого цвета от поднятой глинистой почвы. Она шла прямо на них и стоявший спиной к несущемуся вихрю проводник, повернувшись лишь потрясённо произнёс:

– Матерь Божья… Прячьте лошадей и сами прячьтесь! – кричал он, перекрикивая ветер, с трудом удерживая за края фетровую шляпу. – Выбирайтесь из повозки, вряд ли ей что-то грозит – она слишком тяжёлая. Нас же ураган превратит в коровью лепёшку.

Утомлённая долгой дорогой девочка задремала и не сразу поняла, что происходит. Миледи вытащила её из повозки, Сандра, застыв, удивлённо смотрела на приближающийся смерч, в то время как другие – миледи, проводник, возница – бросились прочь, ища укрытие и спасая беснующихся лошадей.

И вдруг ноги девочки оторвались от земли, её закрутило, втягивая внутрь полного пыли и мусора смерча, что подхватив как соломинку, продолжил движение. Сандру больно ударило об угол повозки, поднимая к самому небу, и последнее что она увидела, перед тем как потерять сознание, была навалившаяся со всех сторон темнота.

Она не знала, как долго провела без сознания и где находится. Огромная юла крутила её вокруг своей оси. Круги то увеличивались, то уменьшались и выблевавшая всё, что ела в этот день девочка, всякий раз зажмуривала от страха глаза, ожидая, что сейчас её ударит о землю. Словно в кошмарном сне она видела, как под нею стелется бескрайняя степь и перелески, перерезаемые вздувшимися венами оврагов и небольших рек. Ночь ещё не пришла, но из-за оккупировавших небо туч было почти темно.

И вдруг Сандра представила себя птицей, парящей над землёй. Подобно крыльям она развела руки в стороны; увлекаемая воздушным потоком летела, со страхом ожидая момента, когда смерч оставит её. Ветер сменился. Теперь он дул с востока, направляя ураган к скалистой гряде. Совсем стемнело, больше Сандра не видела ничего, тьма была над её головою и под ногами, её переворачивало с ног на голову, и она не представляла, где верх, а где низ.

Даже в плотной тунике девочка дрожала от холода; это значило, её вновь подняло к облакам, как бывало за время полёта уже множество раз. Внезапно что-то схватило её, теряя силу, ураган понёсся дальше, она же осталась в прочной сети, растянутой в ущелье между двух вертикальных столбов, словно огромный паук сплёл её, в надежде на знатную добычу. И девочка молила Непорочную Деву, чтобы это не было правдой.

***

Солнце поднималось над горизонтом, словно нехотя отрываясь от земли. Свет дал ей возможность оценить величие пейзажа и бедственность собственного положения. Похожие на указывающие в небо пальцы скалы стояли в двухстах футах друг от друга перед проделанной ветром и водой почти такого же размера круглой дырой в скале. Сеть была тонкой, но удивительно прочной и чем больше Сандра прикладывала усилий, чтобы выбраться из неё, тем сильнее запутывалась.

Солнце вставало за её спиной, открывая вид на ущелье и скалы, безжизненные и равнодушно холодные. Сеть могла простоять здесь Бог знает сколько, миледи далеко и никто не придёт ей на помощь. Лишь хищные птицы будут рвать её плоть, лишь солнце и ветер станут свидетелями её бесславного конца…

Вдруг она услышала шорох гигантских крыльев. Что бы это ни было, оно было гигантских размеров, и оно приближалось к поставленной ею ловушке. Девочка пыталась обернуться, чтобы увидеть своего врага – вряд ли здесь могло быть иначе – но свет бил ей в глаза и она видела лишь размытый силуэт, да взмахи огромных крыльев. Шум становился всё ближе, Сандра ощутила как кто-то, схватив её одной лапой, другою разрезает сеть. Прижав к себе, существо взмыло в небо, поднимаясь всё выше; от всех последних потрясений девочка не выдержала и потеряла сознание.

Она очнулась от голосов разговаривающих прямо над нею людей. Говорили молодой мужчина, почти юноша и женщина. Их говор напоминал речь Добробрана с сильным местным акцентом, в который вкрапливались малопонятные девочке слова:

– Они снова охотились на меня, но дитя попала в сеть, вместе с ветками и мусором и я освободил её. Пусть она поживёт у тебя, ты же знаешь, её не ждёт ничего хорошего. Когда она окрепнет, я отнесу её вниз.

– Девчонку принёс смерч. Плохой идеей было вести её сюда, Щитоносцы найдут дыру в сети…

– Они подумают на меня, что я летел ночью в деревню и попался.

– Габриель, старый Йенс не так глуп, как ты думаешь, – с тяжёлым вздохом тихо возразила женщина; она явно была немолода. – Резанные не успокоятся пока всех вас не переловят. По крайней мере, тебя.

– Но я не враг им! Я просто не хочу иметь с ними дела! Я хочу оставаться таким, каким создали меня Боги! Пусть оставят меня в покое.

– Этому не бывать, ты же знаешь. Они боятся за себя, потому что они не люди – они Выродки, и даже среди них ты умудрился стать изгоем. Они боятся, их сожгут на костре…

– Но за что?! – воскликнул мужчина, а старуха сказала:

– Да тише ты, кажется, девчонка пришла в себя. Лучше тебе уйти, я сама поговорю с ней.

Понимая, что её раскрыли, Сандра открыла глаза успев заметить уходящего, прочь высокого горбуна в чёрном плаще и накинутом на голову капюшоне. Не обращая внимания на гостью, старуха продолжала что-то со злостью толочь в маленькой каменной ступе.

– Кто вы? – спросила Сандра, садясь на жёстком деревянном ложе. Оказалось, она раздета догола, и, прикрывая наготу, натянула до подбородка шерстяную накидку, которой была укрыта. Пока неожиданная гостья была без сознания, хозяйка натёрла её ароматной согревающей мазью.

– Со мной то, как раз всё ясно, Выродки зовут меня Берегиней, – раздражённо ответила та, воинственно упирая руки в бока. – Куда важнее сейчас кто ты. То, что было на тебе изрядно пришло в негодность, возьмёшь мою одежду, я немного ушила её и должно подойти. В горах всегда холодно.

Она не была старухой, (как не была и уроженкой здешних мест, судя по говору), хотя её молодость уже прошла. Тело не было полным, как и худым, лицо имело круглую форму, а русые волосы уложены плотным обручем на голове. В ней было не меньше пяти футов роста, и выглядела женщина не слишком дружелюбно, что впрочем, даже не пыталась скрыть.

– Мы с матерью ехали в Бриджтаун в поисках лучшей доли, когда буря настигла нас. Меня подхватило ветром и принесло сюда. Вначале я чуть не умерла от страха, а потом стала представлять себя птицей, парящей над миром, – почти искренне сказала девочка, одевая, шерстяные штаны и кофту хозяйки. Одежда висела на ней мешком, но была чистой и тёплой.

– Лучше бы ты умерла, – печально заметила женщина, наконец, закончив. Она высыпала растёртые в порошок коренья в наполненный до половины кувшин и протянула девочке: – Ты должна это выпить, имбирь даст тебе силы.

– Вы говорили, Резаные придут за мной, что они угрожают мне. Но за что? Ведь я ничего им не сделала!

– Ещё сделаешь. Не они тебе угрожают, а ты им. Ты помнишь, как здесь оказалась?

– Меня принесла сюда огромная птица с человеческими руками или человек с крыльями, когда я застряла в сети. Она спасла меня, ураган неминуемо убил бы меня о скалы.

– Это всё горная болезнь, – со вздохом ответила хозяйка, снимая с полки накрытую крышкой большую кружку, в которой хранила засахаренные апельсиновые дольки. – Тебе, кажется то, чего не было на самом деле. На вот, съешь ещё это, это поможет.

– Нет, мне не привиделось! Но откуда Вы знаете, что за мной обязательно придут?

– Потому что я послала в деревню птицу с известием о тебе. Не позднее завтрашнего утра кто-то да явится за тобой. Мне не нужны неприятности, я стараюсь ладить со всеми.

– Но Вы же можете сбежать отсюда! Вернуться к людям!

– Зачем? – удивилась Берегиня. – Внизу нет никого, кто помнит ещё обо мне, всё, что у меня есть сегодня, оно здесь. Мне незачем бежать, вернее некуда.

– А что будет со мной?

– Если продолжишь настаивать на своих фантазиях об летающих людях, могут и убить, сочтя душевно больной. В любом случае назад тебя уже не отпустят.

– Но почему?! – воскликнула девушка. Мысль остаться здесь навсегда пугала её так же, как и возможность насильственной смерти и она не знала даже что было из этого хуже.

– Потому что видела их, вернее увидишь. Когда-то я жила в киновии. Я и мои сёстры несли в эти дикие земли свет истинной веры – весть о непорочном зачатии общей Девы-Матери нашей. Скажу лишь, сбив с пути, сюда меня привела любовь. Любовь погубила меня и от того нет мне больше места в обители ибо я согрешила, познав мужчину.

– Тот горбун, которого я видела с Вами, он Вам кто?

– Это мой сын. Пожалуй, хватит об этом, – решительно заявила женщина, утирая в уголке глаз выступившую слезу.

Она не была многословной, но всё же Сандре удалось узнать, что чужачку оставили здесь, (впрочем, не позволяя жить в деревне), из-за её способностей к врачеванию, которому обучилась в киновии. Она целила раны, вывихи и переломы, принимала роды. Травами лечила хвори и помогала избавиться от нежелательной беременности, хотя это и не было богоугодным делом. Она больше не проповедовала, а просто старалась выжить. Берегиню здесь ценили, но своею она так и не стала. Жизнь в этих краях была суровой, но те, кто жил тут, цеплялись, как могли за свою родину, ибо другой у них не было.

Видимо деревня отшельников была недалеко, потому что когда солнце едва перевалило за полдень, послышался далёкий звон колокольчиков. Сортировавшая высушенные травы хозяйка застыла, проверяя, не послышалось ли ей, а потом, вытерев руки о фартук, вышла из сложенной из камня хижины. Вернее даже, это была маленькая усадьба из нескольких функциональных зон на небольшой горной равнине, закрытой со всех сторон скалами.

Дождевые воды наполняли каменную запруду высотой в несколько футов и когда воды, было, вдоволь стекали маленьким водопадом. Кроме хозяйки здесь жили куры, козы, выводок небольших лохматых собак и похожая окрасом на рысь крупная остроухая кошка. Матрона собирала травы, делала козий сыр, обменивая на продукты и вещи. Оплетая накрытую жердями беседку, рос виноград, а рядом сад из десятка фруктовых деревьев, дававших какое-то разнообразие скудной пище.

Принесённая ветром земля тонким слоем устилала долину, и когда шли дожди, она покрывалась зелёной травой, становящуюся лакомством для коз. Хозяйка сеяла в долине пшеницу и рожь, но земли было мало, и урожай редко оказывался обильным. Всё это требовало огромного труда, и женщина вряд ли смогла бы сделать это без посторонней помощи.

Приложив ладонь к глазам, она смотрела, как опираясь на посох с привязанным к нему колокольчиком, поднимается по склону процессия одетых в светлые шерстяные плащи людей. Они не носили щитов, но на одежде с левой стороны груди был вышит чёрным треугольный щит.

– Рад видеть тебя Эмилия в добром здравии, – казалось, искренне приветствовал её невысокий дородный мужчина лет пятидесяти, не глядя на стоящую рядом Сандру.

– Рада и я Вам, Мастер Йенс. Не думала, что сам Эсквайр почтит меня своим визитом из-за ничтожности произошедшего.

– Всё что случается, здесь не проходит мимо моего внимания и позволь мне самому решать что ничтожно.

– Разумеется, Эсквайр, – смиренно ответила хозяйка, не показывая вида, что задета.

– Кто ты, дитя? – наконец, поворачиваясь к Сандре, спросил Эсквайр, высшее должностное лицо поселения, замыкавшего на себе административные функции. Девочка повторила ему, то, что говорила хозяйке, умолчав лишь о крылатом чудовище и горбуне.

– Хорошо, – ответил старик с непроницаемым лицом, и было трудно судить, поверил он ей или нет. – Мы заберём тебя в поселение, а что будет с тобой дальше, решит Совет Трёх.

– Я что, теперь ваша пленница? – спросила Сандра, бросив тревожный взгляд на целительницу, но та отвела глаза.

– Мы все пленники в том или ином смысле. Особенно здесь, – ответил Эсквайр, и важным кивком головы простившись с Эмилией, отправился в обратную сторону, уводя за собой Сандру. Она надеялась, старик останется здесь до утра, но желая вернуться затемно, он сделал лишь короткую передышку.

Путь их вёл всё время вниз, по петляющей между скалами дороге. Эти горы казались девочке странными, словно разрубленными напополам огромным мечом. С южной стороны шла почти отвесная каменная стена, такая высокая, что с трудом можно было разглядеть заснеженные вершины, в то время как северная, более пологая, заросла редким хвойным и лиственным лесом.

Дорога до поселения заняла меньше времени, чем она рассчитывала. Эсквайр сделал в пути несколько остановок и ещё до того, как окончательно стемнело, они вышли к равнине. Назвать поселение отшельников деревней было бы не совсем правильно, скорее маленьким городком, обнесённым сложенной из каменных блоков стеной. На ночь ворота закрывали, днём же люди имели свободный доступ за её пределы.

Долина была обширной и плодородной, благодаря протекавшей по её краю быстрой, хотя и не слишком полноводной речке. Река водопадом струилась по скалам, стекая в большую запруду, со стоящей возле неё водяной мельницей. Когда было нужно, воду перегораживали деревянными щитами, и она через жёлоб мощным потоком лилась на лопасти, а потом стекала в каменистое русло, исчезая под горой на другой стороне долины в размытом за века гроте. Это место казалось настоящим оазисом в унылой каменной пустыне и именно так Выродки назвали своё пристанище.

Важные решения в жизни посёлка Эсквайр принимал коллегиально с другими членами Совета Трёх, Шерифом и Хранителем Веры. Первому подчинялись стражники из поселкового ополчения, а второму доморощенные клирики Храма. Солнцепоклонничество Выродков напоминало веру в Триолана, но солнце здесь было только солнцем и не отождествлялось с человекоподобным божеством и его пророками.

Сандре ещё предстояло узнать всё это, и она входила в залитый закатным светом город, жители которого вышли поглазеть на неё как на диковинного зверя. Они радостно приветствовали Йенса и его спутников, будто ушли они ни этим утром, а много дней назад, девчонку же откровенно разглядывали, пытаясь найти в ней отличие от себя и к радости последней не было в их взглядах вражды, а лишь только непосредственное любопытство.

Многочисленность их смутила девушку. Совсем рядом, за Скалистой грядой лежал Добробран, но в королевстве ничего не знали о Выродках – они никак не давали о себе знать, прерывая любые контакты с соседями. Была здесь тайна, о которой нельзя было знать чужакам, тайна, которую эти внешне добродушные люди желали сохранить любой ценой.

В городке, застроенном близко стоящими друг к другу домами, из камня и дерева было совсем темно, тогда сопровождавшая её к местной тюрьме процессия зажгла факелы, освещая путь. Девочка шла в середине негромко переговаривавшихся между собой людей, но ей казалось, огненная река несёт её в пропасть из которой уже не выбраться. От охватившей тоски слёзы навернулись на глаза, но, не желая показать, как напугана, Сандра взяла себя в руки. Мысль, что миледи не бросит её вселила надежду. Она вырвала её из хищных лап бургомистра, отыщет и здесь, и, конечно же, найдёт способ вызволить отсюда. Потому что, потому что они семья.

Толпа остановилась у мрачного каменного здания. Если это и была тюрьма, то довольно странная, уж в чём-чём, а в этом молодая особа теперь разбиралась. Здесь не было стражи, как и запоров. Вдруг дверь распахнулась изнутри, и взорам предстал густо заросший шерстью гигант, с удивительно маленькой для своей комплекции головой. Его близко посаженные глазки злобно сверлили толпу, пока не остановились на робко глядевшей, на него девочке. Какое-то время они смотрели друг на друга, а потом существо развернулось и пошло прочь. Оставляя после себя сладковатый мускусный запах.

Стражники втолкнули девочку внутрь, закрыли ворота, но почему-то не стали запирать их. Сандра стояла в кромешном мраке, прислушиваясь к тихому разговору в глубине здания. Как ей казалось, один голос принадлежал молодому полному сил существу, скорее всего тому, что встретило их у входа, а второй пожилому, к тому же явно нездоровому.

Возможно, это и была казнь, о которой намекала знахарка – её, привели на растерзание монстрам. Толпа с зажжёнными факелами стоит, снаружи ожидая развязки, чтобы протащить по посёлку к ближайшей скале обезображенный труп.

Сандра решительно открыла ворота, собираясь, разразится гневной тирадой. Вроде того, что если хотите покончить со мной, то имейте мужества сделать это сами, а не поручайте людоедам, но когда вышла на улицу, оказалось, там никого нет. Посёлок опустел, ночь заливала его светом низко висевшей, словно готовой сорваться луны и звёзды, подмигивали ей, толи, смеясь, толи, призывая к мужеству. Если днём было тепло, то сейчас сильно похолодало. Изо рта шёл пар, здесь в горах температура опускалась очень быстро, и окончательно продрогнув, девочка неохотно вошла внутрь.

Голоса смолкли, но мускусный запах усиливался по мере продвижения вглубь этой странной темницы. Пройдя на ощупь по коридору, она оказалась в просторной высокой комнате, в центре которой прямо на полу, повернувшись, друг к другу спинами спали два чудовища. Лунный свет сквозь маленькое окно минимально освещал помещение, и сбитая с толку всем происходящим Сандра удивлённо смотрела на них, дрожа от холода и нервного истощения.

Оглядевшись, она заметила, стоящий у стены стол со стульями, слишком высокими для неё и низкими для гигантов. На столе лежал устрашающего вида, оказавшийся тупым нож, плохо годившийся для нарезания пищи. В этой странной тюрьме не нашлось ничего, чем можно было укрыться и, не придумав другого, прижав к груди нож, которым собиралась в случае необходимости дать отпор, Сандра улеглась между мирно посапывающих монстров, казалось, совсем не желавших ей смерти. По крайней мере, до утра.

Странно, но запах, досаждавший ей всё время, исчезла при погружении в его источник. Удивительное спокойствие овладело девочкой. Она уснула отчего-то уверенной, что ничего дурного с ней не случится, что самые смелые мечты леди Кларк однажды претворятся в жизнь и в эту ночь не видела сновидений.

***

Она проснулась от запаха жарящегося совсем рядом мяса. Оба чудовища уже были на ногах. Горел огонь в камине, который она в темноте не заметила и остывшая за ночь комната наполнилась теплом. Вряд ли холод волновал этих странных существ, но огонь им был нужен для приготовления пищи. На столе лежали два больших жаренных гуся, и толи маленькая утка, толи голубь для девочки. На столе стоял кувшин с водой, но похоже это была и вся трапеза, ни хлеба, ни овощей или каких-нибудь каш.

Нож по-прежнему, был у неё, но его отсутствие не смущало гигантов. Схватив гусей за ноги, они просто разорвали их на части с удивительной лёгкостью и принялись, чавкая, за трапезу, не обращая на неё никакого внимания. Солнце давно встало над горизонтом, похоже, было уже позднее утро и пленница, сев на полу удивлённо смотрела на завтрак чудовищ, не понимая, как могла проспать так долго. Вдруг одно из существ недовольно что-то проворчало на своём языке, это явно относилось к девочке, но понять его она не могла.

– Он хочет, что бы ты, не пялилась на него. – С набитом ртом проворчал младший из монстров, вполне сносно говоря на языке Добробрана.

– Ну, знаете ли, что, – с вызовом ответила Сандра, не поднимаясь с места. – Скажите об этом тем, кто притащил меня сюда и бросил в этом клоповнике…

– О, ты ещё не видела клоповников, – утолив первый голод, перебил её гигант, а второй что-то сказал ему и тот перевёл: – Ты спала так крепко потому что, в нашей шерсти есть специальное вещество, способствующее крепкому сну, наподобие успокаивающей травы. Когда мы засыпаем, оно выделяется, а когда просыпаемся, прекращает действовать.

– Откуда он знает, о чём я думала? – подозрительно глядя на чудовище спросила девочка и тот, завозившись на своём месте, повернулся к ней спиной. – Он всегда такой нервный?

– Нет, только в дни полнолуния. Оно разрывает его голову обрывками чужих мыслей. Когда людей много голова превращается в осиный рой.

– Он что, может читать мои мысли? – глядя в спину отвернувшегося от неё гиганта, справлявшегося с трапезой медленнее товарища, задала Сандра новый вопрос.

– Лишь во время полнолуния.

– Вы все можете это? Ну, такие как вы?

– Нет, дар передаётся из поколения в поколение и никто не знает, кому он достанется. В этот раз, его получил он. Мы считаем это не даром, а проклятием. По крайней мере, я не хотел бы его себе, – пожилой дикарь что-то сказал и говоривший продолжил, сорвав с её уст новый вопрос: – У нас нет имён, мы называем друг друга словами, родственные вашим «мужчина», «женщина», «ребёнок», «старик».

– Но что плохого в собственном имени? – существо, покончив с трапезой, вытерло о себя жирные руки и ответило, пожав широченными плечами, добавив в конце: – Если честно, я об этом не думал – так заведено издавна. Наверное, мы не хотим быть похожи на Нижних. Выродков и людей.

Запах жареной дичи пробудил аппетит, но ей очень хотелось в туалет, к тому же нужно было умыться, и она завертела головой в поисках хоть каких-то удобств:

– В углу стоит отхожее ведро, можешь справить нужду туда, а умыться в реке. Кстати, я готовил пищу, так что ты выносишь ведро, заодно сполосни его.

– Но я ещё ни разу не пользовалась им…, – возмущённо начала девочка, стоя возле, почти полного нечистот большого глиняного таза; видимо гиганты не страдали от вони испражнений и от того не утруждали себя выносить его каждый день. Хотя возможно это была их дневная норма.

– Ещё сходишь. Сегодня нас обменяют, а сколько пробудишь здесь ты, не ведомо даже старику, – не очень искренне произнёс здоровяк, отведя взгляд – они явно знали об уготовленной ей судьбе. – За домом найдёшь яму, в которую мы скидывали своё дерьмо, пока ты не появилась. Нижние пытаются выжать по максимуму из этого куска скалы и используют его для удобрений.

Ничего не ответив, Сандра вышла на улицу. Жизнь в этом суровом крае не предполагала праздности, поднимаясь с рассветом люди, до вечера занимались делами, которые им поручал Эсквайр. За возвышавшейся над посёлком тюрьмой девочка увидела сбитую из досок компостную яму, в которую узники сбрасывали отходы своей жизнедеятельности. Когда они перегниют, компост добавят в землю.

От арки с воротами, над которыми возвышалась сторожевая башня, город разрезала на двое дорога упиравшаяся в большое деревянное здание, бывшее вероятно по мере надобности и Храмом Солнца и домом Совета Трёх. Кем бы они ни были, Выродки ценили природу и, хотя жили среди каменной пустоши, старались превратить это место в настоящий оазис. Возле каждого дома был маленький палисад, в котором люди сажали фасоль, горох, редиску с репой. Хотя были и чудаки, засаживавшие его цветами – алые маки, тюльпаны и розы всех цветов добавляли пестроты в унылый пейзаж.

Вода в горной речке была холодной, и девушка сильно продрогла, пока хоть как-то привела себя в порядок. Вернувшись, она вновь отправилась к стекающей сверху реке за водой с кожаными вёдрами. Жизнь в посёлке кипела, люди работали на лежащих внизу полях, поправляли стену после последнего землетрясения, распускали брёвна на доски, при помощи водяной мельницы. Пилорама, являвшаяся сложным механизмом, благодаря связующей системе тяг преобразовывала вращение водяного колеса в поступательное движение пил. Причём распиливали здесь не только дерево, но и камень-известняк. Путь вверх преграждала отвесная стена, а вниз – дежурившая у ворот стража. Постояв ещё немного на свежем воздухе, девочка вошла внутрь. Старший из дикарей лежал на полу, младший сидел рядом, негромко переговариваясь со своим товарищем.

– Женщина, что была с тобой, думает, ты умерла. Она не будет тебя искать, – произнёс он, с ноткой сочувствия в голосе.

– Он что, смог влезть и в её голову? – с замиранием сердца спросила девочка.

– Ему так кажется. Ему кажется, он уловил направление твоих мыслей, их конечный источник и думает, женщина решила, что ты мертва. Скоро нас обменяют; старик ощущает усиливающуюся вибрацию мыслей наших соплеменников. К вечеру они будут здесь.

– Он знает, что решили сделать со мной? – Нервно сглотнув, задала девочка вопрос, который волновал её теперь больше всего на свете, раз стало ясно, что надеяться ей не на кого.

– Старик знает, чего они точно не сделают – они не смогут причинить тебе вреда.

– Ему известно моё будущее?

– Ему известно, что твой приход станет концом этого места, для тебя же это будет началом. Скоро здесь не останется ничего.

– Но как я смогу уничтожить его?

– Этого старик не знает, с каждым часом видения становятся всё слабее. Всё что он может сказать точно, это то, что город Выродков уничтожит женщина.

– Зачем вы напали на них? – растерянно спросило Сандра. Каким-то неведомым образом её появление здесь приведёт к непоправимым процессам, изменить которые она не сможет.