Верберы. Сборник из 4 книг

Главное, не причинить противнику значительно больший вред.

Зверь Феликса только скалился от удовольствия, понимая преимущество над человеком. Уже совсем скоро вербер скрутил Тираннозавра в болевом приеме и тот сдался, похлопав рукой по арене.

За противником оборотня, которому тот вывихнул плечо, выбил суставы пальцев и раскроил бровь, вышли медики.

Феликс уже думал – все, пронесло. Когда из динамика раздалось новое объявление:

– А теперь наш могучий и непобедимый Гора сразится со знаменитым Киллером!

Вот этого бойца вербер знал еще лучше. Он использовал кастеты, скрытые в кожаных перчатках, которые имели право носить бойцы без правил. Но и это далеко не все уловки Киллера. Под брюками на коленях у него были специальные насадки с шипами.

Да и сам Киллер был не промах.

Знал болевые точки и хорошо разбирался в анатомии. Тоже когда-то работал в медицине. Поэтому всегда использовал самые травматичные для соперников приемы. Выбить суставы, повредить сухожилия, ударить в нервный центр…

Феликс напрягся. Понимая, что удержать зверя будет очень тяжело.

А Киллер повел плечами, покачал головой, разминая шею.

Он был не таким накаченным, как Тираннозавр, и не бряцал на публику мускулами. Но Феликс отлично видел, что мышцы у этого бойца проработаны значительно лучше.

Не пытаясь произвести впечатление на зрителей и не рисуясь, Киллер кинулся на Феликса и тот увернулся, пропуская удар кулаком в челюсть. Запах металла подтвердил догадку вербера – под перчатками Киллера однозначно кастет. А, значит, удары пропускать нельзя.

Серьезного вреда такая игрушка верберу не нанесет. Но инстинкты зверя могут взять верх.

Какое-то время Феликс четко отслеживал действия противника, умудряясь уклонялся и перехватывать его руку в последний момент.

Ни одна атака Киллера не достигла цели. Но и сам Феликс немногого добился, постоянно стараясь контролировать чужие удары. Чтобы не задело, даже по касательной.

Спустя какое-то время публике надоели танцы с бубнами и из зала посыпались возгласы:

– Да добей ты его уже!

– Киллер! Киллер! Киллер!

– Гора! Гора! Гора!

Скандировали с разных сторон.

Киллер вывернулся из захвата Феликса и ударил того по спине. Металл содрал кожу и хорошо прошелся по нервному центру. Боль прострелила поясницу и ноги.

Вербер зарычал и кинулся на противника, больше не в силах сдерживать звериное нутро. Медведь внутри ревел, скалился и требовал убить, покромсать на части гада, что причинил ему боль.

Феликс частично переключился на инстинкты, позволил себе получать удары по касательной, оставлявшие ссадины на теле. Одну за другой. Рубиновые капли взметались в воздух, рассыпаясь красной росой.

От запаха крови вербер совсем озверел и перестал себя контролировать.

Начал двигаться быстрее человека в разы, бить наотмашь, не думая, что сломает.

Бордовая пелена стояла перед глазами, а в носу свербело от запаха металла и соли…

Феликс слетел с катушек…

Происходящее воспринималось словно в тумане…

…Публика неистовствует. Улюлюкает. Поддерживает.

Восторженные возгласы летят со всех сторон.

Чужая кровь на лице, на руках, на всех открытых участках кожи. Впитывается в одежду, остается на волосах.

И осатаневший зверь внутри радуется, рычит и снова толкает в бой.

Инстинкты перебивают слабый, едва слышный голос разума.

Поррви… Поррви… Поррви…

И человеческая половина, избавившись от гнета цивилизации, законов и рамок радостно поддакивает.

Бей… бей… у. бей…

Губы растягиваются в оскал. Кулаки сами собой молотят уже обмякшую плоть…

Еще и еще, пока противник еще качается, а, значит, еще не обезврежен.

Еще и еще, даже когда он скрючился на полу. Потому, что еще двигается.

Еще и еще, потому, что нужны контрольные удары.

Смять, повредить, покалечить так, чтобы больше не встал…

Бей… бей… У…БЕЙ…

* * *

Алена

Я сидела и пила чай, когда ощутила нечто необычное… Казалось, Феликс в шаге от чего-то ужасного. Вот-вот с ним случится неотвратимое. Или не с ним… Не-ет!

Он совершит нечто ужасное. То, что изменит всю его жизнь… А, значит, и мою тоже…

Я не раздумывала – почему мне так важно, чтобы Феликс не сделал ничего противозаконного. Чтобы его не посадили в застенки ОПО, откуда уже никогда не выпустят.

При одной мысли об этом мне хотелось самой бежать в ОПО и убеждать, просить, умолять…

Я и сама раньше не подозревала, насколько Феликс влез мне под кожу и стал столь необходимым в моей жизни.

Наверное, я поняла это только за время, что мы с ним не общались.

Я попыталась достучаться до Феликса. Мысленно. Понятия не имея как.

Вот только я изо всех сил посылала верберу мысли.

Феликс! Пожалуйста! Ты должен вернуться ко мне!

Прошу тебя. Чтобы ни случилось. Я жду тебя. Обещаю, что не стану больше прогонять тебя.

Я не знаю, чем все закончится и как будут развиваться наши отношения. Но я тебя очень жду и очень хочу видеть!

Прошу тебя, ради меня, ради своей истинной пары не делай ничего, что разлучит нас.

В какую-то минуту, в мгновение особенного пика эмоций, когда те лились через край, я почти ощутила Феликса. Или мне только почудилось…

В меня влилась ярость зверя… Дикая, необузданная, первобытная… И… узнаваемая.

Я ощущала себя также, когда думала, что больше не увижу сына. Не потреплю по косматой макушке и не прижму к груди.

В тот момент мне только и хотелось: рвать, кусать, уничтожать…

Я еще помнила, как одним ударом фантомной когтистой лапы раздолбала стол вдребезги.

И ощущение: «Надо продолжать! Нельзя останавливаться, пока враги рядом!» – тоже появилось.

Я зарычала и обратилась инстинктивно.

Ярость и злость переполняли. Я взмахнула крыльями и смела со стола тарелку, которая осталась от треугольников.

Она проехалась по полу, врезалась в шкафчик и треснула.

Звякнули приборы, которые я машинально положила для нас с Владом.

Я вдруг поняла: еще немного и я все здесь к чертям разнесу. И это не мое желание, не мои эмоции! Это все приходит от Феликса! А это значит… Это значит, что связь есть!

Может он меня и не слышит! Но чувствует! Мы с ним связаны!

И если я перехватываю его эмоции, может вербер воспримет мои?

Я остановилась и постаралась успокоиться. Вдох-выдох. Вдох-выдох.

Сердце усмиряет свой стук.

Тишина звенит в ушах натянутой струной и обрушивается ватным беззвучием.

Все спокойно, все хорошо. Я больше не в застенках ОПО. Я дома. У себя. В своей крепости. Мой Клим скоро придет от няни. Влад ушел, позволив мне, наконец-то, выдохнуть с облегчением.

Все в моей жизни налаживается.

Все нормально… все хорошо…

Стало полегче. Я обратилась в человека полностью. И снова сделала несколько протяжных спокойных вдохов и выдохов.

Смела с пола осколки и выбросила их в ведро. Собрала приборы и кинула их в раковину.

Спокойные, повседневные дела помогали прийти в себя окончательно.

Я не спеша вытерла чай, который разлила, когда перекинулась.

Промыла тряпку и повесила на кран.

А затем обратилась к верберу.

«Феликс!» – взмолилась я. – «Я знаю, что ты меня чувствуешь. Знаю, что ты сейчас вне себя от ярости. В том самом состоянии, в котором оборотни часто делают глупости. То, что потом не сотрешь из биографии. То, что приводит нас в застенки ОПО. Феликс… ты мне нужен! Пожалуйста, остановись, пока еще не поздно! Я тебя очень жду!»

* * *

Феликс

Феликс сам не понял, как он очнулся.

Просто резко и внезапно голова прояснилась.

Стало совершенно очевидным, что Киллер – просто отморозок, которому нравится чужая боль. Но Феликс ведь совсем не такой! Он – из тех, кто спасает людей от подобных Киллеру отморозков. Он из тех, кто защищает, а не атакует. Из тех, кто оберегает, а не калечит.

Когда перед глазами появился амфитеатр с перекошенными от удовольствия, смешанного со страхом, лицами зрителей, Феликс выдохнул.

Почему-то сделал несколько медленных вдохов и выдохов. Остановился.

И посмотрел на противника.

Киллер валялся на арене окровавленным телом. Одна рука его была неестественно выгнута. Одно колено вывернуто винтом. Все тело противника покрывали синяки и кровавые разводы.

Когда вербер остановился, медики ловко запрыгнули на арену и несколько минут проверяли пострадавшего.

Феликс выровнял дыхание и напряженно ждал вердикта врачей.

Выживет? Не выживет?

Если травмы поверхностные, то все неплохо. Нога и рука заживут. Остальное восстановится. Но если вербер сломал Киллеру позвоночник, повредил мозг… И того не откачают…

Бум бум бум…

Сердце ошалело забилось в ушах.

Феликс не боялся ни тюрьмы, ни наказания. Он не понимал, как сможет дальше жить, не видя Алену…

– Травм, угрожающих жизни, нет, – внезапно произнес врач. И Феликс выдохнул с облегчением.

Но в эту минуту по арене разнесся звук гонга. И послышались слова уже не ведущего и не Солоха, который пару раз комментировал схватку.

Говорил один из агентов ПОН.

«Вы окружены. Все выходы перекрыты. Сдавайтесь. Выходить по одному. Оружие сразу выбрасываем. При малейшем подозрении, стреляем на поражение».

Хорошо, что пришли. Но как же они невовремя!

Феликс огляделся в поисках пути к спасению. Будь он в раздевалке, в коридоре, можно было попробовать бежать. Спрятаться или еще что. Но сейчас он находился на арене и со всех сторон хлынули мордовороты Солоха.

Волки и верберы.

Зрители потекли к выходам одной пестрой быстрой рекой.

Феликса окружили. Оскаленные лица, свирепые взгляды и приказ… «Убейте его! Смерть стукачу!» говорили о том, что отпускать вербера не намерены.

Во всяком случае, куда-то еще, кроме как на тот свет.

Кольцо смыкалось.

Феликс насчитал уже около двадцати охранников. И они все прибывали. Целая толпа оборотней. Тут пробиваться можно лишь через трупы. По телам. Но получится ли?

Каждый по-отдельности слабее Феликса. В бою за пост альфы он ломал таких легко, почти без напряжения.

Но вместе… Вместе – они серьезная сила. И даже такому матерому верберу, даже такому опытному бойцу ПОН вряд ли удастся выбраться из подобной заварушки живым…

Феликс зарычал. Мысленно попрощался с Аленой. Послал ей признание в любви и бросился на врагов.

Началось месиво.

Кровь, боль, клинки и кастеты…

Боль… снова боль…

Удары со всех сторон, пинки, блоки. Прыжки и лезущие на агента тела.

Кровь… Своя и чужая. Феликс словно купался в ней, ощущая привкус соли и железа на языке, чувствуя, как горит и тянет каждый участок тела.

Как скрипят кости, трещат суставы, как лопаются от ударов мышцы.

Огнестрельным оружием в ближнем бою пользоваться нет смысла. Да и архаровцы Солоха не особо любили подобные штуки. Предпочитая рвать врагов голыми руками.

Если, конечно, не начиналась перестрелка уже из укрытий, издалека.

В какой-то момент Феликс не выдержал – перекинулся, встал на задние лапы, сбрасывая мордоворотов, и зарычал.

Тот час со всех сторон показались оскаленные морды. И Феликса начали буквально рвать на части. Он огрызался, отбрасывал противников с арены в зал, и те падали мешками с картошкой. Сломанные и неподвижные. Некоторые висли на креслах, другие вообще приземлялись в проходы и медленно стекали по ним…

Но на Феликса тут же кидались новые.

Он уже почти не видел куда бьет. Где враг, а где дорога к спасению. Только защищался и атаковал. Грыз, рвал когтями, ощущая, как слабеет.

Тело стало невероятно тяжелым. Хотя прежде вербер не чувствовал его веса.

Свет вокруг практически померк. Феликс пошатнулся и рухнул, чувствуя, как сверху навалились другие тела, как впились в тело когти и зубы…

Все… Это конец…

Внезапно над ухом раздался дикий надсадный рев. Сразу стало немного полегче. Груз тел ослабел. Феликс тряхнул головой и медленно поднялся, оглядывая арену.

Рядом с ним появился еще один вербер. Матерый, мощный, с белым пятном на лбу. Дикий. Понял Феликс.

Они вдвоем рванули в атаку. Понимая, что все равно не выиграют.

Но зададут противникам жару. Окровавленные мохнатые тела опять схлестнулись в схватке.

Феликс хотел бы спросить – зачем Дикий за него вступился. Когда мог попытаться бежать. Зачем он влез в схватку, в которой им все равно не выиграть.

Однако времени не было.

Открылось второе и третье дыхание. Феликс и Дикий бросались на атакующих. Полосовали когтями, не позволяя опять вцепиться. Выдирали куски плоти.

Но толпу из десятков волков и медведей сложно одолеть вдвоем.

Тем более, архаровцы Солоха тоже были не лыком шиты. Тренировались и натаскивались.

В какой-то момент стало ясно, что все кончено. Однако Дикий не ушел. Не бросил Феликса.

Они рванули в последний раз.

Зарычали почти одновременно. Будто издавали боевой клич.

Прыгнули в разные стороны. А противники рванули навстречу.

Этим оборотням уже нечего было терять.

Среди людей – вне закона, среди своих тоже. Поэтому они дрались, как в последний раз и не собирались выпускать добычу живой. Даже, если и сами здесь же погибнут.

Феликс ощутил, как из-под него рвутся враги, как пытаются выгрызть, выцарапать себе дорогу.

И… вдруг те затихли.

Вербер поднялся, пошатываясь и увидел… своих.

Бойцы ПОН снайперскими выстрелами уложили всех противников Феликса и Дикого.

Тот дернулся, рванул прочь. Перемахнул веревки, что окружали арену и стремглав понесся по проходу.

Один из бойцов ПОН прицелился.

Но Феликс обратился и крикнул:

– Отставить! Не стрелять!

Пуля с разрывным зарядом просвистела в воздухе.

У Феликса в глазах потемнело. По телу растеклась боль. Та самая которую заглушал адреналин схватки. Та самая, что отступала, пока вербер спасал свою жизнь.

Он попытался ухватить взглядом проход, по которому бежал Дикий. Узнать… Жив или нет…

ПОН стреляли на поражение. Как и предупреждали.

Шея затекла и не шевелилась. Феликс напрягся, пошатнулся, выдохнул и отключился.

* * *

Алена

«Алена. Собирайся».

Вот и все, что телепатировал мне Тимур.

«Мы уже почти у твоего дома!»

Добавил он.

Первым делом я позвонила Дарине Харламовне.

– Да, Аленочка? – ответила она довольно быстро. Впрочем, как и всегда, когда Клим оставался у няни в гостях.

– Пожалуйста, оставьте Клима у себя на ночь. У меня очень срочное дело.

– ММ… Срочное дело… – по голосу Дарины Харламовны я сразу поняла, о чем она думает. Но решила не разубеждать няню Клима. Так даже лучше. Пусть считает, что я пошла налаживать личную жизнь. На свидание.

– Нам прийти завтра утром или попозже? – Дарина Харламовна явно нарисовала в голове как я проведу сегодняшний вечер. И чем продолжу заниматься ночью.

– Давайте я позвоню завтра, – очень кстати сообразила я. Я ведь и понятия не имела – куда еду к Феликсу и в каком он состоянии. Может придется дежурить в больнице после операции или пока вербер под капельницей. Может он вообще без сознания…

Я даже думать ни о чем плохом не хотела. Но панические мысли и настроения вдруг завладели всем существом.

– Тогда я жду звонка. Аленушка.

– Да, конечно.

Я сунула в карман куртки кошелек, паспорт, где всегда держала листок с флюрографией. Мало ли… Вдруг в больнице спросят.

И рванула на выход.

«Мы у твоего дома» – очень кстати телепатировал Тимур.

Я и сама не поняла, как начала общаться подобным образом. Причем, совершенно без напряжения.

Последним я засунула в сапог сотовый, который носила, как некоторые воительницы – кинжалы, в голенище.

Меня ждала целая кавалькада внедорожников темного цвета. Синих, черных и серых.

Я насчитала машин девять.

Стало даже не по себе.

А вдруг такое количество машин потому, что… Холодок опустился в желудок и захотелось внезапно расплакаться.

А что, если… Если с ним случилось ужасное…

Я тряхнула головой, прогоняя нахлынувшую панику. Нет, нет и нет!

Держаться! Тимур не сказал, что дела у Феликса совсем плохо. А я уверена, что мне он об этом поведал бы. Бета видел, как я волнуюсь и знал, что переживаю я искренне. Я ему телефон оборвала, пока ждала новостей от Феликса.

Я снова оглянулась на шеренгу из гигантских железных зверюг.

Я понятия не имела – в какую садиться.

Растерялась. Так и стояла возле забора, перебирая ключи пальцами.

Внезапно из одного кроссовера раздался оклик Тимура, и я поспешила туда.

Села на заднее сиденье и машина тронулась с места.

– Что с ним? – спросила я у беты, который устроился на сидении рядом с водителем.

* * *

Феликс

Сознание было мутным, обрывочным. Образы и звуки мелькали, вспыхивали как сверхновые и пропадали. Будто таяли падающими звездами.

Разговоры доносились словно издалека, из какого-то другого измерения.

Калейдоскоп видений складывался и рассыпался на части.

Белые халаты, белый потолок, бутылка на капельнице.

Лицо Тимура… Алена…

Алена… Алена…

Она постоянно появлялась в видениях Феликса. И чудилось верберу, что это галлюцинации. Мозг, пытаясь улучшить состояние организма, подкидывал образ, который мог воскресить Феликса, вытащить из комы и заставить бороться.

И он боролся. Каждый раз, когда видел ее.

Вязкое забытье не желало отпускать, затягивало зыбучими песками. Чернота разливалась перед глазами и словно пыталась захватить весь мир Феликса. Но он рвался туда, где маячил кусочек света и лицо Алены… Ее гибкая фигурка, аурный силуэт ее дракона, видимый только оборотням, если особенно настроиться.

Он спешил к ней. На инстинктах, на тяге к паре. Даже понимая, что, скорее всего, это лишь видение. Даже осознавая, что, вероятней всего, она далеко. И может даже сюда не придет. Сама. Из гордости или из-за занятости. Неважно.

Он возвращался к ней.

Спустя какое-то время свет стал ярче. Вспыхнул перед глазами так, что Феликс зажмурился. А затем пришло все и сразу.

Краски, запахи, звуки.

Звон тележки, на которой, видимо, везли какие-то врачебные инструменты, слышался впереди и справа.

Слева журчала вода, плескалась, будто кто-то мыл руки или умывался.

С потолка свирепо светили белые люминесцентные лампы.

Пахло хлоркой, кафелем, какими-то медикаментами и… Аленой.

Снова глюки? Опять видения?

Внезапно дверь в палату, где лежал Феликс, открылась и из ванной вышла… она.

Алена подскочила и обняла вербера. Почти улеглась на него, обвив руками шею. Тело оборотня среагировало. Сразу и очень так однозначно. Пара рядом, он пришел в себя. И, хотя все мышцы еще болели, кожу саднило, а местами тянули швы, желание охватило все существо вербера, наполненного адреналином и тестостероном недавней кровавой бойни с преступниками.

И лишь теперь он понял, что совсем голый. Лишь тонкая простынка отделяла тело оборотня от Алены. Нэнги слегка сползла, а затем и вовсе встала. Феликс очень хотел обнять ее, притянуть, не позволив отстраниться. Но понял, что так нельзя.

Все внутри него требовало схватить пару и прижать. А затем… затем… слиться с ней. Сделать своей потому что… так правильно, так надо. Потому, что до боли хотелось именно этого…

Феликс приподнял спинку кровати. Присел и заметив, что взгляд Алены прошелся по его телу, включая то место, которое полупрозрачная простынка совсем не скрывала, тихо спросил:

– Что скажешь?

Не так он хотел, чтобы она все увидела. Не так он хотел ей все приподнести. А вот теперь она могла сбежать, как и те, что испугались особенности вербера.

Феликс стиснул челюсти, сжал кулаки и подумал вдруг, что так даже лучше.

Сколько можно терять ее? Раз за разом, раз за разом.

Каждый раз умирать, глядя ей вслед, и заново воскресать от ее присутствия.

Надо все решить в одночасье.

Сейчас так сейчас. Пока он еще достаточно слаб, чтобы броситься вслед за Аленой, наплевав на ее желания и порыв скрыться от такого дикого зверя. Пока он еще готов ее отпустить. Потому, что уже это сделал не так давно.

Пока еще раны уменьшают его скорость и силу.

Алена молчала, смотрела на Феликса. Мельком стреляла глазами туда, где поднялась простынь от свидетельства желания вербера. Такого болезненного, как ни один шов или ушиб…

– Скажи что-нибудь, – попросил Феликс. – Не молчи.

Она сглотнула, взяла себе стул и села рядом с головой вербера.

– Что сказать? – спросила, смущенно отводя взгляд.

– Страшно? – он сам не понял, как вырвался из глотки этот вопрос. Горло словно наждачкой полоснули, в голове метались тревожные мысли. Брови сошлись на переносице.

Ладони резко заболели, а на белой простыне появились алые следы. Сначала он даже не понял. Швы открылись от натуги, что ли? Затем посмотрел на свои руки… Вот идиот! Процарапал ногтями ладони…

– Ты чего? – вдруг участливо проронила Алена. Взяла руки вербера и… поцеловала. Сначала одну, а затем и другую.

Феликс сглотнул. Бороться с собой сейчас было невыносимо тяжело. Мысленно он ее уже раздел, бросил на постель и… Тело вербера было так готово, словно он вот-вот…

Феликс выдохнул и спросил тихо:

– Так, что, страшно?

– Что тебя так поранили? – она почти всхлипнула и по всему телу Феликса прошла теплая волна. Стало хорошо и приятно. Она о нем переживает!

– Нет, – сглотнул он. – Одно твое слово, и я никогда больше не пойду в ПОН. Я спрашивал о другом.

– Ты про либидо верберов? – она смущенно хихикнула. – Ну да, немного пугает, что ты едва очнулся и уже…

– Я про то, что ты видишь.

Он смахнул простынь одним движением.

– А-а-а… – она посмотрела на Феликса, везде-везде и негромко выдала. – По-моему, тебе нужно быть очень осторожным… Ну ты понимаешь. Но я уверена, что сможешь. А что медведь разве может быть маленьким в каких-то местах? А?

Феликс усмехнулся, потянул ее к себе и Алена послушно села на его кровать.

– Я бы тебя сейчас… Но не стану… Сама все видишь и все понимаешь…

– Не стоит, – она нежно провела рукой по волосам Феликса и тому захотелось еще немного этой ласки. Вербер прижал руку Алены к своей щеке.

– Ты еще слаб. И должен восстановиться.

– Ты, действительно, так думаешь? – он искал на ее лице ответы. Алена усмехнулась:

– Ты огромный и озабоченный. А еще ты очень мне дорог. Когда узнала про это… дело… Я места себе не находила. Обещай, что немедленно уволишься из ПОН!

– Кхм… – прищурился Феликс. Еще никогда он не был таким довольным. Таким счастливым и беззаботным. Какое-то ребячество заполнило все существо вербера. Сразу же захотелось подразнить ее. Немного, ну совсем чуточку. – Если ты обещаешь больше не прогонять меня. Дашь мне шанс…

– Уже даже и шанс? – усмехнулась она.

– Да! – твердо произнес Феликс. Накрылся простыней, чтобы не сверкать свидетельством желания и дальше и присел на кровати, спустив ноги. А затем усадил Алену к себе на колени.

Она была легкой, словно пушинка. И такой податливой, теплой, доверчивой. Желание снова отдалось болью. Но Феликс прижал Алену к себе и втянул запах ее волос: жадно и ненасытно. Наслаждаясь им, напиваясь, пропитываясь. Так пьет путник, что много времени страдал от жажды. Так ест хлеб тот, кто голодал сутками…

Так вдыхает воздух ныряльщик, у которого на глубине внезапно закончился кислород.

– Хорошо. Дам тебе шанс, – мягко согласилась она и затихла в руках вербера.

Какое-то время они так и сидели, пропитываясь близостью друг друга, забыв совершенно обо всем. Даже о том, что они в больнице, в палате, куда в любой момент могут зайти врачи или медсестры.

Феликсу хотелось довольно рычать и тереться о свою пару, как сытый кот. Хотелось всего и сразу. Не отпускать, показать силу медвежьей страсти и мощь привязанности к своей паре. Да много чего еще хотелось ей показать.

Поэтому Феликс благоразумно ослабил объятия и Алена снова перебралась на стул.

Расставаться с ее телом было так… непривычно. Словно ногу или руку потерял. А то и нечто более жизненно-важное.

И лишь теперь, когда Алена обещала, что даст ему шанс, Феликс озаботился вопросом:

– А как нас нашли? Не знаешь? Я ведь не смог подать сигнал…

– Алмаз, твой напарник, – усмехнулась Алена. – У него в ухе был вшит передатчик. Нашел место, где тот не глушат, и сообщил, где вы находитесь. А какой-то боец… по-моему Дикий, – она вскинула глаза к потолку, вспоминая…

– Дикий, – подтвердил Феликс. – Я с ним общался…

– Так вот… Он показал Алмазу место, где можно пробиться с помощью передатчика. А потом ваши… ну ПОН нашли, куда стекались сотовые за последние часы. В самом вашем здании все сигналы глушили. Но по дороге-то еще нет. Вот так вас и вычислили и разыскали…