Полная версия
Мышь в Муравейнике 2: Жук
– Но это только первый пункт моего плана, – воодушевленно продолжает Кейт. – А второй состоит в том, что ты познакомишь меня с Виллингером! – заявляет она и смотрит на меня.
– Это еще кто такой?! – спрашивает за меня Лекс. Я лично понятия не имею.
– Ну как кто?! – возмущается Кейт. – Один из директоров среднего звена Первой Правовой Конторы!
– Мы должны его знать?! – в том же тоне говорит Лекс.
Подруга раздраженно цокает языком.
– Он же играет в любительском театре “Забрало”, в одном представлении с тобой! – она злобно смотрит на меня. Мысленно перебираю всех тех, кого мне довелось видеть на репетициях.
– Кудрявый Вилли?! – предполагаю я. – Так мы с ним не знакомы! Даже ни в одной сцене вместе не пересекаемся!
– Ну и что?! Ты же звезда этого шоу! Он тебя знает!
– Не такая уж и звезда. Просто принцесса. С крыльями, – возражаю я. Крылья у моего персонажа появились две недели назад вместе с изменением видения режиссером общей концепции пьесы. Она тогда показалась ему слишком плоской, а мои полеты над сценой призваны были придать происходящему объема. Так что действительно, Вилли меня скорее всего заметил и хорошо запомнил. После того как принцесса в моем исполнении смела на бреющем полете две городские башни ему прямо под ноги, точно должен был запомнить. И после этого Кейт хочет, чтобы я познакомила ее с этим, судя по всему, важным и серьезным человеком?! Я?!
На счет разумности этого ее предложения я бы поспорила, но она уже выходит обратно в зал. Там уже почти никого не осталось. Офицеры, посовещавшись, также начинают расходиться.
– Кейн и Рудгер, вы еще не отметили мероприятия для сопровождения своими группами! – громко напоминает один из старших офицеров и, помахав планшетом, оставляет его на столе.
– Да отмечал я! – Кейн нехотя возвращается к столу. Еще один коренастый офицер первый берет планшет и, приложив свою карту, быстро касается пальцем экрана.
– С техникой дружить надо, чтобы она тебе подлянки не подкидывала, – усмехается он и передает планшет Кейну.
– А сам-то, – хмуро пялится на экран наш шинард.
– А я просто забыл, – улыбается второй офицер и уходит.
Кейн тратит пару секунд на чтение списка.
– Да какая разница! – он быстро делает выбор и, шмякнув планшет на стол, также куда-то сваливает. Планшет на некоторое время, вряд ли на долгое, остается один одинешенек.
– Так, что тут у нас, – Лекс быстренько подваливает к столу и берет планшет, пока он еще не выключился. Увидев кучу букв, привычно передает его мне.
Ну что, я вижу просто список различных мероприятий в Муравейнике: лекции, представления, концерты. Против некоторых проставлены электронные подписи младших офицеров.
– Ой, тут есть завтрашнее представление нашего театра, – замечаю я. – К счастью, его никто не выбрал.
– А зря, я бы хотел это увидеть, – улыбается Лекс.
– Не надо, – качаю головой. В этот момент Кейт вырывает у меня планшет.
– Где? – требовательно спрашивает она. Самостоятельно найдя нужную строчку, она быстро что-то нажимает и тут же выключает планшет, заканчивая таким образом сессию Кейна. Победоносно смотрит на меня.
– И что ты сделала? – спрашиваю я, хотя интуитивно и так понятно.
– В завтрашнем сопровождении мероприятий я буду в группе Кейна, – она аккуратно кладет планшет обратно на стол и идет в сторону спален. – Как раз будет возможность тебе познакомить меня с Виллингером, – поясняет она на ходу.
Шикарно! Теперь мой шинард увидит, как я позорюсь на сцене, порадуется, развлечется.
На следующий день в театр я прибегаю заблаговременно, но все же, оказывается, позже всех остальных. В помещениях уже царит суета, пришли уже даже некоторые зрители, которые от нечего делать слоняются по небольшому залу, разглядывая постеры на стенах и спрятанное в нишах оборудование. Только стражей нет, так что можно надеяться, что Кейн заранее заметил изменения в собственных планах и откатил все обратно.
Давая проход ребятам, тащащим какие-то провода, сворачиваю не в ту дверь, так что теперь нужно сделать круг по коридорам. Что в общем-то кстати, поскольку таким образом случайно обнаруживаю гримерку Вилли и стоящего перед ней охранника. Раньше я не обращала на Вилли особого внимания и даже не догадывалась о его достаточно высоком статусе. Приставленную к нему охрану тоже не замечала. План Кейт по знакомству с этим человеком это несколько усложняет, по-моему.
Потупившись, быстренько прохожу мимо, а потом уже чуть ли не бегом мчусь к своей гримерке. Далее не думать о грядущем представлении уже не получается. От страха ноги отнимаются. Нервы, кажется, превратились в маленьких змей, свернувшихся в тугой шипящий клубок, где-то в районе желудка. В гримерку вваливаюсь уже на последнем издыхании.
Эту комнатку, кстати, лучше было бы назвать раздевалкой, потому что никто здесь никого не гримирует. Макияж с помощью системы распознавания лиц будет дорисовывать компьютер. Зрители же в зале будут сидеть в специальных очках и видеть уже обработанное изображение. Компьютер также должен будет превратить наши жутковатые рисованные декорации в настоящий двор замка, фруктовый сад, берег озера и так далее по списку. Он же превратит наши дикие костюмы с нацепленными на них датчиками, микрофонами и прочим в прекрасные наряды знати из некого другого мира.
Когда я вхожу, техник как раз помогает напялить такой костюм актрисе, с которой я эту комнатку делю. Эта операция несколько затруднительна из-за неудобной объемной юбки на полужестком каркасе из нескольких обручей разного диаметра. Также неудобно то, что одну из этих двух девушек зовут Липа, а другую Лифа, и я точно не знаю кого как. Техник при встрече вполне дружелюбно здоровается со мной, а вот актриса презрительно зыркает и отводит взгляд. Дело в том, что после знакомства с режиссером сегодняшней постановки я сразу же получила ту роль, которую хотела актриса Ли, то есть я как бы снова заняла чужое место – видимо, судьба моя такая. Хотя мою вину немного сглаживает то, что роль эта изначально принадлежала другой девушке, которая не смогла далее участвовать в постановке, и после ее ухода лично Ли эту роль никто не предлагал. К тому же я сразу была очень не против с нею поменяться, однако режиссер уже пообещал Кириллу, и не смотря на то, что я поклялась, что Кирилл добрый и все простит, не поверил, что добро может быть с такими огромными кулаками. После клятвенных заверений с нашей с режиссером стороны, что после сегодняшнего выступления, я сразу же исчезну в неизвестном направлении, и Ли сможет играть принцессу сколько угодно, девушка вроде бы подуспокоилась, но здороваться все же не здоровается.
Закончив с ней, техник начинает помогать с платьем мне. Мой наряд почти такой же, с огромной юбкой, в которой и не сядешь даже по-человечески, но плюсом к нему прилагаются игрушечные крылья, крайне отдаленно напоминающие крылья бабочки, и рога.
Рогов, к счастью, зрители не увидят. Они просто будут торчать у меня из спины, а к ним приладят тросы, на которых меня будет носить над сценой туда-сюда, вверх и вниз. Режиссер полагает, что это будет выглядеть красиво и волшебно, но вообще раньше он такого не делал.
– Ты еще похудела! – сердито отмечает Ли-техник, застегивая на мне корсет.
– Я не специально, это все нервы, – просовываю под него пальцы и спокойно сжимаю в кулак. Да, как-то слегка свободно.
– Смотри мне, если на сцене выскользнешь из платья – это будет не моя вина!
– Хорошо, учту.
Не настолько уж все плохо. Поворачиваюсь к зеркалу, чтобы глянуть, как все это выглядит со стороны, и быстренько отворачиваюсь, заметив, что Ли-актриса в это время как раз увлеченно штампует селфи прямо на нашем с Ли-техником фоне. Чтобы не мешать ей наслаждаться собой, мы с техником бочком поскорее вываливаемся в коридор.
Нервничать в коридоре оказывается немного легче, потому что по нему можно ходить кругами, представляя, как наматываешь эти самые докучливые нервы на колонны. На очередном проходе неожиданно наталкиваюсь на Мориса. На этот раз он одет в отглаженные черные брюки и голубую рубашку в тоненькую полосочку, только с волосами он ничего не делал.
– Привет, что ты тут делаешь?
– Хозяева игры дали мне еще одно задание, – отвечает он все тем же тусклым тихим голосом, хотя вокруг нас совсем не так тихо, как было в пять утра на безлюдной платформе. – Не беспокойся, я тебе все расскажу после представления. – Чтобы понять, что он говорит, приходится подойти к нему совсем близко.
– Хорошо, – ничего не имею против я, но он продолжает разговор:
– Ты сейчас текст повторяешь, да?
Не успеваю ответить, за его спиной появляется деловито выглядящая Кейт, в форме стражей и со всей причитающейся к ней экипировкой. Я так понимаю, охрана нашего любительского мероприятия любезно прибыла.
– Меня послали проверить, нет ли в блоке посторонних. Мы перекрываем входы, – уведомляет она и с подозрением оглядывает Мориса. – Вы тоже актер?
Морис почему-то смотрит на нее с удивлением.
– Я техник, – отвечает он.
– Ну, хорошо, – теряет интерес Кейт. – Виллингера уже видела? – обращается она ко мне.
– Я думаю, он в своей гримерке, но перед ней стоит охрана.
– Охрана, и что? Не собирались же мы врываться к нему, – фыркает подруга. – После представления подойдем, когда уже все расслабятся. Что за идиотский наряд на тебе?!
Я снова опускаю взгляд на свою широченную юбку, похожую на абажур.
– Поверх будет наложено нормальное изображение, – оправдываюсь я, и вдруг понимаю, что это самое изображение увидят только зрители в очках. Стражи будут смотреть представление как есть, не испытывая иллюзий по поводу происходящего. Но тут уж остается только вздохнуть поглубже и забить.
Больше ни с кем из стражей я не сталкиваюсь, прячась все оставшееся до представления время за колонной. Кейна так и совсем не вижу и, надеюсь, не увижу. После начала становится не так уж страшно. Все сосредоточились на истории, в которую мы играем, вошли в роли, а на сцене удается вообще забыть, что в зале кто-то есть. Вне ее, можно следить за историей по экрану, на который передается то же изображение, что и на очки зрителей. И выглядит все там, надо сказать, совсем неплохо. Удается наконец узнать, как задумывались наши наряды и в каком антураже мы читаем свой текст. Остается только, засмотревшись, самой не забыть в этом вовремя поучаствовать, но тут режиссер стоит на стреме.
История идет вполне гладко, а не как на репетиции. Каким-то волшебным, не иначе, образом, никто ничего не забывает и не путает, кроме разве что совсем незначительных деталей, все вовремя включается, отъезжает и поднимается. Даже у меня все вроде бы нормально получается, и режиссер покровительственно и рассеяно гладит меня по плечу, чуть не сломав мне при этом крыло. Что не очень кстати, поскольку мне еще летать не нем предстоит. Вот наверное после этого-то все несчастья и начинаются.
Едва дождавшись главной слезливой сцены моего объяснения с принцем, я выпархиваю на сцену на своих недокрыльях – одно крыло после случайной режиссерской “правки” слегка косит. В это время с другой стороны сцены красиво поднимается лестница, по которой “мой избранник” должен добраться до балкона с крайне подавленным и отрешенным видом. Однако лестница застревает на полдороге, и принцу приходится по-молодецки на балкон заскочить. После чего он принимает обратно образ вселенской грусти и отчаяния, и между нами происходит эмоциональный диалог, по итогам которого мы беремся за руки и взмываем ввысь. Взмываем хорошо и уверенно, правда промахиваясь мимо крыши замка, и синхронно ойкаем, почувствовав приближение реального потолка. К счастью нас быстро опускают назад до нужного уровня под сдержанные смешки из зала.
Режиссер не единожды говорил нам, что надо продолжать преставление, что бы там не произошло, так что мы продолжаем разговор, наивно, но строго по сценарию расцепив руки. Но поскольку по негласному правилу беды ходят тройками, третий нежданчик нас также не минует. Как только принц отцепляется от своей принцессы, его тут же разворачивает на сто восемьдесят градусов, и он оказывается ко мне спиной. Очевидно, когда его цепляли к тросам, то перепутали рога. Учитывая, что сцена обязана закончиться поцелуем, ситуация неприятная.
В итоге мой принц висит и безуспешно дрыгает ножкой. В отличие от меня, находящейся рядом с реальной, хоть и хлипкой декорацией, ему даже зацепиться не за что, так что, видимо, решительные меры могу принять только я.
– Неужели, ты даже смотреть на меня не хочешь? – скорбно спрашиваю я у спины принца и нежно хватаю его за отставленную ножку, обтянутую чем-то вроде лосин. За ногу мне удается повернуть принца к себе лицом, после чего уже сам он вцепляется в меня как клещ со всей положенной ему по сценарию страстью. Слегка изменив положенную речь, принц произносит свой чувственный монолог, и мы с облегчением сближаем лица и чмокаем друг друга в губы. Страстные лобзания дорисует компьютер.
Сцена закончена, не убейте нас об пол!
Публика на овации не скупится, но, боюсь, не из-за нашего гениального выступления, а благодаря тому, что состоит почти полностью из друзей и знакомых задействованных в постановке лиц. На поклон приходится выходить несколько раз, при этом режиссер строго следит, чтобы мы не перепутали порядок, кто с кем рядом стоит. Предполагается, что компьютер должен сам распознать наши физиономии и пририсовать к ним нужные костюмы и прически, но после маленьких недочетов с лестницей и нашим с принцем полетом, он ему больше не доверяет, чем чуть не доводит Ли-техника до истерики. Она серьезно подозревает саботаж.
Я на некоторое время остаюсь с ней, дергающейся проверить то то, то это, хотя не знаю, как могу помочь в том, в чем совершенно не разбираюсь. Но в конце концов она успокаивается и мы вместе идем к гримеркам. По пути меня перехватывает взволнованный Морис, за ним прибегает Лекс, и оказывается, что эти двое каким-то образом уже знакомы.
– Я должен был принести тебе цветы, – возбужденно шепчет Морис, остановив меня в коридоре. Ли идет дальше и заходит в нашу с Ли-актрисой комнатку. – Это было моим заданием в игре. Цветы и подарок, – поясняет он торопливо. – Сделать вид, что я посыльный с цветами от поклонника. Я поставил все к тебе на столик, но эта женщина их забрала!
– Какая женщина?
– Такая, в платье как у тебя! Она сказала, что это ей. Я объяснил, что нет, но… не драться же мне с нею!
– Мне тоже пришло задание, – встревает Лекс, показывая мне экран планшета, на котором я действительно вижу сообщение, посланное с неопределившегося адреса. – Я должен освободить для тебя какую-то птичку!
У меня сразу же трагически начинает чесаться поясница, клюнутая не так давно птицеобразным монстром, но подобраться к этому месту из-за корсета с рогами почти невозможно.
– Думаю, что имеется в виду тот подарок, – шипит Морис сердито, – который утащила эта змеюка подколодная. Он был в виде декоративного яйца, которое можно развинтить и спрятать внутри какой-нибудь предмет. Наверняка, это яйцо необходимо для твоего дальнейшего участия в игре!
– Хорошо-хорошо, я сейчас поговорю с Ли, – уверяю я поспешно. Рассерженный Морис меня пугает.
Я неуверенно захожу в гримерную, а парни, не спрашивая, просачиваются вслед за мной. Ли-актриса уже начала снимать с себя платье с помощью Ли-техника, но это в принципе не страшно, поскольку под ним у нее своя одежда. Рядом с нею, на ее столике в стеклянной банке стоит пышный букет из голубых и розовых цветков и больших зеленых листьев. Запах от него распространился на все комнатку. Рядом просто лежат несколько подвявших гвоздик и искусственный подсолнух, которые она получила еще на сцене. Никаких яиц не вижу, ни декоративных, ни обычных.
– Ли, – обескураженно начинаю я, но поскольку не помню второй слог ее имени, решаю заново начать с извинений, – извини, тут посыльный сказал, что принес для меня цветы…
– Ой, да он не для тебя принес, – обрывает мои попытки Ли-актриса. – Ты же играешь здесь в первый раз, никто тебя не знает, кто мог тебе чего-то послать? Ясно же, что посыльный перепутал, и цветы причитаются мне! Я тут актриса, ясно?! – она делает ручкой красивый жест.
– Пусть так, – вздыхаю я, – но там была еще одна вещь, которая мне очень нужна! Ее уж точно посылали мне, – уверенность в голосе мне до конца фразы сохранить не удается, а жаль.
– Кроме цветов больше ничего не приносили! – отрезает Ли, на которой наконец все расстегнули. Но перед тем как начать снимать через голову само платье, она все-таки замечает присутствие парней. То, что один из них тот самый посыльный, который якобы больше ничего не приносил, ее ни капли не смущает, но все же она хочет, чтобы они немедленно вышли вон!
Лекс согласно кивает и выходит… прихватив с кресла сумку Ли. За ним вылетает Морис и спешу я вместе со своей колышущейся вокруг меня юбкой. Это потрясающее создание человеческой мысли еще и приходится приподнять с одной стороны, чтобы протиснуться в дверной проем. В итоге до парней я добираюсь, когда они уже начали потрошить сворованное, остановившись за углом коридора.
Действительно обнаружив внутри сумки странное синее яйцо, причудливо облепленное сверкающими под лампой камушками, Лекс роняет сумку на пол, и тут же пытается это яйцо развинтить. Оно поддается не сразу, поначалу его ладони проскальзывают, и кажется, что оно вот-вот просто треснет. Только под неожиданно раздавшиеся в коридоре крики, яйцо распадается-таки на две половинки.
– Украли! Украли! У меня сумку украли! – истошно вопит Ли-актриса за углом.
До сих пор спокойный Лекс краснеет и, поспешно вытащив из яйца телефон, сует последний мне в руки, чтобы свернуть половинки обратно и запихнуть снова в сумку. Последнее он сделать не успевает и просто роняет яйцо в ее раскрытый зев. Я накрываю сумку юбкой, а Ли уже летит к нам, обвиняюще указывая на нас. За нею в коридоре появляются и стражи, первой, к счастью, Кейт, но мы не успеваем обрадоваться. Следом идет Мин, а там и Кейн выскакивает на нас.
– Это наверняка они! – разглядев нас получше и не заметив свою сумку, Ли недовольно хмурится, но от своих обвинений отказываться тоже не спешит. – Куда вы ее дели?
– Когда и где вы видели свое имущество в последний раз? – скользнув по нам взглядом, раздраженно спрашивает Кейн.
– В своей гримерке! – резко отвечает Ли и смотрит на робко выглянувшую из-за угла Ли-техника. – Перед последним действием.
Последнее она произносит уже не так уверенно, наверное, потому что в тот самый момент клала в сумку не совсем ей принадлежащий предмет.
– Придется действовать по правилам, – выплевывает Кейн, окатив нас еще одним ледяным взглядом. – Ты идешь с потерпевшей и обыскиваешь гримерку, – кивает он на Кейт, – ты сторожишь этих, – отдает указание Мину. – Остальным перекрыть блок, вернуться на места, – говорит он в переговорное устройство, прицепленное к форменной рубашке, и широким шагом удаляется, видимо, проверять подчиненных.
Кейт легонько пожимает плечами и уходит со встревоженной Ли-актрисой обратно в гримерку. Мин злобно смотрит на нас.
– Круто попались, – шипит он, самодовольно ухмыляясь. – Так и знал, что вы когда-нибудь выкинете что-нибудь вроде этого.
На этот раз возразить нам нечего. Не знаю, о чем сейчас думают мои друзья. Наверное, о том, как мы глупо попались. Еще минуту назад все было нормально, а теперь, как бы мы не оправдывались, нам все равно переломают руки за воровство. И то, что Кейн, фактически дал нам пару минут еще пожить невиновными ничего не изменит. Из этой ситуации нам без потерь явно не выбраться.
Какое-то время мы нервно пялимся друг на друга, но первым почему-то не выдерживает Мин.
– Да ладно, и так все ясно! – выпаливает он и резко хватается на мою объемную юбку, под которой прячется прижимающаяся к моей ноге пропажа. Я инстинктивно отпихиваю его руки, и мы начинаем бороться. Он буквально пытается залезть ко мне под юбку, я пытаюсь не сойти с места, а Ли-техник вопит рядом, что мы так повредим датчики, прицепленные на ткань, а они дорогие! И кто это будет все возмещать любительскому театру?!
– Что здесь происходит?! – слышим мы все гневный окрик.
Обернувшись, но все еще держась друг за друга, мы видим подошедшего к нам, уже переодевшегося в цивильную одежду Вилли. Его невозмутимый охранник встает примерно между им и нами, но так, чтобы не загораживать хозяину обзор.
– А ты чего лезешь?! – грубо спрашивает Мин, не разобравшись, кто стоит перед ним. Свою карту Вилли на виду не держит, а одет, что он, что охранник, просто и непринужденно. – Давно хлыстом по хребту не получал?!
– Вас этому в учебке учат? – почти радостно любопытствует Вилли, с которым наверняка давненько никто так не разговаривал. Он снисходительно изучает вышитые на форменной рубашке Мина знаки отличия, говорящие о том, что тот еще только проходит обучение. – Похоже, программу сильно поменяли с моего выпуска. А про неправомерный обыск вам хотя бы рассказывали?
Мин заметно меняется в лице, а я наконец отпускаю его руки, которые резко ослабили хватку на моем многострадальном платье.
– А, Ушастый подвалил, – на импровизированной сцене в коридоре вновь появляется Кейн.
– Щенок, – кивает в знак приветствия Вилли, заодно показывая, что тоже помнит чужие клички, полученные во времена их собственной учебы. – Пришел тявкнуть пару слов в защиту своего подопечного?
– А ты пришел вновь влезть не в свое дело?
– Курсант применяет неправомерные действия по отношению к, можно сказать, моей коллеге, причем еще и со всей наглостью в моем присутствии. Этим, я считаю, он наносит оскорбление лично мне. Я с радостью возьмусь за то, чтобы стереть его в порошок.
Мин уже не только отпустил меня, но и незаметно по чуть-чуть отошел на значительное расстояние.
– Будешь марать руки о вшивого курсантишку? – удивляется Кейн.
– Курсанты – будущее правопорядка в Муравейнике. Я сделаю всем одолжение, выполов этот сорнячок заранее, – высокомерно отвечает Вилли. – Заодно проедусь по его нерадивым учителям. Я так вижу, после моего ухода в учебке все пошло черт знает как, не учат даже самым элементарным вещам.
– Это да, – соглашается Кейн. – После тебя все пошло наперекосяк. Всем просто-таки не работается без твоих дельных замечаний. Так чего тебе сегодня не хватает? – спрашивает он нетерпеливо. Ему явно надоел этот разговор.
– Оснований для личного обыска, – скривившись, отвечает Вилли.
– Не нужен нам никакой личный обыск, мы сумку ищем, – сердито говорит Кейн. – Куда они, по-вашему, могли ее засунуть, в карман? – Он в два шага преодолевает расстояние между нами и, ухватив меня под подмышки, поднимает в воздух и переставляет на метр в сторону. Но на том месте, за право стоять на котором я боролась в Мином, ничего не обнаруживается.
– А разговоров то, – хмурится Кейн.
– А может, у нее под юбкой крючок какой-нибудь, – предполагает Мин, пытаясь реабилитироваться.
– Нет там никакого крючка, – подает голос Ли-техник, и все оглядываются на нее. Все кроме Кейна.
– А этот где? – спохватывается он, обнаружив, что из нашей троицы кое-кого не хватает. Я и то не заметила, как Лекс под шумок растворился в воздухе, но по исчезнувшей из-под моих ног краденной сумке можно было догадаться.
– Я здесь! – с энтузиазмом докладывает Лекс, появляясь со стороны гримерной.
– Я же велел стоять здесь, – проговаривает Кейн сквозь зубы.
– Нет, ты приказал Мину сторожить нас, – поправляет его Лекс, – а нам сторожить Мина ты не приказывал.
– Нашла! – радостно выпархивает к нам Кейт. На вытянутой руке она тащит объемистую сумку Ли-актрисы. Хозяйка этой сумки в самых растрепанных чувствах бежит за ней, не спуская со своего имущества взгляда. – Она упала в пространство между столами, – рассказывает подруга, сверкнув глазами в сторону Вилли, который явно следит за всей этой ситуацией с большим интересом.
– Эта та самая? – для проформы спрашивает у Ли Кейн.
– Да.
– Ничего из нее не пропало?
– Нет, – Ли косится на нас.
– Ну и чудненько, – недобро ухмыляется Кейн, делая знак, что все могут разойтись.
Вскоре мы с Лексом и Морисом, все это время тихо простоявшем у стены, а также с Кейт остаемся одни. Я все сжимаю в потной ладони добытый с таким трудом телефон. Он кстати выключен, так что сообщений по игре на него еще не пришло.
– Как думаете, он меня запомнил? – интересуется у нас Кейт. Имеет в виду она очевидно Вилли. Но мне кажется, запомнил он всех кроме нее.
Глава 2. Сейф
Сообщение на телефон приходит только на следующий день, как будто анонимный хозяин игры дал нам время, чтобы прийти в себя после угрожавшей нашему здоровью сцены в театре. В тексте даны координаты места и сказано, что оттуда надо забрать. Задание только для меня одной, но Лекс полагает, что если он пойдет со мной, небо на землю не рухнет.