Академия семи ветров. Спасти дракона

Да и попросту страшно было – не дай Тьма, распознает!

К моему счастью, это и не понадобилось.

Ректор, глядя с высоты своего роста куда-то мне в макушку, тихо сказал:

– Вы морщитесь каждый раз, когда слышите свою фамилию. Вам неприятно ее слышать.

Надо же… А я и не замечала. Перевернутое задом наперед имя рода Ривад звучало вполне привычно на велибарский слух и вписывалось в местные традиции – и все равно меня ужасно раздражало. Но я не думала, что это написано у меня на лице. Я растерянно вскинула взгляд – и попала в плен янтарных глаз. Сочувствующих, чуть грустных. Теплых.

Ректор кивнул, подтверждая свои слова, и добавил:

– А в совокупности со всем прочим…

Я снова опустила голову (макушку ощутимо жгло под драконьим взглядом) и дернула плечом, давая понять, что не хочу это обсуждать. Просто не желаю.

– Какое драконам до этого дело? – огрызнулась я, чувствуя себя правой.

Драконы декларировали невмешательство Академии семи ветров в дела, творящиеся снаружи ее стен – и такие расспросы не очень-то соответствовали этим заявлениям…

– Никакого, – миролюбиво согласился дракон за всех своих собратьев разом. – Я не за этим пришел, адептка Тереса. Я пришел сказать, что принял решение перевести вас к целителям четвертого витка обучения.

– За что?! – вызвался из моей груди негодующий возглас.

Я открыла рот, как распоследняя простолюдинка. Закрыла его. Снова открыла – и опять закрыла. Слов, более полно описывающих мое отношение к происходящему, не находилось.

– Вы же, кажется, задаетесь вопросом, когда вас начнут учить чему-нибудь интересному – вот на четвертом витке всё интересное и начнется.

Невозмутимость ректора выводила меня из себя – в конце концов, несмотря на то, что он выглядел бесстрастной каменной глыбой, я чувствовала, что внутри он веселится. И от этого я злилась еще больше – ну как, как можно быть таким бессовестным и привлекательным одновременно?!

И, даже если забыть про целителей – целителей, простите меня темные боги! – то мне, может, просто нужны эти уплывшие из-под носа три года в безопасном месте. И пусть я собиралась определиться, что дальше делать с этой жизнью, куда раньше, всё равно – это не давало ректору права так беспардонно вмешиваться в мои планы!

Права, ох, права была старая Альба, в очередной раз мелькнула мысль – и на границе реального и потустороннего послышался ехидный дребезжащий смешок.

– Вы обещали мне защиту! – зашипела я, подобрав, наконец, слова, глядя дракону прямо в наглые желтые глаза – и плевать, что для этого мне понадобилось встать на цыпочки, а ему ссутулиться.

– Вот именно. А потакать вашей лености – не обещал. Четвертый виток, адептка Тереса, и без разговоров! Завтрашний день вам дается на то чтобы обменять учебники и утрясти расписание, а со среды будьте добры приступить к занятиям!

Мы стояли нос к носу, и кулаки у меня сжимались сами собой от желания поколотить эту бесчувственную глыбу, когда он вдруг усмехнулся:

– Не упрямьтесь, адептка Тереса. Можете рассматривать перевод как законную возможность не дописывать работу, а на четвертом витке вы уже имеете полное право писать, что формулы первого витка – сущая ерунда!

Я закрыла рот, и почувствовала, что глаза у меня стали круглыми, как две кофейные чашки. Он что… он видел мой черновик? Видел тот листок?

Мне захотелось провалиться сквозь пол. Какой позор! Нечего сказать, хороша! Конспиратор, Тьма её побери!

– Вы не имеете права меня заставлять, – прошипела я гадюкой, злясь и на себя, и на ректора с его непрошенным вмешательством в мою судьбу, и на дурацкие бумажки, которые он умудрился заметить, когда его никто не просил.

Я сжала и разжала кулаки и, глядя на дракона исподлобья, сообщила:

– Мне надо закончить работу. У вас все?

Ректор одарил меня долгим гипнотическим взглядом, словно прикидывал, как лучше поступать со строптивыми адептками – зажарить и съесть или связать и сбросить в море с академической башни. Не определился и, разорвав зрительный контакт, направился к двери.

Я последовала попятам, чтобы скорее ее за ним закрыть (и подпереть парой-тройкой заклинаний), а потому, когда дракон неожиданно замер и резко обернулся, врезалась в него, как птица в стекло. Изумленно вскинув голову и открыв рот, сказать я все же ничего не смогла. Бережно обхватившие мое лицо ладони напрочь лишили дара речи.

– Нет, не все, – сообщил мне ректор Эйнар. И поцеловал.

Пол поплыл у меня из-под ног, я ухватилась за широкие плечи, чтобы не упасть – и, вцепившись в них, с жалобным всхлипом сама подалась навстречу нетерпеливым губам.

Он отпустил мое лицо – и горячие ладони скользнули по моей спине, огладили ее, нежно спустились вниз, и я тихо взвизгнула, когда дракон подхватил меня на руки, и, в два шага достигнув постели, опустил меня на незатейливое студенческое покрывало. Навис надо мной, замер, опершись коленом на кровать, жадно любуясь мной, пожирая взглядом – и волосы цвета бронзы водопадом стекли с его плеча.

Надо же, а я и не заметила, когда успела расплести его косу.

Да и мои собственные волосы сбились кольцами вокруг головы, освободившись от плена ленты неведомо когда.

Я потянулась пальцами к его лицу – и замершее было время понеслось вскачь, а томительная неподвижность взорвалась движениями, касаниями, поцелуями…

Я судорожно стаскивала с Эйнара рубашку, больше обрывая меленькие пуговицы, чем расстегивая, а он ничем не помогал мне, слишком занятый моей грудью – целовал, ласкал, покусывал нежную плоть, растянув ворот белой блузы, и плотный корсаж не был ему помехой.

Ощущения были непередаваемые – ласковые губы и грубая щетина, легкие укусы… В голове звенело, воздуха не хватало, и когда по нежной коже полуобнаженного полушария прошелся шершавый язык, я выгнулась навстречу этому движению дугой, со всхлипом вцепившись в твердые плечи, не зная, что именно пытаюсь сделать – остановить или притянуть к себе.

С задавленным рыком – ответом на мой всхлип – дракон рывком поднял меня с кровати, и усадил к себе на колени, желтые, янтарные, медовые глаза, расчеркнутые дышащим веретеном зрачка, встретились с моими карими, он обвил руками мою спину, подхватил под ягодицы, и вдруг оказалось, что я – маленькая-маленькая рядом с ним, и полностью умещаюсь в его объятиях, вписываюсь в них, как когда-то потерявшееся стеклышко из огромного витража, и вот наконец-то нашлась, и только здесь мне и место…

Дракон неспешно опустил темные ресницы, разрывая единение взглядов, медленно склоняясь к моим губам, точно спрашивая разрешения, словно не он только что целовал мое тело как тот, кому позволено всё… И я тихонько вздохнула, и потянулась к нему сама, обвивая руками его шею, соглашаясь и давая разрешение.

Теплые, твердые губы по-хозяйски накрыли мой рот. Неторопливо. Уверенно. С полным осознанием своей власти. Силы.

У тебя нет хозяев, Тереса Ривад, напомнила я себе, ты сама себе владетель! А в животе сладко екнуло от нежданного ощущения.

Эйнар неспешно провел руками по моему телу – от поясницы вверх, с силой прижимая ладони, с удовольствием осязая меня сквозь одежду, и не думая таить это удовольствие. По лопаткам, плечам – к предплечьям, и на предплечьях сомкнул пальцы стальными капканами, потянул меня на себя – и я покорно подалась вперед, прогибаясь в талии. Нежное, беззащитное женское местечко между ног прижалось к твердому и набухшему мужскому, и вверх от средоточия женственности к груди стрельнула короткая молния, прошив мимолетным удовольствием, пересушив губы. Я быстро облизнула их, и поймала короткий драконий взгляд, и его рот снова нашел мои губы, а руки с предплечий скользнули к локтям, талии – и как-то неожиданно ладони оказались под блузкой, плотно стянутой корсажем.

Касание грубых ладоней к разгоряченной коже отозвалось еще одним всплеском удовольствия, заставившего охнуть в целующие губы, выгнуться и замереть встревоженным зверьком.

Эйнар провел языком по моей верхней губе, прихватил зубами нижнюю – и тут же отпустил, прокладывая цепочку жгучих поцелуев по моей шее, рисуя языком линии и петли, и одновременно потирая ладонями кожу под блузкой – по нижним ребрам, большими пальцами по животу, поглаживая выемку пупка… Заставляя жалобно всхлипывать, покачиваться в легком пьянящем ритме, чувствовать, как моя промежность соприкасается с налитой твердой плотью сквозь слои одежды.

Эти ощущения словно сковали мою волю, лишили инициативы, утягивая в тягучую негу, где есть только неподвижность и томительное удовольствие.

Когда руки дракона вынырнули из-под блузки, и принялись распускать шнуровку корсажа, я очнулась. И к тому моменту, когда с меня стянули блузку, вспомнила, что у меня тоже есть руки, а у дракона – рубашка.

Время медленной нежности прошло – теперь во мне зарождалось нетерпение, клокотало в груди, прорывалось нетерпеливым рычанием… Я не понимала толком, куда спешила, но нацелованными губами, ставшей невероятно чувствительной кожей, ноющей в томительном предчувствии грудью, томительным, пульсирующим узлом внизу живота знала, что мне туда надо! Скорее, скорей! Немедленно!

Устав сражаться с неподатливыми пуговицами, я просто дернула плотную ткань, выдергивая ее из-под ремня, содрала ее, недорасстегнутую, через драконью голову, под протестующий треск, и отбросила в сторону, тут же забыв о ней, жадно уставившись на широкую литую грудь с тяжёлыми мышцами, плоскими темными сосками, на уходящую вниз от пупка, под ремень с фигурной пряжкой, дорожку темных волос. С трудом оторвав голодный взгляд от упоительного тела, подняла глаза выше, встретив такой же голодный взгляд – и в следующий миг оказалась на спине, бешено извивающейся, чтобы помочь дракону стащить с себя юбку.

Она улетела куда-то в сторону письменного стола, и тяжелое тело, на котором из одежды остались одни штаны, прижало к постели мое, полностью нагое. Руки, губы, язык Эйнара были, кажется, везде – гладили бедра, целовали грудь, ласкали соски, я бешено извивалась, стараясь прижаться к нему ближе, больше, горячее, тело к телу, кожа к коже, сильнее, ярче, еще! Гладя широкую спину, путаясь пальцами в волосах – длинных, темных, тяжелых… И когда несколько прядей этих волос упали на мою грудь, щекотнув кончиками кожу, задев сосок, я вдруг и разом лишилась разума, и вцепилась ногтями во влажную кожу, выгнулась, рыча, вдавливая себя в его тело, кусая близкое, беззащитное горло губами, языком чувствуя мужской сладостный стон.

Щелкнула пряжка ремня, Эйнар приподнялся, снимая штаны, гася мой разочарованный стон поцелуем, а в следующий миг снова придавил меня к постели своим благословенным, необходимым весом, и мужская плоть вошла в меня одним ударом, рывком, до упора.

Дракон замер, и я не шевелилась, прислушиваясь к этому теперь знакомому – и все равно новому ощущению. Заполненности. Уместности. Когда внизу, внутри меня тесно, и горячо, и так упоительно-необходимо…

А потом Эйнар начал двигаться, и я отвечала, принимая все ускоряющиеся толчки, и весь мир сузился до моих ощущений, рождавшихся от того, что жаркая тугая плоть скользит во мне, и яростные рывки рождали такое же свирепое наслаждение, и оно прибывало, росло, быстрее, и быстрее, и быстрей, пока вдруг замерло на пике сладким мгновеньем – и взорвалось ослепительно-яркими спазмами…

Эйнар замер, пережидая мою кульминацию, дожидаясь, пока мир перестанет крутиться вокруг меня. Поймал мой взгляд – и в несколько быстрых, резких движений догнал меня, извергнувшись горячими пульсирующими толчками.

Когда тяжелое, горячее тело, практически полностью навалилось на меня, я и не подумала протестовать. Тяжело, да – но эта приятная тяжесть была из разряда тех, что не хочется с себя спихивать. Я вздохнула, и провела ласково ладонями по широкой влажной спине, зарылась пальцами в волосы. Огладила могучие плечи. Положила ладошки на грудь – снова изумляясь масштабам. Дракон, кажется, принял это за попытку вырваться – и перекатился на бок, под мой протестующий вскрик:

– Эй! Холодно!

Мерзкий ящер издал звук, подозрительно напоминающий смешок, и вместо того, чтобы вернуть девушке ее одеялко (тяжелое, зато с подогревом!), провел ладонью вдоль моего тела. Мелкие искорки бытовых чар в огненном исполнении очистили и просушили.

Ну, так еще более-менее – хотя лучше бы просто сделал, как было, подумала я, и завозилась, пытаясь устроиться удобнее на сбитых простынях. Брыкнула ногой, спихивая на пол невесть как оказавшуюся под ногами подушку. Или это мы лежим ногами в изголовье?.. Я повертела головой, сориентировалась в пространстве, убедившись, что мы лежим правильно, это подушка в корне не права, и снова откинулась на простыни. Дракон, кажется, уже пришедший в себя, с интересом наблюдал за моей возней.

– Как вы? – ласковый вопрос Эйнара разбудил нешуточный интерес.

А действительно, как я?

Хм. В потоки сил в этот раз не проваливалась, изменения уровня потенциала не чувствую (да и то – не каждый же раз, в самом деле, жирновато будет!). Выходит, я нормально?

– Пить хочу, – сообщила я дракону, развалившемуся на боку и с удовольствием меня разглядывающему, попутно попытавшись вытащить из-под него одеяло, прикрыться. – И одеяло!

– Зачем? – невинно хмыкнул ректор, – Здесь жарко!

Я фыркнула в ответ – и сползла с кровати, хотя была уверенна, что мне ни за что не хватит на это сил. Их хватило даже на то, чтобы добыть из шкафа чистую блузу, прикрывшую меня до середины бедра. По зрелом размышлении, юбку я решила не надевать, все же перебор, зато, раз уж все равно встала – то решила заодно перестелить и очистить постель, с мстительным удовольствием согнав с нее дракона. А нечего было мне одеяло жалеть!

И только после этого уселась на кровати, подоткнув под спину отловленную беглую подушку. Эйнар, бесстыдно развалившийся на постели сразу же, как только я закончила стелить постельное белье, поймал мой укоризненный взгляд, и ухмыльнулся. У меня в животе, там, где после недавней любви разлилось сытое довольство, сладко и тревожно екнуло.

Захотелось пнуть его ногой и спихнуть с кровати – но, к сожалению, после всех моих перемещений, дракон лежал возле стены. Я разочарованно вздохнула.

Эйнар понимающе хмыкнул и сел в постели – а потом протянув руку, достал из воздуха пару бокалов и вручил их мне, а сам встал с кровати и подхватил лежащие на полу штаны.

Усевшись повыше, я с неприкрытым интересом уставилась дракона, который, одеваясь, повернулся ко мне филейной частью – видимо щадя мою стыдливость. Зрелище открылось… завораживающее. Вцепившись в ножки несчастных бокалов, я напрочь позабыла, что хотела пить. Что там – пить, я и дышать, кажется, позабыла.

– Что вы на меня так выжидательно смотрите? – подозрительно уточнил ректор, поворачиваясь ко мне лицом и застегивая ремень с массивной фигурной бляхой.

– Жду, откуда вы вино доставать будете! – доверительно сообщила я, будто вовсе и не пялилась только что на драконий зад.

Ректор расхохотался, и достал глиняную бутыль с опечатанным горлом оттуда же, откуда и бокалы – из воздуха.

Ну вот! А мог бы оригинальность проявить!

Густая красная жидкость полилась в бокалы, дракон провел ладонью, и воздухе возле меня, сантиметрах в тридцати над кроватью, появилась светящаяся, прозрачно-синяя полоса. Эйнар поставил на нее бутыль и свой бокал, небрежно, бедром, подвинул меня с пригретого места к стене, и хозяйски расположился на моей постели.

Рубашкой он пренебрег, и выглядели мы с ним так, будто нам на двоих достался один комплект одежды, и тот не полный. Как смогли – так и поделили.

С удовольствием вдохнув запах старого вина, я пригубила его и, припомнив недавно изученный устав, ехидно сообщила:

– А алкоголь в Академии семи ветров запрещен! – но бокал, на всякий случай, взяла в обе ладони, покрепче – чтобы вредный дракон, если вдруг что, так просто не отобрал.

– В академии много чего запрещено. Например, вламываться в преподавательские купальни, – коварно обманул мои ожидания вредный дракон, тоже смакующий вино из своего бокала.

– Запирать надо нормально! – тут же взвилась я.

– Они были закрыты заклинанием. Стыдитесь, адептка Тереса, приличные учащиеся взламывают преподавательские купальни не раньше третьего курса!

Я давилась смехом, пытаясь спрятать его в бокале, а дракон, посмеиваясь, пристроил вино на импровизированную полку, соединил вместе пригоршни и принялся что-то нашептывать пустоте внутри.

– Она не развеется? – опасливо уточнила я, скептически изучая прозрачную полосу.

– Не-а, – легкомысленно отозвался серьезный, взрослый мужчина, целый ректор академии (тоже, как ни странно, пока целой), и чуть приоткрыл ладони.

Из них выпорхнула крохотная сияющая птичка – яркая, как южный цветок, переливающаяся, как драгоценный камень. Зависла в воздухе, часто-часто маша крылышками, и сорвалась с места, когда я, завороженная нежным чудом, протянула к ней руку. Я проводила птаху взглядом – и озадаченно замерла, изучая стены моей комнаты. Точнее, то, во что они превратились. Их почти не было видно под тугими лозами зеленых лиан, поросших нежными орхидеях, бело-розовыми с яркими алыми каплями на лепестках, с пышными розетками свисающих вниз белых воздушных корней.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.