Тотариал

Телефон Джеймса почти сразу же издал короткий рингтон, знаменующий приход нового сообщения.

– Ты больная? Черт! Как мне, по-твоему, это объяснять? Совсем что ли из ума выжила??! Стерва! – Его голубые глаза превратились в ледяные, эта ярость напугала меня и помогла справиться с собственной агрессией.

– Во всем есть свои плюсы, – я гордо задрала голову, доказывая больше себе, чем ему, что не боюсь, – теперь тебя будет любить и мужская аудитория тоже, малыш… Все для тебя, – я постаралась выдавить из себя приятную улыбку в ответ.

– Удали! – зарычал он как гром среди ясного неба, но все же без своры своих преданных псов, он выглядел менее устрашающе.

– А ты отмени условия сделки. – Я подошла к нему достаточно близко и поправила выпавшую прядь волос. Он немного смущенно проследил за моим движением, сбившись с толку, в такие моменты он, должно быть, задает себе вопрос «Это зеленый свет?» Я знала, что он поставил на меня не спроста, я была ему нужна в копилку и уже очень давно. Поэтому любая моя выходка сойдет мне с рук, пока и он, и я занимаем одно и тоже положение в обществе.

– Еще чего.

– Значит, мы оба останемся с рубцом на сердце.

–

«– У горного водопада всегда чистая и целебная вода. Некоторые говорят, что она обладает магическими свойствами, может, если окунуть туда твою раненую руку, она сразу же заживет? – перематывая бинтами ладонь Мартина, заботливо говорила Элиз.

– Да, но, если мы найдем амулет, этого ничего не понадобиться, – заключил Джефф, и помог подняться Вуду.

– Хочешь сказать, амулет помогает ранам заживать быстрее? – Мартин поднял голову на друга, тот задумчиво приставил палец к губам.

– Хм-м, возможно, если эти раны душевные и сердечные – да. Он же помогает найти родственную душу. – И снова чеширская улыбка озарила лицо юноши».

–

– Отвези меня к Мишель, – сил спорить уже не было.

– Ну.., я не совсем уверен, что она дома.

– Конечно она дома, где ей еще быть? – раздраженно переспросила я.

– Например, у моего друга.

– У Эрика? Что она там забыла?

– Ну ты же знаешь Мишель и знаешь, что она обычно делает у парней в гостях.

Нет. Она не могла. Мишель, конечно, не разборчива в парнях и принципов в общении с ними особо не имеет, но переспать с другом Джеймса – только в кошмарных снах. Она их презирает и порой даже посильнее моего. Лжец! Обманул со старухой, а теперь и за подругу взялся!

– Вези меня к ней! Сейчас же!

– Может, ко мне?

– Я сказала: сейчас же!

– Вредина, – недовольно пробурчал он в ответ.

Мы оба успели немного поостыть и сейчас прогуливались по самому живописному парку нашего города. Повсюду располагались уютные протоптанные тропинки. Среди травы, на определенном расстоянии, стояли деревянные залакированные скамейки, на многих из них сидели влюбленные пары, все они мило ворковали между собой. В небо уходили высокие деревья, когда я поднимала голову, всегда казалось, что своими ветвями они мечтают дотянуться до облаков, а когда опускала, то замечала, как корнями они уходят в землю и корни их тянуться к ручейкам. Могущественные творения природы, способные жить в гармонии одновременно с тремя стихиями. Я восхищалась каждой бабочкой, пролетавшей мимо меня и каждым звуком живой природы. И в этот момент я была твердо уверена лишь в двух вещах: что мне срочно нужно к Мишель, и что я никогда не буду парой этому циничному веролому.

Глава 4. Голос

…Коль скоро правда ненависть рождает,

Должна неправда порождать любовь.

Джузеппе Баттиста. «Обманщица»

Фрэнк

Гордость – единственное качество, которое держит меня все эти годы на плаву. Даже проигрывая, обычно я предпочитаю преподносить сей факт как победу или же начинаю гордо игнорировать его. Глубоко дыша, я урезонила свою ненависть, Коллинз не оставлял попыток завязать со мной диалог, но каждый раз терпел неудачу. Я не желала говорить с ним, и уделить ему даже маленькую крупицу внимания было для меня сродни проявлению покорности, которой он так жаждал. Он плелся позади меня, как нашкодивший кот, а я, хоть и была проигравшей в игре, все же оставалась ведущей в своей жизни.

–

«Дорогой Мартин,

А ты был когда-нибудь на большой-большой поляне одуванчиков? Не важно, белых или желтых. Главное, что – одуванчики. Говорят, на одной из планет во вселенной есть такая, где таких полян очень и очень много. Куда ни глянь – они повсюду. Поэтому люди потеряли интерес к ним, больше не говорят восторженно: «О, ты видишь это? Это же целая полянка одуванчиков!», а всего лишь: «Смотри, опять эти одуванчики…» Я рада, что в нашем мире это большая редкость, что мы можем искренне радоваться при виде такой мелочи.

Сегодня мы с Джефферсоном нашли такую поляну, и я бы хотела подарить тебе наши впечатления об этой находке. Мы тщательно ищем тебя и скучаем, только, прошу, пожалуйста, не теряй надежду.

С нетерпением жду встречи,Элизабет».–

Девушка с желтым одуванчиком сидела на лавочке и о чем-то мило ворковала со своим собеседником. Я не видела ее лица, она сидела ко мне спиной, желтый одуванчик приковал мой взгляд, и я смотрела на него как под гипнозом. Медленно и неуверенно я подняла глаза на юношу, что сидел рядом с этой очаровательной особой, и тогда встретилась взглядом с ним. Кареглазый брюнет с веснушками на лице. Это лицо было знакомо мне ближе всех, я узнала бы его из тысячи! В груди что-то сжалось от его мимолетного взгляда, и я тут же кругом развернулась к моему спутнику.

– Джей, ты ведь понимаешь, что мы не пара? – сбивчиво затараторила я, чувствуя, как спину прожигают взглядом.

– Да, но это поправимо, малыш, – назло мне этот придурок медленно протягивал каждое слово, вылетающее из его уст.

– Знаю, что поправимо, ты только сильно не обольщайся. – Прежде во мне никогда так сильно не боролись два чувства, где первое – чувство брезгливости, а второе – соперничества. Я шагнула навстречу Джеймсу, все еще ощущая на себе внимание со стороны, запустила пальцы в его темные, слегка взлохмаченные волосы и нежно прикоснулась к губам. Шах и мат, Стив Форбс.

Эти карие глаза, что остались за моей спиной, принадлежали моему бывшему парню. Наши отношения продлились недолго, около месяца, но дружили мы намного дольше. Нас с детства растили как будущую пару, которая унаследует крупные компании богатых родителей. И мы свыклись с этой мыслью, любви в наших отношениях толком не было, только уважение, но он его растоптал, когда изменил мне на вечеринке в моем доме. Сейчас мы оба находились на тропе соперничества, где победившим будет тот, кто первым найдет хорошую замену другому.

Джеймс поддался на мой поцелуй и с силой прижал к себе за талию. Этот поступок я расценивала как крайнюю меру. Но самым ужасным во всем этом было то, что мне начала нравиться физическая близость с ним. Впрочем, ее быстро сменило отвращение, но не к нему, нет, к себе, и захлестнуло меня волной.

– Может, поедем ко мне? – прошептал он мне на ухо, когда мы отстранились друг от друга. Я аккуратно обернулась через плечо, но на скамье уже никого не было. Выдох. Тут до меня дошли слова Коллинза, и я резким движением оттолкнула его от себя.

– Фу, даже не мечтай! Это было мерзко, научись сначала целоваться!

– Это был твой порыв чувств, не мой, солнце. – Он аккуратно заправил мне прядь волос за ухо, я же замотала головой из стороны в сторону, пытаясь тем самым отряхнуться от его рук и губ. Мерзость!

– Чувств? – я попыталась как можно больше вложить пренебрежения в голос. – Я воспользовалась твоей слабостью, чтобы доказать свою правоту. Не драматизируй.

– У-у-у, драматизируешь здесь, кажется, ты, детка. – Он заулыбался пуще прежнего. – И кому же ты хотела доказать правоту?

– Это не твое дело, – зло ответила я. С каких пор Джеймс Коллинз стал таким проницательным? Бесит!

– Эй, солнце, ты воспользовалась мной, поэтому это как раз мое дело.

– Думаю, ты утрируешь. – Высоко задрав голову, я толкнула парня в плечо и прошла мимо. Мне показалось, это будет выглядеть очень круто, хоть и пошла я не в том направлении, но чем черт не шутит. Моя неуклюжесть внесла свою лепту и, со следующим шагом, я почувствовала острую боль большим пальцем ноги, а следом, по законам гравитации, полетела вниз прямиком в лужу грязи. Колени обожгло от падения, одежда намокла, сменив белый цвет на коричневый. Стыд затмил все мои предшествующие чувства, и только спустя секунду, подняв глаза на Джеймса, я увидела, как тот уже согнулся пополам от смеха.

– Ауч! – громко сказала я, уже вся красная от злости. Аккуратно опираясь руками на сухую асфальтированную тропинку, я начала вставать.

– Подожди-подожди, – задыхаясь от смеха, повторял этот придурок, – давай я тебе помогу. – Он протянул мне руку, я грубо ее оттолкнула.

– Да пошел ты! – И поднялась с колен, отряхиваясь, грязь все равно осталась на одежде. Мишель подождет, завтра с ней поговорю.

– Ты куда? Машина в другой стороне! – кричал мне вслед Джеймс. Я, не оборачиваясь, показала ему средний палец и пошла домой.

***

Незнакомый мужской голос, ворвавшийся в мое сознание, вдруг резко принялся молить о помощи. Ни имени, ни понимания того, где я нахожусь, меня преследовали только три слова:

– Фрэнк, помоги мне…

Глава 5. Услуга за услугу

Крупное предательство похоже на преданность.

Японская пословица

Фрэнк

– Фрэнк, помоги мне…

Этот голос явился ко мне во сне, голос юноши. Странно было то, что я не была способна его увидеть, потому что сама я странствовала в темноте. Место походило на больничный бокс, только не с белыми стенами, а с черными. И этот голос, он проносился по всему помещению и отдавался эхом от стен, словно теннисный мячик. У этой комнаты была атмосфера темницы, что меня настораживало и даже немного пугало. Но парень, который просил о помощи, казался мне куда более встревоженным. Возможно, его пугало что-то страшнее неизвестности, что-то жестокое и невообразимое. И что же тогда скрывается в этой темноте?

***

7:05. Звук бьющейся посуды, крики родителей и воспоминания о вчерашнем дне свалились тяжелым грузом мне на голову. Доброе утро, мир. Я уже не помню, когда последний раз заводила будильник, с большим успехом его заменили мои «любимые» родители.

Какой позор. По крупицам я вспомнила вчерашний проигрыш, Стива и этот чертов поцелуй с Джеймсом, а потом лужу грязи и то, как я шла по улице в этом тряпье. Взгляд упал на брошенную грязную одежду в углу, я скорчилась и, зайдя в гардеробную, подобрала себе новый образ, под стать моему настроению – черная блузка с кружевом и черная кожаная юбка. На скорую руку я закинула тетради в портфель и спустилась, чтобы как можно быстрее проглотить завтрак и покинуть дом.

– ДА ТЕБЯ НИЧЕГО НЕ ЗАБОТИТ, КРОМЕ ТВОИХ ПОРТЯНОК!!! – Мать судорожно трясла в руках ценные бумаги отца, он выглядел немного напугано, очевидно, боясь, что она их разорвет в клочья. К слову сказать, такой спектакль уже разворачивался в нашем доме. – Я ВЕЧНО СИЖУ ДОМА ОДНА, ТЕРПЛЮ ВСЕ ТВОИ ВЫХОДКИ, А ТЫ, ВИДИТЕ ЛИ, ЗАРАБОТАЛСЯ! ДАВАЙ, ШУРУЙ К СВОЕЙ ШАЛАВЕ, МНЕ ЭТО НАДОЕЛО!

– КАК ЖЕ! ДОМА ОНА СИДИТ, СКУЧАЕТ! – Он активно жестикулировал и махал руками, словно птенец, который вот-вот выпрыгнет из гнезда. И лучше бы выпрыгнул. – Я ОДИН ПРИНОШУ ДЕНЬГИ В ДОМ, А ТЫ ЖИВЕШЬ ЗА МОЙ СЧЕТ, ТАК ЧТО ДОВОЛЬСТВУЙСЯ ТЕМ, ЧТО ИМЕЕШЬ!

– Доброе утро, мам, пап. – Я спокойно прошла между ними, не обращая внимания на очередную ссору. Меня в этом доме все равно никто не слышал, не понимаю, зачем стараться привлекать к себе внимание. Я и не вспомню уже тот день, когда мы бы проводили тихие вечера за ужином, делились секретами или рассказывали, как прошел день. Все эти простые семейные ритуалы заменили вечные злостные оскорбления в адрес друг друга. Мои родители воевали друг с другом хлеще любой собаки с кошкой, а что касается их единственной дочери – меня никогда не замечали; как только я хотела получить хоть немного внимания, от меня откупались. Что у матери, что у отца никогда на первом месте не стоял ребенок, не говоря уже про любимого человека, на пьедестале их ценностей возвышалось хрупкое эго, то самое заветное «Я».

– ДА ТЕБЯ НИКОГДА НЕ ВОЛНОВАЛО, КАК Я И ЧТО СО МНОЙ! ТЫ ВЕЧНО ПЫТАЕШЬСЯ ИЗБЕЖАТЬ КАКОГО-ЛИБО РАЗГОВОРА! ТВОИ ВЕЧНЫЕ ВЫХОДКИ ВОТ УЖЕ ГДЕ МНЕ… – Она запрокинула голову и резким движением ладони демонстративно указала себе на горло. Я усмехнулась, типичный аргумент моей матери.

Подойдя к плите и взбив яйца в миске, я вылила их на раскаленную сковороду. Крики не прекращались. Закончив готовить омлет, я проглотила его в один присест. Возле раковины послышалась новая череда скандалов, причиной тому стала разбившаяся мамина любимая ваза из итальянского фарфора. У них как будто открылось второе дыхание. Прошмыгнув под активно жестикулирующей рукой отца, я выскочила на волю и помчалась в школу.

***

– О-о, Фрэнк, зацени мою новую юбку. – Мишель выловила меня почти у самого входа. Она воодушевленно принялась кружиться вокруг своей оси, раскрывая потенциал красной клетчатой юбки солнце, которая, как и ожидалось, разлетелась от порыва ветра.

– Ага, круто, – больше из вежливости, чем с энтузиазмом сказала я и приступила к долгожданному допросу с пристрастием: – Где ты была вчера ночью?

– Ты чего? Тебя же не волнуют мои «ночные похождения». – Лицо ее было как всегда беззаботным, на фразе «ночные похождения» она изобразила кавычки пальцами, якобы цитируя мои слова.

– Ладно, задам вопрос по-другому. – Я прищурилась, вглядываясь в ее кукольное личико. – Прошлой ночью ты была в кровати у Эрика Смита?

– Бо-о-оже, ты серьезно? – Мишель закатила глаза. – Сейчас ты напоминаешь мамашу-следователя. Ой, я не ночевала дома. Ах, отбери у меня телефон и запрети смотреть телевизор, – паясничала она, изображая из себя посредственную актрису.

– Так у него или нет?

– С чего ты вообще взяла, что я стала бы спать с нашим врагом? – Она тревожно принялась наматывать прядь волос на указательный палец и озираться по сторонам, как если бы искала сенсацию, которая могла бы ей помочь сменить вектор нашего разговора.

– Так значит, спала… – безнадежно, на выдохе произнесла я.

– И что теперь? – Она скрестила руки на груди и с вызовом кивнула мне. – Можно подумать, ты святая.

Я опустила голову, снова этот поцелуй встал у меня перед глазами.

– Тоже мне подруга, – фыркнула я

– Ты все равно любишь меня, – вызывающе произнесла она, и это было правдой. Я мало кого люблю, но любви в ответ никогда не получаю, Мишель хотя бы остается рядом.

–

«– Ау-у, – наивно крикнула Элизабет, и ее оклик заполнил всю пещеру нежным голосом, эхо повторяло ее клич постепенно умолкая.

Вдалеке что-то ярко засверкало таким неестественным огнем, что привлекло их внимание. Это был розовый отблеск, будто солнечный зайчик. Джефферсон сразу же ринулся туда.

– Мартин, подойди ближе. Смотри, это же амулет, тот самый, понимаешь? – Глаза Джефферсона горели как у безумного; десять лет поисков, и вот он – долгожданный приз. Парень медленно, неуверенно тянул руки к находке, но, когда ладони были готовы схватить амулет, из воздуха появилась пожилая женщина. На голове у нее покоился седой пучок, одета она была в бордовое платье до пола, на плечах лежала шаль, а в руках – палка.

– Не так быстро, сынок, – ударив его палкой по запястьям, сказала она. Джефф насупился и выпрямился.

– Прошу прощения, но я искал этот амулет довольно долго, разрешите мне его забрать, хотя бы на время, – он узнал легендарную стражницу и старался быть предельно учтивым с ней.

– Мне нужна гарантия, что он достается в хорошие руки, – задумчиво произнесла она.

– Он очень добрый и хороший юноша, его помыслы чисты, – склонив голову, Мартин вклинился в диалог друга со старухой.

– Ты, должно быть, Мартин Вуд? – старушка загадочно улыбнулась.

– Верно, – Мартин был спокоен и вежлив.

– Хорошо, тогда сделка. – Она повернулась к Джеффу. – Я заберу вашего друга Мартина в обмен на этот волшебный артефакт. Как говорится, услуга за услугу.

– Мной нельзя обмениваться, я же не артефакт. С уважением, госпожа Вудворд, но я против, – почти сразу отреагировал парень, съедая последние слова от неуверенности. Вуд посмел дерзко возразить стражнице и теперь ждал последствий.

Джефферсон же молча взглянул сначала на старушку и амулет, потом на Мартина и Элизабет, позже его глаза бегали от амулета к Мартину и назад.

– Я согласен, – наконец твердо произнес он и подмигнул Мартину, тем самым обозначая, что у него все схвачено.

Но оба друга, проигнорировав его мимику, в один голос переспросили: «ЧТО??!»

– Идет. – С этим словом Шейрон в одно мгновение испарилась вместе с Мартином. Джеффу и Элиз оставалось лишь смотреть на призрачную дымку и красиво переливающийся амулет».

–

Глава 6. Мать

Некоторые люди, как канделябры, все время хотят держать свечку при чужих отношениях.

Нелли Русинко

Фрэнк

Школьные будни бежали со скоростью черепахи. Все время рядом с Мишель я то и делала, что слушала одно и то же: у кого появился новый парень, какие вещи носить лучше в этом сезоне и кто ей нравится сейчас, а на последнюю тему она готова говорить хоть вечность, потому что каждый раз это новый человек. С нами многие хотят общаться, поэтому мы постоянно работаем слаженно: я ручаюсь за личные контакты с людьми, а она – за информацию о них и сплетни. Хотя с личными контактами у Мишель тоже не бывало проблем, только налаживала она их обычно в своем стиле, более интимном, в отличие от меня.

Сейчас мы направлялись в столовую. В фильмах для подростков дети часто сидят там, где им угодно, и с теми, с кем им хочется. В нашей старшей школе было нечто подобное – популярные и богатые сидели с себе подобными, а бедные и изгои часто забивались в углы, таким образом у каждой «касты» были свои столы.

Мы взяли сок, яблоко и карбонару и заняли свои места на подиуме. Наш стол находился в самом центре столовой, мы называли его подиумом, потому что к нему нужно было подняться и он один возвышался над всеми остальными. Это было что-то вроде места, где сидят лучшие из лучших, но каждый с людьми своего круга. Например, спортсмены; богачи; «организаторы», кто ручался за все вечеринки, и несколько блогеров, которые были известны в социальных сетях. Мы все были как-то взаимосвязаны, и мы все сидели здесь, в кругу самых популярных.

– А еще ты знала, что Оливия Биллтс рассталась со своим парнем? Он переспал с ее ма…

– Привет, малыш. – Рядом подсел Джеймс, обнимая меня за талию, и вместе с ним Эрик и еще один их друг Артур.

– Щупальца убрал, я брезгую тобой. – Я оттолкнула парня, смерив его сердитым взглядом. В этот момент все, кто сидел за столом, обратили внимание на нас, прежде такой наглости с его стороны не было в мой адрес. Послышались перешептывания.

– А вчера в парке мне так не показалось, – он самоуверенно усмехнулся и наклонился меня поцеловать. Я со стаканом в руке стала отодвигаться от него, но он, точно кабель на случке, не прекращал попыток овладеть мной и продолжал распускать руки. Схватив меня за плечи, он бездушно проигнорировал мою мирную капитуляцию. С еще большей настойчивостью и веселой ухмылкой на губах Джеймс принялся наклоняться к моему лицу. Брыкаясь и совершенно потеряв самообладание, я тотчас же выплеснула содержимое стакана ему в лицо. Вместе с каплями сока, ухмылка стекла с его самодовольной морды. Так как почти все на подиуме смотрели только на нас, этим поступком у меня получилось выставить выскочку Джеймса на посмешище. Бонус два в одном. Но он резко выскочил изо стола, схватил меня за запястье и дернул на себя так, что я не смогла удержать равновесие и упала ему на грудь.

– Ну что ж ты так неаккуратно, детка? Неужели твоя мама совсем не учила тебя манерам? – сквозь зубы процедил парень, стараясь сохранить в себе последнюю унцию самообладания, но в его глазах я успела увидеть яркую вспышку гнева.

Упоминание о матери застало меня врасплох, и я истерически рассмеялась прямо ему в лицо.

– А что ты сразу о матери? Неужто маменькин сынок? – Мне казалось, сейчас я начну плеваться ядом, если эта тема продолжиться.

– Моя мать любящая и заботливая, а твоя, кажется, нет. – Весь его вид был пропитан надменностью. Он хотел меня уничтожить и бил по самым глубоким ранам. Вспышка. Воспоминания, как водопад, обрушились на меня. Я вспомнила очередную ссору родителей, которая была года три назад, но картина, вставшая перед глазами, казалась совершенно настоящей, словно это происходит наяву:

«Мне это надоело, я ухожу! Живи один, подонок!!! И приводи сколько угодно сюда своих шалав, мне плевать!» – Лицо мамы было мрачнее тучи, а ее голос был подобен грому. От нескончаемых истерик во всем доме содрогались стены и, казалось, вот-вот осыпятся, как шелуха.

«Ма-а-ам, пожалуйста, хватит ссориться», – я слезно умоляла, чтобы это закончилось. Просила родителей, молила богов уберечь нас от этого краха, но все мои попытки были тщетны.

«Ты еще пожалеешь! И будешь гореть в аду!» – срываясь на крик, она продолжала свою тираду, полную ненависти, а я знала, что мы уже в аду.

Я неуверенно подошла к маме и крепко-крепко обняла ее, я вложила всю свою любовь в эти объятия, как бы говоря: «Ты не одна, я рядом». Я так мечтала, чтобы поток этой ругани наконец закончился. И я не могла понять, почему они просто не помирятся, мы ведь семья.

«Что присосалась ко мне, малолетка??! Не суйся не в свое дело! – Она брезгливо оттолкнула меня и, смотря куда-то в сторону, продолжала проклинать всех: – И так обеспечиваем, как олигархи, хватит вторгаться в личное пространство!!!» – Хоть слёзы и застилали мне взор, я смогла отчетливо увидеть ее перекошенное от отвращения ко мне лицо и взгляд, полный ненависти и обиды.

Воспоминания прекратились, но чувство отрешенности осталось, я судорожно принялась парировать его выступление.

– Не смей впутывать мою мать в наши с тобой разборки! – Но я и не заметила, как крикнула фразу на всю столовую. Даже тихий шепот смолк, мой голос встретила гробовая тишина. Но крик был мелочью, что я не успела заметить, ведь как только старые образы заполнили мое сознание, по моим щекам уже градом лились обжигающие слёзы. Они словно выжигали тропинки на щеках, чтобы на их месте остались лишь болезненные шрамы, когда слёзы высохнут.

Джеймс ничего не сказал, он молча приобнял меня за плечи и повел к выходу из столовой. Я с трудом переставляла ноги, они стали ватными, и все вокруг казалось ненастоящим, я шла с ним не в силах поспорить или оттолкнуть. Но когда туман в голове рассеялся, я поняла, что мы направляемся в… мужской туалет??!

– Ха-ха, я польщена, что ты проявляешь такие усилия, но я не чувствую настолько себя разбитой, чтоб становиться легкой добычей и игрушкой для твоих плотских утех, – голос еще был дрожащим, и смех звучал истерически, но я постаралась выпрямиться и взять себя в руки. Посмотрев по сторонам, я поняла, что рядом ни одного свидетеля его отчаянного поступка.

– Что?! Что ты несешь, идиотка?? Больно ты мне нужна, даже и в мыслях не было! – Он нахмурился и слегка рассмеялся моей выходке. – Фрэнк, тебе нужно умыться, а мне, в свою очередь, переодеться. Ничего личного, – парень сказал последнее предложение достаточно спокойно и даже постарался искренне улыбнуться. И, к моему сожалению, я знала, что он прав, поэтому, без лишних сцен, я молча зашла в туалет и включила воду. Свидетелей все равно не было.

Глава 7. Минута слабости

Чем страсть сильнее, тем печальнее бывает у нее конец.

Уильям Шекспир

–

«Большая сияющая голубая луна и чистое светлое зеленое поле сопровождали трех детей. В центре поля они соорудили дырявый шалаш из нескольких палок и шепотом принялись делиться секретами под пение кузнечиков.

– Джефферсон, почему ты так мечтаешь найти своих родителей? У меня с Элизабет их тоже нет, но мы не видим в этом необходимости. – Мартин старался быть обходительным, насколько это было возможно для десятилетнего ребенка.

– Мне кажется, что я не на своем месте, все вроде как знакомо, но чувство такое, что, когда их найду, я пойму, почему ощущаю себя здесь чужим, – мальчик был откровенен, его глаза горели каждый раз, когда тема заходила о родителях.

– Элизабет, когда мы вырастем, ты обещаешь, что выйдешь замуж за кого-нибудь из нас? – Детская наивность Оувена не прекращала удивлять, его легкая улыбка сверкала так же ярко, как и голубая луна в небе. Девочка смутилась и покраснела, пальцами она погладила траву, а после, поглядывая на брюнета, робко ответила:

– Обещаю».

–Фрэнк

Вытерев лицо бумажным полотенцем и подняв, наконец, голову на Джеймса, я, словно компьютерная программа, зависла, смотря в одну точку. И не так, чтобы на пару секунд из-за каких-то своих мыслей, я, можно сказать, откровенно пялилась на него. Юноша стоял передо мной без футболки с чертовым загаром и безупречным прессом. Полуголым он выглядел совершенно беззащитно, лицо его утратило привычные злость и надменность, он выглядел на удивление мило, как котенок. Мне даже показалось смешным думать так о парне, который был местным повесой, и который то и дело портил мне жизнь и вечно влезал в ненужные драки. Но именно в этот момент, когда я была так слаба и обессилена, мне отчего-то безумно захотелось, чтобы меня обняли, так крепко, словно не хотят отпускать. Никогда.