Генералы темной пещеры

– Тихо, не двигайся, – прошептал Федор.

Ромку пробирала дрожь.

– Замерз?

– Не-е, страшно.

Собаки угомонились. Федор с Ромкой подползли к одинокому домишке. Мужчина достал из-за пазухи короткую монтировку:

– Следи за улицей. Заметишь кого – двинь кирпичом по стене.

– Вы грабить будете?

– Молчи, щенок.

Федор осторожно открыл ставни, минуту повозился с окном и исчез в магазине.

Мальчишку трясло еще сильнее. Ни мамка, ни папка-пьяница никогда не трогали чужого. И детей учили этому.

Сбоку раздался шорох. Ромка бросил взгляд в кусты и обомлел: на него уставился волк. Глаза у хищника горели злостью, из пасти, как показалось Ромке, текла холодная слюна.

Пацан хрюкнул и помчался прочь. Следом раздался лай и слабый топот. За ним гнался не волк, а деревенская собака.

Очнулся в бане. В темноте нащупал кружку и зачерпнул воду. Дрожь в теле исчезла. Но пришел другой страх: как с ним поступит Федор?

Дядька появился под утро. В каждой руке по мешку, на голове – дорогая шапка.

– Щенок! – взревел он и двинулся к Ромке.

Мощным ударом свалил на пол, наступил ногой на горло:

– Убирайся вон, слюнтяй.

Ромка на карачках покинул баню. Утро выдалось прохладным. Даже луна мерцала холодно.

Мальчишка оглянулся по сторонам. В заборе соседки Варвары заметил откинутые доски. Он отодвинул их в разные стороны, протиснулся во двор. Дверь хлева не заперта. Ромка тихонько приоткрыл ее, нырнул в темноту. Запах животных приятно щекотал ноздри.

В дальнем углу лежала коза, рядом – малыш. Ромка направился к ним. На скамеечке нащупал ведро с моченым хлебом, пузырек с соской и литровую банку.

Мальчишка тихонько поднял козу, сунул себе и ей по кусочку хлеба, начал цедить молоко в банку. Козленок почуял движение, тихо заблеял.

– Голодный, – решил Ромка.

Он налил козленочку молока, надел на пузырек соску. Пока малыш вкусно чмокал, Ромка с хлебом попил теплой живительной влаги.

Голод утих. Ромка лег на солому, обнял козленочка, и они оба уснули.

Губы непроизвольно шептали:

– Мама, мама, мамочка.

Во сне сын прижался к матери, и они оба заплакали.

Рано утром услышал скрип открываемой двери. В проеме виднелся силуэт хозяйки.

Ромка осторожно заполз под стог соломы. Варвара, кряхтя, направилась к скотине. Мальчишка же юркнул в дверь и побежал к реке.

Вот и любимая пещера. Зашел и начал чихать. Пыль лезла в ноздри, глаза, щекотала горло.

До обеда наводил порядок в норе. Присел на топчан, зевнул и провалился в сон.

Очнулся от голода. В кармане обнаружил кусочек хлеба. Как конфетку, посмаковал во рту.

Ромка долго думал и решил поживиться чем-то на рынке. Воровать не умел, но знал, что торговки выбрасывают в контейнеры негодную снедь.

Он не ошибся. Набил нашедшуюся сумку сухарями, огрызками колбасы, сыром, подгнившими овощами.

Довольный, собрался идти в пещеру. Остановила чья-то рука. То есть легла на плечо.

На Ромку смотрел мальчишка лет четырнадцати:

– Я тебя здесь не замечал.

– Верно. Из детдома утек.

– Васька! – чумазый протянул руку. – Давай дружить.

– Согласен! Тебе есть где жить?

– На хату не заработал.

– Идем со мной.

Ребята отправились к реке в Ромкино убежище.

Глава вторая

К руководителю детского дома пришла посетительница лет тридцати. Она скромно представилась:

– Зульфия, я из Бугульмы. С мужем хотим удочерить ребеночка. Своих родить не получается.

– Присаживайтесь, расскажите о себе, муже, желании удочерить подробнее, – доброжелательно сказала Валентина Григорьевна.

– Я ветврач, муж – шофер-дальнобойщик. Живем хорошо, в достатке. Одно плохо – аллах детишек не дал. Виной этому я. Но Радик, муж, любит меня. Предлагала разойтись. Он так взъярился, что всякая охотка про разлуку пропала.

Валентина Григорьевна задумалась:

– Вы твердо решили?

– Да! Мечтаем о девочке, желательно татарочке.

– Есть у нас такая девочка. Родители разбились на машине. К сожалению, родни у нее не оказалось. Думаю, она вам подойдет. Ребенок смышленый, не по годам развитый. Собирайте документы. Сейчас я познакомлю вас с Руфией.

Вскоре в кабинет робко вошла худенькая девочка. Она молча уставилась на директора. Та мягко спросила:

– Руфия, ты эту тетю знаешь?

Девочка взглянула на Зульфию. Ее глаза увлажнились:

– Мама!

Она уткнулась в колени посетительницы и зарыдала.

Взрослые растерялись. Такой реакции никто не ожидал.

– Мамочка, мне сказали, что ты с папой умерли. А где он?

– Доченька, я живая. Папа, папа…

Зульфия растерялась.

На выручку пришла Валентина Григорьевна:

– Про папу мама дома расскажет.

Руфия серьезно спросила:

– Я сейчас вещи соберу, и мы поедем?

– Погоди, дочка. Мы должны оформить кое-какие документы.

– Это долго?

– Дней шесть.

Девочка загрустила:

– Я подожду, мама.

У Зульфии бешено заколотилось сердце. Она поняла: это ее дочь и только ее.

Валентина Григорьевна проводила посетительницу. Настроение у нее было ровное, она верила, что девочка попадет в хорошие руки и обретет счастье.

К обеду ее вызвали в администрацию города. Она гадала, по какому вопросу, раньше она в этом заведении не была.

Принял ее глава города. Он налил Валентине Григорьевне чаю, угостил дорогими конфетами.

– Вениамин Семенович! – набралась смелости посетительница. – По какому вопросу я у вас?

Мэр бросил на нее проницательный взгляд:

– Дело щепетильное. Ко мне обратились очень хорошие люди. Они желают удочерить ребенка, по национальности – татарку. Мне доложили, что у вас такая девочка есть.

Валентина стушевалась. Она вспомнила счастливые глаза Руфии, радость будущей приемной матери.

– Ее у нас вчера забрали. Нашлась мать.

Глава недоверчиво спросил:

– Это правда?

– Да! Я советую позвонить в детский дом, что в поселке Солнечный. Нужную девочку там найдете.

– Спасибо, вы свободны.

Валентина выскочила на улицу, ноги от страха дрожали. Она обманула высокопоставленного чиновника. От людей слышала, что он крут и скор на расправу.

В кабинете набрала номер телефона Зульфии.

– Слава богу, что вы на месте. Очень прошу, ускорьте оформление документов. На девочку появились еще претенденты.

– Поняла, Валентина Григорьевна. Завтра мы приедем к вам, бумаги почти готовы.

Как только девочку забрали в приемную семью, директора срочно вызвали к главе города Яранцеву. Тот в ярости не смог найти подходящих слов:

– Вы, ты, откуда такая выискалась, кто тебя воспитал такую?

– Ближе к делу, Вениамин Семенович.

Глава осекся:

– По какому праву ты меня обманула?

– Ошибаетесь. К девочке приезжали раньше вашей заявки, она полюбила будущих приемных родителей.

– Да я тебя в порошок сотру!

Валентина на такое хамство сама закричала:

– Я человек, и обращайтесь ко мне на «вы». И ни во что вы меня не сотрете. Прощайте!

– Да я…

Он не договорил. В дверях появилась смуглая, красивая женщина.

– Что здесь происходит, Веня?

Глава прикусил язык.

– Обыкновенная рабочая обстановка.

Женщина повернулась к посетительнице:

– Валя, Валюша, это ты?

Валентина пристально взглянула на женщину:

– Анка, Анюта! Это я, я.

Женщины обнялись.

Анна строго сказала мужу:

– Валя – моя лучшая подруга детства. И я ее приглашаю к нам в гости. Ты замужем?

– Да!

– Приходи с мужем.

Глава, как рыба на суше, глотнул воздух:

– Погорячился, простите.

Валентина улыбнулась.

Глава третья

Ребята голодали уже двое суток. С рынка их прогнал полицейский. Они пытались найти еду в мусорных баках, что стояли возле домов, но бросили эту затею: люди выбрасывали протухшую пищу. Один раз попробовали, Васька чуть не помер: отравился остатками консервов.

Когда стало невмоготу, Ромка решил пробраться в сарай к соседке. Раздвинул доски и обомлел: на него злобно уставилась овчарка. Едва сделал шаг, она зарычала. Пришлось ретироваться.

– Что делать, Ромка? – с тревогой спросил друг.

– Не знаю. Пойду сдаваться в детдом.

– Чушь это. Надо что-нибудь стащить.

У Ромки застрял комок в горле.

– Я не умею и не хочу.

– Выходит, сдыхать будем?

Ромка промямлил:

– У кого и что тащить надо?

– За рекой полно дач. Там чем-нибудь поживимся.

Поздно вечером друзья переплыли реку и ползком двинулись к садовым домикам. На окраине затаились. Васька окинул взглядом сады и прошептал:

– Прошлой зимой я ночевал в одной богатой хибаре. Двинем туда, чем-нибудь да поживимся.

Домик стоял в глубине. Кругом стояла тишина. Друзья подошли к крыльцу. Васька пошарил под половицей, вытащил ключ.

В темноте разглядели силуэт холодильника. Открыли дверку, и оба враз сглотнули слюну. На полках лежали сыр, колбаса, консервы.

– Берем половину, – прошептал Васька, – хозяева здесь клевые, не стоит обижать.

Ребята набили снедью холщовый мешочек и двинулись в обратный путь.

– Тише, – вдруг прохрипел Васька.

Друзья прислушались. Где-то в стороне слышался сдавленный крик девушки и хриплый мужской голос.

– Идем туда! – приказал Васька.

– Боязно что-то!

– Не гундось, вдруг бабу убивают.

Сквозь кусты, вдоль заборов, друзья подползли к одной даче. Рядом стоял автомобиль.

Ромка раздвинул ветви сирени, и ребята увидели, как мужчина срывал с женщины одежду. Одной рукой он прикрывал ей рот и бубнил:

– Замолчи, убью, сука!

Не раздумывая, Васька одним прыжком очутился возле мужика, схватил полено и опустил его на голову. Тот охнул и затих.

Женщина рыдала, а Васька огляделся по сторонам. На крыльце заметил кобуру с оружием. Схватил находку, крикнул:

– Беги отсюда, дура!

Друзья нырнули в соседний переулок, а плачущая женщина поплелась следом.

У пещеры опустились на землю, перевели дух.

– Вась, ты не убил его?

– Вроде нет.

– А кто эта девка?

– На рынке торгует овощами, хорошая, добрая она. Мент все время приставал к ней, видно, обманом приволок на дачу.

– Зачем тебе пистолет?

– Чуточку подрасту – грохну батю.

– Ты очумел?

– Нет. Слушай, братишка. Жили мы в глухой деревушке, я – младший, сестренка Фрося постарше да батя с маткой. Отец у меня лютый. Мать колотил до полусмерти, мне доставалось, а сестренку вот не трогал.

– Он что, выпивал?

– Не то слово. Лопал каждый день.

– А где деньги брал?

– Он работал, да и сейчас работает, сторожем. Картофель воровал на складе, в сельпо грузил и разгружал товар, с ним деньгами расплачивались. Гнал самопал.

– Участковому жаловались?

– Хрен, участковый – его двоюродный брат. Частенько сивуху вместе жрали.

– За что его хочешь грохнуть?

Васька всхлипнул:

– Фроське исполнилось четырнадцать лет, а этот гад по пьяни ее сносильничал. Девка в петлю, мама ее вытащила. Сестра отлежалась, а умом рехнулась.

– И что?

– Всё замяли. Менты об этом даже не узнали. Мамку изверг запугал. Я в отместку воткнул ему в зад нож и сбежал. Вот для чего мне нужен этот пистолет. Подрасту – порешу сволочь.

Ребята долго молчали. Догорел костер. Каждый думал о своем. И светлого в их головах ничего не пробивалось.

Ромка словно очнулся:

– Брат, ты слышал песню о генералах песчаных карьеров?

– Нет! Это кто такие?

– Бродяжки вроде нас.

Ромка запел:

       Я начал жить в трущобах городских,       И добрых слов я не слыхал.       Когда ласкали вы детей своих,       Я есть просил, я замерзал.       Вы, увидав меня, не прячьте взгляд,       Ведь я ни в чем, ни в чем не виноват.

Голос у Васьки сорвался:

– Хватит, Рома, сердце рвет.

Ромка сжал губы, вытер слезы, улегся на дощатые нары и затих.

Глава четвертая

Чета Яранцевых постаралась на славу: глава города привез шашлыки, Аня приготовила салаты, пожарила картошку, запекла в духовке рыбу.

Валентина Григорьевна чуть ли не с завистью произнесла:

– Встречаете как заморскую делегацию.

Вениамин Семенович прищурился:

– Валя, я перед вами вину заглаживаю. Шучу! Я рад, что вы встретились через года. Правда, Аня?

Та чмокнула мужа в щеку:

– Давно мне так хорошо не было. Мы с Валюшей больше чем подруги.

– Сознавайтесь! – наигранно грозно приказал Вениамин Семенович.

– Валюша, откроем наш секрет?

– Валяй, подруга.

Аня с любовью посмотрела на мужа и закрыла глаза:

– Мы жили на окраине города. Прямо у домов протекала река Увелька. Капризная она. Зимой люто замерзала, весной разливалась, вода полоскалась почти у нашего жилья.

Однажды во время ледохода мы побежали на реку. Льдины громоздились друг на друга, сползали в сторону и плыли вниз по течению. И угораздило меня осторожненько встать на коварный островок льда. В это время по нему ударила более мощная громадина, и я очутилась в воде. Валька заорала, скинула сапожки и сдуру прыгнула в ледяную воду. Нас закрутило, холод сковал тело, и мы заорали благим матом. Увидел весь ужас сосед дядя Боря, он кинулся на подмогу. Нас потянуло к середине реки. Чудом вскарабкались на громадную льдину и понеслись в неизвестность. А дядя Боря прыгнул на мотоцикл и помчался к железнодорожному мосту. На наше счастье, там находились путейцы. Они соорудили из досок подобие люльки на двоих человек, прикрепили веревку и опустили вниз. Через полчаса нас выловили из ледяного плена.

Муж Ани от удивления перестал есть:

– Я этого не знал. Дальше-то что?

– Почти месяц лежали в больнице, вот и весь сказ.

Илья покачал головой:

– Я тоже впервые слышу о вашем развлечении.

Вениамин поднял рюмку:

– За наших милых жен!

Мужчины вышли на балкон покурить, а подруги наперебой продолжали вспоминать детские годы. В комнате появились мужчины. Вениамин шутя спросил:

– Дамы наших сердец, отпустите любимых на часик погулять.

– Это куда ж? – удивилась Аня.

– И у мужчин могут быть свои секреты.

– Разрешаем, идите.

Аня налила подруге вина:

– Я рада. Сколько раз вспоминала тебя, наконец встретились.

Валентина обняла подругу:

– Думаю, это не последняя наша беседа. Да, расскажи о своем муже. У меня от прошлой встречи с ним мурашки по коже и сейчас не проходят.

– Работа его сделала грубоватым. После окончания института мужа направили инженером в совхоз. Развал там был нешуточный: люди пили, воровали, что плохо лежит, прогуливали. Веня крепко взялся за дисциплину. Он спортсмен и начал с грубости: физически бил несунов, прогульщиков, алкашей. Полгода воевал с ними. Приходил домой уставший, злой. Даже во сне матерился. Была у него отдушина – это я. Любил и любит меня крепко. Я лаской ему отвечаю. Приметило мужа начальство. Директором совхоза назначили. Валюш, помнишь, мы в школе учили, что до революции на Руси от непосильного труда и несправедливости стоял стон людской? Так и в нашем совхозе тоже стоял стон. В ужасе жили непутевые, а честных рабочих мой Веня поощрял. Через три года хозяйство стало числиться в районе одним из передовых.

Потом его перевели главой района. И здесь он спуску не давал. Только в большем масштабе. Наконец работа в городе. Ответственности хоть отбавляй. К сожалению, с тех дальних времен у моего Вени осталось нехорошее качество: несдержанность. Я его, конечно, поправляю, но разве уследишь. У меня ведь тоже своя работа – я завуч в школе.

Договорить им не дали мужчины. Они пришли с букетами роз. Лица жен от счастья засветились.

После светской беседы коснулись работы Валентины. Она рассказала о жизни детского дома, а закончила неожиданно:

– Я за то, чтобы все детки воспитывались в семьях, пусть и в приемных. Там тепла и ласки больше, чем у нас. Вот и стараюсь, как могу, воспитанникам находить пап и мам.

Илья вставил слово:

– Не станет у вас ребятишек, куда пойдешь работать?

– К Анке в школу, у меня диплом педагога.

Вениамин Семенович, как в школе, поднял руку:

– Можно и мне высказаться?

Все засмеялись.

– Начну с плохого. Помните, Валентина Григорьевна, я хотел помочь знакомым удочерить девочку. У вас не получилось. Обратились в другой детский дом. Нашли подходящего ребенка. Приехали мы на место и ужаснулись: к нам вывели худенькую, затравленную девочку. Мои знакомые приласкали малютку, она ответила на ласку, и мы услышали страшную историю. Там деток били резиновыми шлангами, морили голодом за малейшую провинность. На следующий день я привез в это мрачное заведение кучу проверяющих, в том числе прокурора. Пятерых воспитателей и директора арестовали.

Валентина вытерла слезы:

– Я что-то слышала об этой истории, но мало.

– Верно! Происшествие мы, как могли, скрыли. Я это к чему все веду. Да, согласен, детки должны расти в семьях. Но и детские дома нужны. Всякое в жизни случается. Родители гибнут, пьют, в тюрьмы попадают. Куда детишек? Сердобольных людей маловато, к сожалению. Отправляют ребятишек в казенные дома. Но там очень часто работают злые люди. Наша задача – избавляться от них.

Все долго молчали.

Илья неожиданно предложил:

– Сегодня выходной. Махнем в парк, на колесе обозрения прокатимся. Глядишь, развеселимся, и покинут нас мрачные мысли.

Предложение единогласно поддержали.

Глава пятая

Сегодня у ребят богатый улов: на реке поймали пару щурят, в контейнеры кто-то выкинул много вкусной еды, видимо, после свадьбы. Лучшую и вкусную затарили в сумки, на берегу разложили костер и начали мечтать.

Васька с жаром говорил:

– Вырасту, накачаю мускулы, стану бандитом, хорошим бандитом. Поганых людей буду уничтожать, добрых и старых – защищать.

– Так иди в полицию.

– Фу, пока подрасту, кучу бед натворю, никто туда не возьмет.

На небе засверкали звезды, повеяло прохладой, начал гулять слабый ветерок.

Ромка предложил:

– Идем прошвырнемся, может, чего доброго найдем?

– Ха, так и валяется на дороге что-то стоящее.

– А вдруг!

– Потопали.

Друзья накинули теплые куртки, выползли из пещеры и направились в город. По окраинам тихо лаяли собаки, сверкали огоньками кошки.

– Как тихо. Где ж люди?

– У телевизоров нежатся.

Друзья присели на лавочку, и Ромка тихо забубнил:

       – За что вы бросили меня? За что?       Где мой очаг, где мой ночлег?       Не признаете вы мое родство,       А я ваш брат, я человек.       Вы вечно молитесь богам,       И ваши боги все прощают вам.

Васька всхлипнул:

– Замолкни. Тошно становится. Откуда ты знаешь эту песню?

Ромка прикрыл мокрые глаза:

– Мой папка детдомовец. Такое порассказывал – жуть. Нынче там вроде порядок. Раньше же воспитанникам жратвы не хватало, лупили нещадно. Помучился мой папка и сбег. Через три года поймали, вернули обратно. Потому и непутевым вырос, нас с мамкой лупцевал. Пил много. Оттого и моих сестренок сжег.

– Он всегда такой изверг был?

– Не, после детдома ремесленное закончил. Вроде все хорошо было. Потом взбесился. Двух своих дочек сжег насмерть, сам подох, мамку загубил.

В кустах послышался шорох, раздался писк.

Васька раздвинул ветки, присвистнул:

– Щенок лежит.

Он взял в руки собачку и прохрипел:

– Кажется, ножка сломана. Лечить надо.

Они по очереди погладили щенка по голове. Ромка поцеловал:

– Чудной, красивый. Что будем делать?

Васька подумал, ответил:

– Я знаю ночную ветеринарку. Двинем туда.

– У нас и денег нет.

– Что-нибудь придумаем.

Темными улочками добрались до клиники. На топчане дремала женщина в синем халате.

– Тетенька, – начал Ромка.

Врач дернула головой, прогнала сон:

– С собачкой что?

Васька промямлил:

– Ногу, кажется, сломала.

Женщина осмотрела щенка, мрачно произнесла:

– Довели до ручки собачонку: худая, грязная, нога, слава богу, цела.

– Мы ее на улице подобрали.

Врач внимательно оглядела подростков:

– Деньги на лечение есть?

– Нет!

– Ясно! Возьмите ведро, вода в кране, один моет окна, другой – пол.

Подростки радостно принялись за работу.

Врач сделала щенку уколы, вправила больную лапку:

– Считайте, он здоров.

– Спасибо, тетя!

– Меня Зоей Ивановной кличут. Сами поди голодные?

Ребята промолчали. Зоя Ивановна отрезала по кусочку колбасы, полбуханки хлеба, разрезала пополам огурец:

– Больше ничего нет. Ешьте!

Скудный ужин вмиг исчез.

– Спасибо вам!

– Берите свое сокровище и берегите его. Это, к вашему сведению, мальчик. Подрастет – жду у себя. Мы его кастрируем.

– Ясно, тетя! Придем.

Васька бережно прижал к груди маленький комочек, как Ромка, поцеловал его.

– Он голодный. Где мы молока возьмем?

– Я знаю, найдем молочка.

В пещере они налили миску воды, двинулись к хлеву Варвары. В руках по литровой банке. Ромка знал, что у тетки отелилась корова.

Ребята по старой привычке отодвинули доски, пробрались внутрь двора. На двери висел замок.

Ромка вздохнул:

– Как его открыть?

Васька дернул за ручку замка – он не был закрыт на ключ.

В хлеву завозилась корова. Ромка сунул ей в пасть корочку хлеба и начал доить.

Нацедив пару литров молока, ребята тихонько ретировались.

Щенку налили полмиски, тот радостно завилял хвостом, лизнул Ромке руку и начал лакать.

Васька крикнул:

– Стоп!

Он полез под нары, нащупал корочку хлеба, покрошил в молоко. Эта еда вмиг исчезла.

Мальчишки переглянулись, сдержали голодные боли.

Ромка спросил:

– Где денег взять на щенка?

Васька долго думал, наконец произнес:

– Пойдем к мусорным бакам, поищем алюминиевые банки из-под пива, воды. За них дают хорошие деньги.

– Согласен. Но урны распределили между собой бомжи. Поймают – убьют.

– Бомжи шарятся в четыре-пять часов утра. Мы выйдем на охоту на пару часиков пораньше.

На следующую ночь Ромка с Васькой обошли все окрестные урны, насобирали большой пакет банок. После сдачи денег хватило на еду щенку и кое-что досталось самим.

Они решили пока не воровать, а искать цветной металл.

Глава шестая

Под конец рабочего дня директор приняла посетителей. Мужчина крепкого телосложения, с умным, цепким взглядом держал за руку женщину.

– Присаживайтесь, – предложила Валентина. – Что привело вас ко мне?

Мужчина опустился на краешек стула.

– Мы фермеры. У нас есть земля, техника, коровы, другая живность. Детей бог не дал.

– Вы хотите усыновить девочку или мальчика?

Женщина почти шепотом ответила:

– Нам бы двух девочек и столько же мальчиков.

Директор не сдержалась:

– Вам нужны работники?

– Нет! Нет! – мужчина замахал руками. – В нашем хозяйстве с десяток рабочих. Понимаете, я воспитывался в многодетной семье. Софья, супружница, тоже.

– Простите, как вас звать-величать?

– Валерий Иванович, – оживился посетитель.

– Я вам верю. Но хочу познакомиться с вашим хозяйством.

– В любое время ждем.

– Поедем сегодня. Пока вам покажу детишек.

Глаза Софьи и Валерия загорелись от такого поворота дел. Их сердца застучали в унисон: мечта начала сбываться.

Двух сестер Софья заприметила сразу: обе полненькие, с чуть раскосыми глазами, ямочками на подбородках ей очень приглянулись.

Она воскликнула:

– Как похожи на меня!

Валентина Григорьевна тоже удивилась:

– Будто и впрямь ваши детки.

К Валерию подбежали двое пацанов:

– Дядя! Пошли играть в футбол.

– И эти будут моими сыновьями, – радостно от волнения прохрипел мужчина.

Хозяйство у Горячевых понравилось директору. На ферме чисто, все прибрано, у коров сено в достатке, свиньи чистые, за фермой в ряд стояла сельхозтехника.

Валентина Григорьевна остановила пожилую доярку:

– Можно с вами поговорить минут пять?

– Да хоть час, я отработала, иду до хаты.

– Вы давно здесь?

– С девичества. Сейчас мне шестьдесят годков. Как развалился совхоз, осталась у Сони с Валерой. Да, меня кличут Галей. Я в курсе, почему вы сюда прикатили. Хозяева деток хотят взять. Посодействуйте им, ребятня попадет в хорошие руки. Видите жеребеночка с мамкой? Соня по секрету сказала, что малыша оставили для мальчуганов. Пусть тешатся. Когда ребенок растет вместе с жеребеночком, у него всегда будет большое и хорошее сердце. Ой, я пошла, наговорила вам черт-те что.

Валентина долго глядела на скот, оглянулась, приблизилась к жеребенку. Погладила его по холке, сердце вдруг заколотилось, прошептала:

– И я хочу быть маленькой.

Тряхнула головой и твердо решила посодействовать, чтобы дети попали в семью Горячевых.