Владыка

– Ура батьке Махно!!! – дружно грянули трибуны анархистов и красных командиров трудового крестьянства, решивших сбежать от произвола комиссаров-безбожников.

– Начальником генерального штаба казачьей армии назначается генерал-майор Николай Францевич Эрн. Он же отвечает за координацию действий с регулярной армией республики Парагвай.

– Отличный выбор, – удовлетворённо улыбнулся Врангель, у которого Эрн тоже служил начштабом.

– Начальником медицинской службы армии, с присвоением очередного звания полковник, назначается Валерьев Роман Васильевич. Начальником артиллерии и инженерных войск – генерал-майор Иван Тимофеевич Беляев. Начальником разведки и контрразведки, а также пограничных войск и индейских формирований, с присвоением очередного звания генерал-майор, назначается Эдуард Петрович Кондрашов. Остальные назначения будут проведены по предложениям военной коллегии. Временем я вас, господа и товарищи, не ограничиваю.

– И всё же, господин войсковой атаман парагвайского казачества, выбор сильно зависит от времени, – печально вздохнув, заметил командующий регулярными войсками. – Когда, по вашим расчётам, начнётся война?

– Думаю, Пётр Николаевич, что мелкие стычки с европейскими империалистами начнутся, как только казаки проникнут в колонии Африки и Юго-Восточной Азии, – предрёк парагвайский пророк. – Но первая большая война произойдёт не ранее чем через десять лет, когда Парагвай сильно разбогатеет, а европейские народы подзабудут ужасы Великой войны. До той поры экономика стран Европы будет выбираться из военной разрухи. И первый удар по нам нанесёт Боливия. Согласно разведданным, в неё уже перебираются уволенные из расформированной германской армии немецкие офицеры. Но без стороннего финансирования боливийская армия быстро не перевооружится и резко не нарастит численность армии. Да ещё уйдёт какое-то время её обучить. А так как сейчас боливийцы не полезут сдуру на стотысячное войско готовых к бою казаков, мы выиграли время для обучения и организации собственной армии. Нам надо так натаскать бойцов на полигонах и в мелких военных конфликтах за границей, чтобы один казак пятерых супостатов стоил.

– Но ведь вы, атаман, ставите ещё задачу, чтобы офицеры наловчились быстро готовить боевые подразделения из плохо обученных резервистов, – прищурившись, напомнил о сказанном ранее Врангель.

– Своих парагвайских резервистов мы будем готовить хорошо, – улыбнулся владыка-анархист. – В каждом посёлке обустроим стрелковый тир и учебный полигон, назначим наставников из ветеранов инвалидной команды. Селяне будут тренироваться между сезонными полевыми работами, горожанам определим период ежегодных краткосрочных воинских сборов. Но грядущая война не ограничится землями Парагвая, весь мир захлестнёт кровавая волна. Казацкие офицеры должны быть готовы возглавить отряды народного ополчения.

– Человечество не изменилось, и второй Великой войны не избежать, – согласно покачал головой генерал. – Но ведь парагвайские казаки могут не лезть в свару и отсидеться в глухом углу?

– Мы же русские, и когда начнут обижать друзей и родственников, в сторонке стоять не сможем, – рассмеялся Алексей. – А уж за любимую родину мы супостатов зубами рвать будем. Иль думаете, что враг не полезет на Русь-матушку?

– Да, то, что мы вынужденно отступили в дальние земли, не превращает нас в предателей родной страны, – гордо распрямил спину русский генерал. – Время и дело покажут, кто лучше умеет родину защищать – комиссары-горлопаны или гвардия армии изгоев. Господа офицеры, атаманы и товарищи командиры, будем готовиться к грядущей мировой войне – битве Судного дня!

Вечернее солнце уже не проглядывало из-за пелены нависших туч. Колючий ветер кусал злее. Свинцовое небо в стороне заката озарялось вспышками надвигающегося грозового фронта. Яркие зубы молний рвали горизонт. Издалека, словно отголоски артиллерийской канонады, доносились раскаты грома. На западе зарождалась буря.

Глава 3. Анархия – мать порядка!

После создания новой армейской структуры Ронин всерьёз взялся за реорганизацию гражданской власти. В Асунсьоне, в зале заседаний парламента, собрались парагвайские министры и парламентарии, а также главы казачьих общин, для размещения которых пришлось установить дополнительные стулья в проходах между рядами кресел и вдоль стен зала.

– Сеньоры, прошу тишину! – стоя за ораторской стойкой, постучал деревянным молоточком президент Парагвая. Дождавшись, когда смолкнет гул в переполненном зале, Мануэль Гондра Перейра обратился к собравшимся: – Сегодня нам предстоит обсудить поправки к государственной конституции республики Парагвай. Это связано с изменениями в обществе, произошедшими за прошедший год, а также с тенденциями развития государства в грядущем непростом времени. Главным докладчиком выступит сеньор Ронин, инициатор реформ, потом приступим к дебатам.

– А где же сам возмутитель спокойствия?! – раздался с первого ряда кресел голос Лукаса Гутиэроса, министра внутренних дел Парагвая.

Перейра не посчитал нужным отвечать на выкрик, он лишь злорадно усмехнулся и, сойдя с трибуны, занял место в зале. Президент, в отличие от собравшихся, знал содержание казацких поправок и предвкушал зрелище недовольных перекошенных парламентских рож. Последнее время во власть предержащих кругах росли опасения по поводу засилья в стране русских эмигрантов. Уже больше половины граждан Парагвая составляла казачья община, а народ всё прибывал и прибывал. Сеньору Ронину было мало захватить полстраны территориально и скупить все фабрики и заводы, включив их в казацкий кооператив, он теперь ещё норовил заселить весь Парагвай русскими. Даже в столице от толп эмигрантов нет прохода. Конечно, магнат исправно выплачивал оговорённую по договору повременную оплату бывшим фабрикантам, но многие уже жалели, что поторопились с продажей имущества в рассрочку и продешевили. Зависть и жадность жгли грешные души.

– Помяни дьявола, он и явится, – среагировав на широко распахнувшиеся двери, прошипел сосед накликавшего беду министра.

Но первым в зал заседаний вошёл, громко чеканя шаг по паркету, знаменосец с триколором парагвайского казачьего войска, копией торгового флага старой русской империи.

За марширующим казаком вразвалочку следовал другой знаменосец, в одежде очень вольного стиля и с перекрещенной на груди пулемётной лентой. Анархист нёс на плече сильно наклонённое чёрное знамя дивизии батьки Махно. На свешенном полотнище явственно читались белые буквы лозунга вольного братства: «Анархия – мать порядка!».

Замыкал колонну знаменосцев красноармеец в будёновке, в руках которого колыхался в такт размеренным шагам алый стяг с золотыми серпом и молотом в верхнем уголке, у самого древка флага.

Знамённая группа нагло прошествовала в центр зала и рядком расположилась возле установленного позади ораторской трибуны парагвайского государственного флага.

Эхо шагов смолкло, и в повисшей напряжённой тишине в зал вошёл Ронин. Алексей был в привычной чёрной полурясе, а на груди, раздражая фабрикантов и министров, сверкал золотой наперсный крест.

– Сеньор Ронин, что означает эта демонстрация флагов? – не вставая с кресла, вальяжно махнул рукой в сторону знамённой группы Лукас Гутиэрос, самый дерзкий из министров.

– Отражение реальности, – заняв место на трибуне, развёл руками истинный владыка Парагвая. – У каждой политической силы должен быть свой символ. Общество Парагвая стало очень разнородным: на крайнем западе Гран-Чако расселяются бывшие красноармейцы, чуть ближе строятся поселения анархистов, центральный и южный край равнины занимают казаки, восточную часть Гран-Чако осваивают другие русские эмигранты. Изгои ностальгируют по символам старой империи, потому и флаг у них с казаками общий – бело-сине-красный триколор. Ну а вторую половину государства населяют приверженцы традиционного Парагвая. По справедливости теперь все флаги представлены в парламенте.

– А по конституции? – не согласился министр.

– Устаревшей конституции, – подняв указательный палец, прервал Гутиэроса Алексей. – Поэтому законы Парагвая нужно менять, иначе не избежать политических конфликтов.

– И как же нам мирно ужиться? – оглянувшись на притихшее собрание, заручился молчаливой поддержкой оппозиции смельчак.

– Каждому молиться своему богу и не ходить со своим уставом в чужой монастырь. – Алексей указал на присутствующих тут же глав религиозных концессий. – Живут же в Асунсьоне без драк католики, христиане, мусульмане и евреи. А скоро ещё и буряты-буддисты с бароном Унгерном прибудут. Ну так приверженцы другой веры не лезут же в грязных башмаках под своды мечети, и индейцы-язычники не водят хороводы вокруг костра в католическом храме – каждый уважает чужую веру и традиции. Вот так и в государственном устройстве надо – в каждой общине свои законы, но не в ущерб добрым соседям.

– Так это же анархия какая-то получится, – скорчил недовольную гримасу генерал полиции.

– Не какая-то, а анархистско-казацкая федеративная республика, – охарактеризовал суть нового государственного монстра новатор. – В которой будет представлен полный спектр систем социального обустройства регионов: социалистические колхозы крестьян-красноармейцев, анархистские коммуны, казацкие общины, капиталистические фермерские хозяйства. В промышленности тоже будет внедрён разнообразный набор методов хозяйствования.

– Как же сможет сочетаться священное право частной собственности с разбойничьей вольницей анархистов и пролетарским обобществлением имущества социалистов-коммунистов?

– Христиане же соседствуют с магометанами и поклонниками других богов, – широким жестом руки указал Алексей на глав разнообразных религиозных концессий Парагвая. – И все священнослужители вместе ведут своих адептов к благодати божьей. Ибо не лезут со своими религиозными догмами к чужим верующим. Вот и нам всем, сеньоры парламентарии, нужно взять пример с благочестивых мужей.

– Уж больно мудрёно ты закрутил, батюшка Алексей, – оглянувшись и получив молчаливое согласие зала, возглавил дискуссию Гутиэрос. – Можно ли от духовных ценностей перейти поближе к материальным? Ведь большинству граждан плевать, какому богу молится добрый сосед, если самим спокойно и сытно живётся. Но вот будет ли мир и процветание в одном государстве с различным социальным строем?

– В разных регионах будет своё общественное устройство, – приступил к конкретике утопист-анархист. – А также своеобразные законы и выборные представители местной власти. Внутри территории граждане живут вольно, как постановит общество, но вот чтобы попасть в чужой регион, нужен будет паспорт и разрешение от этих властей. Ну, это словно переход через государственную границу. Тут если власти чужого региона не запрещают свободного посещения своей земли, то можно вольно шастать, а если соблюдают строгость пропускного режима, то нужно особое разрешение. Паспортно-визовый режим позволит контролировать миграцию населения. Нежелательные политические элементы могут быть отсеяны или ограничены в правах. Например, давать разрешение лишь на транзит через территорию района или ограничивать время пребывания и места посещения.

– Это каждому нужно будет иметь паспорт с фотографией, и делать отметки на страницах? – прикинул в уме, какую финансовую выгоду может получить полицейское ведомство министр внутренних дел, и его физиономия расплылась в мечтательной улыбке. – А всех вредных и подозрительных личностей можно не пустить или быстренько выдворить с подконтрольной территории, с запретом на повторное посещение.

– В каждом монастыре свой устав, – подмигнул Алексей и хитро улыбнулся. – А уж за пропаганду чужой религии – увесистый пинок под зад.

– Но ведь не в монастыре живём – не отгородишься, – горестно вздохнул полицейский генерал.

– А тут уж каждый волен охранять свою землю по собственному разумению, – развёл руками Алексей. – Кто колючей проволокой, кто степными конными дозорами или патрулями в жилой застройке. Да и надо ли так тщательно сторожить весь периметр района, когда удобнее контролировать только уязвимые места. Моё предложение: строго охранять лишь государственную границу республики и даже ввести платный визовый режим для иностранцев.

– Платный? – сразу оживился министр финансов Парагвая, Паскуаль Венегас.

– Да, надо держать под неусыпным контролем всех прибывающих в страну иждивенцев, – полил сладкую патоку на тарелку финансиста хитрый магнат. – Чего это иностранцы бесплатно топчут бульвары нашей столицы и отнимают работу у местного населения. Пребывание любого чужака должно быть регламентировано, ограничено по времени и обложено налогом. И все средства от него переданы местному муниципалитету.

– А как же быть с волной русских эмигрантов? – ехидно ухмыльнувшись, уколол Гутиэрос.

– Любой эмигрант должен получить регистрацию и ограниченный срок бесплатного времени поиска работы, – невозмутимо парировал укол Алексей. – Если не устроится на работу или не пожелает её искать, то будет считаться туристом и подлежать усиленному налогообложению. Но даже если иностранец будет работать, то, помимо подоходного налога, обязан доплачивать налог на иностранного гражданина. Только получив гражданство республики, он будет избавлен от дополнительного бремени.

– Сеньоры, в Асунсьоне не место для бродяг и нищих! – охотно поддержал полезную инициативу Паскуаль Венегас. Министр финансов сразу смекнул, что налог в полном объёме пойдёт в столичный бюджет.

– Мне тоже нравится эта идея с налогом и регистрацией, – энергично закивал Гутиэрос, отчего на генеральском мундире завибрировали золотые аксельбанты. – Однако как же быть с матросами иностранных судов, многие буяны не захотят платить дармовые сборы.

– Сеньоры, мы же цивилизованные люди и понимаем чаяния истосковавшихся по берегу матросов, – улыбаясь, лукаво подмигнул Алексей. – Для дорогих гостей в Асунсьоне, у речного порта, будет создан район культурного досуга. Никакие визы для посещения злачных мест в особом административном районе не нужны. В этом воистину свободном порту не будут действовать не то что законы парагвайского региона, а вообще какого-либо государства. В портовых кабаках разрешены рукопашные бои. В притонах нет ограничений на употребление любых одурманивающих средств. Любвеобильные сеньориты ублажат за щедрые денежные подарки капризы похотливых клиентов. Игорные дома и казино гостеприимно распахнут двери. Рестораны побалуют изысканной кухней и усладят слух весёлой музыкой. Магазины завлекут изобилием контрабандных товаров. Нигде в мире гости не найдут более приемлемых цен, ибо нелегальные бизнесмены со всего света будут посылать в Асунсьон самую ценную добычу для распродажи.

– Этакая пиратская гавань, как была в прошлые века на острове Тортуга? – недовольно поморщился парагвайский полицмейстер и беспокойно заелозил задницей по креслу.

– Не только в давние века. Благородные сеньоры, вы, видно, не посещали злачных кварталов Макао, Гонконга или Амстердама, – снисходительно улыбнулся Алексей. – Европейские державы никогда не гнушались промышлять теневым бизнесом. Чем Парагвай дурнее? Мы же даже не грабим никого, просто предоставляем торговую площадку для свободных предпринимателей. Ведь мы уже приняли в парламенте закон, что из Парагвая, как в старину с казачьего Дона, выдачи нет. И если эта норма закона применима к частным лицам, то почему не распространить золотое правило на их товары и финансы?

– Финансы?! – потерев ладони, ещё больше оживился Венегас. – Вы, уважаемый сеньор, намекаете на создание всемирного криминального банка.

– Ну надо же джентльменам удачи где-то хранить сокровища, – невинно опустил глаза благодетель вольного братства. – Пусть уж лучше золотые вклады работают на пользу Парагвая, чем пылятся в земле. Казацкий банк не обещает больших процентов, но зато гарантирует сохранность и тайну вкладов, а также обеспечит быстрые денежные переводы. В банковской сфере будут задействованы скоростные морские суда, дирижабли, автожиры, а для моментальных переводов – радиосеть с кодированной информацией.

– А можно как-то поучаствовать в организации бизнеса? – наклонив голову, вкрадчиво спросил финансист.

– И кто будет отвечать за порядок в зоне свободного порта? – тоже обеспокоился за выгодный бизнес главный полицмейстер.

– Ну, сеньоры, сами понимаете, что на базе старого речного порта осуществить масштабную задумку не удастся, – тяжко вздохнув, посетовал магнат, обширный флот которого забил все причалы. – Так как выше Асунсьона уже расположились казаки, то для приёма иностранных судов требуется построить пирсы ниже по течению реки. Там же, на малом удалении от старых пригородов Асунсьона построить жилые кварталы района свободного порта. Муниципальные власти столицы не смогут поддерживать должный порядок в очень неспокойном районе. Да и законы там будут сильно отличаться от благопристойных столичных. Поэтому поддержание порядка в свободном порту возьмут на себя курсанты полицейской академии. Для курсантов это послужит хорошей стажировкой, как в плане закрепления полученных теоретических знаний, так и в наработке практического опыта. Кстати, в академию набирается много граждан других государств, поэтому проблем с иностранными языками не будет. Заодно и наши местные курсанты подучатся общению с иноземцами.

– Насколько я помню, численность состава академии – около тысячи курсантов, – прищурил глаз генерал полиции.

– Тысяча – это только численность одного курса, – поднял указательный палец Алексей. – Обучение же проводится следующее: полный курс для новичков – пять лет, а для полицейских, уже имеющих опыт службы, – три года.

– Итого пять тысяч бойцов, – присвистнув, признал реальную силу Гутиэрос.

– Восемь, – исправил арифметическую ошибку Алексей. – Однако курсанты будут не всё время тратить на практические занятия на учебном полигоне.

– И вы, сеньор Ронин, потом надеетесь всем выпускникам академии предоставить в Парагвае работу по специальности? – удивлённо вскинул брови Гутиэрос, у которого вся полицейская братия вместе с рядовым составом была представлена значительно меньшим числом.

– Мир велик, – улыбаясь, широко распахнул объятия анархист. – Специалисты по работе с криминалом нужны и государствам, и частным компаниям.

Министр внутренних дел Парагвая злорадно ухмыльнулся и, наклонив голову, отпустил ехидное замечание:

– Закрытые кордонами и патрулями регионы, жёстко регламентированный порядок внутри каждой социальной общины, тотальный контроль над перемещением граждан, драконовская налоговая система – это как-то не очень сочетается с идеями анархизма и вольного казачества.

– Эх, сеньор Гутиэрос, это вы ещё не видели, какой большевики строят коммунизм, – сокрушённо вздохнув, махнул рукой реформатор-анархист. – Да и демократические режимы стран Европы и Северной Америки очень далеки от идеалов истинной демократии. Нет в мире совершенства… Но зато, смею вас заверить, в каждом парагвайском регионе будет выстроена, по свободному выбору граждан, своя социальная система. Это как огромный жилой дом с отдельными квартирами – все платят налоги и соблюдают единые правила общежития, но в каждой отдельной квартире свой семейный устав.

– Воистину, батюшка Алексей, анархия – мать порядка! – захлопав в ладоши, рассмеялся Гутиэрос. Ибо у генерала полиции нарисовалась в уме совсем другая картинка: эдакая огромная тюрьма народов, где каждая группа узников свободна лишь в пределах своей темницы.

– Сеньор Ронин, мне тоже очень симпатичен ваш анархистский проект, особенно идея со свободным портом и пират… всемирным банком, – не сразу подобрал корректное определение министр финансов. – Однако грандиозный проект потребует больших вложений.

– Так и прибыль сулит немалую, – подмигнул сеньорам бывшим фабрикантам казацкий магнат. – Мы с вами уже заключили договор, что после выплаты трёхкратной стоимости ваших прежних предприятий вы будете иметь право участвовать одной третью этого капитала в казацком кооперативе. Дела в промышленности идут просто здорово, производство товаров нарастили вчетверо – прибыль неимоверная. А после модернизации оборудования и повсеместной электрификации доходность ещё скакнёт вверх. С учётом ежегодного увеличения численности населения Парагвая и многолетних выгодных контрактов, рост промышленности обеспечен на ближайшее десятилетие. Поэтому, сеньоры, я призываю вас не дожидаться всех выплат по контракту, а уже сейчас вкладывать полученную долю в перспективный проект – «Свободный порт Асунсьона».

– А всемирный свободный банк? – не желал упускать золотую рыбку министр финансов.

– Частные инвесторы могут принять участие и в этом проекте, – пожал плечами магнат. – Только его основная функция – надёжное сбережение капиталов любого происхождения, а вовсе не их преумножение. Средства из банка пойдут в экономику Парагвая. Свободный порт принесёт акционерам намного большую прибыль.

Представители элиты буржуазии Парагвая одобрительно загудели. Парламентариям очень понравилось новое социальное устройство федеративной республики. Они не теряли власть над половиной страны и старыми столичными кварталами, могли по-прежнему рулить экономикой и даже печатать парагвайские песо. Конечно, слабый песо не вытеснит золотые казацкие рубли, но какое-то время ещё потрётся в обороте.

– Сеньор Ронин, а какие ещё нововведения вы предлагаете? – заподозрил, что не все сюрпризы озвучены, прозорливый Гутиэрос. Прожжённый политикан по достоинству оценил, как магнат-анархист сумел накидать сладких плюшек, чтобы понравиться буржуазии. Однако этот хитрый казак наверняка припас напоследок горькие пилюльки.

– В связи с нахлынувшей волной русских эмигрантов нужно предусмотреть защиту испаноязычного населения Парагвая, – вывернул проблему наизнанку казацкий атаман. – Уже сейчас русских в стране больше, чем коренных жителей, и в ближайшие годы это соотношение увеличится кратно. Необходимо на законодательном уровне установить два языка в качестве государственных: испанский и русский. Многие страны приняли похожие законы, чтобы избежать национальных конфликтов и сохранить язык меньшинства.

– А сколько ещё планируется запустить русских в Парагвай? – раздался робкий голос из задних рядов.

– Думаю, до пяти миллионов мы к концу десятилетия дорастём, – пожал плечами главный организатор переселения русского народа.

– Тогда надо защищать испанский язык, – выразил общее мнение Гутиэрос. – Сеньоры, кто за введение двуязычия в государственном документообороте?

Лес поднятых рук, сочетающийся с тяжёлыми вздохами, единогласно утвердил спасительную новацию.

– Ну, с внутренними проблемами разобрались. Остался последний вопрос: кто будет защищать республику от внешних врагов? – задал неожиданный вопрос неформальный владыка Парагвая.

– Армия и казаки, – оглянувшись на министра обороны, обратился к коллеге Гутиэрос.

– Под ударами серьёзного противника армия парагвайской республики сможет продержаться в пограничных фортах лишь неделю, – отрицательно замотал головой генерал Гильермо Ривас. – У меня в строю только десять тысяч солдат и офицеров. Вся надежда на казаков.

– Численность регулярного казачьего войска будет в ближайшие годы доведена до ста тысяч офицеров и унтер-офицеров, – покровительственно усмехнулся истинный владыка Парагвая. – Остальных придётся добирать из резервистов: казаков, анархистов, красноармейцев, парагвайских рабочих и крестьян. Однако встаёт вопрос: за счёт каких средств содержать регулярную армию, производить и закупать вооружение?

– Из государственного бюджета много не выжать, – сразу подстраховался министр финансов.

– Казацкая община тоже не может тянуть весь груз, – нахмурил брови атаман. – Те граждане, которые не проходят военную подготовку и которых не планируется призывать в армию в случае войны, должны будут выплачивать повышенный подоходный налог.

– А кто относится к этой категории? – сразу последовал с трибун животрепещущий вопрос.

– Граждане, не пригодные к строевой службе по медицинским показаниям, а также занимающиеся организацией производства и общественным управлением, – обвёл суровым взглядом притихшую публику войсковой атаман.

– И велико ли будет обременение для бизнесменов? – в повисшей тишине робко спросил сеньор из глубины зала.

– Для внесения статьи в конституцию конкретизация величины налога не требуется, главное – принцип, – дал буржуям надежду ещё потрепыхаться революционер. – Думаю, логично будет установить процент отчисления от реальных доходов.

– Да, сеньоры, шкалу налогообложения можно обсудить в ходе пленарных заседаний, – встав с кресла, обернулся к парламенту президент Перейра. – Сегодня надо утвердить лишь общую концепцию изменения статей конституции. Кто желает выразить особое мнение или возражения по существу вопроса?

Ответом президенту стало гробовое молчание. Класть голову под гильотину желающих не нашлось. Сеньоры не обольщались благочестивым видом батюшки-анархиста, ещё помнили, как Ронин расправился с наркобароном и всем его воинством. Казацкий магнат позволял обогащаться и другим, но особо наглеть не следовало – при отстаивании своих интересов владыка не церемонился. За спиной войскового атамана виднелись грозные знамёна боевых общин, а за ними невидимыми призраками мерещились сотни тысяч сверкающих штыков и шашек.