Шакалы поют в полдень

Евгения Чепенко

Шакалы поют в полдень

Вступление

Я могла бы начать эту историю с красочного пролога, в котором совершается кровавое, жуткое преступление, но, честно говоря, преступление не было таким уж жутким… Кровавым – да, а насчет жуткого я бы поспорила. Нападение бурого махалая на одинокого путника или зазевавшегося пастуха хуже. А то, что произошло в заброшенных штольнях у Красной реки, так…непонятная странность. Да и не собираюсь я тут трепать почем зря, история у нас к детективам отношения не имеет. Ну, почти не имеет.

К чему клоню? К тому, что вечер будет долгим, рассказ пространным, виски не повредит. Могла бы предложить коктейль, но у нас не столица, разноцветную щегольскую дрянь не держим. За вином отправляйтесь к Тупице Фло, это в шестидесяти милях на юг от Синей Скалы. Кофе подаем до двенадцати к бекону. Пиво есть. Четыре сорта – на два больше, чем на соседней станции.

К слову о виски. Нашей героине слегка за сорок, и она его обожает. «Слегка за» – это на пять лет, чего она в силу душевного равновесия предпочитает не скрывать. Женщина самостоятельная, образованная, временами вспыльчивая, не чуждая плотских утех, разборчивая в связях. Короче говоря, история получится без юношеского максимализма и бурных романтических страстей в виде отчаянных ссор и не менее отчаянных примирений. Планов мести тоже от нее не ждем. Наша вдова на любую агрессию отвечает сразу и с любовью, у нее для этого армейский шокер на поясе, нож в сапоге и еще пара сюрпризов. О сюрпризах – в процессе.

Герой у нас красавчик, каких поискать, умен, суров, справедлив, спокоен, слов на ветер не бросает, цену себе и своим эмоциям знает, что, бывает, раздражает людей – не без этого. Зато терпеливый. С нашей вдовой терпения надо…Святую Матерь до белого каления доведет, паршивка.

Итак, что налить? Пиво или виски?

Глава первая

В которой я познакомлю вас с основными действующими лицами и поведаю немного предыстории.

Ульяна Павловна Вебер происхождением своим была обязана далекому немецкому предку, проживавшему на Земле в городке Байройт, что в Баварии. Предок сей со своими братьями процветал на поприще ткацкого ремесла и, как подсказывает нам сама фамилия, делал это не в первом поколении. Промышленная революция позволила семейному делу приобрести такой размах, что границы государств перестали что-либо значить для Веберов. Брачные узы соединили страны и империи. Далекую прабабушку тоже звали Ульяной, она была второй женой старшего из братьев, которую он взял вдовой с двумя детьми. Происхождение ее и детей так и осталось тайной, но в семье говаривали, будто бы она была замужней беглянкой и нарочно скрыла свое прошлое. Как бы то ни было, кровь пришла, смешалась, и вот, множество столетий спустя, женщина с тем же именем стояла на веранде своего дома и куталась в расписной шерстяной платок.

Горизонт окрасила тонкая рыжая полоска света. Ульяна оперлась плечом о резную стойку. Заезжие туристы, музыканты, звезды, блогеры, ведущие, многочисленный обслуживающий выступления персонал с удовольствием приобретали в ее лавке такие же платки, а еще старинные книги на немецком, голландские карты, вышитые полотенца, кружева ручной работы, столовое серебро и прочие очаровательные вещи, пропитанные дыханием времени. Если ты умеешь красиво нести свое наследие, то оно легко становится предметом подражания, а порой и новым писком моды. У Ульяны Павловны было это исключительное умение. В городке поговаривали, будто бы «алая вдова» способна обращать в золото все, к чему прикасается. Кроме мужчин, разумеется. С мужчинами складывалось иначе.

«Кровавая тварь» – так ее звали за глаза жены шахтеров, и у них на то были свои веские причины. Дело в том, что Ульяна Павловна была не только красавицей, очаровательной вдовой и владелицей знаменитого музыкального магазина, где едва ли не каждую неделю проходили сеты кумиров межпланетного масштаба, но и женщиной весьма темпераментной, нетерпеливой к нарушителям ее личного пространства.

Первый инцидент произошел около пяти лет назад, когда Ульяна только прибыла в Сан-Исидро с четырнадцатилетней дочерью. Она даже в купленный дом переселиться не успела, ее прямо в холле гостиницы опрокинул на лопатки местный дебошир и громила Чину Ван. Городские его звали просто Чичи. Репутация у Чичи была дурнее некуда, но поскольку он был сыном мэра и племянником шерифа, то людям приходилось с криминальным элементом мириться, а часто просто от него откупаться. Вот только Ульяне Павловне про исключительный статус Чичи никто сообщить не успел. Да и мало кто ожидал от невысокой стройной миловидной женщины сорока лет особой силы или прыти. Владелец гостиницы, само собой, из своей квартиры на первом этаже слышал, как веселый Чичи завалился с улицы и с гиканьем набросился на очередную жертву, но ничего предпринимать не стал. Сын мэра, в общем, только насиловал девчонок, совсем уж калечить их он не пытался. К чему навлекать на себя гнев местной власти?

Однако самой Ульяне Павловне внезапный сексуальный партнер по вкусу не пришелся. Со свойственным ей тренированным спокойствием она вынула из сапога двустороннее военное лезвие и чиркнула им по горлу нападавшего, а после, пока Чичи дергался в предсмертных конвульсиях и заливал холл гостиницы кровью, все с той же невозмутимостью вызвала наряд рейнджеров. Вот так жители Сан-Исидро получили сразу несколько интересных тем для обсуждения.

Во-первых, Ульяна Павловна относилась к числу женщин исключительных, тех самых, что по юности, в силу агрессии и склада ума, проходят отбор в стаю так называемых «шакалов». А шакал всегда остается шакалом, даже если стаю покинул. Связи, друзья и навыки – все при ней.

Во-вторых, явившийся на вызов наряд быстро установил родственные связи Чичи и учиненный этими связями на окраинном спутнике беспредел, из-за чего полетели головы, выговоры, и бесчисленные проверки всех и вся. К тому же, власть в городке поменялась радикально, путем появления заезжего мэра, со всем аппаратом в придачу, и не менее заезжего шерифа. Это только в мегаполисах на планетах или крупных станциях процветала демократия. С пограничными выселками у Союза диалог получался короткий: либо создаете романтичный образ рабочего класса, либо на центральной площади высаживаются спецподразделения.

В-третьих, темпераментная женщина так увлекла воображение местных мужчин, что шахтеры взялись нет-нет, да и проявлять интерес к Ульяне. Ну, а для храбрости, перед проявлением интереса, заливали стаканчик за шиворот, часто не один, что, сами понимаете, добром не кончалось. За первые пару месяцев жизни Ульяны на спутнике у шерифа в кутузке со сломанными носами проснулись трое, четвертого госпожа Вебер просто подстрелила за серенаду под своим окном. Да-да, музыкальные выступления лучше было тоже согласовывать с ней заранее. Дальше прецедентов не случалось, все всё уяснили, однако злым, ревнивым языкам больше было и не нужно.

«Кровавая тварь», – шипели рогатые женушки, проходя мимо магазинчика Ульяны. В основном, конечно, мужья оных приписывали себе несуществующий роман с «алой вдовой», но были среди них и те, кому посчастливилось побывать разовым развлечением Ульяны.

Восточный ветер принес запах свежескошенной травы и влаги. На полях семейства Ван-Ю полным ходом шла заготовка кормов. Урожай в этом году был особенно богат, и рабочим приходилось трудиться в две смены, о чем свидетельствовали мелькающие на фоне рассветного неба огоньки беспилотников. Уля любила этот милый пейзаж, эту нежную тишину. Они с Сэтом мечтали однажды сменить бешеный ритм мегаполиса на природу и уют маленького пограничного городка, открыть свое дело, купить домик, на выходные и праздники ждать в гости дочь.

Ульяна поежилась от нахлынувшей тоски, оттолкнулась от стойки и направилась обратно в дом. Мечту она осуществила без Сэта, но в память о нем и их любви, только теперь все чаще жалела о своем поступке. Уля не верила в Библию, Бога, Духа или Святую Матерь, она и в Черта-то не верила, что уж там говорить про рай или ад. Человека, которого она беззаветно любила, нет. Со дня кончины ему все равно, где она и с кем, чем занята, осуществила ли их мечту или нашла себе новую. Не все равно было ей. Поднимаясь с Русланой на борт чартера, она думала лишь о том, как не отпустить Сэта, оставить его рядом. Она нуждалась в нем больше, чем в ком-либо в своей жизни, только к нему она чувствовала то, что чувствовала. И вдруг он ушел, оставил ее одну в этом мире наедине с их дочерью.

Пару лет назад боль, наконец, покинула сердце Ульяны, оставив после себя горькую светлую грусть, вот только произошло это уже после того, как она окончательно устроилась на новом месте. А с отъездом Ланы в прошлом месяце в медицинский учебный центр, Уля поняла, какую ошибку совершила. Она осталась одна, и все вокруг напоминало ей о счастье, которого никогда не будет.

Этот большой двухэтажный дом у подножия холма, к чему он ей? Дочь встретит друзей, найдет себя и свою судьбу и думать не станет про богом забытый шахтерский городок на спутнике Лилит. Внуки? Доживет ли Уля до них? А все эти милые вещи? Ажурные шторы на окнах, диваны, украшенные пледами и лоскутными подушками, большая просторная кухня… Ульяна огляделась, словно впервые попав в это странное место, которое вот уже пять лет называла домом. К чему ей двуспальная кровать на втором этаже и крытая веранда с качелями? К чему огромная гостевая и два санузла? Уборка только.

Она тряхнула головой, прогоняя раздражающие размышления, и направилась к кофеварке. Даже сковорода почему-то была не на двоих, а на троих человек. Уля внимательно рассмотрела такую, оказывается, странную в ее жизни вещь, и поставила на плиту. Тихо пискнула панель нагревателя, предлагая хозяйке выставить температуру и таймер.

– Четыре панели, – прошептала Ульяна. – Четыре.

Они с Ланой едва две загружали. Дочь в Сан-Исидро пользовалась той же славой, что и мать. Обеих считали нелюдимыми, расчетливыми, агрессивными. У Ланы из друзей только один одноклассник был, да и тот сын нового шерифа – они одновременно в школе оказались, характерами противоположные, но как-то прикипели друг к другу. В академию вместе отправились. Улю немного разозлило, что Ди-Ди Младший ей дочь отвезти не дал, но с другой стороны, когда Лана была с ним, Улю не мучили опасения за вспыльчивый нрав отпрыска. Больше всего она боялась, что Лану понесет по стопам родителей в рейнджеры или шакалы. К несчастью, и тем, и другим девчонка подходила, и о стезе «охотника за головами» задумывалась, пока с Ди-Ди не сдружилась. Уля не представляла, что такое делал с ее дочерью этот мальчишка, но после знакомства с ним, Лана сначала прекратила каждое утро фланкировать, оставив три тренировки на неделю, людям улыбаться начала, кое с кем в городе болтать ни о чем, медициной увлеклась вслед за Ди-Ди.

Как этот пацан научил ее маленького демона желать спасать жизни, Уля только гадать могла, но была ему безгранично благодарна. А еще она совершенно не возражала, если в одно прекрасное мгновение Лана вдруг откроет, что мальчишка, которого она не раз защищала от героев местного стадиона, и есть ее судьба. Было бы идеально. Ульяна доверяла Ди-Ди Младшему, как никому. Впрочем, нет. Госпожа Вебер доверяла точно так же еще Ди Старшему, ведь яблоко от яблони недалеко падает.

Уля достала из холодильника бекон, открыла пачку и выложила три ломтика на сковороду, потом встрепенулась и положила еще три.

– Кто меня видит? Кто меня осудит? – весело проговорила она и повернулась к экрану умного дома на стене. – Люси, музыку!

Мягкие заводные звуки акустической гитары и клавишных наполнили кухню, смешиваясь с запахом жареной свинины. Пританцовывая, наша нерадивая хозяйка дошла до холодильника и достала из его недр два яйца.

– А съем я только желтки, – пропела она. – Кто меня осудит? Никто-о!

Кажется, это было впервые в ее жизни, когда одиночество доставило ей столько свободы и удовольствия.

– И обильно посоли-и-ить, – закончила она свой кулинарный шедевр. Яичница скворчала в жиру и, признаться, выглядела чертовски аппетитно. Городскому ни за что не понять этот вкус и запах жирной вредной пищи. Слишком помешаны на здоровом питании, косметологии, спортивной гимнастике и прочей ерунде.

Уля отрезала ломоть белого хлеба и отправила его в мультипекарь. Пока результат ее же собственного производства подрумянивался с двух сторон, она выложила на тарелку два листа зеленого салата и сняла на них яичницу. Все так же резво пританцовывая, Уля накрыла на стол, вынула тосты и с нескрываемым удовольствием села кушать.

– Люси, – окликнула она свою электронную собеседницу.

– Да, Ульяна?

– Я завтракаю.

– Приятного аппетита! Рассказать подборку последних новостей?

Уля усмехнулась:

– Спасибо, не надо. Я же завтракаю!

– Какая тонкая душевная организация, – голос Люси стал нарочито скептичным.

Уля от души рассмеялась.

– Язвишь, коза?

– От козы слышу. – Можно расстроить искусственный интеллект? Нет. А вот поболтать ни о чем, без оглядки на вежливость, легко!

– Что сегодня с рейсами «D-4»? Они восстановили сообщение между Луа и Террой?

– «D-4» объявили себя банкротом.

Дальше наша героиня некоторое время произносила слова, смысл которых сводился к одному незатейливому: «ах, какое огорчение!» Даже Люси они ввели в некое подобие беспокойства:

– Ну, зачем так эмоционально?! Обязательства «D-4» выкупил «Юнион». Рейсы состоятся не по расписанию, но все же состоятся.

– Да, мне наплевать на «D-4» и их, – Уля краем глаза приметила за окном движение и осторожно положила вилку на стол, – обязательства. Меня волнует расписание магазина. Концерт, возможно, придется переносить или отменять, зависит от менеджера нынешней мегазвезды. Я с этими двумя еще ни разу не работала. Люси, а давай послушаем музыку.

Фразы Ульяна произносила размеренно, спокойно. Сама же в этот момент бесшумно дошла до буфета, вынула из коробки с кукурузным крахмалом HS, который за надежность и безотказность любовно называла «Дядя Хоши», и все так же бесшумно поспешила к задней двери. Выскользнув на улицу, Уля бегом обогнула дом и остановилась у парадного крыльца. Как она и предполагала, нарушитель ее личного пространства уже стоял на веранде и занимался вандализмом.

Ульяна Павловна проверила предохранитель, подкралась к мальчишке со спины и приставила дуло к его затылку. Нерадивый художник замер на месте. Огромное алое сердце на входной двери получилось довольно схематичным, незаконченным. Прошлые сердца были куда лучше: с оттенками и светотенью.

– А вот и ты, мой герой, – проворковала Ульяна Павловна. – Я тебя прямо заждалась.

Пацан сдавленно ойкнул и медленно поднял руки. В одной был баллончик, в другой тряпка.

– А ну, повернись, – Уля сделала пару шагов назад, продолжая целиться художнику в голову.

Высокий, широкий в плечах младший Ван-Ю выглядел одновременно и счастливым, и виноватым. Вообще-то, Уля предполагала, что ее тайным обожателем окажется сын пастора, но Юджин тоже входил в список подозреваемых.

– Серьезно? – Она искренне возмутилась. – Тебе заняться больше нечем?

Юджин потупил взор и тяжело прерывисто вздохнул.

– И в чем заключался план? – Не сжалилась над несчастным шакалка.

Парень не ответил, сверкнул только серыми глазами исподлобья.

– Ладно, – Ульяна убрала Дядю Хоши и отодвинула поклонника от двери. – Отмывать будешь или шерифа вызываем?

– Отмывать! – просиял Юджин.

– Ах, во-о-от оно что, – понимающе протянула Уля и рассмеялась. Она вошла в дом, прекрасно понимая, что мальчишка побежит следом. – Это и был план?

– Ну, да, – тут же перешел на честность Юджин, – у нас будет время поговорить и ты пойме…

Ульяна Павловна легко относилась ко всему в жизни. Ко всему, кроме своего личного пространства и социальной дистанции. Она резко остановилась, развернулась, надавила дулом Дяди Хоши на висок Юджина и отчеканила:

– «Вы». Я не разрешала называть себя на «ты».

– Да, мэм! – мгновенно согласился замерший воздыхатель.

– И близко не подходи, – добавила она уже спокойнее, возвращаясь к прежнему настроению.

– Да, мэм.

Уля зашла обратно на кухню, села за стол и аккуратно уложила Дядю Хоши рядом со своей тарелкой. Кофе остывал, а холодный кофе она не любила даже больше, чем нарушителей своего спокойствия.

– Так что я там пойму?

– Что я идеально те…вам подхожу, – уверенно, с почти незаметной оговоркой, закончил Юджин. – Вам нужен выносливый в постели мужчина, которого не пугает ваш нрав.

Брови Ульяны Павловны приподнялись в искреннем недоумении. Нет. Она, несомненно, верила, что поклонник и вынослив, и непуглив, но возраст-то подкачал.

– Юджин, ты очень милый, но тебе девятнадцать.

– Я совершеннолетний, – разозлился мальчишка. – Вы сомневаетесь во мне?

– Милый, – Уля впервые подобный разговор вела, – я в тебе нисколько не сомневаюсь. Только я на двадцать шесть лет тебя старше. Когда тебе будет сорок пять, мне будет семьдесят один. Мало приятного в таком союзе. Да, и не хочу я больше союзов.

Как-то раньше ее судьба сама разводила с такими вот парнями.

– Мне все равно! – Юджин упрямо поджал губы.

«А он, действительно, хорош. И лицом, и умом, и телом, да, и характер боевой. В этом и проблема. Хорошему юному парню нужна хорошая юная девушка», – так размышляла Ульяна, задумчиво рассматривая младшего Ван-Ю.

– А разве нет достойных тебя девушек в Сан-Исидро или по соседству?

– Меня не интересуют девушки. Мне нужна женщина.

Выглядел Юджин одновременно и комично, и впечатляюще. Уле пришлось приложить усилие, чтобы остаться серьезной.

– То есть в девятнадцать я бы тебя не заинтересовала?

Уверенности на лице младшего Ван-Ю поубавилось.

– Или ты имеешь в виду склад ума? – подсказала хитрая Ульяна Павловна мальчишке выход из ситуации, пока он какой-нибудь свой внезапный не придумал.

– Да. – Пацан бровью не повел, что тоже весьма впечатлило нашу героиню.

– А дочка бригадира забоя? Шале. Она у меня прошлой весной подрабатывала, пока Лана к экзаменам готовилась. Мне она показалась занятной особой.

Юджин снова поджал губы.

– Она встречается с инженером сетей из местного офиса бурильной компании.

Ульяна протянула заинтересованное «а». Как она и предполагала, Юджин вовсе не был увлечен ею по-настоящему, что, конечно, задевало женскую гордость, но не так, чтоб действительно расстроиться. Пацан был наделен умом и, как следствие, амбициозен. Что у нас называется, искал сливки во всем. Ульяна Павловна даже едва заметно улыбнулась тому факту, что ее отнесли к сливкам. Приятно, как ни крути.

– Знаешь что, Юджин… – Задумчиво проговорила она. – Ты добросовестный?

– Да, мэм! Несомненно!

– Хочешь в магазине работать? На место Ланы я еще никого не брала.

Пацан от восторга захохотал в голос.

– Да!!

– Но у меня несколько условий.

– Какие? – Восторг, конечно, восторгом, но и подозрительность Юджин не растерял, поэтому голосить перестал. Даже сощурился.

Ульяна расстроено посмотрела в свою чашку. Кофе все-таки успел стать теплым.

«Дрянь», – подумала она, протяжно вздохнула и отодвинула от себя такой невкусный теперь напиток.

– Первое, ты отмываешь честно мою дверь. Второе, ты ко мне не пристаешь. Третье, выполняешь все мои поручения. Поручения, естественно, оплачиваются, как внеурочные.

– Идет!

– Вот и славно, – Уля поджала губы и встала из-за стола. Кофе-то ей нужно было варить заново.

Какое счастье, что к температуре завтрака эта женщина не относилась так же придирчиво. Дурные привычки чертовой шакалки однажды сведут меня в могилу, вот увидите! Меня и мой бар. Разорительное мероприятие готовить ей новую чашку кофе, стоит старой постоять больше пяти минут без дела, но чего только не сделаешь для любимой подруги, верно?

Тем же утром, несколькими часами позднее, я как раз вынесла любимой подруге очередную порцию бодрящего напитка на веранду. Она ж как в первый день, пришив Чичи, завалилась ко мне в бар в окровавленной рубашке за чашкой любимого горячего латте, так и взяла за правило пару часов в день проводить на моем крыльце. Засунет свой тощий зад в стул, ноги сложит на перила и сидит раскачивается, дурная!

Я остановилась рядом с ней и протянула чашку ароматного дымящегося кофе. Зерна у меня что надо! Лучше, чем у столичных прыщей.

– И что же, оттер? – усмехнулась я, глядя вдаль на приближающегося шерифа.

От участка до моего «Святого Моисея» по улице было около ста метров, и походку этого мужчины невозможно было спутать ни с чьей другой.

Уля надменно фыркнула, а потом захохотала:

– Ну, половину – да, к тому моменту, как я в грузовик садилась. Вторую половину, может, уже закончил. Кто ж знает? Я ему еды оставила. Велела, как домоет, дом закрыть и в магазин нестись. Осваиваться на новом рабочем месте, так сказать.

– Не боишься, что в белье твое заберется, пока тебя нет?

Шакалка снова фыркнула:

– Я на него Люсиль натравила, а за нарушение правил пообещала потерю места в магазине.

Я засмеялась и кивнула в направлении шерифа:

– Ди Старший на поздний завтрак идет.

Ульяна встрепенулась, и ноги на дощатый пол бухнула так, что каблуки гулко стукнули. Дальше, как обычно, она оплошность свою поняла, плечи расправила и чашку двумя руками обняла, придав лицу такое особенное выражение… Такое «Ди Старший меня не интересует».

«Не интересует, не привлекает, и, вообще, отстань, Женя».

Я, как обычно, ударила носком сапога стул, на котором дурная изобразила королеву.

– Пойду-ка Хантера тоже пну, чтоб готовил. – Я демонстративно хмыкнула и скрылась в своем баре.

В конце концов, это история не обо мне. Я всего лишь подруга и рассказчик. Ну, и еще владелица лучшего питейного заведения в радиусе мегапарсека. А я говорила, что с шести до десяти по будням в «Святом Моисее» скидки шахтерам на любую позицию из вечернего меню?

– Мэм, – шериф поравнялся с крыльцом, снял шляпу и склонил голову в элегантном поклоне.

От этого поклона у нашей Ульяны Павловны неизменно начинало дребезжать сердечко, колени слегка слабели, а от терпкого тягучего «мэ-э-эм» и вовсе голова кругом шла. Опасный, в общем, был мужчина в понимании шакалки. Крайне опасный!

– Доброе утро, шериф, – вежливо кивнула она в ответ, стараясь лишний раз не задерживать взгляд на густых темно-русых волосах Ди Старшего, что короткими мягкими волнами спадали на его виски и шею. Да и лицо она пыталась пристально не рассматривать. Бездна светлых, как летнее безоблачное небо, глаз легко поглощала неосмотрительные девичьи души.

Шериф заулыбался, и сеточка мимических морщин разбежалась под темными длинными ресницами. Очаровательные детские ямочки на гладко выбритых щеках вскипятили кровь Ульяны за доли секунды. Этот мужчина умудрялся всегда и везде производить впечатление неповторимого в своей идеальной красоте архангела, одарившего грешных смертных своим сиянием.

– Говорят, вы таки поймали своего тайного обожателя?

Уля, поглощенная борьбой с женскими инстинктами, встрепенулась.

– Как вы узнали?

Шериф засмеялся, вынудив шакалку залюбоваться идеальной белизной его зубов.

– Отец Юджина звонил. Пытался вбить в меня заявление.

– На меня? – Уля искренне удивилась.

Ди ласково сощурился, сложил руки на поручне и опер на них подбородок. Шляпа, которую он держал за поля, теперь висела с Улиной стороны перил, и это даже взгляду незнакомца могло показаться чем-то интимным. Так подумала неприступная Вебер и вцепилась крепче в свою чашку. Разнервничалась окончательно леди, что тут скажешь.

– Вы у него работника украли аккурат в пик сбора.

– А-а, – Уля смутилась и сама не поняла почему. – Я не нарочно. С мозгами, вроде, мальчишка, и к усердию интерес имеет, а мне как раз нужен помощник…

Ди немного склонил голову, все так же пристально изучая точеное благородное личико Ульяны, не обремененное печатью возраста. Пушистые черные кудри с изысканной серебристой проседью непослушными прядями выбивались из небрежного объемного пучка на затылке, спускались к тонкой длинной шее, очерчивали острые ключицы. Даже так, на расстоянии, Ди чувствовал знакомый будоражащий аромат лемонграсса и можжевельника. Госпожу Вебер он мог бы в этом городе найти с закрытыми глазами, по одному лишь запаху, который усиливался, когда она распускала волосы.

Опасная женщина. Положит мужское сердце в мясорубку и безжалостно нажмет «пуск». Так подумал шериф и с легкой ухмылкой мысленно добавил: «Аминь». Вслух же сказал иное:

– Я поговорю с Ван-Ю.

Она задержала взгляд на его лице, и Ди на мгновение позволил себе утонуть в темной зелени ее глаз.