Под игом чудовища

Жду Ваших распоряжений,

Ваш покорный слуга,

Комендант Милдреда, капитан Дилени».

Помахав листком, чтоб просохли чернила, лорд ещё и подул на него. Быстро и аккуратно свернул в маленький плотный цилиндрик. Вложил в тонкостенную берестяную капсулу. Взял колокольчик, стоящий тут же, на столе, но удержал руку от того, чтоб позвонить. Вместо этого отложил колокольчик в сторону. Придвинул к себе новый лист. И написал второе, слово в слово повторяющее первое, послание.

После чего встал, и лично прошёл в почтовую башню, заодно убедившись, что побледневший ночной сумрак из-за начинающегося рассвета уже окрасил стены замка и всё ещё бегущих мимо него тварей в тёмно-серый цвет.

Наверху, в главной комнате почтовой башни, всё было наготове: дежурный капрал, его помощник, клетки, горящий факел. Отдав нужные распоряжения, лорд проследил, как старший птицевед аккуратно и надёжно прикрепляет цилиндрики с его посланиями к лапкам двух самых быстрых голубей из клетки с надписью сверху: «Клауд».

Выпустил пожилой морщинистый мужчина вестников с интервалом не больше минуты. Обернулся к лорду, словно тот не смотрел на всё происходящее лично:

– Готово, милорд!

Лорд, кивком показав пожилому профессионалу, что удовлетворён, прошёл снова на северную стену: теперь, даже если с одним из голубей что-то случится, можно быть почти уверенным в том, что его послание дойдёт. И, возможно, это позволит сохранить чьи-то жизни. А уж если долетят оба…

Дилени не сомневался, что и это поймут правильно. Лорд Говард умён.

Ладно, какой-то резерв времени у окрестных сёл на подготовку к обороне есть, поскольку набат их колокола слышно более чем за десяток миль. Близлежащая округа замка малонаселенна – почвы неплодородны и каменисты. (Иначе просто не из чего было бы возводить его стены!) И от Милдреда до Дробанта, столицы, стоящей среди густонаселённых лучших пахотных земель Тарсии – верхом часа три. Правда – галопом. Но никто из тварей не был верхом. Значит – не менее пяти-шести часов, даже быстрым бегом.

А вот лёту – всего час, или даже меньше. Король должен получить послание с достаточным запасом времени на принятие нужных решений.

Осторожный, а затем и более громкий и требовательный стук в дверь заставил лорда Говарда скривиться: пришлось повернуться на левый бок, и проклятая рана опять отдалась в рёбрах острой болью. Сдерживаясь, чтоб не морщиться, и не шипеть, он крикнул:

– Войдите!

Дверь подозрительно быстро распахнулась, и дежурный капитан – сегодня ночью эту роль исполнял Густав Паулюс – с факелом в правой руке буквально вбежал в спальню. В левой руке у озабоченно хмурящегося усача были зажаты два клочка бумаги:

– Милорд! Простите, но думаю, вам нужно немедленно ознакомиться!

Сдержав очередной стон, лорд Говард сел. Взял в руки обе протягиваемые ему бумаги. Он сразу узнал характерный размер почтовых донесений, и понял, что голуби скорее всего прибыли из замка Милдред. (А откуда же ещё!) А ещё подумал, что раз уж голуби прибыли, снаружи уже рассвело. Тем лучше. Лорд Роберт Дилени не из тех, кто поднимает шум из-за пустяков. Следовательно, на его послание придётся как-то реагировать. И, как бы ни сложилось, хорошо, что это будет происходить днём, а не во мраке безлунной ночи.

Да, верно: почерк лорда Дилени: аккуратный и разборчивый. Лорд Говард мог бы поручиться, что таковым он остался бы даже в случае, если б коменданту Милдреда только что отрубили в схватке ногу. Или руку. Но хочется верить, что до этого не дошло.

Прочтя оба послания, лорд позволил себе подумать несколько секунд. Спросил:

– Эти голуби прилетели вместе?

– Нет, милорд! Второй прибыл буквально через минуту после первого. Дежурный ловчий принёс мне первое послание, а когда я уже выбегал из кордегардии, его помощник прибежал со вторым посланием.

Лорд Говард отлично знал, как устроена голубиная почта в их замке. Стоит почтовому посланцу сесть на жердочку у входа в отчую голубятню, в комнате персонала, дежурящего как раз на такой случай, звенит колокольчик. И если промежуток времени, пока дежурный снимает послание с ноги вестника, и момент, когда его читает старший дежурный офицер гарнизона, больше минуты, голубятника могут наказать. И весьма серьёзно. Поэтому когда ловчий бросается с депешей к получателю, на его место заступает помощник – нельзя ни на минуту ослаблять бдительность!

– Вы сами прочли послание, капитан?

– Разумеется, милорд!

– Отлично. В таком случае вы знаете, что делать.

– Так точно, милорд!

– Я подойду в зал Совета через десять минут. Чтоб к этому моменту все офицеры Штаба были там.

– Есть, милорд!

– И пришлите немедленно моего ординарца! Мне нужно разослать приказы!

Ещё не затихли звуки топота сапог по плитам коридора, а лорд Говард уже нацепил прямо на ночную рубашку кирасу, и натянул на ночное трико кольчужные штаны. Влез в сапоги. Одел каску. Плевать на этикет – король должен узнать о произошедшем (И, похоже, происходящем!) немедленно!

Но вначале – несколько фраз о ближайших незамедлительных действиях приграничных и внутренних гарнизонов прибежавшему стремглав, тоже явно наспех накинувшему камзол, и застёгивавшему штаны на бегу, лейтенанту Фруму – что конкретно написать комендантам каких гарнизонов, тот отлично сообразит и сам!

Потому что стандартный план действий для таких случаев разработан.

И разработан давно!

Бежать, словно какой-нибудь юный (Ну, сравнительно!) капитан, лорд Говард считал ниже своего достоинства. Да и не по чину и возрасту. Но и мешкать в таком деле – преступление!

Он дошёл до королевских апартаментов быстро – замок у них, конечно, большой, и запутанный – дань архитектурным традициям запутывать врагов! – но его положение верховного Главнокомандующего даёт ему привилегию жить меньше чем в паре минут ходьбы, и даже на одном этаже-уровне с покоями его Величества. Дежурные гвардейцы из личной гвардии чётко вскидывали руки к каскам в приветствии, и щёлкали сдвигаемыми каблуками – лорд отвечал не останавливаясь.

Стучал в дверь королевской спальни лорд Говард сразу сильно и уверенно. Едва начал было стучать повторно, изнутри прозвучал вполне громкий и отнюдь не сонный ответ:

– Да, лорд Говард, войдите уже, чёрт побери!

То, что король у них вполне на своём месте, и отличается завидным здоровьем и неплохими мыслительными и прочими способностями, лорд Говард знал и так – так что очередное подтверждение в виде имеющейся в королевской постели прикрытой откинутым одеялом пикантно-стройной миниатюрной фигуры очередной фаворитки было ему для этого вовсе не нужно. Ну а то, что монарх сходу догадался, кто это позволяет себе стучать ему в дверь именно таким образом во внеурочное время, говорило о том, что тот тоже всегда настороже и готов ко всему.

Лорд мысленно вздохнул. Он и сам почти всегда ощущал себя так же: словно сидишь на пороховой бочке – мало ли что может случиться! Враг у них такой, что ни на секунду не позволяет расслабиться, или утратить бдительность и отменную физическую форму. Именно поэтому тренировки гарнизона – ежедневные! И не глупая и бессмысленная муштра с чисткой до блеска того, что чистить вовсе не обязательно, или топанье по плацу с отбиванием чёткого шага, а – занятия с оружием, тренировка выносливости, стрельба в цель, и отработка приёмов именно – боя.

Пока король читал оба послания в свете факела, который лорд Говард просто прихватил из ближайшего к монаршим покоям держака, прикрикнув на стражу, чтоб озаботилась срочной доставкой нового взамен позаимствованного, бугор под одеялом, завлекательно выглядевший даже в таком виде, лежал не шелохнувшись. Но лорд всё равно догадался, кто это может быть: на последнем ужине сир Ватель из династии Рюген, их король уже четырнадцать лет, уделял вполне адекватное внимание, хитро улыбаясь себе в усы, леди Маргарет Рашель, вдове лорда Генри Рашель. Вот теперь стало понятно, почему после смерти лорда в бою с гигантскими крысами (А вернее – от воспалившихся ран, нанесённых их зубами!) полтора года назад, король не разрешил бездетной леди удалиться от Двора в фамильный замок мужа. И приказал присутствовать на всех официальных приёмах и празднествах.

Но траурный наряд леди сняла в положенный срок: ровно месяц назад.

Лорда Говарда немного коробило, разумеется, то, что настоящую королеву, леди Наину, честно выполнившую супружеский долг, и подарившую его величеству двух наследников и трёх наследных принцесс, уже лет пять король не удостаивает, если можно так сказать, положенным вниманием. С одной стороны – отвратительный пример для подданных. Но с другой – разумеется, дань условностям и традициям: нужно же выглядеть достойно в глазах всех этих послов, и собственного Двора. Отец сира Вателя, сир Галевин, менял фавориток каждый год. Каждую весну. И до самого момента смерти от ран, полученных на охоте от дикого вепря, на которого этот упрямый и могучий мужчина охотился так, как завещали предки – с одним копьём! – выполнял в постели то, что положено там выполнять. Да так, что позавидовали бы и иные молодые!

Поэтому традиции династии Рюген нужно соблюдать. Потому что «оружие», которым не пользуются – ржавеет. Да и для досужих сплетен при дворах как союзников, так и потенциальных (А откровенных врагов у их страны сейчас нет!) врагов нужно давать пищу. Поэтому любовницы нужны. Положение обязывает, так сказать!

Ну и, разумеется, фавориток его король меняет всё же не столь часто, как соседи и союзники, а почти как отец: не чаще одной в год. А не каждые два месяца, как, например, сир Филипп, правитель Карпадоса. Или раз в полгода, как лорд Бромберг, герцог Сапании. И уж конечно, не так, как сир Эрих, король Парассии – тот не довольствуется одной дамой сердца, а имеет всегда не меньше трёх одновременно: одна – в фаворе, две – дожидаются очереди на королевскую, так сказать, милость. В виде внезапного визита-посещения.

А ещё нужно отдать справедливость его синьору в смысле трезвости подхода: три из четырёх его предыдущих фавориток тоже были вдовами, а одна – ещё незамужней фрейлиной леди Наины. Так что никаких недовольных и потенциальных мстителей-предателей в виде мужей-рогоносцев у них при Дворе не водилось. Всё-таки, вероятно, в том числе и поэтому сейчас у них при дворе куда меньше интриг и напряжённости, чем бывало при…

Да, разумеется, как тут не вспомнить мамочку короля – при ней уж такого точно не бывало. В принципе. Она буквально спать не могла, если вокруг не происходило чего-то этакого. Подковёрного. Или – открытого. Конфронтация. Скандалы, дуэли. Сплетни, толки, клевета. Да, уж королева-мать явно чувствовала себя не в своей тарелке, и, вероятно, считала, что жизнь проходит тускло, и бессмысленно, если вокруг не кипели страсти, не было интригующих, злословящих, ненавидящих, и завистников – люто завидующих тем, кого осознанно провокационно – то есть, прилюдно! – привечают и осыпают милостями… А завтра – гнобят! Или вообще – отправляют в изгнанье. Или темницу. Вон: камер в подвалах Клауда, королевского замка – десятки! Правда, сейчас большая часть – пустует.

При леди Рюген такого точно не бывало.

Потому что уж королева-мать не сидела сложа руки, и собаку, как говорится, съела в смысле столкнуть лбами своих подданных. И действительно буквально пила мёд, когда кто-то кого-то… А уж «изменников-заговорщиков» как ловко отлавливала!.. Удивительно, как это она ещё самого лорда Говарда не трогала. Возможно, оттого, что он и во дворце-то почти не бывал: фактически всё время проводил в инспекционных поездках по замкам-крепостям, да на манёврах.

Ладно, про мёртвых – ни слова хулы.

Сир Ватель дочитал. Опустил руку с бумажками на белоснежную простыню. Закусил ус, как обычно делал в минуты задумчивости. Поднял глаза:

– Лорд Говард, зная вас, я не сомневаюсь, что вы уже распорядились…

– Да, сир. Я разослал и гонцов и голубей во все гарнизоны на севере, приказав немедленно выступать. Тем, что на востоке и западе – велел приготовиться к обороне наших вспомогательных фланговых валов и редутов. Гарнизоны при столице уже тоже оповещены, и готовятся выступить. И я приказал членам Совета собраться в зале Совета.

Ждут только нас.

– Прекрасно, прекрасно, лорд Говард. В вашем высочайшем профессионализме и здравом уме я и не сомневался. Но…

Пока мы наедине – что вы, вы сами, думаете насчёт всего этого?

– Я думаю, сир, что положение наше весьма… Сложное. Раз лорд Дилени пишет, что твари – новые твари! – размером с людей, многочисленны, длительных и заведомо бессмысленных схваток, могущих задержать их, то есть – с профессиональными войсками в крепостях, избегают, хотя и вооружены, значит, фермерам точно придётся солоно. Это если сказать мягко. Урожай… Вероятней всего погибнет.

Ведь пшеница и ячмень как раз вызрели, а кое-где уже и подсохли – до покоса оставалось не больше недели. И весеннее сено… готово. Время выбрано точно. Если потравить и сжечь удастся больше, чем половину урожая наших северных угодий – голод населению Тарсии почти что гарантирован. А если они прорвутся дальше к югу, может погибнуть и весь урожай! Что будет тогда, вы и сами понимаете.

– Плохо.

– Плохо, сир. Идёмте?

– Идёмте, милорд. А, да. Минуту. – последовал сильный хлопок королевской дланью по тому месту, где явно круглились аппетитные полушария окончания спины, после чего воспоследовала естественная реакция: из-под одеяла сказали: «Ай!»: – Дорогая. Если хоть кто-то хоть что-то узнает про наш с лордом Говардом разговор, я прикажу тебя четвертовать. Как государственную преступницу. Мысль понятна?

Из-под одеяла донеслось сдержанное всхлипывание, и вполне разборчивый ответ чуть охрипшим (Вероятно, от волнения!) голоском. То, что их король слово своё держит, прекрасно знали все: от последнего пажа до Главнокомандующего армией:

– Да, мой повелитель!

В зал Совета король входил уже в полной походной форме: в сапогах, кольчужных штанах и кирасе. И, разумеется, шлеме с шикарным плюмажем. Одеться сюзерену помог, снова наплевав на этикет и традиции положенной многоступенчатой и сложной процедуры, сам лорд Говард: не до дотошного и скрупулёзного ковыряния вышколенных холуёв-лакеев – время не терпит!

Члены Совета, командующие дивизиями пехоты и стрелков, флотом, и кавалерией, уже расселись за огромным дубовым столом, занимавшем весь центр пятидесятифутовой в диаметре комнаты. Потолок круглился сводом в добрых сорока футах над столом.

Сделано это было неспроста: так от стен, не покрытых даже гобеленами, любого говорящего отделяло не меньше двадцати футов – не больно-то подслушаешь, даже через дыры в стене! Наличие которых контролировалось регулярно.

Король не стал изображать задумчивость или выдерживать паузу. Быстро пройдя к своему месту, он просто скомандовал не терпящим возражений тоном:

– Прошу садиться, господа. Дело, как вы все уже, несомненно, догадались, срочное. И важное. Я бы даже сказал – самое важное за последние десять-пятнадцать лет. Не буду вас томить: лорд Говард, будьте добры, зачитайте послание лорда Дилени.

Жаль, что во время неторопливого и чёткого чтения депеши лорд Говард почти не имел возможности проследить за лицами присутствующих – поэтому не мог точно сказать, кто что чувствует и думает. Зато когда он закончил чтение, подняв голову, реакция командующего флотом, адмирала Хьюго Ван Ден Граафа, недвусмысленно показала, что этот пожилой и уважаемый человек испытывает:

– Проклятые твари! Это… Это просто нечестно и подло – так воевать!

Лорд Говард подумал, что командующему флотом, собственно, легче всех. Наверняка никакой особой задачи в предстоящих действиях армии ему отведено не будет: реки, по которым могут плавать его корабли, в пресной воде только и имеющие возможность существовать, вряд ли будут задействованы – твари атакуют по суше!

Сир Ватель покачал головой, в возникшей паузе переглянувшись с лордом Говардом, и понимая, что остальные присутствующие пытаются не поддаваться эмоциям, а осмыслить ситуацию, и подобрать наиболее разумные способы справиться с ней. На реплику командующего флотом ни он, ни кто-либо другой не отреагировали: вот именно – одни эмоции, никакой конкретной конструктивной мысли. Наконец король прервал молчание:

– Лорд Говард, как Главнокомандующий, уже взял на себя инициативу. Разослал всем нашим северным гарнизонам через гонцов и почту приказ немедленно выступать, чтоб перекрыть западное и восточное направления возможного прорыва. Так же наверняка уже заняли свои места и гарнизоны при западном и восточном валах. Путь к столице наш Главнокомандующий приказал пока оставить открытым – у нас есть вал Адриана. Туда мы сейчас и поведём основные силы армии.

Однако не думаю, что с новой напастью удастся справиться быстро. Лорд Дилени всегда трезво и объективно оценивает ситуацию, поэтому если он пишет, что мимо Милдреда пробежало около десяти-пятнадцати тысяч тварей, значит, так оно и есть. А такое количество пусть и более слабых, чем наши бойцы, воинов – это очень… Существенно.

Ясно, что в короткий срок, особенно если они рассредоточат силы, или просто разбегутся по полям, действуя как партизаны-диверсанты, вряд ли управимся. Нам не известно самое важное: какова главная цель этого нападения. Одно дело – если они хотят попытаться просто потравить и пожечь наш урожай. Другое – если убить всех фермеров и других жителей приграничных земель. Первое мы восстановим сравнительно легко. Второе…

С этим вторым будут значительные проблемы.

Если население приграничных районов окажется истреблено, нам будет очень трудно заселить эти земли вновь.

Возникшую гнетущую паузу снова никто не прервал. Король побарабанил пальцами по столешнице:

– Ладно. От предполагаемых последствий вернёмся к непосредственным насущным проблемам. То есть – к тому, как бы нам поскорее справиться с этим нападением. Кто-нибудь хочет высказаться?

– Позвольте, сир? – голову от столешницы поднял лорд Жорес, командующий первой сухопутной дивизией.

– Прошу, лорд Жорес.

– Я вот что хотел бы сказать. Я не знаю, кто и что надоумил нашего врага применить новую тактику, но думаю, она может оказаться весьма… Действенной. Да, если вырежут наших фермеров – нет сомнения, что населить снова приграничные земли будет трудно. Чертовски. Но вот что странно. Раньше ведь враг не применял такую трусливую тактику? Ну, я имею в виду, конечно, не крыс и летучих, а обычных – сухопутных тварей. Ну, тех, обезьяноподобных. Враг тогда там, у замка, останавливался, и, как положено, начинал капитальную осаду Милдреда. С осадными орудиями и таранами. И не пренебрегал осадой и окружающих нашу главную северную твердыню соседних крепостей.

Что же заставило его отступить от, так сказать, традиций?

Лорд Говард взглянул на короля:

– Позволите, сир?

– Прошу, лорд Говард.

– Лорд Жорес, я хотел бы вам напомнить, что ни о какой «традиционной» тактике у нашего врага речи быть не может. И было бы неправильно говорить о том, что ему делать «положено» и что «не положено». Враг у нас – не человек. А колдун. Ну, или считает себя таковым. Он коварен, подл и беспринципен. И насылает на нас то полчища крыс, то ядовитых летучих мышей-вампиров. А отряды привычных нам сухопутных монстров, достаточно похожих на самых обычных обезьян, он применял против нас лишь дважды: пятнадцать, и девять лет назад. Причём во второй раз отряды тварей были и более многочисленны, и лучше вооружены. И – главное! – отлично обучены. И организованы. Вот они-то и пытались, действительно, осаждать наши приграничные крепости «как положено».

И что это нашему противнику дало? Вот именно: недвусмысленное понимание того факта, что против дисциплинированной и отлично обученной профессиональной пехоты, и действующих под прикрытием надёжных стен профессиональных лучников его недоноски-недоумки ничего сделать не могут.

В самой первой кампании, пятнадцать лет назад, наши потери составили не больше взвода. Во второй «обезьяньей» кампании число наших убитых достигало одного полка. При том, что у врага было убито до двух дивизий. Или больше. И все кампании отличались скоротечностью. Не более нескольких дней. И с точки зрения тактики или стратегии враг не показал ничего выдающегося. Он действовал словно по шаблону: вероятно, именно поэтому мы и справлялись столь – не скажу легко, но без особых проблем. Потому что знали примерно, чего ожидать. Если вспомните, у нас тогда больше всего времени и сил ушло на закапывание всех этих трупов.

А поскольку мы имеем дело явно не с обычным человеком, типа наших соседей – других сюзеренов, говорить о какой-либо привычной, или изощрённой «стратегии» смысла вообще нет. Сейчас речь идёт о том, что враг нашёл подлый и сравнительно простой способ вероятней всего – убить часть наших северных земледельцев, и при этом напугать жителей приграничных районов, да и всех остальных граждан страны. И измотать и обескровить экономику нашего государства. А, соответственно, и его обороноспособность. И мне искренне жаль, что в своё время, три года назад, мы не нашли времени и сил, чтоб продлить на запланированные пять миль частокол у вала Адриана – его всё ещё можно обойти. Поэтому сир, – лорд Говард перевёл взор с лорда Жореса на короля, – Я вновь прошу вас: когда эта кампания закончится, нужно во что бы то ни стало восстановить вновь в полном объёме эту систему укреплений!

Король не мог не поморщиться:

– Лорд Говард. При всём уважении – мы уже много раз обсуждали этот вопрос. Вы же сами согласились, что серьёзной помехой организованному войску, или крысам, и уж тем более – крылатым тварям частокол, и эта система рвов и валов – не преграда. Как, собственно, и хорошо организованному и руководимому опытным стратегом войску. Можно достаточно быстро прорубить брешь в частоколе. Или засыпать фашинами на небольшом участке ров глубиной и шириной даже в тридцать футов.

– Но сир! Пока враг прорубает брешь, или засыпает такой ров, он, во-первых – привязан к этому месту, а во-вторых – пока он этим занят, туда как раз очень даже легко подтянуть войска гарнизонов близлежащих крепостей и форпостов! Или резервы. А так – лорду Дилени даже не было смысла выводить гарнизон на вылазку: вокруг – чистое и почти ровное поле! У врага же – море возможностей не подвергать себя риску смерти: беги себе, не вступая в бой, и просто держась подальше от лучников – сколько душеньке угодно!

– Хорошо, лорд Говард. Позже мы обсудим эту проблему ещё раз. Потому что теперь ясно, чего добивался наш враг. Того, чтоб мы уверовали, что он якобы проникся уверенностью в неэффективности «традиционных», отрядами сухопутных монстров, нападений, и их больше не будет. А заодно выжидал, пока за эти девять лет осенние ливни и оползни не приведут ров и палисад вала Адриана в более легкодоступный для прохода его тварей вид. Согласен: наше упущение, что не озаботились углублением рвов. Однако сейчас нам нужно решить другую, куда более остро стоящую задачу.

Как нам быстрее и лучше спасти тех, кто сейчас изо всех сил сражается за себя, своих близких, и свой урожай.

Марат проснулся от нехорошего предчувствия. И точно: тут же в уши ударил раскатистый далёкий гул: набат с башен Милдреда слышно в ночной тишине отчётливо, хоть и доносится он через разделяющие их восемь миль!

Значит, на замок кто-то напал!

Собственно, нетрудно догадаться, даже с одного раза – кто!

Хлодгар.

И его очередные твари.

Проклятый колдун, чёрный маг, непримиримый и неукротимый враг всего живого на земле! Изощрённый монстр, чудовище, насылающее то орды волосатых уродов, похожих на древних орангутангов, то ядовитых летучих мышей, то гигантских крыс! Действующих то огромными стаями, то небольшими, словно партизанскими, отрядами. А в прошлом году были ещё чумные комары – у пострадавших так дико чесались укусы, что расчёсывали до кровавых волдырей! Конечно, занося в ранки разную заразу… Двое из их посада, старая Летифе, и её внучка Каринэ, даже умерли – от заражения крови.

И что там на этот раз?!

Запрыгнув в сапоги толстой кожи, и на ходу натягивая подшитую толстым войлоком куртку, Марат кинулся в сени. Штаны натягивать ему было не нужно: все мужчины их деревни спали в штанах. Научены. Горьким опытом. Вслед раздался встревоженный голос жены, которая и сама быстро одевалась:

– Рукавицы! Рукавицы не забудь! И шапку!

Разумно. Потому что от укусов каких-нибудь летучих-ползучих тварей именно рукавицы и шапка с пришитым задником, закрывающим шею и уши, спасает неплохо.

Из оружия Марат выбрал огромный нож-кинжал, саблю, и, разумеется, мощный составной лук: в колчане всегда хранится не меньше тридцати стрел!

Рукавицы засунул за пояс с оружием, шапку напялил на голову.

Дьяк Андрон уже залез на колокольню их маленькой церквушки, и разжёг сигнальный огонь из приготовленных и политых маслом и смолой сухих дров на его выложенной кирпичами-черепицами крыше. И теперь вовсю наяривал, колотя в небольшой приходской колокол, сопровождая в перерывах оглушительный трезвон истошными выкриками: