Огненный лис

Кентавр спокойно проходит мимо и вонзает свою грозную палку в землю, забрасывая выкопанный ночью лаз рыхлой землёй. Лисёнок ложится назад, но глаза не закрывает. Мало ли.

Рядом падает тяжёлая капля, за ней другая, и третья бьёт лисёнка прямо в лоб, заставив внезапно подскочить и закружиться волчком.

– Харибда! – ругается Сотер, наспех заканчивая работу.

Он галопом выбегает из вольера и не замечает напуганного лиса.

Капли падают и падают, навес едва спасает от воды, готовящейся хлынуть сверху. Энни понимает, что он старый и весь прогнил, вероятно, поэтому этот вольер и пустовал раньше.

Огненные лисы не дружат с дождём. Родители загоняют детей глубоко в нору, куда, благодаря сети ходов и магии, не попадает ни капли даже при самом сильном ливне. Для взрослого лиса дождь досадная неприятность. Для маленького – неприятность чуть большего масштаба. Для потерявшего много сил лисёнка на чужой земле – катастрофа.

Он находит более-менее сухой угол, но и туда просачивается вода по мере того, как дождь усиливается. Капли больно обжигают, заставляя каждый раз вздрагивать. Лисёнок сам не замечает, как меняет шкуру – иногда это происходит случайно и также внезапно проходит. Вода на коже в первые секунды холодная, а потом горячая, разве что одежда, сплетённая из лесных трав защищает, но и это ненадолго.

Он поджимает босые ноги, стараясь оставить открытыми как можно меньше участков с голой кожей, утыкается лицом в колени. Может быть, обойдётся?

Конечно, он знает, что не выживет здесь. Но думает, что если уж умирать, то тихо засыпая, когда силы растают окончательно. И точно не от воды!

Огромные руки легко поднимают его так внезапно, что он даже не успевает удивиться. Его вытаскивают из-под навеса, и вода льётся беспрепятственно. Он испуганно пищит и дёргается, но тут же прячет лицо в мокрое и тёплое плечо кентавра.

Потом дождь перестёт хлестать, и он оказывается на полу из досок со всех сторон окружённый стенами из сложенных вместе камней.

– Располагайся, сейчас кристаллы тебе принесу, – и хотя ему непонятны слова, голос Сотера звучит приветливо, а если учесть, что здесь сухо, то смерть откладывается. Его это порадовало. Жить интереснее. К тому же он не уверен, что тот, кто умирает на земле людей, может родиться вновь у себя.

Глаза закрываются сами собой. Очень хочется спать – ночная игра в гляделки с человеческим волком даёт о себе знать. Отдохнёт, а потом осмотрится.

Видение рассеивалось, а Энни забыла, как дышать. Вот бы посмотреть на мальчика-лиса в человеческом облике!

«Я хочу знать всё», – подумала она, и перед её мысленным взором возникло видение глазами другого существа. Он сидел в той же комнате прямо на полу, скрестив ноги, и с любопытством рассматривал спящего прямо на полу рыжего мальчика.

За шесть лет его черты изменились, но не так сильно, чтобы она их не узнала. Вот ты кто, Лас-лис, магик из пустоши. Как ты выжил на этой стороне?

Лицо облепили мокрые волосы. Энни чувствует раздражение Агенора, убирающего с глаз крупные локоны цвета спелой пшеницы, с прядей капает вода. До нитки вымок и его богато украшенный золотой каймой голубой хитон, а бежевые шаровары из лёгкой льняной ткани насквозь пропитала грязь. Промокшие сандали он бросил тут же рядом.

Агенор – Нор. Как просто решалась загадка! «Нет, – поправила себя Энни, – Агенор из великого дома Элиос, потомок Первых, житель Верхнего Полиса, наглец, выскочка и врун. Как ты заставил дикого лиса служить тебе?»

Агенор слышит, как Сотер приоткрывает дверь, заглядывая в комнату, но не оборачивается сразу. Он сидит совсем близко от пленника. Только что во сне рыжий мальчишка вспыхнул и обернулся лисом – вот это чудо! Агенор одним пальцем осторожно гладит его по голове. Сзади недвусмысленно хмыкает кентавр.

– Он спит, – шепчет Агенор едва слышно.

Янтарные глаза открываются. Он так и замирает с нелепо выставленным пальцем, лисёнок тоже не шевелится.

Агенор медленно опускает руку. Зверёк поднимается на лапы.

Что он сделает? Прыгнет, укусит, убежит, спрячется? С того единственного раза лисёнок больше с ним не говорил, Агенор физически чувствовал, как он отгораживается. Ты словно стучишь в запертую дверь, слышишь, что внутри кто-то есть, но тебе не открывают.

С неудовольствием он отмечает, что его лис еле держится на лапах, а слипшаяся от воды шерсть некрасиво торчит в разные стороны.

Вдруг лисёнок прыгает яркой вспышкой в опрометчиво оставленную приоткрытой дверь, чтобы оказаться в другой комнате. Если эту Сотер использует как сарай, то та вторая – его рабочее место. Агенор бежит вслед за лисом и не сдерживает смешок, когда озадаченный зверёныш путается в ножках высокого длинного стола и прыгает в сторону от огромного шкафа.

Кентавр, раскладывающий по мешочкам листья какой-то сухой травы, неодобрительно хмурится. Он оборачивается на шум за спиной как раз вовремя, чтобы заметить рыжую молнию, скользнувшую к выходу.

Под возмущённый оклик Агенора лисёнок толкает передними лапами входную дверь, но она слишком тяжёлая,а чтобы он смог её открыть.

И прежде, чем Агенор успевает что-либо сказать, Сотер сам распахивает дверь. С улицы веет холодом и сыростью, резким порывом ветра внутрь бросает россыпь дождевых капель.

Лисёнок с писком подаётся назад, но врезается в конские ноги и обмякает где-то под животом кентавра.

– Некуда тебе там идти, уймись, рыжий. На территории поместья – стражи-псы, вокруг – забор, – вздыхает Сотер. Он аккуратно переступает копытами, пятится назад. Лисёнок на полу тяжело вздыхает и остаётся на месте. Агенор прислушивается всё это время и до него будто доноситься издалека эхо его желания. Уснуть навеки прямо сейчас.

Агенор хватается за смятение зверька, как за нить. Тянет это чувство на себя, как будто клубок раскручивает. Сердце стучит так, словно вот-вот пробьёт грудь. Вспышка воспоминания, и Агенор видит со стороны, как он поднимает копьё. Правая рука ощущает приятную тяжесть и гладкость древка, а мышцы едва не воспроизводят замах. «Нет! – останавливает он себя. – Я безоружен. Это не охота!» Недоумение, слабый интерес и… равнодушие. Сил что-то чувствовать у лиса не так много. И странное для Агенора ощущение: не голод и не жажда, но очень похоже.

Он трёт глаза руками, возвращая себе способность думать и чувствовать, как человек.

– Сотер, а он с тобой говорит? – спрашивает неуверенно.

– Каким образом, кир? – бурчит кентавр, вновь вернувшийся к своим мешочкам.

Агенор  мнётся, подбирая слова.

– Как будто читаешь мысли, но не как книгу. Мне кажется, и он меня слышит. Как считаешь, так бывает?

– Всякое бывает, кир, – уклончиво отвечает Сотер, снимая со стены пучок засушенных цветов. – Мой народ верит, что двое связываются долгом крови, если по вине одного пролилась хоть капля. А ты много ему задолжал.

Агенор краем глаза наблюдает за лисом, который, кажется думает, что за ним не смотрят. Он крадётся к брошенной тут же у входа сумке, которую Агенор принёс с собой, и суёт любопытный нос внутрь. Агенор подхватывает своё имущество. Лис клацает зубами и урчит-рычит как будто с досадой.

Агенор достаёт из сумки небольшой жёлтый фрукт, размером с половину ладони.

– Ты за этим? – хитро щурится он и опускается на корточки. Лисёнок обнаруживает перед собой открытую ладонь с таким желанным ифисом… Агенор уверен: сейчас он возьмёт фрукт у него с руки.

Лисёнок фыркает и попятится. Агенор чувствует, что он злится.

– Ешь, ты же голодный! – подбадривает он лиса. – Хочешь, я принесу ещё? У нас три дерева с ифисами рядом с источником.

Звук, который издаёт лисёнок, напомнил Агенору закипающий чайник. Рычит? Он еле успевает отдёрнуть ладонь от хоть и маленьких, но острых зубов.

– Эй! Ты что, решил захватить его в бою? – ухмыляется, ничуть не напугавшись.

Сотер грозно разворачивается в их сторону всем корпусом.

– Кир, отойди от него, – в голосе Сотера появляются столь непривычные для него стальные нотки. Но Агенору всё ни по чём.

– Подожди, – отмахивается он от кентавра, и добавляет, заметив хмуро сдвинутые брови, – пожалуйста, мастер. Я договорюсь с ним, вот увидишь.

– Прокусит руку – пойдёшь к Фебу.

Мастер Феб – личный маг его отца и семейный лекарь, конечно, поможет, но и родителям доложит. Агенор небрежно кивает, всё его внимание уже сосредоточено на ощетинившимся лисёнке. С сожалением отмечает, как потускнела огненная шерсть – уже не сияет так ярко и не искрится. Он как мог задаёт вопрос – что не так? – и вздрагивает, ошеломлённый обрушившимся на него гневом вперемешку с обидой.

Агенор отступает на полшага, чувствуя, как щёки его заливает краска. Не так часто ему становится по-настоящему стыдно. Он задумчиво смотрит на ифис, всё ещё зажатый в ладони. Медленно нагинается, глядя лису в настороженные глаза и кладёт фрукт перед ним на пол. Зверёк не шевелится. Агенор поднимается и молча выходит под дождь. Он бежит к источнику за свежими ифисами.

Ошарашенный своим открытием, Агенор не замечает ни дождя, ни того, что бежит без обуви. Лис не просто ему ответил, он ответил так разумно и понятно… как человек. «Ты уже забрал мою свободу, охотник. Зачем тебе моя гордость?»

Лежачих не бьют, а проигравших не унижают. Агенор и сам бы взбеленился, если бы, например, проиграв партию кайши брату, он бы ещё и насмешки слушал после этого! А предложение есть с рук для лиса было сродни издевательству. Вот уж чего у зверей нет, так это понятия чести!

Значит, лесной оборотень не такой уж и зверь. Нет смысла его приручать и дрессировать, давить силой и ломать. Но так даже лучше. Можно подружиться!

Агенор вдруг спохватывается, что ему некуда будет складывать ифисы. Бежать за корзиной далеко. Он стягивает хитон, завязывает его наподобие мешка и складывает фрукты внутрь. Мама ругаться будет, что опять испачкался. Ну да пятном меньше, пятном больше…

Агенор уже собирается уходить, когда ему в голову приходит ещё одна мысль. Его лису не хватает магии. А ифисы – деревья, растущие только вблизи источников. Магия необходима им для жизни также, как и тварям из Пустоши. Удивительное свойство этого растения – собирать в плодах часть энергии, поэтому колдуны особенно ценят эти фрукты.

Но зачем носить магию к лису, если можно принести его самого сюда?

С этой мыслью он мокрым ураганом врывается к  Сотеру.

– Его нужно отнести к источнику! – с порога кричит Агенор, счастливый и гордый своим открытием.

Кентавр неодобрительно глядит на лужу, растекающуюся под ногами мальчика и на комья грязи, застрявшие у него между пальцами.

– Это был бы лучший вариант, – соглашается Сотер, неодобрительно глядя на его перепачканные ноги. – Но мой брат категорически против твари на территории дома, стражи не дадут мне унести его дальше псарни.

Агенор тут же прикинул: ни один пёс не нападёт на него в их доме. И мастер Ксанф так удачно уехал с отцом на несколько дней! Он оставляет ифисы и собирается уходить, когда кентавр спрашивает:

– Агенор, как Кадм? Давно его не видно.

Пожимает плечами. Младший брат и так нечасто заходит в эту часть поместья.

– Опять болеет. Вчера жаловался на жар, Феб прописал ему микстуры. Простыл, наверное.

Он уходит, поглощённый новой идеей. Удача определённо на его стороне – ночью дождь прекращается.

***

Прокрасться к сараю не составляет труда. Агенор предварительно заглядывает в домик кентавров – ключ от сарая висит на крючке у входа.

Лиса он замечает не сразу. Света не зажигает, чтобы случайно не привлечь внимание. Осматривает небольшую комнату и на мгновение пугается, что лис всё-таки нашёл способ улизнуть. И если собаки до сих пор не подняли вой, значит, беглеца пока не заметили… Агенор поднимает глаза, и со шкафа на него блестят жёлтые глаза. Вот ты где! Лис не то сердито, не то приветливо (Агенору очень нравится верить в последнее) машет хвостом, и в лицо летят хлопья пыли. Пригашенная шерсть вспыхивает и освещает комнату. Агенор чихает, а потом сердито шикает:

– Тс, не так ярко, вдруг заметят?!

Радуется, что ифисы явно пошли лисёнку на пользу, ещё днём свет его был едва различим.

Лис никак не реагирует на его слова, а Агенор вдруг осознаёт, что совершенно не знает, как он отнести зверька к источнику. Если бы он хоть ифисы прихватил с собой, то мог бы выманить его сверху… «Нет, – останавливает сам себя, – не думай о нём, как о звере». Приманка – это нечестный приём. Но со шкафа-то его как достать? Допустим, лис забрался наверх по ящикам у стены, у Сотера тут целый склад. Но Агенор сильно сомневается, что шаткая конструкция выдержит и его вес, поэтому вариант подобраться поближе и схватить тоже отметается. К тому же, это тоже как-то… недостойно. Придётся договариваться.

– Иди сюда, – Агенор манит лисёнка жестом, надеясь, что если он не поймёт слова, то уж взмах руки-то сможет истолковать, – я отведу тебя к магии. Там растут ифисы.

Лисёнок слушает, навострив уши, но не двигается.

«Или не понял, или не верит». Агенор напрягает все силы, обращаясь к лису тем безмолвным способом, который сам до конца не понимает. Мысленно тянет его за собой. Представляет их фонтан, сияющую голубую воду и раскидистые деревья вокруг.

Лисёнок заинтересованно фыркнает.

Агенор думает о собаках, бродящих по территории дома. Лисёнок щетинится.

Агенор представляет, как псы послушно ложатся у его ног и машут хвостами. Лисёнок прыгает на один ящик ниже и замирает.

Вдохновлённый Агенор снова думает о магии. Он понятия не имеет, как ощущают её существа, наделённые волшебной силой, но, наверно, как что-то приятное? В его сознание вторгается образ кентавра, каким-то образом неразрывно связанный с оленями. Что за глупость?!

Агенор отрицательно качает головой.

– Только ты и я. Идём же!

Лис в несколько прыжков оказывается на полу. Агенор облегчённо утирает пот со лба. Голова слегка плывёт от усталости, но он доволен. Вспомнилось, как перед охотой Ксанф заставил его неделю заниматься с магом-менталом, чтобы быть готовым к встрече с тварями и противостоять их атакам. Те занятия давались ему с трудом, но наука пригодилась не только в Пустоши, но и сейчас.

Известно, что все твари обладают ментальными способностями – насылают видения, страхи, заставляют бояться так, что сердце останавливается. Охотник должен уметь закрывать свой разум и держать себя в руках. Глядя в любопытные глаза лиса, Агенор думает – а может ли у них просто быть такой… язык?

Лисёнок предупредительно клацает зубами, когда мальчик протягивает к нему руки. Агенор смеётся и поднимает ладони вверх:

– Уговорил, иди сам.

Лис следует за ним на расстоянии нескольких шагов. Как Агенор и предполагал, далеко уйти им не дают. Лисёнок сперва настороженно принюхивается, потом шерсть на загривке встаёт дыбом, отмечая присутствие псов. Агенор приготовился воплотить в жизнь самую сомнительную часть плана. Он присматривается – из темноты выходят четыре… нет, пять овчарок. Поджарые, резвые – отличные охранники.

Реса среди них нет. Повезло.

Лисёнок неосознанно подходит ближе к Агенору, и он успокаивающе кладёт ладонь ему на голову. Тёплая шёрстка приятно скользит под пальцами, когда зверёк припадает к земле. Агенор замечает его неодобрительный настороженный взгляд и ободряюще улыбается.

Собаки рычат, медленно приближаясь. Пока они только предупреждают. Нор поднимает открытую ладонь. Псы замедляются, но не останавливаются. С каждым новым шагом круг вокруг мальчика и лиса смыкается плотнее.

На Агенора они и не смотрят.

– Стоять, – уверенно приказывает он, но удостаивается лишь беглого взгляда в свою сторону. Ксанф оставил очень чёткие указания насчёт лисёнка. Агенор догадывается, что у собак есть и личная неприязнь – запах твари им не нравится.

– Назад, – в голосе Агенора добавляется металла. Двое из пяти неуверенно замирают.

Мальчик чувствует, как лис у его ноги мелко дрожит, низко наклонив голову и приготовившись к прыжку. С его шкуры то и дело срывается сноп сердитых искорок.

Агенор неприятно удивлён тем, как повели себя собаки. Они ведь и правда бросятся на лиса и не послушают его! Выход только один.

– Прости, – небрежно говорит он лису и одним движением подхватывает зверя под грудь, легко поднимая с земли и закидывая себе на плечо. К его облегчению лисёнок понимает и не протестует. – Можешь потом меня покусать.

Псы удивлённо скулят. Ну не нападать же на хозяина!

– Прочь, – скомандовал Агенор, и на этот раз они слушаются.

А будь с ними Рес – непременно пошёл бы с докладом хоть к тому же Сотеру. Шуму было бы!

Лисёнок уважительно тыкается носом ему в ухо. Агенор чувствует, что это именно знак признания. «Ты лучше, чем эти звери», – переводит он нахлынувшие на него смешанные чувства. Мол, ты мне не друг, но спасибо.

– Обращайся.

На руках с лисом он спешит к источнику, пока страж-оборотень действительно не явился.

Агенор чувствует, как сердце лисёнка бьётся сильнее – он чует магию ещё до того, как фонтан появляется в поле зрения. С размытой дождём тропы он переходит на чистую дорожку из плитки, ведущую прямо к источнику. Фонари с магическим огнём зажигаются, когда он проходил мимо.

Лисёнок крутился, упирается лапами и делает всё, чтобы нести на руках его стало крайне неудобно. Агенор прекрасно понимает его нетерпение, но всё равно ругается сквозь зубы, пытаясь приструнить – псы могут вернуться в любой момент.

Наконец, впереди показывются огромные мраморные статуи на высоких тумбах и фонтан, который они окружают. Струи воды, сплетаясь в причудливый узор, бьют высоко вверх, и миллионы сияющих радужных брызг оседают вокруг. Вода стекает вниз и наполняет небольшой пруд, сплошь покрытый белыми кувшинками.

Не в силах больше удерживать ёрзающего и стекающего с рук лиса, Агенор ослабляет хватку, и зверёк легко прыгает вниз. Кажется, что последние метры он не бежит – летит, с разбегу перепрыгивает высокий парапет и, подняв тучу брызг, бухается в воду.

Агенор вдруг пугается – не утонет ли? Всё-таки чаша довольно глубокая. Да ещё и вода, простого дождя-то вон как испугался… Но, видимо, такое количество силы даже воду делает для лиса неопасной.

Довольно урча, лис высовывает голову, трясёт ушами и сам того не замечая, меняет шкуру. Воды мальчику почти по самый подбородок, он блаженно прикрывает глаза и ложится на спину, позволяя мягкому свечению обволакивать себя.

Агенор хмыкает, сам наклоняется и зачерпывает ладонью голубое сияние – сильная кровь позволяла видеть такое явное проявление магии.

Он не торопится – вся ночь впереди, пусть его лис берёт столько, сколько нужно. Сам садится на изящную скамейку под одним из ифисов – отец специально поставил её для мамы, она любит здесь читать. Удобное место – отсюда и мальчика-лиса видно (так и лежит в кувшинках, неужели спит?), и статуи. Их Агенор знает их до последней щербинки на белом мраморе, но каждый раз всё равно любуется.

Шесть фигур, шестеро Первых. Говорят, миров множество, и люди с кентаврами и дриадами пришли сюда издалека – не то бежали от войны, не то от голода или болезней. Кентавры не пожелали жить вместе и ушли своим путём. Они договорятся позже. А маленький измождённый народ остался на незнакомой земле один. Им не повезло – они пришли зимой. Их пища заканчивалась, а новую добывать было трудно. Скорее всего, они бы не выжили, но их правители оказались мудры и удачливы.

Четыре брата и две сестры нашли Золотой Источник. Легенды до сих пор спорят, что это было – озеро, река или просто ручей – главное не это. Они нашли чистую магию, которая приняла Первых и всех людей, благословила на жизнь в новом мире. Как особый знак правители получили дары, которые неизменно из века в век передаются в крови их потомков.

Имя старшего брата носит великий дом Агис, потомки которого видят ночью, как днём, потому что от того, кто облечён верховной властью, нельзя скрыть ничего. Последний император был из этого дома, но, увы, не оставил детей с сильной кровью. Род прервался, уступив власть Совету Шестерых. Дом Агис вошёл в него, как покровитель законников.

Великий дом Элиос, покровительствует учению и не опаляется пламенем, потому что огонь знания бережёт их.

Великий дом Сэй порождает военноначальников, его детей не убить копьём.

Великий дом Клио не отравить ядом, их дети – лучшие врачеватели и покровители всех лекарей.

Потомки великого дома Дирит прекраснее всех и мало кто устоит перед их обаянием. Их сфера влияния: удовольствия и искусства.

Детей великого дома Дитос не топит вода – они лучшие кораблестроители, путешественники и покровители иных ремёсел.

Легенда нравится Агенору ровно до того момента, пока он не вспоминал, что одному из детей дома Элиос однажды предстоит занять место руководителя управления образованием. Место в Совете Шестерых тоже мало привлекает его. Какое счастье, что есть Кадм, он и усидчивее, и учится лучше, хоть и младше.

Туман заволакивает зрение Энни. Она понимает, что что-то тянет её вперёд, она больше не смотрит глазами Агенора. Она засыпает. Уставшая, но сытая от магии в крови.

– Ясной луны, – лёгкий ветер шелестит в листьях, рождая слова приветствия, и игриво дует в лицо, обращаясь по имени, – Ла-ас.

«Ла» – как яркий солнечный отблеск на траве, пробившийся через плотную крону деревьев, «ас» – как ветер, уносящий прочь призрачный звук шагов любимого существа. Лисёнку нравится его имя. Его ему дала мама. Мама…

– И тихой ночи, – откликается он, открывая глаза. Бояться нечего – тот, кто знает слова сердца, не причинит ему вреда. – Где ты?

Он переворачивается на живот и плывёт назад к фонтану, забирается на парапет по каменным ступеням. Голубое свечение воды на его глазах сменяется сиянием солнца, садящегося за горизонт.Удивительное зрелище в середине ночи. Золотой цвет. Мальчик оборачивается, но своего охотника не видит. Человеческих волков тоже.

– В мой сон они не придут, не бойся, – мелодичный переливающийся голос. Смеющийся голос.

Ла-ас поднимает глаза и видит на верхушке фонтана рысь. Шерсть кошки светится, а в глазах плещется столько солнца, что не было видно зрачков.

– Ты мне снишься? – спрашивает Ла-ас, наблюдая, как рысь прыгает вниз, превращаясь в сову, делает несколько взмахов крыльями, потом змеёй скользит по воде, ныряет, садится на ступени рядом с ним выдрой, а на парапет прыгает лисом, а после человеком свешивает одну ногу на траву, а другую опускает в воду. Черты его лица как будто ускользают от взгляда, а потом обретают его собственные – худое лицо, тонкий нос, чуть выступающие скулы, всклокоченные волосы по плечи.

– Нет, – говорит мальчишка напротив так похожий на его собственную человеческую шкуру, только в глазах всё то же солнце, – это ты мне снишься. Сон мой.

Ла-ас принюхивается, наклонившись к незнакомцу так близко, что теряет равновесие и скатывается в воду с громким «плюх!». Если это и сон, то весьма натуральный, и человеческая шкура в нём такая же неудобная, как и в жизни.

Золотоглазая версия его самого смеётся сверху. Вернувшись в привычное обличье, Ла-ас выплывает на нижнюю ступеньку, покрытую водой. Шерсть намокла, а с ушей капает, но его это сейчас не волнует.

Он почтительно склоняет голову.

– Ил-тэн-си? – обращается к старшему над всем лесным народом и вожаку всех ветров. Золотой ветер с солнца.

Мальчик напротив довольно кивает.

– Поиграем? – спрашивает Ил-тэн-си, в прыжке оборачиваясь лисом и пробегая по воде мимо затаившего дыхание лисёнка. Ла-ас восхищённо наблюдает, как его лапы только для вида касаются поверхности воды. Невозможно! Но что может быть невозможно для старшего?

Сияющая молния обдаёт его брызгами, забирается на верх фонтана и оттуда прыгает вниз, в следующую секунду оказавшись на ступеньку выше заворожённого лисёнка.

– Прости, я забыл, что ты не ветер и так не умеешь. Я так давно никого не видел! Всё время сплю, – с тоской произносит Ил-тэн-си, вновь обернувшись человеком, – мне нравится эта шкура, а тебе?

Лисёнок молчит, не в силах разобраться с той бурей чувств, которая захлёстывает его. Он не помнит, сколько он точно провёл времени на земле людей, но вдруг остро и пронзительно осознаёт одиночество. Все свои далеко, его язык никто не слышит – разве что охотник Агенор, но он же убийца! Сама эта земля враждебна ему и хочет убить, отбирает силы без остатка. С первого дня он то боится, то ждёт смерти и каждую минуту помнит, что она придёт. А умирать здесь страшно. И воспоминания, от которых ещё можно отделаться, когда не спишь, но стоит закрыть глаза… И мама. А когда он просыпается, на него снова смотрит его охотник. И смеётся.

Ла-ас не замечает, когда старший ветер превращается в большого лиса и огромным тёплым клубком сворачивается вокруг него.

– Тшш, я с тобой, я не брошу, – шепчет он ему в сердце, и Ла-асу становится тепло и спокойно.