Терра неизведанная

– Я и не подумал, детка! О, конечно! – титаническая фигура наклоняется ко мне, протягивая ладонь, – иди сюда! Я посажу тебя за золотой обруч своего венца! Встань радужным ореолом вокруг моего чела, озари мою ночь своей любовью, Лакшми! Мне пора начинать!

Дыхание флейтиста рождает первые звуки… его движения плавны и размеренны. Первые такты танца совпадают с вращением кругов смерча, постепенно выстраиваясь в собственном ритме, задаваемом Лордом.

Мелодия творения нежна и непредсказуема, как соловьиная трель.

Музыка, возникшая среди хаоса и из хаоса, упорядочивает химические элементы нового мира, заставляет их звучать единой гармонией, подобно нотам мантры.

И когда прелестная планета, идеально ровная, чуть приплюснутая с полюсов, подобно жемчужине, наконец покрывается нежным флёром атмосферы, я позволяю себе выдохнуть и расслабиться, забившись за золотой венец Лорда Вишну. Все идёт по плану.

Теперь волноваться не о чем.

Хоры ангелов поют в моем сердце «Аллилуйя»! Слава Всевышнему, теперь всё позади и мы можем вернуться домой!

А Вишну играет всё быстрее и быстрее, увлечённый любимым делом. Пока наконец концентрические круги магической мелодии не замыкаются сами на себя в неимоверно быстром ритме творения.

– Никакой технологической цивилизации, никакого сложного оружия. Золотой век без конца, – слышу я обрывки мыслей Демиурга, – полное слияние разума с природой, погружение в себя… отсутствие верховной власти… постоянная медитация… утончённая простота религии… это ввод основных параметров для вершины местной эволюции.

Пускай этот мир и не совсем настоящий, но с разумными существами.

Как только Герман собирается просчитывать все его риски в уме и без институтского компьютера – для меня секрет!

И, засыпая под циклическую мелодию флейты, уже в тумане полусна прикасаясь к краю его сознания, я слышу, как серебристый звук льющейся воды смешивается со словами заклинаний, заполняя собой всё свободное пространство…

Бесконечные поля закатных облаков над идеально ровной гладью океана… самое прекрасное зрелище, виденное мной.

Я смотрю вниз, перегнувшись через балюстраду мозаичной веранды Тадж-Махала.

Одуряющий запах благовоний и аромат плетистых роз до отказа заполняет лёгкие на каждом вдохе.

Под нами Планета-Океан, водное пространство без материков. А какой ещё мир можно получить из слезы?!

Лишь наш остров парит высоко над натянутым шёлком вод, да стаи летучих рыб то и дело сверкают в воздухе, полном безмятежно льющимся звуком воды.

– Нравится, бейби? – улыбка Лорда Вишну вновь восходит надо мной, подобно молодому месяцу.

«Да, нравится снова видеть тебя весёлым и живым», – хочу сказать я. Но вместо этого:

– Конечно! It’s a miracle! Покой и умиротворение пейзажа говорит о том, что всё получилось?

– Конечно, а разве могло быть иначе?! Но нам здесь больше нет места, детка! Да и Дворцу тоже…

– А Страж?

– У них не будет Стража… И отдельного божества… Тем, над кем властен лишь Всевышний уже не нужен Страж.

– Так это система высшего уровня?! Невероятно! Кто же населяет этот мир? Разумный вид, надеюсь, человекообразен?

– Русалки и Тритоны. Ты же знаешь, что в полевых условиях можно досконально воспроизвести лишь то, что хорошо знаешь и любишь! Ведь это же твоя слеза, Ирис!

– Браво! Мне понравилось! Ты думал обо мне, дорогой… Ты устал?

– Самую малость! Но настроение очень улучшилось! – Герман улыбается шире, отчего на его щеках отчётливо проступают симметричные ямочки. – Надо возвращаться.

– Дома без нас уже, наверное, всё разваливается… Но восстановленный Дворец жаль… ты так старался, милый!

– Ну, я подумал об этом. Возьму его с собой и сделаю нашей основной резиденцией.

– Слишком велик! Перемещать такую махину не хватит сил!

– Решено! – упрямо говорит Герман, – И я в отличной форме, Ирис! Думаю, тебе в этот момент лучше держаться за мою руку!

Перемещение заняло мало времени, но отняло много сил! До обморока.

С трудом придя в себя, я пытаюсь осознать, где я, и что со мной? Голова просто раскалывается!

Я лежу на животе, распластавшись по нещадно сверкающей на солнце смальте веранды.

Снизу мне холодно, сверху жарко и тяжело!

Мозаика пола прохладна, а Герман, придавивший меня сверху, как всегда тяжёлый… и горячий… значит, жив.

Эта новость придаёт сил. Я с трудом выбираюсь из-под него, и ощутимо толкаю мужа в бок.

Герман открывает сначала один глаз, пытаясь осознать реальность, потом второй.

– Ну и похмелье, – говорит он, с трудом садясь и потирая затылок, – У меня был День Рождения, что ли? Где мы так надрались?! А?

– Ты не поверишь если расскажу, бейби! – говорю я, с пристрастием оглядывая своё сокровище. Всё в порядке. Вроде бы цел!

– А вот костюм непоправимо испорчен, – подвожу итог своим самым ворчливым тоном, пытаясь хоть как-то обозначить недовольство.

– Зато твой подарок уцелел! – говорит Герман, поглаживая золотую розу на разорванном лацкане пиджака.

– Обидно было бы потерять её. Ты путаешь, дорогой. Это подарок Аполло.

– Так я к нему и обращаюсь, женщина!

– Дети мои! Вы целы! Как я рад! Очень волновался.

Медленно поднимая голову, я вижу высокие сандалии на безупречных ногах, потом вышитую меандром голубую тунику, лиру-фибулу с сапфиром, и, наконец, водопад золотых кудрей, среди которого сияет кроткой улыбкой лик Аполло.

От его присутствия в сердце распускаются белые лилии, а в животе начинает порхать такая большая стая жёлтых бабочек, что если выпустить их наружу, боюсь, трепет крыльев заполнит всю веранду.

– Что? Откуда ты узнал? – как можно спокойнее спрашиваю я, но краска предательски заливает лицо под открытым взглядом голубых глаз.

– Столько шума и дыма! Ваше прибытие трудно было пропустить… – Алик протягивает Герману руку, помогая встать, – и левитирующий остров с восточным дворцом, с висячими садами я раньше что-то не встречал вблизи Олимпа. В ближайшее время кто-нибудь обязательно захочет рассмотреть диковину поближе. А ты не в форме, брат. Так что, я побуду с вами. Пока не восстановитесь. Как насчёт экскурсии по дворцу?

Теперь Ал поднимает и меня.

– Разве что завтра, бейби! – хрипло выговаривает Герман, сильно опираясь на плечо Аполло. Я повисаю на нем с другой стороны, – тебе не тяжело?

– Своя ноша не тянет, – невозмутимо изрекает Ал, – И где тут спальня? И ещё, хотел вам сказать – чтобы такие фокусы были в последний раз!

2023 год

Михаил Афонин

Сувенир для бабушки

Признаться честно, летать я не люблю. Самолёты вызывают во мне не то чтобы какой-то первобытный страх, но чувство тревоги – однозначно. Сидишь, такой, в алюминиевой коробке на высоте десять тысяч метров и веришь, что у пилота всё получится. Разве это нормально? Только не надо мне тут про статистику катастроф. Всё это я знаю, слышал и читал. Мол, на самом деле, воздушный транспорт, считай, не падает. Типа, корабли тонут чаще, а поезда сходят с рельсов вообще чуть ли не ежечасно. Договорились?

Но не подумайте, пользоваться воздушным транспортом мне приходилось не единожды. Однако каждый раз возникает такое чувство, что «этот раз – последний». Все эти турбулентности и грозовые фронты… Бр-р!

Когда мне предложили полететь в Египет, я и не намеревался соглашаться. Лучше, думаю, как обычно, поездом в Крым. Крым люблю с детства. Как говорится, впитал с молоком матери. Но сказать твёрдое «нет» не получилось. Наверное, жадность, в жестокой и кровопролитной борьбе со здравым смыслом, поборола мой инстинкт самосохранения – стоимость тура оказалась слишком уж привлекательной. За такие деньги я в Крыму и недели не отдохну, а тут – десять дней за границей. Я согласился.

Побороть свои страхи – задачка не из простых, но я и не думал искать какие-то особенные пути. Что делают люди, когда боятся летать? Правильно! Вот и я решил воспользоваться опытом сотен тысяч воздушных путешественников. Вы же не думали, что на всей планете полётов боюсь я один?

Регистрация, самолёт, спасительное «лекарство», купленное, как вы, наверное, уже поняли, не в скромной аптеке, а в ярком дьюти-фри. А что? – «принять на грудь» – самый испытанный и популярный способ борьбы с моей фобией.

После изрядного количества залитой внутрь «микстуры» уснуть не получилось. Знаете, наоборот, возникло желание, как говорил обаятельный мужчина в полном расцвете сил по фамилии Карлсон, пошалить. Я стал глазами, конечно, искать над кем бы подшутить или с кем бы, в крайнем случае, просто поговорить и прикончить остатки чудодейственного сорокаградусного снадобья из беспошлинного магазина. Это я так о моём виски, если не поняли.

Внимание привлекли трое, сидевшие с такими серьёзными лицами, что аж смешно. Больше таких грустных пассажиров в самолёте не имелось. Многие, как и я, занимавшиеся «самолечением», уже спали, некоторые продолжали свои почти медицинские процедуры, только не эта троица. Выглядели они, как мне тогда показалось, весьма комично.

Только я собрался пойти к ним и развеселить (мне казалось, они только этого и ждут), как симпатичная дама примерно моего возраста, сидевшая рядом, наконец мной заинтересовалась.

– Это настоящий, не подделка? – спросила дама. Смотрела она не на меня, какой я добрый молодец, а как вы уже догадались, на виски.

– А вы попробуйте, – всё поняв «с одной ноты», тут же вступил в игру я.

– Я Света.

– А я Макар. Телят никуда не гонял, – я расплылся в улыбке от своей дежурной шутки. Да, если что, имя настоящее.

Долетели мы нормально, время пролетело незаметно. После того, как виски приказал долго жить, я поспал у дамы на плече, потом – она на моём. После приземления мы с ней обменялись адресами отелей, зная, что никогда больше не увидимся. Случайные попутчики. Для чего всё усложнять?

На выходе из аэропорта я увидел, почему скучная троица в салоне самолёта была такой грустной. Мне стало стыдно. Они сопровождали так называемый груз 200. Попросту говоря, гроб.

Хорошо всё-таки, что Света оказалась такой разговорчивой и подвернулась невероятно вовремя.

Далее – пирамиды, экскурсии и прочие радости египетского отдыха. Кстати, со Светой я всё-таки пару раз встречался. Как-то само собой сложилось – такая вот она – курортная жизнь.

На последний день моего отдыха у меня была запланирована экскурсия в монастырь Макария Великого. Это действующая обитель и про неё мне в детстве часто рассказывала бабуля. Наверное, вас интересует, есть ли связь между моим именем, Макар, и этим Макарием?

Есть, и самая прямая. Так назвала меня бабушка, почитавшая Макария Великого больше остальных. Она к месту и не к месту повторяла истории о его чудесах, как она выражалась, о житии. Однажды Макарий, чтоб вы знали, даже воскресил мёртвого, чтобы доказать какому-то язычнику, что подобное возможно.

В монастыре я встретил… Нет, не Свету. Помните ту скучную троицу из самолёта? Вот их. Они о чём-то спорили с монахами. Те, в ответ, чего я совсем не ожидал, активно жестикулировали и почти кричали. Я прислушался, понял, что «трое грустных», просили разрешения остаться в монастыре ещё на пару недель. Монахи возражали. Говорили на английском, но я «инглишем» владею прилично. Изучал, так сказать, углублённо.

Тут вышел ещё один монах, скрюченный такой. В руке – чётки. Остальные перед ним расступились – главный, наверное. За ним вывезли тот самый груз 200, который я видел ранее. Интересно, трое повезут его обратно, в Россию?

– О том, что вы просите, не может быть и речи! – абсолютно не сдерживаясь выкрикнул «скрюченный» и взмахнул чётками. Те зацепились за гроб и порвались.

Монахи тут же бросились собирать рассыпавшиеся бусины. Одна из них докатилась аж до моей ноги, а я тут же на неё наступил, чтобы не отобрали. Подумал, вот и будет сувенир для бабушки. На могилку ей отвезу эту штуковину из монастыря Макария, которого она так почитала. Монахи отвернулись, я бусину поднял, но разглядеть не успел.

Два монаха меня схватили и завернули за спину руки с таким проворством, что куда там тому ОМОНу.

– Отдай! – рявкнул мне в ухо один из моих мучителей.

– Кого? – я включил дурака.

– Сам знаешь! – снова рявкнул монашеский «омоновец».

– Отпустите его, – это подошёл «скрюченный».

Меня сразу «отпустили», из-за чего я тут же упал лицом в пыль. «Омоновцы» подобострастно склонили головы перед начальством, а я воспользовался моментом. Как? Бусину взял, да и проглотил. Вот такую пыльную, грязную и некрасивую. Отдавать её после всего этого не хотелось аж ни капельки.

Меня профессионально обыскали, ничего не нашли, что вполне логично, и отпустили.

Ночью мне снилась моя бабушка. Неудивительно после посещения монастыря. Он в моём сознании, как сказал бы доктор Фрейд, неразрывно с ней связан. Бабушка говорила, что теперь моя жизнь изменится.

Света тоже снилась (она-то к чему?). Правда, ничего не говорила, просто показывала на меня пальцем и смеялась.

Назад я летел с той же грустной троицей. Они сидели прямо передо мной. Светы не было, поэтому после «лекарства» я стал к ним приставать.

– Вы за воскрешением приехали? – «шутил» я со скучными попутчиками. – Я видел, как вас выгоняли, аж чётки порвались.

После этого я удостоился оценивающего взгляда одного из троих.

– Одна бусина у меня. Я её проглотил. Могу отдать, если хотите. Вот, выйдет естественным путём – сразу забирайте. Надо?

Я говорил ещё что-то, но потом устал… И от их кислых мин тоже.

Ко мне подсел незнакомый мужчина.

– Я водитель. Дальнобой, – начал он без преди- словий.

Он рассказал, что его дочка, Дашенька, серьёзно болеет. Деньги на лечение собирали всем миром. Сумма, на мой взгляд, огромная. Не должно лечение детей столько стоить.

Но вылечить девочку не получилось.

Напарник дальнобойщика, около месяца назад, 2 февраля, его убил, а деньги присвоил. Дашенька умерла.

Я проснулся в холодном поту. Что я всё ещё в самолёте, понял не сразу. Уснул, получается? В голове пока прояснилось не совсем, но складывать два и два у меня всегда получалось на отлично.

– Эй, кто-нибудь, – я обратился к скучным. – Это дальнобойщик у вас в гробу? Я всё знаю.

Пока эти трое переговаривались между собой, я продолжил.

– Напарник его убил, чтобы деньги на лечение Дашеньки присвоить. Произошло это второго февраля. Время не знаю, дальнобойщик ваш не сказал.

Вообще, не понимаю, для чего я это всё сразу разболтал. Как будто чувствовал, что должен.

Самолёт приземлился, но домой я не попал. Только сошёл с трапа, как меня подхватили под белы рученьки и почти вежливо посадили в большой чёрный автомобиль, стоявший на взлётно-посадочной. И кто разрешил тут парковаться?

– Говоришь, бусину проглотил, – уже в кабинете, куда меня привезли, спрашивал один из «скучных». – Проверим.

Мне делали рентген, потом ещё, потом – снова, потом положили в какой-то аппарат, обследовали в нём.

– Эй! Что вы творите?! Я светиться от всей этой радиации не начну? – я пытался получить хоть какие-то ответы, но «скучные», их тут было намного больше, молчали.

Переночевал я не в камере, конечно, а в кабинете, за закрытыми дверями которого сидела охрана. Откуда знаю? Время от времени они ко мне заходили будить. Спрашивали, не приснилось ли чего интересного.

Утром меня отвезли в морг. Там заставили смотреть на какой-то труп, затем – дали стакан воды и таблетку.

– Снотворное. Пей, поспишь прямо тут, в прозекторской. Кто этого, – мой сопровождающий, ещё один из «скучной тройки», махнул на уже закрытого простынёй покойника, – убил – нам расскажешь.

– А если не расскажу? Не смогу, например?

– Расскажешь, – «скучный» похлопал меня по плечу и мне стало страшно, – сможешь. Мы в тебя верим.

Я лёг спать среди покойников, но думал совсем не о них. Меня интересовало, куда девалась бусина? Растворилась она, что ли?

Чуть позже я рассказал «скучным», что во сне увидел того, кто им нужен. Описал его – рост, вес, одежду.

Меня поблагодарили и сделали, говоря цитатой из «Крёстного отца», предложение, от которого нельзя отказаться.

– Теперь слушать мёртвых – твоя работа. Согласен? – «скучные» снова были втроём, говорил старший из них.

– А если не соглашусь? Убьёте?

– Будешь жить. Но нормально, как привык, всё равно уже не получится, – неопределённо ответил тот же из троицы.

Я согласился. А что мне ещё оставалось? Посмотрим, куда приведёт меня «терра неизведанная», загадочный мир сновидений.

Юлия Бадалян

Город забытых богов

Город был чистым и аккуратным. Безупречно спланированным и чётким в линиях. Идеальным. Казалось, населён он не живыми людьми, а роботами: настолько отлаженно и надёжно работали все его службы. Горожане не отставали, и на безукоризненно чистых улицах невозможно было ни встретить пьяного хулигана, ни найти обёртку от мороженого. Выбеленный камень был ровно уложен в величественные здания и широкие дороги, а тенистые парки, бурная река и шумящее на восточной окраине море дополняли идиллическую картину.

Утро в небольшом агентстве недвижимости началось рано.

– Я бы хотел подобрать особняк в городе, – немного смущаясь, сообщил чуть бледный утончённый синеглазый юноша, почтительно поздоровавшись с хозяйкой и сняв кашемировое пальто цвета голубиного крыла, – и переехать как можно скорее. Это возможно?

– Конечно, возможно. Район? Площадь? Пожелания к виду из окна? Меблировка? – поинтересовалась хозяйка – дама средних лет в строгом деловом костюме, с аккуратно уложенными каштановыми волосами и неожиданно тёплым взглядом. – Ты долго продержался, – добавила она сочувственно.

– Природный оптимизм, – пояснил клиент, – но за это время и он истощился. К тому же больше меня ничего там не держит, – по красивому лицу пробежала горестная тень. – Что же касается требований… – он уставился на огонь в роскошно отделанном камине позади собеседницы и после паузы продолжил: – Пожалуй, подальше от набережной. Не хочу больше видеть воду. Не меньше трёх этажей, с мебелью. И лучше с садом.

– Как обычно, – дама улыбнулась уголками губ, – конечно, у нас есть варианты, которые могут тебе подойти. Но перед началом работы необходимо…

– Знаю, знаю, – перебил её юноша, – я уже получил Его разрешение.

– Брат никогда не откажет, – кивнула она, – тем не менее, порядок есть порядок. Вот договор, – на полированный дубовый стол лёг лист бумаги, – чистая формальность, но тётка требует соблюдения процедуры.

– Конечно, конечно, – в изящных пальцах появилась тонкая серебряная ручка, – когда я смогу посмотреть объекты?

– Завтра утром. Приходи в это же время, тебя проводят.

– Благодарю, Дева.

* * *

– Девочка, тебе помочь?

Карие глаза под кудрявой чёлкой смотрели сочувственно, крылышки на светлой соломенной шляпе нервно трепетали. Она всхлипнула и с трудом поднялась.

– Я шла много дней, – пожаловалась девушка, опираясь на предложенную добрым прохожим руку, – людей пришлось избегать. Эту ночь ночевала в пещере, очень холодно и страшно!

– Что же ты так припозднилась? – укорил её молодой человек. – Я же всех предупреждал о переселении, всех звал.

– Дура была… Надеялась, что я далеко, и меня перемены не коснутся… И жалко было всё бросать, поэтому терпела, сколько могла.

– Долго же ты терпела, – усмехнулся собеседник.

– Пока они не пришли. Мне едва удалось убежать, я даже не попрощалась… – она всхлипнула и не договорила. – И что мне теперь здесь делать?

– А что тебе делать там? Уже ничего не поправишь, наше место занято. Ждать конца? В городе мы можем спокойно жить. Конечно, не так, как раньше, но весьма неплохо – ты поймёшь, когда осмотришься.

– Не так, как раньше? – переспросила она. – Вода поддерживала мои силы всё это время, а здесь?

– Великолепно, – он успокаивающе улыбнулся, – брату удалось перенести сюда омфал[1], и этого оказалось вполне достаточно для нормальной жизни. Как видишь, я ничуть не изменился. Конечно, это и потому, что мы живём здесь скромно и уединённо, ни во что не вмешиваемся, экономим силы. Многим тяжело было это принять, но в конце концов все смирились – другого выхода у нас не было. И ты не волнуйся, всё наладится. Сначала обязательно покажись на глаза отцу, он, как мэр города, должен дать своё дозволение. Потом подберёшь себе жильё, у тётки прекрасное агентство. Найдёшь себе дело по душе. Кстати, приглашаю: лучшее учебное заведение в городе – моё, – он горделиво выпрямился и непринуждённым жестом перебросил из одной руки в другую свою обвитую бронзовыми змеями трость красного дерева, – если мой лучезарный брат или многомудрая сестрица будут утверждать обратное – не верь!

* * *

Городской технический университет действительно был образцовым учебным заведением. Начиная с великолепного здания в стиле классицизм, возвышающегося над нарядной набережной, и заканчивая безупречно работающими механизмами, сконструированными его выпускниками – самодвижущимися повозками, поездами, дирижаблями и каминными часами. Но и Консерватория не отставала – изящная, из белого мрамора, с ионическими колоннами и золотыми узорами на фасаде, подарившая городу талантливых музыкантов, дирижёров и певцов. Конечно, при ней имелся и концертный зал – камерный, уютный, с прекрасной акустикой.

Именно в него заглянула новая жительница города, покончив с обязательными формальностями. Довольно оглядев себя в огромном зеркале в фойе (с нарядом ей помогла добросердечная хозяйка агентства недвижимости), она прошла в зрительный зал. А устроившись в бархатном кресле с резными подлокотниками, взглянула по сторонам и обомлела: это был он! Преспокойно сидит в переднем ряду, одетый с иголочки и аккуратно причёсанный. Впрочем, он уже не спокоен: увидел её, вскочил.

– Это ты! Ты жива! – обычно звонкий голос вдруг стал сиплым. – Я обыскал всю Аркадию, нашёл только твою фибулу, – молодой человек непроизвольно потянулся к карману смокинга, – и обрывки одежды…

– Я пряталась, потихоньку дошла сюда. Как я жалею, что не сделала этого раньше!

– Но ты же не хотела, помнишь, как ты спорила со мной! Мы могли пойти вместе! – он бросил на неё обиженный взгляд.

– Наверное… Мне как-то не пришло в голову, – смутилась она. – Я была так напугана, что не стала возвращаться.

– Вы не могли бы потише? – к ним обернулся всклокоченный длиннобородый мужчина с нарядно украшенными рогами. – Сейчас будет мой любимый концерт для флейты с оркестром, а вы здесь мелодраму устроили, – чёрные глаза насмешливо блеснули.

– Мои извинения, мы уже уходим, – молодой человек поднялся, протянул руку и ожидающе взглянул на неё.

* * *

Уже через неделю речной бог Эриманф и нимфа Миртоесса въехали в уютный особняк из бледно-голубого мрамора. Факел на их свадьбе несла Гестия, сменившая строгий деловой костюм на праздничные, расшитые самоцветами одежды. На грандиозную вечеринку по случаю новоселья и бракосочетания пришёл и Гермес, по старой памяти опекающий Миртоессу, и друзья пары: океаниды, дриады, наяды, речные боги.

В тенистом саду удобно устроились за кованым столиком начальник Военной академии Афина и преподаватели Технического университета Гефест и Урания. Судя по их оживлённому спору и раскрасневшимся лицам, город вскоре ждала реформа образования.

Не расстающийся с любимой флейтой Пан, перебрав с напитками, так утомил Аполлона, что тот, наплевав на статус ректора Консерватории, согласился состязаться с ним в музыкальном искусстве, призвав в свидетели своих преподавателей – Эвтерпу, Полигимнию и Терпсихору. Музы не удержались и, вместо того, чтобы следить за ходом судейства, присоединились к спорщикам. В результате гости насладились сначала зажигательным концертом, а вскоре и бодрым кулачным поединком Аполлона и его козлоногого племянника[2]. Впрочем, наслаждались не все: главный врач клинического госпиталя Асклепий озабоченно наблюдал за происходящим, готовый оказывать бойцам медицинскую помощь, а председатель городского суда Фемида не знала, как отделаться от Афродиты, которая получила иск одной из клиенток к своему салону красоты, и, перекрикивая шум, требовала немедленной юридической консультации.

А под конец праздник почтил своим присутствием Зевс Кронион – мэр города, которого не найдёшь ни на одной карте.

Москва, сентябрь-октябрь 2021 г.

Память о Селении

Селения постепенно пробуждалась ото сна. Небо засветилось бледно-голубым светом. Огромное, леденяще белое светило будто ворочалось меж облаков, устраиваясь поудобнее. Искрящиеся в его лучах ветви чуть слышно позванивали, приветствуя новый день нежной мелодией. Они могли показаться ледяными, но на Селении не было холодно. Прозрачные листы, казалось, вырезаны из чистейшего кристалла неведомым мастером. На небе серебрились тысячи нитей, окутывающих его чудесным пологом; каждая нить была – струна. Чистый, пронзительный звук разлетелся над мягко светившейся землёй.