Хвост виляет собакой

– Скажи мне кое-что, Джо. Ты мужчина. Настоящий, а не какой-нибудь сопляк, играющий крутого парня в кино. Что бы ты сделал?

– Я не знаю, Мэгги. Мы с тобой живем в совершенно разных мирах.

– Если бы кто-то задолжал тебе 750 000 долларов, ты бы оставил это просто так?

– Думаю, что нет. Но для этого существуют адвокаты.

– Это же Голливуд. Тут ни с кем не обращаются по-человечески, – говорит она. – Но у меня такое ощущение, что я согласилась поплавать с пираньями, а потом узнала, что среди нас плавает белая акула. Джо, мне нужно понять, с кем я имею дело. Все действительно так, как они говорят? Или моей карьере конец? У меня появился враг, о котором я не знаю? Что вообще происходит? Если я случайно скажу лишнего, что со мной будет? Заставят меня исчезнуть, как это сделали с Анитой?

– Что ты хочешь от меня? – говорю я.

– Я хочу, чтобы ты выяснил, что происходит. Я хочу, чтобы ты защитил меня. Я хочу, чтобы ты позаботился обо мне, Джо.

– Почему я?

– Тебя можно купить, Джо? – спрашивает она, как будто уже знает ответ, как будто знает мою следующую реплику.

– Не знаю, – говорю я с улыбкой. – Никто всерьез не пытался.

– Если они попытаются, то сначала приди ко мне за встречным предложением. Только пообещай.

– Да без проблем, – говорю я.

– Думаю, проблемы будут. Но я не позволю никому дать тебе больше, чем могу я, – говорит она. – Поехали обратно в агентство. Я подготовлю контракт.

Ей придется раскошелиться. Я попытался подсчитать комиссионные в уме, но стоя так близко к Магдалене Лазло, я совсем утратил способности к арифметике.

– Только никому не говори о расследовании.

– Как ты себе это представляешь?

– Пусть тебя назначат моим личным телохранителем и водителем. Двадцать четыре часа в сутки. Мне правда нужна защита. Дело серьезное, Джо. Больше ничего им не говори. Хорошо?

– Мэгги, ты не понимаешь, как ведется расследование. Для этого нужны люди, оборудование, контакты, организация, источники. Такое может провернуть только крупная компания.

Естественно, это просто стандартные фразы. Мы так говорим, чтобы потенциальный клиент не ушел от нас в какую-нибудь замшелую контору, где пара человек обещает сделать все по дешевке. Но это еще и правда.

– Ты не понимаешь, насколько они опасны. RepCo – это как Exxon из мира кино. Большая безжалостная корпорация со связями. Они повсюду. Если твоя компания узнает, чем ты занимаешься, через несколько часов об этом прознает и RepCo.

– Вся наша репутация строится на конфиденциальности. Это железная гарантия, – отвечаю я. Еще один рекламный слоган.

И тут она целует меня. Ну и что – пусть она моложе меня, но она видела куда больше фильмов и, скорее всего, чаще практиковалась. У нее это получается лучше, чем у меня. Я-то обычный парень. Когда Магдалена Лазло целует меня, я даже не вспоминаю, что на самом деле она всего лишь разведенка Мэгги Кребс. А я обыкновенный Джо, и мой хрен в два раза больше моего мозга. Но с ней это почему-то серьезнее, чем просто гормоны. Как будто в этом есть смысл – не знаю, как еще объяснить.

Затем я лезу в карман. Я же говорил, что клиенты иногда хотят поговорить в странных местах, вдали от наших встроенных камер и микрофонов. Поэтому по протоколу мы всегда носим с собой мини-диктофон. Я достаю его и перематываю пленку.

– Давай просто посидим здесь и позволим шуму прибоя заглушить наш разговор, – предлагаю я.

– Я согласна, Джо, – отвечает она.

Когда пленка возвращается в начало, я нажимаю на кнопку записи и кладу диктофон на песок, микрофоном в сторону Тихого океана. Мы сидим бок о бок. Мэгги берет меня за руку. Моя ладонь в ее. Как будто она приглашает меня в свой фильм. Это первоклассная картина с отличным оператором и режиссером – лучшее, что может предложить Голливуд.

Глава третья

Мелвин Тейлор был вице-президентом компании «Юниверсал Секьюрити». Он медленно, но верно взбирался по карьерной лестнице. Он был не из тех, кто совершает прорыв благодаря какой-то гениальной идее, и он не умел продавать так, чтобы приносить компании существенный доход. Но он делал все, чтобы в его зоне ответственности не возникало проблем. Как и во многих крупных корпорациях, путь к успеху был долгим и извилистым – от маленьких офисов к более крупным. Тейлор работал в компании в Колумбии, штат Южная Каролина. Затем в Нашуа, штат Нью-Гэмпшир. В Остине, штат Техас. В Миннеаполисе, штат Миннесота. В Фениксе, штат Аризона. Оставалось всего два офиса, которые считались последним шагом перед повышением до штаб-квартиры в Чикаго: Лос-Анджелес, штат Калифорния, и Даллас, штат Техас. Три года назад Тейлор был переведен в Лос-Анджелес. С тех пор при любом удобном случае он не спускал с нее глаз.

Как только он узнал, что приходила Магдалена, Тейлор потребовал у охраны пленки с записью ее визита в «Юниверсал Секьюрити». Он смотрел на ее странные отрывистые черно-белые движения по коридору (камера пропускала кадры, чтобы экономить пленку, – это же документ, а не искусство). Остановить пленку. Отмотать назад. Включить сначала. Он оттягивал момент, на котором она достигнет места назначения.

С тем же чувством он тянул время после ужина, прежде чем раскурить свою сигару. Он словно дразнил ее. Находил то одну, то другую причину: двигал пепельницу, подыскивал правильную, не слишком сухую сигару, выбирал между спичками и зажигалкой, наливал в чашку кофе без кофеина, наблюдал, как губы жены поджимаются в молчаливом упреке. Все, чтобы помедлить еще немного.

Он часто посещал вьетнамских массажисток – мать и дочь. По крайней мере, так они утверждали. Он никогда не спрашивал их документы и не устраивал проверок. Просто они не давали повода усомниться в их словах. Он ходил к ним раз в неделю. По вторникам, с полшестого до семи. Они делали массаж и дрочили ему. Он раздевался, ложился на стол и выпивал глоток бренди, а примерно с 17:38 их работа заключалась в том, чтобы эрегировать его и удерживать в таком состоянии примерно час до эякуляции. Он гордо говорил себе, что тренирует силу воли, растягивая удовольствие.

Пусть подойдет ближе. Стоп. Назад. Заново.

Оттягивание удовольствия, как считал Тейлор, было важнейшей заповедью как цивилизации в целом, так и отдельных людей. Конечно, именно сила воли была причиной превосходства европеоидов. И безусловно, нынешний упадок Америки и успех Японии объясняется непониманием этого простого и важного урока. Нельзя есть десерт, пока не заслужишь его. Нельзя тратить деньги, которых ты еще не заработал. Нельзя получать удовольствие, пока не станешь выше своих желаний и не сможешь это доказать.

Еще ближе. Стоп. Назад. Заново.

Ближе. Стоп. Нет. Поздно. Он увидел один лишний кадр. Она повернула в кабинет к Джо Брозу. Как Тейлор и предполагал. Он не дышал. Теперь же он с огромным удовольствием выдохнул.

В левом нижнем углу каждого кадра отображался временной код. Он показывал время записи, а не длительность пленки. Тейлор перешел к аудиозаписи. Аудиозапись сотрудников секретной службы велась с перерывами, не постоянно. Исследования показывают, что угроза того, что сотрудников могут в любой момент записывать, работает не хуже постоянной записи, но при этом экономится куда больше средств.

Не считая того, что в подобных обстоятельствах эта система может обернуться против тебя.

Аудиозапись была монофонической. Вторая дорожка использовалась для временного кода, который, как и видео, указывал на время записи. Это сильно ускоряло поиск и идентификацию. Тейлор ввел в магнитофон время, указанное на видеозаписи. Вся система отслеживания времени являлась собственной разработкой инженеров по безопасности «Юниверсал Секьюрити». Ее изготовила тайваньская компания электроники, все производство которой располагалось в Таиланде, где рабочая сила была дешевле, а экологический контроль практически отсутствовал.

Тейлор сделал глубокий вдох и закрыл глаза. Он медленно считал в обратном направлении. Эту технику он использовал в своей еженедельной сексуальной практике. Она отлично помогала ему снять возбуждение. Иногда он так глубоко погружался в нее, что «маме с дочкой» приходилось поддерживать его эрекцию всеми доступными способами.

Он открыл глаза. Тайм-код показывал 14:28.16 – мигающий красный индикатор означал «готово». Одной рукой он нажал кнопку «Воспроизвести» на аудиоаппарате. Другой – кнопку «Пауза» на видеомагнитофоне, чтобы создать некое подобие синхронности.

Он наблюдал за Магдаленой Лазло, сидящей на углу стола Джо Броза. Она словно разыгрывала сцену из какого-то старого фильма с Марлен Дитрих – или у него сложилось такое впечатление просто потому, что видео было зернистым и черно-белым? У Броза практически отвисла челюсть. По мнению Тейлора, он выглядел примерно таким же умным, как хорватская корова.

– Слушай, Джо, – сказала Магдалена. – У тебя найдется четвертак?

– А как же, – ответил Броз.

«Какое красноречие», – подумал Тейлор.

– Так своди меня куда-нибудь на чашечку кофе.

– Мэгги, я готов сделать практически все, о чем ты меня попросишь.

И это все? И они ушли? Куда? Что они делали? О чем говорили? За ней велось наблюдение? Круглосуточно? С противным ощущением в желудке он потянулся к папке и открыл ее. Конечно, никакого наблюдения не велось. Конечно, он знал об этом. Они ведь обсудили это на совещании и единогласно решили, что сейчас нет поводов для полного наблюдения. Это контрпродуктивно, потому что все знали: Лазло вздорная эгоистка. Но если они упустили что-то важное и операция сорвется, он может забыть о переводе в Чикаго. Скорее всего, он снова окажется в Ньюарке, штат Нью-Джерси, и ему поручат охрану супермаркетов.

И все же. Все было не настолько плохо.

Если окажется, что Магдалена Лазло все еще поднимает шум из-за истории с Джоном Линкольном Биглом и только что втянула в нее Джо Броза, на этот раз Джо влип по-настоящему. И Мэл Тейлор ждал этого гораздо дольше, чем очередной дозы никотина или эякуляции. Мэл Тейлор целых двадцать лет ждал, когда же Джо Броз снова вляпается по уши.

Глава четвертая

Притча про «не смотри» – одна из древнейших. Бог позволил Лоту выйти из Содома, но сказал: «Не оглядывайся». Жена Лота оглянулась и обратилась в соляной столб. Орфей отправился в ад, чтобы вернуть свою жену из мертвых. Бог подземного мира велел: «Не оглядывайся, пока не выйдешь». Орфей оглянулся и потерял ее. У Пандоры, первой женщины на земле, был ящик. Ей наказали держать его закрытым, но она открыла его – и все беды человечества вышли наружу. Эти истории неспроста стали такими распространенными и фундаментальными. Каждая культура в своей коллективной мудрости знает, что есть вещи, на которые не следует смотреть. В историях их символизируют какие-нибудь магические или мифологические предметы. Но все мы знаем, что это поучительные сказки, которые мы слышим в детстве или, по крайней мере, не в осознанном возрасте. Мы узнаем их от наших матерей, принимая за правила, которые будут вести нас по жизни и обеспечивать наше выживание.

Государственный секретарь Джеймс Эддисон Бейкер III родился в Техасе и получил образование в Принстоне. Он хорошо знал Библию и был знаком с классическими языческими мифами. Что-то в его душе откликалось на древние предупреж- дения.

Но Бейкер был рациональным человеком. Он признавал сверхъестественное, паранормальное, мифологическое – только ради шутки, – за исключением христианства, конечно. Например: «Бедный Ли, совсем двинулся от лекарств… или от опухоли мозга. Дал мне этот конверт, как будто это ящик Пандоры, и говорит: “Только не смотри!”»

Конечно же, он вскрыл его, как только вышел за дверь больничной палаты. Хотя бы времени зря не терял. У него по-прежнему не было ни сотового телефона, ни газеты, которую можно было бы почитать, ни помощника, с которым можно было бы посоветоваться или отдать приказ. Путь до лифта и спуск вниз занимали ровно 420 секунд, в которые идеально уместилась последняя записка Ли Этуотера – попытка умирающего повлиять на события с того света.

Вначале он читал молча. Джеймс Бейкер очень давно был публичным человеком и строго контролировал любые свои высказывания. Поговаривали, что «Бейкер не способен выражать эмоции». Что «сидеть напротив Бейкера – все равно что смотреть на отрез черного шелка… неподвижность… и лишь иногда… довольно сдержанная улыбка. Он ведет беседу с помощью идеальных предложений, идеальных абзацев, идеальных страниц»[8].

Он нажал на кнопку лифта, не отрываясь от чтения. Когда лифт прибыл и двери открылись, он шагнул внутрь, не поднимая глаз. Он знал, что едет не один. Там были санитар в зеленом халате и пациент на каталке, а также всевозможные системы наблюдения и безопасности. И все же он сказал тихо:

– Господи, мать твою. Сучий Этуотер совсем сдурел.

Потом он не сказал, а лишь подумал: «Этот листок никто и никогда не должен увидеть. Его надо уничтожить». Он был прав. В тот момент нашей истории рухнули все стены между разумным поведением и свободой мыслить, осознанными поступками и неуместными действиями, опасными высказываниями и необходимой спекуляцией, частным и общественным достоянием. Военные, например, часто разрабатывают сценарии «что, если?». Что мы будем делать, если в Европе случится контрреволюция и оттуда запустят ракеты по другим странам? Если начнутся жестокие гражданские беспорядки в Соединенных Штатах? Если Китай начнет войну с Японией? Любой здравомыслящий человек сочтет такие рассуждения разумными, чтобы был какой-то план на случай, если случится непоправимое. Но нет! Когда один из этих документов слил какой-то засранец из либералов, СМИ отреагировали так, как будто президент лично планировал открыть концлагеря, чтобы задержать всех, кто не голосовал за Ричарда Никсона в 1968 году. Когда человек, облеченный властью, рассказывал пошлую шутку, или присовывал хрен какой-нибудь Пандоре в ящик, или выражал недовольство каким-нибудь человеком или целой группой по этническому признаку, это могло разрушить чью-то карьеру, а то и весь режим. Особенно если у другой стороны был Ли Этуотер, который знал, как пользоваться информацией. Эта записка, или как ее еще назвать, была чистым безумием. Если в этой администрации кто-нибудь хотя бы подумал о том, что записал Этуотер, им всем конец. Тем не менее Джеймс Бейкер не сжег письмо, не разорвал на мелкие кусочки, не съел его и не уничтожил в ближайшем шредере. Он положил записку в карман. И оставил себе.

Глава пятая

Мэгги живет на пляже. В Транкасе, недалеко от Малибу. Я живу в Шерман-Оукс. И то, и другое – Америка. Это шутка.

У меня есть для вас образ из кино. Я в своей трешке – спальня, ванная и комната со всем остальным – собираю вещи. Два больших чемодана. Потому что переезжаю. Я не знаю, что именно меня ждет, поэтому беру очень много. Ломаюсь по поводу оружия. Но по той же причине, по которой я упаковываю приличный костюм и плавки, я беру «Глок-17» с наплечной кобурой, короткоствольный револьвер «Смит-Вессон» с кобурой на лодыжке и маленькую «Беретту», которую могу поместить в кобуру на спине. Все они стреляют патронами калибра 9 мм.

Я складываю футляры с оборудованием. Компания рекомендует брать их с собой на задание всегда, когда это возможно. У нас есть три стандартных комплекта. DS – защитные системы – включает: CMS-3, который обнаруживает радиочастотные жучки, несущие сигналы, передатчики, DL-1000 – ручной детектор жучков, который можно взять с собой куда угодно, ручной детектор оружия, набор для прослушки телефонных линий и телефонный скремблер. Второй комплект – это более активные системы, на тот случай, когда нужно «сделать это с ними, пока они не сделали этого с вами». EAR-200 для прослушки сквозь стены. Параболический микрофон для дальних расстояний. Устройство слежения за транспортными средствами. Программа для блокировки доступа к вашему компьютеру. Пульт дистанционного запуска автомобиля для тех, кто очень переживает о безопасности, – поверьте мне, некоторым они и правда нужны. Инфракрасная камера Minnox с инфракрасной вспышкой. Миниатюрные микрофоны, передатчики и записывающие устройства. В третьем комплекте лежит электрошокер, электрошоковая дубинка, вставки в бронежилет, различные перцовые спреи.

Все это оборудование производит неизгладимое впечатление на клиентов. Так нам говорят тренеры компании по маркетингу, и мой опыт подсказывает, что это правда. Наши клиенты – из тех людей, которые покупают «Мерседесы» и «Порше». Им нравятся все эти прибамбасы. Кроме того, оборудование приносит деньги. Мы выставляем счет за все, что пришлось использовать. Достаточно сказать: «Хотите, чтобы я проверил ваши телефонные линии, сэр?» Затем я достаю CMS-3 стоимостью 3000 долларов и выставляю счет на 150 долларов в час за его использование. Они соглашаются. Можно также продать им само оборудование. Это как в рекламе «Хонды»: «автомобиль, который продает себя сам». О таких игрушках люди только мечтают. Кто не захочет слушать сквозь стены? Слышать, о чем все говорят, когда вы выходите из комнаты? Знать, чем занимается ваша жена, когда вас нет дома? Вы хоть представляете, каким мачо почувствует себя парень, если превратить его портфель с рабочими бумажками в щит, способный остановить «Магнум» 357 калибра? Это стоит всего 150 долларов. Продавцы вроде меня получают десять процентов со всего, что у нас покупают.

Так вот, под «образом» я имею в виду то, насколько мала и пуста моя квартира. На что тут смотреть? На стене висит одна вроде как неплохая картина. Это оригинал, масло, реализм. На ней изображена женщина с ребенком на руках, стоящая в калифорнийском винограднике. Когда я вернулся домой из Вьетнама, я привез вещи одного парня. Конечно, у военных есть каналы и средства для таких случаев. Но тот парень, Кенни Хорват, он был моим другом. Он умер за день до окончания моей службы. Я привез его вещи домой. Его мать отдала мне картину. Кенни сам нарисовал ее. Женщина на картине была его девушкой. Ребенок тоже был его. Но она ушла к другому мужчине, еще до смерти Кенни. Короче, это единственное цветное пятно в комнате.

На моем столе стоит черно-белая фотография женщины. Забавно, что я храню ее. В ящике лежат «Пурпурные сердца»[9]. Их три штуки. Одно отцовское, два моих. Разные войны, но медали и шкатулки, в которых они лежат, все те же.

В этой комнате одиноко. Я знаю. Я даже слышу в своей голове музыку, которую бы включили в этот момент, будь я в фильме.

Затем будет контраст. Может быть, покажут поездку на машине из одного места в другое, а может, и нет. Я бы не стал. Я бы перешел сразу к делу.

Скажем, это будет солнечный день. В Лос-Анджелесе стоит смог, а здесь все обдувает морской бриз. Накатывают тихоокеанские волны. Пара ребят катается на серфах – явно прогульщики, даже школу еще не закончили. Старик выгуливает щенка. Человек бросает палку. Собака бежит за ней. Старик вспоминает молодость, буйство, радость. Он рад, что кто-то может носиться вместо него. А вон принцесса из Малибу с идеальным телом персонального тренера бежит трусцой вдоль воды.

Между Тихоокеанским шоссе и пляжем всего один ряд домов. У всех есть заборы и металлические ворота на входе с системой видеонаблюдения и электронными замками. Здание к югу от дома Мэгги – особняк в стиле Тюдоров. К северу – асьенда[10]. Дом Мэгги – калифорнийский модерн. К нему ведет круговая подъездная дорожка. Передний двор заполнен кактусами и пустынными растениями, которые стоят тысячи долларов. Огромная входная дверь сделана из какого-то экзотического дерева. Светильники из латуни, отполированной до блеска. Она нашла новую горничную.

Эта новенькая открывает дверь. Она ждала меня. Это тоже кое-что говорит о Мэгги.

– Добрый день, мистер Броз, – говорит горничная. Это женщина в годах. Думаю, ей лет пятьдесят. Ирландка, с акцентом. Позже я узнаю, что она нелегалка. Но ее не слишком это беспокоит. Она знает, что патрульные не поймают ее на улице, чтобы депортировать, и не спросят грин-карту во время рутинной проверки.

– Зовите меня Джо, – говорю я, озираясь.

– Это мы еще посмотрим, – отвечает она.

– Угу, – парирую я. – А вас как зовут?

– Миссис Маллиган.

– А мистер Маллиган есть?

– Был, но умер.

– Соболезную.

– Не стоит. По нему никто не скучает. Уж я-то точно нет. Так вы зайдете или будете глазами хлопать?

– Зайду. Спасибо, – говорю я.

– Не за что. Присаживайтесь в гостиной. Хозяйка сейчас выйдет. Хотите чем-нибудь подкрепиться? Можете и выпить, хотя, на мой взгляд, пока рановато. Или могу предложить свежевыжатый апельсиновый сок. Хозяйка очень любит свежевыжатые соки. Овощные и фруктовые. Или можете попить воды, она у нас из шести разных стран, с пузырьками и без. Вот в Ирландии вода падает с неба бесплатно.

– Не откажусь от сока, – соглашаюсь я.

– С ним столько возни, но что поделать, – вздыхает она.

Она оставляет меня. Я осматриваюсь. В гостиной два этажа. Посередине между ними есть галерея с перилами. Несколько дверей ведут в комнаты. С одной стороны – лестница. За ней находится стена с водопадом, сделанная из камня или его имитации. В нишах в камне – комнатные растения, а внизу бассейн с живыми рыбами.

Четвертая сторона почти полностью представляет собой окно с видом на пляж.

Под галереей есть двери, ведущие в другие комнаты. Кухня, столовая, домашний кинотеатр.

На стенах висят две картины. Одна – очень французская, написана точками краски. Другая напоминает старый трехмерный рисунок в сочетании с живописью. Она похожа на изображение Бога и Адама из Сикстинской капеллы, только вместо Адама Элвис, а Бог держит бутылку колы. Я подхожу и вижу пару старомодных картонных 3D-очков, чтобы рассмотреть ее во всем великолепии. Это оригинал Джеймса Триверса.

Мне кажется, что все это, кроме картины, я уже видел раньше. Никакой мистики или дежавю, просто это место наверняка использовалось как декорации в кино или на телевидении. Возможно, его проектировал дизайнер киношных декораций или архитектор, который вдохновляется фильмами о Голливуде.

Но я не это пытаюсь понять, разглядывая дом.

Затем входит она. Спускается из верхней комнаты. Босиком, в джинсах и хлопковой рубашке. Простая, непринужденная, идеальная. Рубашка в мужском стиле, но это не мужская рубашка, это ее рубашка. Теперь я понимаю, что именно я ищу: признаки мужчины. Она живет одна или с кем-то?

Предполагается, что у нас будут профессиональные отношения. Но это не так. Что я буду делать, когда появится ее любовник? Если она вернется с вечеринки в чьей-нибудь компании? Или вернется с обеда на дневной киносеанс? Куда мне деваться?

Я профессионал. Я был им долгое время. Но я перестал быть профессионалом еще тогда, в самом начале. На пляже. Когда я стер кассеты. Изменил запись. Поддался паранойе клиентки. Пошел на поводу у нее, а не у компании. Усугубил ситуацию, подав ложный отчет. Зачем я это сделал? Потому что она меня поцеловала? Может быть, это случилось еще раньше, когда она вошла в мой офис в облике кинозвезды – которой она и была, – произнося свои реплики, будто отрывки из сценария – которыми они и были.

– Приветик, Джо, – говорит она. – Рада тебя видеть.

– Ага. Шикарный дом.

– Спасибо, – отвечает она, глядя мне прямо в глаза.

Я отворачиваюсь. Еще не все потеряно. Я могу одуматься, исправить свой отчет и выложить все начистоту. Ничто меня не останавливает.

– Покажи мне дом, – говорю я. – Включая подсобку и электрощиток. Если ты, конечно, знаешь.

– Я знаю.

– И систему безопасности. Я видел камеры видеонаблюдения у входа. Осмотрим периметр.

– Периметр?

– Старая привычка, – говорю я. – Некоторым клиентам даже нравится, когда я так разговариваю. Им нравится думать, что их охраняет настоящий морпех.

– Мне тоже нравится, – отвечает она.

– А с тобой тут… – начинаю я непринужденно, но сам удивляюсь своей наглости, – …кто-то еще живет? В данный момент.

– Джо. – Она произносит мое имя и делает паузу, чтобы я на нее посмотрел и прислушался. – Больше никого нет.

– Это хорошо, – говорю я.

– Не считая миссис Маллиган, – уточняет она.

Конечно, она не упомянула ее сразу, ведь я спрашивал не об этом.

– Давай выберем тебе комнату, – говорит она.

– По традиции телохранителя-шофера селят в комнате над гаражом. Наверняка в этом доме есть такая.

– Есть, – отвечает она.

– Я так и думал.

– Но тебе лучше жить в доме. Наверху есть свободная спальня.

– А где твоя комната?

– Наверху. Через две двери от твоей. Тебя это не смутит?

Между нами будут две двери и пара метров. Смутит ли меня это? Меня вполне устраивало, когда она жила здесь одна и отдыхала на пляже с остальными богатыми людьми, а я в это время торчал в долине со смогом. Теперь, когда я знаю, что через две двери от ее спальни есть свободная комната, где я могу оставить вещи и лечь спать, для меня в мире не осталось места, куда можно было бы сбежать, чтобы забыть о ней. Комфортно мне будет только в одном месте.