Чему улыбаются дети

– Сосед мой, – Гаша повернул голову, и они вместе с пухленьким камуфляжем взглянули на Гашиного соседа.

– Парень, послушай, ты так не шути тут. Тут шуток таких не любят. Сбежал твой сосед видимо или кукушка твоя улетела, – договорил почти по-дружески начальник и, отдалившись от решётки, стал удаляться за стену.

– Гаш, ну, я то, похоже, не сбежал. А как твоя кукушка поживает? Давно ей клетку чистил?

– В моей клетке полный порядок.

Гаша поставил тарелки на стол. Суп и рис – первое и второе… Что-то опять смутило Гашу. Он взглянул на соседа:

– Почему порция одна?

– А тебе сколько надо? – театрально удивился сосед. – Ты, Гаша, это кушай. Приятного аппетита.

– «Гаша» это что? Это ты меня так зовёшь? Наверное, путаешь с прошлым соседом?

– Нет. Верно первое – тебя так зову, – он опять улыбнулся. Он постоянно глупо, некрасиво улыбался.

– Не зови меня так. Меня так не зовут. Я Алексей. Хочешь, Лёша.

– Не-е-т, для меня ты Гаша. Для меня и ещё кого-то. Я буду тебя так звать.

– Послушай! у меня ужасный настрой, не доводи, пожалуйста! Голова ведь раскалывается! Не зови меня Гашей!

– А меня зовут Стефан, – очень тихо представился сосед, залез с ногами на койку и затих…

Где-то вдали коридора разговаривали двое охранников. Гаша доел и вновь лёг на койку, слушал.

– Там вот тот новый, помнишь, которого сегодня только заселили?..

– Ну?

– Он псих короче какой-то или притворяется.

– А с чего вдруг?

– Да я когда обед принёс, говорю «забирай», а он сидит и пялится в стену. Ещё про своего соседа что-то говорил. Просил переселить.

– Так, погоди… Он разве не один сидит?

– Один!

– …. Даже интересно стало. Ну, будем проходить мимо, посмотрим сейчас…

Гаша не верил в то, о чём они говорили. «Бред какой-то. Не может быть, чтобы я был психом. У меня всегда, абсолютно всегда с психическим здоровьем проблем не было. Тогда в чём дело? Почему он такой странный?» Гаша посмотрел на соседа. Отвернулся сразу и постарался успокоиться. Хотелось, чтобы прошла голова.

***

До вечера Гашу никто не трогал. Он дремал всё это время, и голове стало полегче. Зато смог хорошенько оценить комфорт местной мебели. По коридору зажгли свет.

– Степан, я понял, кто ты.

– Отлично. Только я Стефан.

– Да разница всего в две буквы. Ты лучше послушай… – Гаше было плевать на имя Стефана.

– Не в две, а в одну. Меняется только «п» на «ф» и наоборот. Буква «е» всегда остаётся собой. Зато меняется ударение, что неправильно..

– Но произносится при этой букве «е» именно как «стЭфан»?

– Конечно.

– Ну слушай тогда, СтЭ-пан, – Гаша специально выделил почёте букву «э», – тебя подсунули мне в шутку. Чтобы поиздеваться надо мной.

– Бог хранителей не в шутку и не для издевательств подсовывает, наоборот даже.

– А, ты ещё и про эту шутку помнишь. То ты ангел, то ты сокамерник.

– Ты сам придумал, что я сокамерник. Спроси у надзирателей местных, они подтвердят, что никакого сокамерника у тебя нет.

– Потому что ты заодно с ними! Это общая ваша шутка! Ты ведь и есть один из них. Сидели вы где-то, чай пили, придумали – разведём новенького, чтобы он в своём уме засомневался! Только вот я не сомневаюсь, что полностью здоров.

– А психически больные и не сомневаются в том, что здоровы.

– Всё продолжаешь, да?

– А что ты хочешь, чтобы я сейчас сделал? Я твой ангел-хранитель и уйти от тебя просто не могу. Ты меня не принимаешь, оскорбляешь и грубишь. Обзываешь надзирателем, хотя я и вправду должен хорошенько следить за тобой, и, наверное, ты хочешь, чтобы я сказал «о да, ты прав» и ушёл? Но я же не могу, ведь всё, что ты понял – не правда. Я скажу. Что ты прав, и останусь всё равное здесь.

– Ты достал, – Гаша стал оглядывать комнату и разглядывать все предметы, которые здесь были. – Вы когда с охранниками придумывали всё это, вы наверняка думали, что к спокойному зэку попадёте, к тому, который больно не сделает.

– Ты чего?..

– А я вот тут просто так сижу, не за что, ты знал?

– Эй, да ты поаккуратней.. – Стефан засуетился и стал двигаться к стенке.

– Так вот теперь я тут буду хоть по какой-то вине сидеть, – Гаша медленно вставал на ноги и двигался к койке Стефана. На самом деле Гаша не собирался ничего делать с ним, тем более причинять хоть какой-то вред. Он хотел только напугать, чтобы Стефана забрали его приятели. Чтобы Стефан сам позвал их. Расколоть его.

– Гаша, это не приведёт ни к чему хорошему, одумайся…

Гаша схватил Стефана за ворот, поднял того на ноги и прижал к стенке, замахнулся кулаком. Гаше даже было неприятно с самого себя, у него вновь тряслись руки, а голова гудела и пищала. Сила чувствовалась в Стефане, но тот не собирался её применить для освобождения. Он специально поддавался Гаше, и Гаша понял это, но не понимал, почему тот так делает… Нервно и очень быстро Стефан улыбнулся и, как и хотел Гаша, громко крикнул:

– На помощь! По-мо-ги-те!

Теперь улыбнулся уже Гаша и, услышав быстрые шаги в коридоре, отпустил и отошёл от Стефана.

– Я победил тебя, – заключил Гаша, больше мысленно, но всё-таки сказал это вслух.

– Лучше бы ты себя побеждал…

Гаша испугался вдруг, что ошибся, что Степан не из этих, не из охраны. Тогда Гаше придётся не сладко.

Стефан суетился, выглядел потерянным, разбитым и ждал, пока охранники придут к их камере.

Вот охранники и появились. Только остановились у соседней камеры.

– Ну, и кто кричал? Откуда?

Второй охранник лишь пожал плечами.

– Здесь вас зовут, – отозвался Стефан, – Алексей напал на меня.

Охранники точно определили камеру, из которой шёл звук и, пройдя несколько шагов, остановились перед нужной решёткой.

– Ну, и чего звал на помощь? – охранник, уперев руки в бока, смотрел на Гашу.

– Вы меня спрашиваете?

– А ты видишь здесь кого-то ещё?

– Да. Вот этого вашего придурка! – Гаша указал на Стефана. – Хватит надо мной издеваться, я понял всё.

Охранники стали тихо переговариваться.

– Серьёзно думаешь, что он того? – спросил один другого.

– Ну да… Ты глянь сам, как он упорно смотрит в пустую стену и видит там кого-то. Да ещё и ругался на кого-то, помнишь, мы слышали из соседнего блока.

– Да… потом, зачем-то на помощь звал.

– И обрати внимание: он ругал кого-то, потом звал на помощь, а потом сказал, что Алексей напал на него.

– И что?

– Так он сам Алексей.

О с какими глазами они поглядывали на Гашу. И как же Гашу это злило…

– Да вы что, издеваетесь!? Начальника мне своего позовите, он вам точно вашего прикола не одобрит!

– Серёж, его поколотить бы?

– Тебе, может, ещё книгу жалоб принести?! – проигнорировал Сергей напарника и обратился к Гаше. – К начальнику-то своему мы сейчас обратимся, не переживай. И не переживай, болезнь твоя излечима. Посидишь сегодня весь день в камере, без ужина. Если это не поможет – карцер вылечит! А пока, просто без ужина.

– И без него! Клянусь, что если не заберёте его, то я его прибью! – Гаша подумал, что угрожать таким образом можно, ведь он не убивает по-настоящему и срока за это не добавят, однако могут испугаться за своего приятеля и сделать так, как велит Гаша.

– Всё, пошли к Шалахину. Пусть он решает.

Увидев, что охранники собираются уходить, Стефан спрыгнул с койки и подбежал к Гаше, к его уху и старательно противно туда запел. Гаша, конечно, забыртыхался, пытался оттолкнуть и ногами и руками, вот только руки ангел крепко зафиксировал, а ноги никак не дотягивались, так как ангел находился сбоку.

Гаша кричал всё, что на ум шло. Это были и обращения к охранникам, с просьбой забрать от него Стефана, и были крики на самого Стефана. Это было всё подряд и очень громкое. Охранники быстро среагировали, открыли замок и бросились с дубинками на Гашу.. успокаивать… В этот момент Гаша уже смог оттолкнуть Стефана в сторону. Оказавшись в стороне, Стефан секунду был очень растерян. Даже напугался, погрустнел, но этого Гаша не мог сейчас увидеть.

Стефан выбежал в коридор, но не нашёл там ничего, из чего мог бы устроить ситуацию, которая отвлекла бы охрану от Гаши. Вернулся в камеру. Гаша лежал, сжавшись на полу, подставляя только один бок. Его продолжали пинать и бить.

– Да не до такой же степени… Хватит вам, люди!..

***

Били Гашу ещё не долго. Оставили его лежать на полу и ушли. Стефан лежал на своей койке и поначалу смотрел на Гашу. Хотел бы ему помочь, но ведь не мог. У него не было с собой аптечки или хотя бы просто какой-либо мази, которая могла бы избавить Гашу от боли. А ведь там, наверное, не только кожа содралась.. Зато Стефан понимал, что если сейчас оставит Гашу в покое, то хотя бы не усугубит положения.

Гаша поднялся на ноги и, не поворачиваясь к Стефану, лёг на свою койку и так до утра и лежал. Когда спал, когда просыпался. Ни разу, при этом, не замечая, что Стефан садился на пол за его спиной, и в те моменты боль от ушибов становилось меньше. Таким образом, дело шло до утра.

Глава 4

Психиатрическая больница

Следующее утро началось с психиатра. Гашу привели к этой женщине в белую большую комнату с линолеумом, освещённым солнцем. Это место всё так же располагалось в тюрьме, поэтому тут так же были решётки на окнах, а у двух дверей, по разным сторонам комнаты, стояли вооружённые охранники.

– Садитесь, Алексей.

Солнце стало греть спину, когда Гаша занял указанный одинокий стул. В этой комнате всё стояло одиноко. Два одиноких шкафчика по разным стенам, растение одно у двери, перед женщиной – белый стол с разными бумагами, которые она сейчас заполняла, и различные папки. В одной из этих папок Гаша узнал своё дело.

Стефан встал позади Гаши и опёрся руками о спинку стула, нечаянно коснулся плеча Гаши, от чего тот вздрогнул и, оскалившись, встряхнул плечом.

Психиатр заметила это, наконец перестала писать, положила ручку и посмотрела на Гашу.

– Давайте познакомимся с вами, Алексей.

– Давайте.

– Меня зовут Светлана. Алексей, вы можете расслабиться и перестать хмуриться, вам ничего здесь не угрожает.

Гаша глубоко вздохнул, но спокойнее чем был не смог стать.

– Что вас раздражает в данный момент, Алексей?

– Этот парень, который стоит за моей спиной.

Теперь Стефан, даже сам нехотя этого делать, но принимая надобность сего дела, положил руки на плечи Гаши.

– Убери руки! – тут же среагировал Гаша и вздёрнул плечами. Стефан убрал руки.

Психиатр смотрела с искренним интересом и сожалеющим пониманием.

– Алексей, там нет никого и ваши плечи свободны.

– Есть он там. Стоит. Как вас-то охранники подговорить смогли?

«Они ведь подговорили вас, – думал с надеждой Гаша. – Ничего больше это не может быть. Ну что ещё может?.. Или это прям крупный заговор, начиная с поддельного воровства, до поддельного безумия. Тогда это неправильно, власти им не позволят так издеваться…»

Психиатр что-то записала.

– Что вы пишете?

– Что вы подозреваете каждого в заговоре против вас.

– Да это же..

– Хотите сказать, что это не так. Но вы ведь и правда так думаете?

Гаша вздохнул, подумал и нехотя согласился. Правду он принимал.

– Охранники мне рассказали, как вчера всё было, но мне бы хотелось послушать вас.

– Хорошо…

Гаша подумал, как начать. Только хотел уже открыть рот, но в этот момент Стефан нагнулся к его уху и постарался погромче что-нибудь пропеть. Гаша тут же зажал уши, постарался отмахнуться, врезать Стефану, но тот отошёл сам.

– Он мне мешает! Я не могу так рассказывать!

– Подождите, пожалуйста, я кое-что должна записать.

Стефан отошёл к окну и больше не подходил к Гаше во время оставшегося приёма. Теперь Стефан дал Гаше всё спокойно рассказать, ведь всё, что было нужно, Стефан уже сделал. Теперь он смотрел в окно на небо. Виноватым он себя не чувствовал ни за что: ни за то, что Гашу побили и, вполне возможно, Гаше больно и сейчас, ни за эти выкрутасы с действием на нервы. Но понимал, что думать сейчас должен только о том, каким образом собирается теперь подружиться с Гашей, ведь через пару часов именно это будет нужнее всего. Но… всё ангел вспоминал, что благодаря ему Гашу побили, что он переборщил с напором, что он плохой хранитель и.. Вдруг дёрнул бровями, потому что кое-что важное вспомнил: «Всё так и должно было быть», – подумал он. Теперь же улыбнулся и, как только Гаша договорил, подпрыгнул к нему и резко шлёпнул по плечам.

***

Гашу признали психически больным. Что ж, на это у психиатра было много оснований. Что Гаша чувствовал внутри себя? Когда его уводили от женщины-психиатра, он впервые поверил в то, что говорил ему Стефан. Пусть на мгновение, но он поверил в ангела-хранителя. Может… это было только от нежелания верить в своё безумие.

– Но, доктор, – говорил он под конец приёма, слегка усмехаясь, но успокоившись, – когда же, по-вашему, я смог свихнуться?

– Вы, наверно, ещё хотите сказать, что детских травм у вас не было.

– Да, детских травм у меня не было.

– Мне, впрочем, не важно, что в детстве было, важнее то, что было на днях. Помните, как упали в суде? Да, мне рассказали. Это был шок. Очень сильный шок от осознания того, что вы сделали и что вам грозит. А ещё это вкупе с преступлением, совершённым вами. Преступник всегда нервничает и очень даже сильно, когда идёт на своё дело, во всяком случае, в первый раз.

– Но я не совершал…

– Вам лучше не говорить мне такого. Я ведь могу записать, что вы искренне не верите в свою вину.

– Так можете это и написать! Я искренне не верю в свою вину.

Их разговор вскоре окончился. Стефан стоял у окон и только немного повернул голову, чтобы взглянуть, как Гашу уводят. За ними Стефан не пошёл.

Гаше определённо повезло, что он не успел ни с кем познакомиться в этом месте, он думал об этом. Зато наделал шуму, и всем заключённым скорей хотелось посмотреть на того, кто там вечером вызвал на себя вертухаев. Кто-то, конечно, уже видел, но остальным увидеть была не судьба. И слава Богу. Гашу переводят в психиатрическую больницу. Одна проблема – у этой тюрьмы не оказалось такого особого блока, а потому Гашу пришлось отправлять в городскую больницу, разумеется, в особое отделение. И вот сейчас машина направляется туда, в «Психиатрическую городскую больницу имени Сонре Коуньни».

Машина проезжала поле. Светило солнце, и всё было красиво. Но душно. Ужасно душно. Иногда Гаша переставал понимать, от чего его покачивает: от ямок на дороге или от того, что ему плохо. Открыли окно, но стало ещё хуже – пыль от сена залетала в салон и именно назад, к Гаше. Она попала и в нос, и в глаза, и налипла на влажный от пота лоб. А избавиться от этой пыли Гаша не мог никак: руки были закованы в наручники за спиной.

– Пфу, закрой, – махнул начальник конвоя водителю.

Наконец приехали. «А рад ли я? – думал Гаша. – Никто не говорил, что здесь люди будут лучше тех, что в тюрьме, к тому же.. хах, в моём специальном отделении. И срок мой не уменьшится. Хотя, может, тут ко мне больше как к человеку относиться будут. Однако тут к ложному сведенью о том, что я вор, прибавится ещё и шизофрения. Люди начинают меня знать другого… И я уже словно никак не могу повлиять на их мнение… На семь лет я обречён рекомендоваться больным вором. Почему?»

Гашу вытащили из машины и ввели в большое, трёхэтажное здание с квадратными колоннами в стенах, ограждённое железными чёрными прутьями. У стойки регистрации их просили подождать главврача. Та собиралась лично встретить заключённого и проводить его. Именно она, а не простые санитары, да и.. была ещё одна неловкая причина: одно неловкое извещение для начальника конвоя.

Внутри было темно и тихо. Гаша стал смотреть вокруг себя, но по всему большому коридору не увидел никого. Тогда девушка за столом регистрации пояснила ему, что сейчас идёт тихий час – идеальное, к её слову, время для заселения.

– Как хорошо, что вы приехали! – выбежала с лестницы полная женщина, блондинка с закрученными волосами, с толстыми ножками. Она быстро шла и улыбалась, кажется, даже искренне и немного неловко, наверное сама путалась: стоит ли улыбаться тюремной страже и зэку-пациенту или всё-таки не стоит.

– Здра-а-авствуйте, а как вас зовут? – подала она руку Гаше.

Тот удивился и сделал лёгкий шаг назад. Он подумал пожать её руку, но понял, что наручники могут помешать. Да и рад был этому Гаша: он не хотел жать этой женщине руку.

– Светлана Николаевна, он закован. И вы с ним так не обращайтесь, он таких начальников, как вы, как раз грабить предпочитает.

– А-а-а, ну хорошо, это мы тогда потом посмотрим, – бормотала женщина, всматриваясь в лицо Гаши. – Мы карточку твою уже вписали. Нас заранее предупредили и обо всё рассказали. Поэтому… пойдёмте!? Чего стоять здесь?

Гаше эта дама не очень понравилась. Он не понимал её отношения к нему: «Ко всем она так? Ко всем людям как к детям или, скорее, как к психам. Каково общаться с ней за пределами работы? Может, здесь, как нигде, работает правило: с кем поведёшься – того и наберёшься. Тьфу-тьфу-тьфу, Лёша, не дай Бог».

Дама поманила прибывших за собой к лифту. Были ещё и две лестницы, в начале коридора и в конце, их Гаша приметил.

«Наверное, лифт всегда занят, – подумал Гаша. – Кто ходит по лестницам, когда есть лифт?»

Они зашли в коробку с тяжёлыми дверями, и Гаше представились мрачные психи, перемещающиеся по лестницам с поднятыми и согнутыми в локте руками. Гаша выкинул это из головы.

– Командир майор, – обратилась неловко к начальнику главврач Светлана, когда они вышли из лифта и пошли по тёмному белому коридору. Почему-то был выключен свет, но мрачности никакой не было – из-за солнца: оно светило внутрь палат по левой стороне, и этот свет проходил в коридор сквозь мутные полупрозрачные двери. Двери как будто светились.

– Что такое, Светлана Николаевна?

– Да тут… такое дело… – она всё не решалась сказать, но это нужно было делать скорее.

– Ну?

– Пожар случился.. – Светлана произнесла это так неловко, как ребёнок разбивший вазу, рассказывающий маме, что ваза упала сама.

– Где пожар случился? – не понимал начальник конвоя.

– В отделении для вот таких вот, как ваш…

– Как?!

– Ну, там… Там, собственно, никого у нас не было, так что всё хорошо, не переживайте. Но ремонт там будет долго.

– Вы издеваетесь?! А раньше предупредить нельзя? – начальник остановился. – Мы ехали сюда более часа, перевозили заключённого, а у вас… и вы только сейчас, когда мы на третьем этаже…

– Ну, вы не беспокойтесь, поспокойнее. Может, вам укольчик?

– Не надо! Вы послушайте, мне что его теперь, назад вести?!

– Не надо, не надо, не надо! Я как раз хотела вас обрадовать, что есть у нас место и среди простых наших пациентов. Там и решётки на окнах и внимание постоянное. Да-а. Можно только прогулки убрать, а так – точно не убежит.

Начальник был зол, а Гаша доволен.

– Сиди тут! – начальник толкнул Гашу на стул в коридоре, отошёл на несколько шагов и достал телефон.

Звонил он начальству. Кричал. Светлана Николаевна даже подходила просить, чтобы не шумели, так как сейчас тихий час, пациенты спят, но от неё просто отмахнулись рукой и отвернулись.

Разговор длился недолго и вот уже закончился. У Гаши сложилось такое впечатление, что у абонента был плохой день и настроение в стиле «Отстаньте от меня, всё плохо, сами решайте».

– Суйте его куда хотите. Но учтите, если сбежит, вы отвечаете.

Главврач обрадовалась. Вряд ли она была рада именно тому, что смогла уговорить конвоира поселить заключённого среди обычных её пациентов, а скорее её радовало, что ей простили пожар, и удалось выкрутиться без серьёзного понесения ответственности.

Гаше было велено оставаться там, где он сидел, а охранникам следить за ним, пока их командир отошёл заполнить какие-то бумаги. Сидели в тишине. Странным выглядело отсутствие дверей там, где они в любом другом помещении должны были бы быть. Ещё, Гаша пожалел, что его посадили тут, на твёрдые чёрные сиденья, а не чуть дальше, где, напротив лестницы, располагался уголок уюта и отдыха: большие зелёные и жёлтые кресла-мешки.

В конце коридора появлялись ненадолго медсёстры и медбратья и тут же исчезали. За какими-то дверями слышался шёпот, за какими-то негромкий азартный смех (кажется, там во что-то играли). За матовым стеклом одной ближайшей двери появилась тень: кто-то из палаты пытался рассмотреть коридор. У Гаши возникало чувство, что рассмотреть старались его.

Старший конвоир со Светланой вернулись. Этот взял остальной конвой и оставил Гашу больнице.

– Ну что? Пойдём. Мы тебя переоденем, и потом на осмотры пойдёшь, – сказала довольная Светлана, глядя на Гашу.

Пухлые ручки заставили его встать и пойти туда, куда они велели, придерживая его за плечи.

– Какие осмотры?

– Да самые обычные. Такие все проходят, не бойся. Вот ты с психиатром уже говорил, от него отчёт есть, не страшно ведь было?

– Когда не били по плечам – да, не страшно.

– А кто по плечам бил? Солдат?

– Да чёрт его знает.

– А? Так у тебя чёртик на плече сидел? – Светлана усмехнулась, и указала жестом войти в комнату со шкафчиками и ящичками.

Из этой комнаты шла другая, с душевыми кабинками без штор или любых других ограждений – мойся, как хочешь, но будь у всех на виду.

– Скорее ангел.

– А ну такое тут тоже бывает. Вот, заходи. Здесь переоденешься в это, – Светлана протянула белую одежду. – Можешь кстати быстренько сходить помыться. Учти, шанса помыться в одиночестве у тебя ещё десять лет не будет, так что не упускай моего добра! – женщина скалилась в улыбке, иначе улыбаться она просто не могла.

Гаша согласился на душ: полностью его принял с нежеланием представлять, как будет мыться здесь со всеми. «Придётся привыкать. Ещё семь лет так жить». Потом Гашу повели на различного рода проверки. Взяли анализы, позадавали вопросы, в завершении сказали, что выпишут лекарства завтра, после полного осмотра. Оказывается, сегодня те врачи, которые должны проводить некоторые процедуры осмотра, уже ушли по домам.

***

– Вот, проходи, – Светлана Николаевна руками ввела Гашу в палату. Она указала на левую кровать у окна. – Вот тут свободно, и уже постелили. А на соседней твой сосед. Но он попозже подойдёт, у него сейчас процедуры. Вот, всё, осваивайся. Жди соседа. Надеюсь, тебе у нас будет хорошо.

– Спасибо.

– Здорово я так с пожаром-то, да? Вот пакость! – она зажмурилась от почти беззвучного смеха, замахала на Гашу рукой и вышла.

И Гаша остался один. В тишине. В спокойствии. Ни тебе ангелов, ни надзирателей с дубинками. Комната светлая, относительно просторная. Располагалось в ней всего три кровати. Одна Гашина – у окна, ближе к двери ещё одна (с Гашиной их разделяла ширма), по всей видимости – ничья, и ещё одна у окна, но у противоположной стенки. Эта явно была занята. Заправлена она была не совсем аккуратно, зелёный плед (в отличие от других постелей, здесь был плед) помят: на нём сидели уже после того, как заправили. У двери, у стенки, располагалась низкая потрёпанная раковина. Каждая кровать располагала рядом белую тумбочку с закруглёнными краями. «Интересно, что я буду туда класть…» – подумал мельком Гаша. У соседа на тумбочке стояла лампа, и лежал зелёный тонкий блокнотик. Захотелось узнать, что там было, но, к своему же сожалению, Гаша себе такой наглости не смог позволить.

Прилёг на постель и подложил под голову руки.

«Почему настроение так быстро меняется? Почему мне теперь хорошо? Я ведь вряд ли попал в отдел самых простеньких случаев, и мой сосед вряд ли особо блещет умом. Может, он ещё хуже того «ангела», которого никто не видел. Почему Степана никто не видел? Ведь его действительно, кажется, никто не видел. Я правда сошёл с ума? Меня начнут пичкать таблетками, и я стану зомби. Зато перестану видеть Степана. Но стоп! Выходит я был прав! Степан остался там, в тюрьме, не пошёл за мной! Значит, он всё-таки был розыгрышем. И весьма обидным… Это ж до какой степени они не стыдятся довести дело…

А таблеток я всё равно вряд ли миную, только если сплёвывать всё в раковину. Но я, наверное, не первый, кто это придумал, а поэтому, за этим следят тщательно… Посмотрим».

Дверь открылась, и в палату вошёл сосед. Короткие чёрные волосы, серые глаза немного широко расставлены, черты лица чётко выражены: скулы, острый широкий нос. Высокий парень, молодой. Общее впечатление… довольно приятное, но парня нельзя было назвать особо красивым. Он вошёл спокойно, адекватным взглядом оценил быстро Гашу и, сказав спокойное «привет», закрыл за собой дверь.

– Привет, – поздоровался Гаша.

Сосед прошёл к своей постели, сел, стал рыться в своей тумбочке. Гаше показалось, что тот проверяет все ли его вещи на месте, не украл ли новый сосед чего-нибудь.