Солонго. Том 3

– Конечно, отец! ба-ня в вашем распоряжении! Я могу принести туда подушек, а еду возьмет Айзере.

– Что ты, дочь?! Не надо всего этого, ведь нам нужно еще какое-то время скрывать это. Я хочу сам известить Маланью и том, что я взял вторую жену.

– Отец, ты ведь это сделал без ее согласия. Ты нарушил закон!

– Знаю, знаю, дочь. Но иначе я сделать не мог. После того, что произошло между нами, я не могу допустить чтобы Айзере была наложницей. Поверь, это лучшее из того, что я мог сделать. Сейчас я взял женой Айзере. Больше обсуждать нечего,– холодно и твердо сказал отец.

Вскоре вернулись уставшие дети, Айзере дождалась когда все заснут и тихо вышла из юрты. Я знала, что она вернется до рассвета, а уже завтра отец уедет в горы на места добычи руды, вернется через три дня. А потом уедет…

Глава 3

Маланья томилась от жары. Юрта казалась ей душной. Вот уже и зашевелился четвертый ребенок Оюуна. Он уехал в кочевье Солонго, разворачивая там деятельность по добыче руды. Она следила за всеми действиями мужа, держа его все время в поле зрения. К вечеру придет караван, а с ним Парсук. Как долго она ждала его! Ведь так много надо обсудить с ним! Сейчас самое время, Оюуна нет, он терпеть не мог искателя невест. Но тот был самым интересным и желанным собеседником для нее. Он многое знал из того, что интересовало ее. Но самое главное, что Парсук привозил новости с ее далекой родины. Там все изменилось за эти годы и в прошлый его приезд, когда они, прихлебывая чай, привезенный им, неторопясь беседовали, им вдруг одновременно пришла мысль… и теперь она сгорала от нетерпения. Ей хотелось во что бы то ни стало реализовать свой замысел! Теперь у нее есть союзник, она знала, что Парсук будет предан ей, она сможет усилить свою власть, что хорошо и для Оюуна, для всего их Племени, но особенно для нее. Она уже давно стала значимой фигурой в Племени, многие вопросы без нее и не решались, но только властвовать здесь для нее уже было мало. И вот, как славно они придумали! Маланья с трудом поднялась, прикрикнула на девушку, следящую за детьми, приказала немедленно навести в юрте порядок, девушка было удивленно подняла брови, с утра вытрясла весь войлок и поменяла воздух в юрте и зажгла ароматной травы, а что еще надо? Но Маланья грозно глянула на нее, указала на сопливый нос мальчишки, брезгливо поморщившись, девушка постаралась схватить малыша чтобы подолом утереть его, но он вырвался, перевернув пиалу с водой. Маланья рявкнула на нее, обозвав ленивой неумехой, но скандал устраивать не стала, было жарко и лень и выглянула из юрты, очень ли знойно и не пойти ли на реку, сев в тени и опустив распухшие ноги в прохладную воду. В стане текла неспешная жизнь. Без Оюуна все расслабились и вся деятельность стала медленной и неторопливой. Перед самым приездом люди начнут наверстывать, ведь он спросит, но вождь недавно уехал, к вечеру прибудет караван, но пока что все будто замерло. Она прошла на берег и сначала села, окунув ноги в воду, а потом, оглядевшись, растянулась на чистом песке и стала смотреть в небо. Как много времени прошло с момента, как ее привез сюда Оюун, вся жизнь до этого казалась какой-то зыбкой и нереальной. Она была женой простого охотника в одном из отдаленных сел. Они жили в северном Племени на берегу большой реки. Оно было достаточно большим. Князя она никогда не видела и не задумывалась о нем. Что нужно знать девке? Как готовить похлебку и печь хлеб, да варить кашу, а став женой и подавно не до князей. Но вот сейчас она, равно княгиня, только в чужих землях. Сейчас ей как раз и интересно, какая там жизнь у князей, как они правят, какое войско, над кем они владыки. И все эти новости она узнавала от Парсука. Он был гораздо важнее всех купцов, ведь он искал невест и получал за это огромные барыши. Его деятельность была сопряжена с опасностями пути, да и договаривающиеся стороны нужно уравновесить и помочь заключить договор. От него зависит и то, какие отношения будут между Племенами и даже между народами, ведь с помощью того, или иного союза, усиливаются связи. Он был очень и очень важным, был знаком с Ханами и Беями, с Хаганами и князьями. Парсук, выбирая невесту, не мог ошибиться, если что-то пойдет не так, то мог поплатиться жизнью. Поэтому он разговаривал не только с родней жениха и невесты, но и с самой невестой. Ему нужно было понять ее, почувствовать, если нужно, мягко убедить, или направить, но если это не получалось, то в дороге, он жестоко ломал ее, добиваясь покорности. Парсук мог быть сладкоречивым, мягким и казался добряком, но мог проявлять неожиданную жестокость, такую, что попав в семью жениха, несчастная жертва чувствовала неподдельное счастье и на многое была готова.

Маланья положила руку на живот, кто интересно на этот раз выйдет на свет, мальчик, или девочка? Оюун был всегда одинаково счастлив, несмотря на долгую совместную жизнь, он был верен ей и любил всем сердцем, звал ее по ночам на свою половину. Она была спокойна, ей несказанно повезло. Уж кем- кем, а Оюуном она могла управлять, знала его всего, каждую его мысль. Он был простоват и бесхитростен в семье. Как все же хорошо, что его старшие дети, никто, кроме Нарана не живут в кочевье. Он и правда принимает мудрые решения. И правит он хорошо, но и ей дела находятся. Маланья в общем была очень довольна своей жизнью. Оюун хорошо относился и к ее детям. Сначала она была против и сильно тосковала, когда ее Васеньку сначала переименовали в Тодтолгоя, а потом и вовсе услали в далекую страну, учить чужую веру. А сейчас и Маша, любимая доченька, красавица, тоже далеко… Народившиеся потом два мальчика и девочка, здоровенькие и крепкие, обожаемые отцом, росли в любви и изобилии. Мать требовала для них все больше и больше и Оюун смотрел на все сквозь пальцы, позволяя ей баловать их. Она же делала это сознательно, чтобы уже с детства понимали свой статус. Маша, кровиночка, хоть и хотел Оюун чтобы она была скромницей, но не тут-то было, она сполна почувствовала свой статус. Маланья ей внушила с детства, что она наследница самого Великого Оюун Хагана. Для этого она растила девочку в почитании и уважении к отцу. Если так думает она, то и другие будут чувствовать это. А Машенька-то умненькая, сообразительная и красавица, каких свет не видывал. Маланья скучала по дочери. Прислушиваясь к шевелению в животе, она думала, что обрадует Оюуна по приезду, что ребенок уже бьется под сердцем. Оюун любил приложить ухо к ее круглому животу и слушать. С каждым новым ребенком он любил ее все больше, одаривая и потакая ее прихотям и капризам. Ему нравилось и то, какой дородной она стала и, как проявляла свою власть. Иногда, конечно, вдруг становился непреклонен, как год назад, когда она хотела оставить здесь Машу, но он уперся, не помогли даже слезы и то, что сказалась больной и просила оставить дочь помогать ей с младшими детьми. Но в остальном, умело манипулируя и применяя хитрость, добиться от мужа она могла практически всего. Раньше, применяя ласки, против которых он не мог устоять и становился мягким и податливым, а она снова и снова умело распаляла в нем страсть, иногда внезапно приходя на его половину и нырнув под свадебное покрывало, ночи напролет доводила его до того, что сдерживаемая страсть становилась неуправляемой и он, снова и снова овладевая ей, не теряющей никогда свой ум, но казавшейся Оюуну покорной его желаниям, чувствовал свою мужественность. Это было важно для Оюуна. А она поддерживала это в нем, выказывая ему восхищение. Маланья была раньше женой сильного и красивого мужчины, который был страстным любовником и привыкшая к нему, Маланья сначала удивилась однообразию Оюуна в проявлении близости. Она медленно и упорно внедряла в семейное ложе свои умения и привычки и в конце концов Оюун стал умелым и чутким мужем. Он чувствовал и знал желания жены и со временем она стала уверенной в его верности, а сейчас и подавно. Она улыбнулась, глядя в небо, тяжело приподнялась и глянула на свое отражение в воде. А что же, и правду говорят, что она красавица! Такие глаза, цвета весеннего неба, есть только у нее и старших детей. А дети Оюуна имеют или темные глаза, или зеленые, будто материнский цвет старался проявиться, но Предки Оюуна пересилили. Ну что ж! Главное, чтобы Оюун был доволен и счастлив, а уж она сможет с помощью многочисленных детей усилить его и свою власть. Ах, как сладко рожать ему и знать об этом. Уж ее-то дети будут жить, всегда преумножая ее богатство, о котором не догадывался никто, даже Оюун, но она собрала столько монет, что могла купить целые табуны лошадей. Рабов Оюун освобождал, но так называемые “ вольные помощницы” мало чем от них отличались. Маланья позволяла Оюуну считать, что все происходит только так, как он хочет, но железной рукой направляла многие невидимые потоки. Ее почитали и боялись. Ведь уверенный в ней муж, пресекал все попытки сказать о ней какую-либо неприглядную правду.

Вдали послышался топот копыт приближающихся всадников, это дозорные прискакали оповестить о подъезжающем караване. Она почувствовала волнение, как никогда прежде и поспешила в юрту, она хотела подготовиться к приему каравана. В отсутствии Оюуна она примет их в гостевой юрте. После караван отправится в стан Солонго, где он и встретится с Оюуном и они решать некоторые вопросы о продаже товаров на будущее и так караван захватит их осенью на обратном пути. Маланья успела надеть парадный халат, под цвет глаз и унизать кольцами распухшие пальцы. Она носила одну косу и оборачивала вокруг головы. Густые волосы пшеничного цвета казались короной. Выпив прохладной воды, она, переваливаясь направилась к гостевой юрте, но ждать под палящим солнцем не стала. Вошла внутрь и, села на топчан, облокотившись на подушки. Как все-таки ей надоел этот мучительный зной! Ее родное поселение утопало в зелени лесов, непроходимых для врагов и служившим источником пропитания и жизни для них. А здесь… куда ни глянь, выжженная степь… Она вздохнула и крикнула одного из мужчин:

– Эй, почему не задернут верхний полог?! Где девушки? Почему до сих пор не принесли свежей воды?! Скажу Оюун Хагану, что без него и гостей принять не можете!

Все быстро забегали, выполняя ее распоряжения. Вскоре показался и сам караван, Маланья ждала до последнего, вслушиваясь в звуки прибывающего каравана. Она возлежала на подушках, прикрыв глаза. Она выйдет им навстречу когда ей доложат, что они въехали в кочевье. Тогда и наденет на голову высокую шапку жены Главы Племени. Последние две беременности с тех пор, как тело ее стало тучным, с трудом давались ей. И без того тяжелое ее расплывшееся тело плохо переносило жару, ноги и руки опухали и ребенок прижимал грудину, ей было тяжело дышать. Да и дети Оюуна рождались крупными, последний мальчик с трудом вышел, она мучилась больше суток, у нее не было сил вытолкнуть его. Оюун очень переживал за нее, когда он услышал наконец плач ребенка и ворвался в юрту, она увидела его встревоженные, запавшие от бессонной ночи глаза и серое от беспокойства лицо. С караваном, прибывшим до этого, пришел Хасан, он заглянул к ним в юрту и, увидев ее округлившийся живот и неповоротливое тело, покачал головой и сказал, что прошлые роды были тяжелы, не только потому что дети большие и им трудно выйти, но и потому, что Маланья должна есть очень мало. Она удивилась, ведь всегда считалось, что для здоровья детей надо хорошо, жирно и много питаться, но он серьезно и настойчиво повторил несколько раз, что последние дни перед родами лучше вообще ничего не есть, так будет проще родить. Жирную и сладкую пищу вообще запретил, сказав Оюуну чтобы тот следил, иначе Маланья может и умереть в родах, чем еще больше встревожил мужа, он стал подозрителен и наказал помощницами вынести их юрты все сушеные фрукты и сладости.

Услышав гиканье погонщиков и лошадиный топот, она нехотя поднялась, тяжело вздохнув надела тяжелую шапку и вышла из юрты. Сделав важное, но радушное лицо и подняв подбородок, приветствовала подъезжающих, ища глазами Парсука. Его не было. Она, рассеянно выполняла приветственный ритуал, следя за девушками, омывающими руки путников и подносившими воду, все гости проходили в юрту, оставив у входа обувь и в специальном сундуке оружие. Когда почти все уже вошли в юрту и она чуть не плакала от расстройства, с трудом скрывая разочарование, из крытой повозки показалось лицо перса и он, помахав ей рукой, спрыгнул на землю, сказав что-то сидевшему внутри человеку, махнул вознице, подозвал девушку, торопливо омыл руки и прополоскал рот, наконец обернулся к Маланье. Ее лицо сияло радушием, лоснящееся лицо Парсука вырожало радость от встречи. Он торопливо поклонился, соблюдая обычаи, Маланья сделала жест, разрешая распрямиться, они обменялись привычными приветствиями и Парсук проследовал в юрту. Никогда еще Маланье не казался таким долгим ритуал приема гостей, ей казалось, что все говорят очень медленно, что речи этих людей лишены всякого смысла, она с нетерпением ждала, когда же уже можно будет принять все подарки, выслушав пожелания и подняться, пожелав всем отдыха. Она хотела остаться один на один с Парсуком, ее ум жаждал новостей. Наконец, с появлением на небе первой звезды, она поднялась, за ней поспешили подняться все гости, она прошествовала к выходу, гости тоже вышли чтобы перед сном справить нужду и размять затекшие от долгого сидения ноги. На ходу переговариваясь, все потянулись на воздух. Маланья медленно направилась в свою юрту, незаметно сделав знак Парсуку следовать за ней. В свою юрту она идти не хотела, там ночевала помощница, приглядывающая за детьми, опасаясь лишних ушей, она проследовала в ба-ня, наблюдая краем глаза, идет ли следом Парсук, там они будут в безопасности. Он неслышными кошачьими шагами крался за ней. Под покровом наступившей ночи, они удобно устроились в ба-ня, она зажгла небольшой светильник и облокотилась на подушки:

– Рада видеть тебя, Парсук! Как прошел твой путь? Почему же ты ехал в повозке? Или прятался от жары?– забросала его вопросами Маланья.

Парсук помедлил, с легкой улыбкой глядя на Маланью, угадывая ее нетерпение и подогревая любопытство.

– Что ж, уважаемая Маланья, дорога легкой не бывает, тяжело мне уже преодолевать такие расстояния, не молод ведь уже… Но надо… надо… кто, если не я привезет счастье Правителям народов. Ведь слаще послушной красивой невесты, способной родить много здоровых детей и нет ничего… да и мне ли говорить тебе об этом… Ведь вот какая удача улыбнулась Оюун Хагану! Вон, какая красавица супруга у него! А какие детки! Все сплошь драгоценности!– распинался Парсук, наблюдая за Маланьей. Он откровенно и неприкрыто льстил ей, обычно она с удовольствием слушала его, но теперь нетерпение взяло верх и скоро она взмолилась:

– Уважаемый Парсук! Ты мой долгожданный гость, я изнываю без новостей, только ты можешь ответить на мои вопросы и рассказать, что происходит в мире. Так не тяни же! А как же наш план? Ты все узнал?

Парсук сделал вид, что не услышал и продолжил отвечать на ее прежние вопросы:

– А в повозке едет юная красавица, она с берегов большого моря, станет подарком для Императора Страны Тан. Я везу ее, стараясь уберечь от палящего солнца и пыли, кормлю сам, слежу чтобы ей было удобно. Не просто довезти до места такую красавицу… они нежные, как цветы и сплошь капризны…

– Да?! Императору?– округлив глаза, переспросила Маланья.

– Да, самому Императору,– он поднял вверх указательный палец.

– Откуда же ты взял ее?

– Она дочка одного князя. Не хотела ехать… Вот столько лет занимаюсь этим и всегда удивляюсь, почему девушки сопротивляются? Ведь там их ждет роскошная жизнь, нужно просто уметь себя вести. Парсук ведь плохого не пожелает! Вот ты, например, красавица, каких свет не видывал, а ведь смогла стать не только женой, но и матерью, да и правишь вместе с Оюуном… Великим Оюун Хаганом,– поправил сам себя он.

– Потому что девочек с малолетства воспитывать надо,– сказала Маланья.

– Да, да, ведь и мужа уже можно подыскивать заранее, так и надежнее и сговориться можно неспешно, время ведь быстро летит, не успеешь оглянуться, а уже невеста! А Родители заняты, вот, Оюун Хаган, например, где ему время взять чтобы обо всякой ерунде думать, он занят делами важными, они все его время забирают. А для этого и есть Парсук. Я в голове всех маленьких девочек держу, где какая родилась, где уже подрастает и подыскиваю мужей, иногда сговариваясь, а порой отбиваем полоненых, иногда и против силы увозить приходится, если уж больно хороша. Вот как эта. Ну до чего ж красива! Ну просто загляденье. Так вот и не утерпел я, ночью выкрали. А я ведь в Тан еду, но почему бы и не сделать такой подарок?! Ведь самому Императору поднесу! Девочка здорова, красива, а умна ли, не знаю, плачет всю дорогу, приходится уговаривать. Да вот, если бы жену вез, тогда ум и нужен, ведь жить надо рядом с Главой, а если подарок, то главное чтобы глаз радовала, да здорова была.

– А чего за подарок хочешь? Неужто просто так?– усмехнулась Маланья.

– Конечно, что я, ничтожный, могу хотеть от Императора?– сделав нарочито приниженный вид,– сказал Парсук.

– И ничего не попросишь?– продолжала допытываться она.

– И ничего не попрошу…– повторил он, прищурившись поглядев на Маланью.

– Так зачем же даришь? Вон, выкрал у князя дочь, всю длинную дорогу возишься с ней и капризы терпишь… Ох, не верю я тебе, Парсук!

– Да ничего мне не надо! Он просто меня запомнит… вот и все… а жизнь, она разная может быть… Как ты считаешь создаются связи? Лучший способ, чтоб тебя запомнили- это подарок, да еще и такой!

– Ох и хитер ты, Парсук!– рассмеялась Маланья,– повезло тебе, что Оюун Хаган уехал, а то узнал бы про девушку и воспользовавшись этим, выгнал бы тебя! Ты сильно рисковал, знаешь?

– Да что ты, уважаемая,– скрестив руки на груди, откинувшись на подушки и подавляя зевок,– сказал он. Я не тот, кто рискует по таким пустякам… Я знал, что его не будет… Вести по степи быстро разносятся… Когда караван покинет кочевье, он еще не вернется. Мы встретимся с ним в кочевье у Солонго, но он там будет занят, а Солонго только что родила, не до таких мелочей ей. Да и если вдруг что, скажу, что везу больную, поэтому в закрытой повозке…

– Так что все-таки? Какие новости из моих земель? – пустив разговор в долгожданное русло, спросила Маланья.

– Да, я все сделал, как и договаривались…

Глаза Маланьи алчно блеснули в темноте и она подалась вперед:

– Говори, Парсук!

– Ну что,– протянул он,– сейчас все дороги, все торговые пути контролируют твои соплеменники и делят этот контроль с хазарами,– помолчав, продолжил,– и дань тоже делят… Старый князь Святослав и рад бы передать власть, но его старший сын Радомир уже год в скорби… С тех пор, как его любимая, его голубка,– закатил глаза Парсук,– ай яй яй, скончалась внезапно от неизвестной болезни… Она была из Племени Кривичей, все желали этой свадьбы, не только Радомир, этот союз усилил бы оба Племени, но тут вмешалась судьба,– картинно вздохнул Парсук… и теперь он не хочет и слышать о свадьбе. А уж как хороша-то была невеста! Ну вылитая твоя старшая дочь!

Парсук замолчал, наблюдая за Маланьей.

– Продолжай!– приказала Маланья.

– Ну вот, я и думаю, чем твоя дочка хуже? И умна ведь, и язык ваш, наверное помнит… И невеста совсем… Так и Оюун Хагану хорошо будет, он силен конечно, но так породнится еще и с твоим Племенем. А там, глядишь и откроются ему далекие земли…

– Как же быть, Парсук?! Ведь к ней должны будут свататься? Оюун так ее не отдаст. Он любит Машу, принял, как родную… А Радомир-то каков? Красив ли? Здоров?

– Ох и красив! А богатырь какой! Глаза, что яхонты, волосы кудрявые, золотые! И нрав хороший, веселый…

– Надо чтобы ее посватали еще до осени, тогда можно до зимы и сыграть свадьбу. Сможешь? Я в долгу не останусь.

– Уже на летней стоянке жди гостей. Будут тебе сваты.

Маланья так раззадорилась от этой новости, что издала какой-то хрюкающий смешок и хлопнула в ладоши. Ей хотелось еще дольше обсуждать эту новость, но Парсук встал и сказав, что устал, вышел из ба-ня.

Эх, жалко, что нет сейчас здесь ее доченьки, ее кровиночки, ее надежды! Оюун услал девочку и держит в лишениях и строгости. Солонго наблюдает за ней, заставляет трудиться, а ведь нужно чтобы ручки у девушки были нежные, кожа светлая, а он отмахивается, не понимает, что негоже девушке, дочери его в бедности жить. Она должна познать роскошь, так для нее потом привычнее будет. Она улетела в своих мечтах в родной край, показалось, что даже почувствовала родные запахи и не заметила, как заснула. Уже под утро, озябнув от предрассветной прохлады, тяжело поднялась и пошла досыпать в свою юрту.

Наутро, неторопясь собралась и отправилась осматривать, как ставятся прилавки и лотки на главной площади. Люди уже ожидали когда начнется торговля. Она обошла всю площадь и остановилась на краю кочевья у крытой повозки. Ее разбирало любопытство, но из повозки не доносилось ни звука. Рядом никого не было, она огляделась и приоткрыв дверцу, заглянула внутрь, там было темно, глаза еще не привыкли к темноте и она не сразу разглядела фигуру девушки, калачиком свернувшуюся на скамье. Она пошевелилась.

– Эй, девушка! Как твое имя и откуда ты родом?– окликнула ее Маланья.

Она не отвечала. Но Маланья увидела, что глаза ее блеснули в темноте.

Девушка села и продолжала молча смотреть на Маланью. Только сейчас она поняла, что пленница не понимает язык степи. Но как же с ней говорить? Тогда она повторила вопрос на своем языке, девушка неожиданно ответила на одном из наречий, впрочем понятном всему народу северо-западных племен:

– Меня зовут Красимира, Крася я, помоги мне!

– Откуда ты, девушка?– продолжала спрашивать Маланья.

– Я с берегов Эвксинского моря, из Племени Болгар.

– Болгар? Да разве ж вы по-нашему говорите?

– Да, мои предки пришли с северо-восточных земель, мы живем уже давно в этих краях. Отец мой княжит и братья мои будут княжить. А я должна была стать женой воеводы соседнего Племени. Но Парсук, увидев меня задумал неладное, просил отца отдать меня и предлагал товары и монеты, но ни отец, ни я, ни братья не согласились, отец рассерчал и прогнал вон противного Парсука, так он не успокоился и выкрал меня ночью! А ведь горница моя ой, как высоко! На горе наш терем, в море смотрит и отвесная стена неприступна. А он нанял каких-то разбойников и они похитили меня, я и крикнуть не успела!

В глазах девушки заблестели слезы, голос стал дрожать и она, посмотрев куда-то поверх головы Маланьи, зло сказала:

– Ну ничего, Парсук! Мой отец и братья обязательно найдут тебя и убьют, как собаку! Они отомстят за меня!

– Так какую помощь хочешь ты от меня, Крася?

– Помоги мне выбраться отсюда! Я хочу убежать!

– Ах, милая… Куда же ты убежишь в степи?– грустно сказала Маланья,– я попробую что-то сделать для тебя, но бежать помогать не буду, степь- это верная смерть. Запомни это! Не унывай и жди от меня вестей. Я поговорю с Парсуком.

– А ты кто?– Как зовут тебя, добрая женщина?

– Маланья. Я жена Вождя этого Племени Оюун Хагана,– она закрыла дверь и ушла.

Так… Девушка и правда хороша… Парсук выкрал ее, значит для него важнее угодить Императору, а отца Красимиры он совсем не боится. Ну что ж… посмотрим. У Маланьи возникла идея. Она оглядела площадь в надежде увидеть Парсука, но перса нигде не было, она медленно пошла по ожившим рядам базара и увидела его, беседующего с женой башмачника, за руку она держала скучающего вида девочку лет восьми. Маланья знала эту семью, в ней рождались почти сплошь все девочки и родители только и делали, что старались отдать их в хорошие семьи, почерпнув от этого выгоду. Парсук обратился к ребенку, она равнодушно посмотрела на пузатого дядьку, он достал из рукава какую-то сладость и протянул девочке. Она нехотя взяла и тут же протянула матери, Парсук поцокал языком и не преминул проститься. Видно было, что ни девочка, ни эта семья не были интересны охотнику за невестами. Парсук медленно осмотрел ряды и вдруг весь подобрался, взгляд его стал хищным, Маланья проследила за его взглядом. Возле прилавка с дорогой одеждой стояла совсем молодая девушка лет четырнадцати- пятнадцати, из тех, что пойдут этим летом на смотр невест, красивая налобная повязка, легкие летние чуни из мягкой и тонкой кожи и надменное выражение лица говорило о том, что семья ее не бедна. Девушка щупала халаты, выбирая дорогие и переливающиеся парчовые ткани. У прилавка рядом стояла девушка чуть помладше, она рассматривала украшения. Парсук медленно, не спуская с них глаз, приблизился и что-то стал говорить, девушка удивленно подняла брови, но ничего не ответила, он поманил продавца и спросил что-то, продавец взял один из халатов и встряхнув, показал Парсуку, тот полез в висящий на поясе мешочек с монетами и демонстративно отсчитав монеты, отдал купцу, взял халат и, подобострастно глядя в глаза девушке, стал что-то говорить, потом низко опустил голову и протянул ей халат, девушка продолжала смотреть на него, но халат не брала, потом вдруг оттолкнула его руку и что-то гневно сказала. Парсук не пошевелился, она позвала младшую девушку и, не поворачиваясь, направилась прочь, гордо подняв голову. Маланья усмехнулась. Парсука недаром называли “ охотником за невестами” Это действительно охота и не всегда ему везет. Видимо в нашем племени не все так просто. И неизвестно почему вдруг злорадно порадовалась. Парсук явно расстроился. Маланья, улучив момент, подошла поближе и позвала его, предложив пройтись. Парсук помедлил, ему явно не хотелось, но отказать ей он поостерегся. Она повела его на берег, там, где еще можно было найти прохладу в тени кустарников и плакучих ив.