Медиум для банкира

Ухо стоит завтра врачу показать. Если еще один приступ схватит, он ничего не сделает. Тяжело объясняться с девушкой в позе раздавленного каблуком дождевого червя. Музыка из гостиной звучала очень уж тихо. Слух все-таки сел.

Вибрацию телефона на тумбочке он больше почувствовал, чем услышал. Броситься к нему не получилось. Только подползти на карачках, матерясь по-итальянски. Слова в языке современных римлян были гораздо длиннее и звучали интереснее, чем в русском. А еще можно было, не стесняясь отводить душу среди тех, кто языка не знал.

Наташа. Её номер.

– Слушаю, – на автомате сказал он, приложив смартфон к уху, и боль вернулась яркой вспышкой. Нет, лучше лечь. – Наташа, ты где?

Здоровое ухо должно было слышать нормально, но другое мешало. Казалось, что линия шипит, как у старого проводного телефона. Конт зажмурился, как ему хотелось услышать ответ. И первым был плач. Судорожное всхлипывание, едва оправившейся от истерики девушки.

– Сережа, прости, пожалуйста, я не хотела убегать. Это все дух. Он так умеет. Я не успела предупредить, извини. Про полтергейстов слышал когда-нибудь? Примерно тоже самое. Индис бил тебя и не хотел останавливаться, пока я не уйду. Идея-фикс у него разлучить нас. Сережа, прошу тебя, поверь мне. Все на самом деле настолько плохо. Дух в ярости, и не собирается успокаиваться. Я должна держаться от тебя на расстоянии десяти метров. Иначе твоя боль станет круглосуточной.

Она всхлипывала, задыхалась и шмыгала носом. Конт представил, как стоит на улице легко одетая и продрогшая до костей. Маленькая, беззащитная. Злиться сил не было. Недавние мысли о подставе и разводе на деньги вспоминались, как пьяный бред. Ей плохо, у неё проблемы, а он какой-то левый умысел ищет.

– Дух у тебя совсем отбитый, – попытался рассмеяться Сергей, но вышло только закашляться. Гудящий колокол головы сыграл еще одну гамму. – Десять метров, значит? И надолго?

– Навсегда, – припечатала Наташа и замолчала.

Конт думал, он ослышался. Цеплялся за эхо слова в памяти и впустую надеялся на другой ответ. Этот звучал плохо.

– То есть как навсегда? Подожди. Дух каждую секунду вредить будет? Ему не надоест?

Слабо верилось, что боль причинял призрак. Но критическое мышление включать не хотелось. Конта и так мотало между безумием и желанием снова напиться. Нужно принимать сторону Наташи. Иначе он зря с ней говорит.

– Он не устает, – говорила она, – не спит, не ест, и отвлечь его невозможно. Может делать несколько дел одновременно. По телефону нам общаться можно. Переписываться тоже. Но подходить друг к другу ближе, чем на десять метров нельзя.

Вот и проверка. Не нужно игры «Верю/не верю». Достаточно подойти к Наташе и если боль появится, значит, все правда от первого до последнего слова.

– Я должен убедиться, – осторожно сказал Конт. – Вернись в квартиру, пожалуйста.

– Хорошо, – согласилась она. – Я иду.

***

Легче было сказать, чем сделать. Индис отпустил Конта и сосредоточился на мне. Уже знакомый по сцене из приемной паралич сковал по рукам и ногам. Я стояла на лестничной площадке подъезда и не могла даже пальцы разжать, чтобы отпустить перила. Какой сложной и невыполнимой оказалась задача шагнуть на ступеньку вверх. Куда там сороконожке, запутавшейся в ногах. Я грудью падала на воздух, давила его тараном, но не сдвинулась ни на миллиметр.

Индис законсервировал меня, мешая дышать. Никогда раньше не проверяла, сколько минут могу продержаться без воздуха, самое время узнать. Тридцать секунд? Так мало? Мне уже плохо. Сорок, пятьдесят. Легкие разрывало изнутри, голова кружилась, но хуже всего была паника. Совершенно лютая и бесконтрольная. Дух убить меня решил? Как в бесприданнице: «Так не доставайся же ты никому?» Минута. Все, больше не могу. Да, я слюнтяй и слабак. Я дышать хочу!

«Индис!»

«Ты сейчас же пойдешь домой!»

«Нет, это ты пойдешь в задницу! Хочешь убить? Валяй! Сам сдохнешь во второй раз».

Узнать ответ я не успела. Сознание скатилось в обморок, тело, наконец, обмякло и рухнуло следом в пустоту. Кажется, я ударилась головой. Ничего не почувствовала, просто услышала глухое: «Бум, бум». Всегда поражала эта особенность. Сколько бы ни теряла сознание, постоянно слышала разговоры над собой. Говорят, голос врачей даже после клинической смерти еще несколько мгновений различим. И каждое слово запоминается. Таблицу умножения месяцами учишь, стихи на уроке литературы. Вроде наизусть, а выходишь к доске и чистый лист. Зато здесь пара фраз ни о чем и намертво.

«До крайностей меня не доводи, – зашипел Индис, – разворачивайся и домой».

Я его, значит, довожу? Слышал бы нас другой медиум. Да хоть шаман с бубном. Расхохотались бы от подобной наглости.

«Катись в бездну», – послала я духа и дернулась встать. Тело слушалось ровно настолько, чтобы грудная клетка расширялась, набирая в легкие воздух. Амплитуда в пару сантиметров и хватит. Кажется, отдельно паралич Индис накладывать не умел. Только на все тело сразу. Уже неплохо. Я упрямая, мне и этого достаточно, чтобы до Конта дойти. Как там двигалась сороконожка? Сначала левую, а потом правую? Да, я правша, значит, перекатываюсь на левое бедро, рукой упираюсь в ступени. Правую ногу в колене сгибаю, упираюсь.

«Заколебаешься так ходить. Две минуты прошло, ты даже не встала».

Ага, ползу на коленях и радуюсь, что чувствительность неполная. По щеке что-то течет. Бровь разбила? Времени нет проверять: кровь там или пот, мне вперед нужно. Вес на правую, тело чуть-чуть вверх, левую оторвать, в колене согнуть.

«Наташа хватит, ты уже вся в грязи изгваздалась».

«Здесь чище, чем в нашей общаге раз в десять».

И никто никогда на коленях домой не добирался. Слишком пафосный и ухоженный подъезд. Соседи на площадку выйдут покурить, вот потеха будет. Хотя, табаком не пахнет. Курили явно в другом месте, или вытяжка работала феноменально хорошо. Вес на левую, правую оторвать, вперед и вверх подвинуть. Так, хорошо, край следующей ступени близко.

– Наташа, – тихо позвал Конт этажом выше. – Ты здесь?

– Да, внизу, – отозвалась я, заранее краснея от стыда. В таком виде я еще перед мужчиной не появлялась. Какой-нибудь подросток на пике пубертата и без мозгов в голове, обязательно бы достал смартфон, снял меня ползущую, а потом в Ютуб выложил с заголовком: «Девка нажралась, угар, смотреть до конца». Но Конт поступил иначе.

– Что ж ты делаешь? – пробормотал он и побежал ко мне вниз по лестнице. Не успел. Индис начинал терзать и мучить очень быстро. Ему ничего не мешало. Патриций споткнулся на середине пролета, снова схватившись за ухо. На этот раз дух сил не жалел, ему на нас обоих хватало. Конт с трудом цеплялся за перила, но упорно шел вниз, а я ползла к нему наверх. Так медленно словно через толщу вод мирового океана, так долго будто до Луны пешком.

«Наташа угомонись. Чего ты добиваешься? На Ромео и Джульетту вы все равно не похожи!»

Они умерли, а мы живы. Единственная и очень важная разница.

Конт почти кубарем скатился ко мне, и я с резким выдохом вцепилась в его плечи. Мокрая от испарины, полубезумная от страха и отчаяния. Никому его не отдам! Пусть хоть легион духов с того света слетится и хором будет мешать.

«Нет, я не могу! Ну какая же ты дура!»

Меня дрожью колотило, как дух бесновался, Сергей почти не дышал, но мы обнимали друг друга. Я упивалась запахом его кожи. Целовала в шею и гладила по волосам. Милый, родной, любимый. Никогда не оставлю.

Тело расслаблялось, возвращая чувствительность. Ушибы вспыхивали очагами боли. Левое бедро, локоть, колено. На что упала, то и отбила. Сильнее всего пострадала голова.

– Бровь рассечена, – шептал Конт, вытирая алые разводы крови с моего лица. – На лестнице споткнулась? Наташа, так сотрясение получить можно. В глазах двоится? Тошнит?

– Нет, нормально, кажется. Ой. Да, здесь болит. Тоже от духа досталось. Ты прав, абсолютно невменяемое существо.

Засохшая кровь прилипла и плохо оттиралась. Патриций бросил это занятие и, взяв меня на руки, встал. Я от неожиданности чуть не завизжала. Сейчас Индис опять его ударит и мы упадем вместе. Тогда точно шеи сломаем и будем как несчастные влюбленные из трагедии Шекспира.

– Сережа, не надо.

– Не бойся, донесу, – тихо сказал Конт и уверенно пошел вверх по лестнице. – Нужно одеться и ехать в травмпункт. МРТ сделать. Сотрясение там или нет, лучше перестраховаться.

– Куда мы, на ночь глядя? – попыталась отговориться я. – Одни дежуранты остались, никому мы там не нужны. Я нормально себя чувствую. Посплю и все пройдет.

Не хотела я к медикам из-за пары синяков, на смех ведь поднимут. Несколько часов потеряем, а в итоге меня выставят за дверь, как совершенно здоровую.

– Наташа, у меня даже зеленки нет, – продолжал настаивать Конт. – А бровь возможно зашивать придется.

– «Не спорь со мной, женщина?» – попыталась поддеть я.

– Именно так, – совершенно серьезно ответил он. – Полежи на диване, я рубашку надену и такси вызову. Духу скажи, что позже отношения выясним, тебе медицинская помощь нужна.

«Да понял я уже, – проворчал Индис. – Так уж и быть. Пусть везет тебя в травмпункт. Но оттуда сразу домой».

Я промолчала. Не стала спорить. До травмпункта дух потерпит, а дальше разберемся.

Глава 3. Неслучайность третья – травмпункт

Сергей одевался, держа в одной руке телефон. На вопрос: «Куда ехать?» Наташа пожала плечами и назвала районный травмпункт. Конт сразу представил узкий коридор, тусклое освещение, единственную скамейку и десяток травмированных, которым места на ней не хватило. Кряхтящих бабушек, суровых работяг, матерящихся от боли, и злую женщину в регистратуре. Ту, для которой ты – не человек. «Полис твой где? Чё, ослеп? Повылезало? Не наш район! А не знаю, куда тебе, не мои проблемы. Если пешком пришел, значит, не подыхаешь. Ну-ка рот прикрой, здесь больница».

– Нормальные платные центры у вас есть? – спросил он, листая страницу Гугла с результатами поиска.

– Да, – неуверенно кивнула Наташа, – но сейчас ночь, они закрыты. Да и денег возьмут, будто президента осмотрели, ну, очень профессиональным взглядом.

Сарказм Конт оценил. При современном уровне бесплатной медицины каждый хотя бы косвенно был знаком с платной. О плюсах и минусах можно было рассуждать до утра, но после всего, что случилось, Сергей меньше всего хотел увидеть королеву регистратуры еще раз. Особенно со своим больным ухом и страхом за Наташу.

– Там хотя бы МРТ можно сделать, – возразил он, поменяв запрос в гугле, – а в бесплатном – только рентген. Нашел. Круглосуточный травмпункт в частной клинике. Поехали.

Все же город-миллионник, а не сельская местность с одним фельдшерско-акушерским пунктом на три деревни. Добралась сюда цивилизация во главе с новейшим медицинским оборудованием.

– Не надо, пожалуйста, – попросила Наташа, решительно убрав салфетку от рассеченной брови. – Мне уже лучше, честно. Нет сотрясения. Хочешь, станцую, хочешь, спою.

– Обязательно, – улыбнулся банкир, – но позже. Ехать нужно, на это даже твой Индис согласился. Теоретически, вред от МРТ гораздо меньше, чем от не вовремя диагностированного ушиба головного мозга.

– Тьфу-тьфу-тьфу, – сплюнула она через плечо и постучала по дверному косяку. – Такого точно нет.

Храбрилась хозяйка агрессивного духа напрасно. Умывалась сама, синяки показывать отказалась, но Конт видел её отсутствующий взгляд и поникшие плечи. Терпела боль, покусывая губы. Беспечность юности, когда здоровья вагон, и кажется, что по больницам ходят только бабушки и дедушки. Среди тридцатилетних друзей Конта гуляла шутка, что лучший подарок на день рождения – не прыжок с парашютом или ужин в ресторане, а программа полного обследования в приличной клинике.

Мэрдэ, да он на руках Наташу хотел до машины такси донести, но стоило тронуть за плечо и резкая боль в ухе, как четко рассчитанный удар тока, заставляла отойти. Держал его дух на расстоянии. Меньшим, чем обещанные десять метров, но все-таки. Прикосновения оказались под запретом, объятия и даже участие на словах. Индису не нравилось ничего. Дух вел себя хуже высокоморальных бабушек на скамейке у подъезда и очень близко к неадеквату. Давно осадить его хотел, но что сделаешь призраку? Даже поговорить нельзя, чтобы Наташа не услышала. Неэтично обсуждать её в её же присутствии.

СМС с номером машины от диспетчера такси пришла, и Конт повел девушку вниз. Уже не обращая внимания на боль, обнимал за плечи и помогал не споткнуться в темном дворе. Таксист ждал за оградой, охрана внутрь не пустила. Есть, конечно, свои неудобства в таком проживании, но в гостинице еще хуже. До сих пор девушки, посещающие вечером мужчин в номере, вызывали понимающую улыбку. Конту было неприятно примерять это к Наташе. Даже представить, что о ней могут так подумать. В квартире лучше. Но отсюда придется съехать в понедельник. Последний день официальной командировки.

Он открыл дверь машины и замер, пока Наташа устраивалась в салоне. Получилось отвлечься от проблем с бизнесом, забыл про них. Хмель окончательно выветрился, переписка с отцом перестала беспокоить. Потерял он все, что у него было в Италии. Не смог вернуть, если быть точным. Выпил, погоревал, переступил и пошел дальше.

Других волнений хватало. По сравнению с бедой Наташи его сложности казались несущественными. Все, что измерялось деньгами, можно заново купить, продать, выменять, отобрать или получить в подарок. Единственная по-настоящему невосполнимая потеря – время. Десять лет ему никто не вернет. Семью и нарождённых детей тоже. Удивительно, как легко друзьям и знакомым давалось то, за что он дрался в кровь и проигрывал. Наташу он не отдаст. Даже легиону голодных духов.

Она стала чудом, в которое он давно не верил. Живой водой, утренним солнцем. В восемнадцать не чувствовал себя настолько влюбленным, как сейчас. Никогда не чувствовал. Несравнимые вещи. Уже за это стоило благодарить её каждый миг, что оставалась рядом. Нежная, трепетная, желанная.

Сергей нырнул в душный салон такси с запахом лимонной елочки и взял Наташу за руку.

– Куда едем? – хмуро спросил таксист. – Шеф, куда едем-то? – переспросил через половину минуты, и банкир полез в карман за телефоном.

– Коммунистическая семнадцать, круглосуточный травмпункт.

– Знаю такой, – кивнул таксист и включил поворотник.

– Сережа, что-то случилось?

Наташа сжала его пальцы и заглянула в глаза. В темноте они отражали яркие блики от уличных фонарей и желтых фар встречного потока. Сравнение со звездами всегда казалось глупостью, но сейчас подходило, как нельзя лучше. Его большая и малая медведица, весь небосклон и целая вселенная в одной хрупкой девушке.

– Все в порядке. Скажи, так ты знаешь итальянский или нет?

– Нет, – смутилась девушка, – мне Индис переводил, я повторяла за ним. Он все языки знает. Вернее, не обращает внимания, как звучат и пишутся слова. Понимает суть.

– Отлично, тогда пусть слушает.

Таксисту не мешало бы задать тот же самый вопрос. Вдруг он знал итальянский? Но Конт не верил в настолько невероятные совпадения. В любом случае нужно следить за его реакцией. Если пару раз хмыкнет или улыбнется в подходящем месте, то придется замолчать.

«Индис, я знаю, ты против наших отношений, – заговорил Конт на языке потомков римских патрициев. Иностранная речь журчала характерными «черре», «аццо» и стоило большого труда не добавлять к ней жесты. Половина экспрессии терялась, но она и не нужна сейчас. – Как мужика понимаю, насколько неприятно находится в женском теле, когда его вот-вот трахнут».

«Не понимаешь, – ответил дух голосом Наташи и тоже по-итальянски. Таксист скосил на них глаза, но скорее с недоумением, чем с интересом. Они уже говорили по-русски и тут вдруг оказались иностранцами. – Ты вообще очень мало знаешь и способен осознать».

«Так просвети меня. Кто ты такой? Зачем мучаешь несчастную девочку? Ты ей бровь разбил, мог шею сломать. Захотелось узнать вместе с ней все радости парализованного состояния?»

«Я видел, куда она падала! Опасности не было!»

«У неё под глазом синяк и на лбу гематома. Думаешь, увидит себя в зеркале и будет благодарна за заботу?»

«Сейчас нет, но потом обязательно. Ты не подходишь ей, Конт Сергей Геннадьевич».

«А кто дал тебе право за неё решать? Господь Бог?»

«Да что ж вы вспоминаете его через слово? Нет, я сам. Много лет её знаю и тебя разглядел. Твои звонки проституткам, махинации денежные, папу замечательного и высокоморальную жену. Яблоко от яблони недалеко укатилось. Сам знаешь, что не лучше их. Зачем ты нужен чистой и невинной девушке? Грязь из твоей души хлебать полной ложкой до конца жизни? Измены терпеть? Из бесконечных командировок постоянно ждать? Фотки хотя бы с пьянок из телефона удали. Корпоратив, надо же. Те бухгалтерши – хуже шлюх».

«За языком следи, – холодно и ровно сказал Конт. – Ничего компрометирующего там нет. Девушки из бухгалтерии с мужьями танцевали. У тебя проблемы с женщинами? Были, пока не сдох. Решил в отместку Наташе жизнь испортить? Покалечил, до нервного срыва довел, на что надеешься теперь? Как раньше уже точно не будет, даже если я уйду».

«Слушай, не лезь к нам! Сами разберемся! Она моя, ясно тебе? Учти, десять минут и ты глухой на оба уха инвалид».

«А ты герой, как я посмотрю, – тихо сказал Конт, – бьешь исподтишка и радуешься, что не могу ответить. Слабаком был в прошлой жизни и после смерти остался. Свою-то грязь на девчонку сам льешь ведрами. Она захлебывается, криком кричит, как хочет от тебя избавиться. Паразитируешь на ней во весь дух. Во весь тот огрызок, что от тебя остался.

«Заткнись», – сказала Наташа, и руки в кулаки сжала, пальцы задрожали. Взгляд пустой, голова на бок, как у сломанной куклы.

«Ты уничтожишь её быстрее меня. Уже начал и преуспел, – продолжил Конт. – Как последний идиот, рубишь сук, на котором сидишь. Вредишь той, что приютила и обогрела. Слышит, верит, разговаривает с тобой. А ты в благодарность, чуть не убил её. В этом твоя любовь и забота?»

Наташа ослабла и уронила голову на спинку сидения. Искусанными до красноты губами прошептала:

«Нет. Но против тебя все средства хороши».

***

Напряжение отпускало медленно, и я с трудом возвращалась в реальность. Чувствовала себя устройством. Живым приемо-передатчиком чужих мыслей. Ниточкой разговора между двумя мужчинами и одновременно канатом, который они перетягивали. Меня обсуждали, я поняла. Спорили, рядились и делили, как апельсин из детского стиха. «Эта долька для ежа, эта долька для ужа». Кому тело, кому душу? Печень, легкие, желудок – поровну или по справедливости? А личное время – по расписанию?

Индис кипел эмоциями. Меня то в жар бросало, то в холод. Не знаю, мог ли дух проявляться ярче, но сейчас точно весь выложился.

«Он тебя не получит! – бесновался Индис, вернувшись с итальянского на русский. – Никогда!»

«Только через твой труп?» – поддела я и пожалела. С психу дух опять паралич наложил, но быстро успокоился и отпустил. Я устала раздражаться. Индис из друга и помощника превратился в зубную боль. Противную, изматывающую. Вроде к стоматологу пора идти, но бесплатные доктора зубы без наркоза дергали, а платные денег просили слишком много. Придется терпеть. Еще Кетанов как назло в заначке закончился, а в аптеке новую упаковку без рецепта не продадут. Засада, куда не сунься. В итоге стонешь, воешь, плачешь, проклинаешь все на свете, но ничего сделать не можешь.

«Ты бы меня еще с геморроем сравнила, – обиделся дух, – ни присесть, ни встать нормально».

«Дойдет дело и до таких метафор, если не угомонишься, – огрызнулась я. – Думаешь только ты умеешь информационным терроризмом заниматься? Я начну порно с геями смотреть, а ты их ненавидишь. Роликов с трансгендерами накачаю и поставлю на бесконечное воспроизведение. Или нет. Двадцать самых мелодраматичных и сопливых женских сериалов подряд. Чтобы каждая героиня бесила тебя до дрожи, а её все жалели и одобряли. Хочешь?»

«Не надо, – через паузу ответил Индис, – я жалею, что устроил ту сцену на лестнице и позволил тебе упасть. Бровь зашивать придется, шрам останется. Сотрясение опять же, травмы скрытые, МРТ это… Прости, Наташа».

Я не торопилась принимать извинения. После всего, что дух натворил, показного раскаяния недостаточно. Он многое обещал и в итоге все клятвы нарушил. Почему я сейчас вдруг должна поверить?

«Потому что я люблю тебя, – тихо признался дух и заговорил взволнованным голосом, пока машина подъезжала к парковке травмпункта, Сергей рассчитывался с таксистом и помогал мне выйти. – Я соврал, что совсем не помню прошлого. Тебя помню. Вернее ту, кем ты была, когда мы оба жили. Констанс. Красивое имя, его словно на сердце выжгло, после смерти не забылось. Взгляд твой, голос, аромат волос, бархат кожи. Как мы близки были. Каждую ночь помню, будто жив до сих пор. Обнимать тебя могу, целовать, гладить по спине. Ты любила, когда кончиками пальцев рисовал узоры, перебирал темные локоны волос. Союз душ случился. Не пагубная страсть или мимолетное увлечение, а то, что тянется из века в век через миры. Я твой навсегда, Констанс. Я семенем упал в тебя и пророс новой жизнью. Твое тело – и моё теперь тоже. Если сможешь прогнать, то кусок души из себя вырвешь. А пустоту ничто не сможет заменить».

Я плыла сквозь темноту ночного города и ничего не слышала, кроме голоса духа. Конт вел за руку, открывал двери. Заботливо, как ребенку одел бахилы на ноги, а я даже не посмотрела, что там шуршало внизу.

«Констанс, это очень больно, – шептал дух. – Ты жива, а я нет. Ты ходишь по земле, улыбаешься солнцу, собираешь в ладони ветер, а я просто рядом. Отделен от тебя непроницаемой стеной. Посажен в тюрьму и жестоко наказан. Все, что могу – видеть твои сны, рассказывать, как сильно люблю. Умолять не отдавать себя другому. Я скучаю, Констанс. Я очень сильно по тебе скучаю».

Колокольчик прозвенел над дверью. Вежливая девушка широко улыбнулась и вежливо сказала: «Доброй ночи», а у меня эхом звучало в голове: «Я люблю тебя. Я с ума схожу от тоски».

– Доброй ночи, – так же вежливо ответил Конт и достал из кармана джинс бумажник, – девушка на лестнице упала и головой ударилась. Нам бы к дежурному доктору и на МРТ.

– Конечно. Вы уже были у нас раньше?

– Нет, мы в первый раз.

– Тогда, пожалуйста, ваши документы.

Их голоса уплывали обратно во тьму и растворялись в ней. Я представляла веснушчатого мальчишку, каким увидела Индиса, и не знала, что было правдой за столько лет: его шутки и подколки, ехидные замечания и попытки подстроиться под молодежный сленг или то, что я услышала сейчас. Слова мужчины, воскресшего рядом с любимой женщиной. Ставшего духом, навсегда сросшимся с ней.

«Я знаю, что тяжело поверить, – говорил он, – я потому молчал так долго. Совсем бы не признался, но сил нет видеть другого возле тебя, Констанс. Почему ты меня забыла? Я же здесь, ты чувствуешь меня. Неужели совсем душа не откликается? Фредерико. Меня звали Фредерико».

Сердце заколотилось, как от разряда тока. Жарко стало и муторно до невозможности. Такие признания на пороге травмпункта сразу после ссоры и моих угроз. Как в них поверить? Фредерико? Я не чувствовала. Имя не задевало ничего внутри.

«Я не вспомнила, извини, Индис. Не получилось».

– Вы куда сначала пойдете? – спросила девушка на ресепшн. – К доктору или на МРТ?

Она ждала ответ, а я забыла вопрос. В голове крутились имена Констанс и Фредерико. Констанс и Фредерико.

– Наташа? Тебе плохо? Может быть воды? Татьяна, давайте к врачу. Скорее. МРТ подождет.

МРТ. Буквы сложились вместе и объяснили многое. Аппарат размером с комнату в рабочем состоянии создавал сумасшедшее магнитное напряжение. Таким на свалке машины поднимали. Катюха в прошлом году ходила на МРТ спины и долго перед ним читала мне статьи вслух. «Полтора тесла, Натаха! А бывает целых три!»

Дух – энергетическая сущность, а попадет в мощное магнитное поле. Что от него останется?

«Ты поэтому признался именно сейчас?»

«Да, я должен был попытаться. Хотя бы за несколько минут до того, как исчезну. Сегодня ты на МРТ пойдешь или позже по другим показаниям, уже не важно. Я должен был сказать. Жаль, что ты не узнала меня, Констанс».

***

Персонал принял растерянную Наташу и увел в кабинет. Конта с ней не пустили. Вежливо попросили подождать. Взрослый человек в сопровождении не нуждался, но как же она напоминала беспомощного ребенка!

Дух занимал все мысли. Сергей уже умел определять, когда Наташа задумывалась, как обычный человек, а когда разговаривала с потусторонней сущностью. Очень наглой, злой и бесцеремонной. Значит, все средства хороши? Какое в ход пустил? Угрожал, уговаривал или шантажировал? Шаману нужно писать. Прямо сейчас.

По номеру телефона определился регион оператора связи. Якутск. Однако. Время у них сейчас на два часа больше и как раз середина ночи. Спит шаман. Будить? Звонить Сергей все равно не собирался, а смс можно утром прочитать без ущерба для сна и нервной системы. Если экстрасенс не обидится, конечно. Настолько эксцентричные личности придерживались собственных представлений о такте и приемлемой манере общения. Грубо говоря, мнили себя пупами земли и ждали, что все будут лбы об пол расшибать от усердного желания понравиться. А ведь он деньги просил за свою помощь, и очень немаленькие.