Академия Последнего Шанса – 3. Если хочешь, останься

– Мне нужно сказать вам очень важную и очень неприятную вещь, – сглотнув, проговорил Кайл и поднял на Теодора больные глаза, – и это срочно.

– Идём в мой кабинет, – решительно проговорил Теодор и сделал знак остальным, чтобы шли следом.

– Остаётесь за старших, – повернулся к сундукам Огюст, – если вернётся кто-то ещё, пусть отправляется в главный корпус.

– Можете прибывших направлять сразу в мой кабинет, – присоединился к инструкциям Тео, – не думаю, что среди вернувшихся будут враги.

– Есть! – козырнули лапками сундуки, а Третий добавил:

– Не подведём, шеф!

– Боги, где только набрались-то слов таких, – вздохнул Огюст, привычно пряча улыбку. – Вот меньше надо с Мортимером общаться, он на вас плохо влияет.

– Прекрасно он на нас влияет!

– Да ты что, Огги, он же только добра желает!

– С ним так интересно!

Сундуки с таким жаром бросились на защиту Мортимера, что Огюст махнул рукой и поспешил за Теодором, мысленно обещая самому себе непременно попросить Морти следить за словами, а то скоро его сундуки начнут разговаривать точно так же, как сам бог-практикант. А этого никакая психика может не выдержать. Но это всё уже после того, как они решат насущные проблемы, сейчас своеобразный словарный запас сундуков – это наименьшая из проблем.

В кабинете, куда Огюст вошёл почти сразу за ректором, было не протолкнуться, и Тео, вздохнув, внёс подкупающее оригинальностью предложение:

– Давайте проведём совещание на свежем воздухе, на кладбище, например…

– Тео, я, конечно, понимаю, что ситуация у нас не самая благополучная, но не настолько же, – как-то даже растерянно проговорил Хасид.

– Мой кабинет отлично защищён от прослушивания, – объяснил свой выбор места для совещания Теодор, – но это единственное настолько надёжное место. Ты можешь гарантировать, что в других помещениях не стоят подслушивающие артефакты?

– Стопроцентной гарантии не дам, – вынужден был согласиться принц, – хотя до чего же тяжело и противно об этом думать!

Тут всегда сдержанный наследник бертринской короны от души стукнул кулаком по спинке стула, которая, обиженно хрустнув, сломалась.

– Ой, – Хасид растерянно посмотрел на обломки, а Биэль довольно ухмыльнулся.

– Моя школа, – громогласным шёпотом сообщил он едва заметно улыбающемуся Харви, – давно ли вокруг замка пробежать не мог, а сейчас – орёл!

Это происшествие слегка разрядило обстановку, и присутствующие начали даже улыбаться, хотя буквально несколько минут назад сидели, мрачно глядя в разные стороны. Обогнавший остальных капитан Харви отдал кому-то несколько коротких приказов, и, когда участники совещания перешли тропинку и оказались на территории кладбища, то обнаружили стоящие на тренировочной площадке деревянные скамейки.

– После литературного салона остались, – пояснил довольный Харви в ответ на удивлённый взгляд Тео, – я их тогда в склепе спрятал – не пропадать же добру. А они раз – и пригодились!

Тем временем народ занял места, и Тео внимательно обвёл взглядом тех, с кем ему предстоит сражаться плечом к плечу, тех, кому он может спокойно доверить академию, кто всегда прикроет спину и подставит плечо.

Рядом с ним сидел принц Хасид, за прошедшие полтора года ставший его самым близким другом, и иногда Тео казалось, что они с бертринцем были знакомы всю жизнь: настолько совпадали их жизненные ориентиры, настолько они понимали друг друга не то что с полуслова, а вообще без всяких слов. И Теодор был бесконечно благодарен судьбе за то, что тогда, в кажущийся сейчас далёким день, принцесса Элеонора притащила с собой навязанного ей кавалера. Иначе… Тео даже не представлял себе академию без Хасида, вот не получалось у него, как он ни пытался. Принц, как и он сам, стал неотъемлемой частью академии, врос в неё сердцем и душой. Хасид, почувствовав взгляд друга, поднял голову и ободряюще улыбнулся, мол, не волнуйся, справимся!

Рядом с Хасидом пристроился неугомонный Морти, грызущий румяное яблоко и явно обдумывающий очередную креативную идею. Вид у него, во всяком случае, был сосредоточенный и вдохновенный. Тео про себя улыбнулся, вспомнив, сколько опасений вызвало у него в своё время появление божества-практиканта. К счастью, они не оправдались, и Мортимер, которого все друзья звали просто Морти, не раз и не два доказал свою полезность. Во всяком случае, преображение Огюста Стендриджа произошло не без его помощи.

Теодор перевёл взгляд на внешне расслабленного Огюста, который по привычке крутил в пальцах небольшие камешки: с тех пор, как сын лорда Уильяма всерьёз занялся метанием ножей под руководством сержанта Родерика, его практически невозможно было увидеть без них. Тео вспомнил, как год назад перед ними сидел, вальяжно развалившись на стуле, толстый, обрюзгший наглец, снисходительно цедящий сквозь зубы слова. Прошёл всего год, и вот он видит крепкого широкоплечего молодого мужчину, которого ни у кого язык не повернулся бы назвать толстым. К тому же, как оказалось, стоило слететь шелухе самодовольства, эгоизма и избалованности, как выяснилось, что Огги – парень честный, справедливый и глубоко порядочный.

Рядом с другом и напарником сидел Кайл Морриган, напряжённо оглядывающий присутствующих. На его скулах горели яркие пятна, что, как уже знал Тео, было свидетельством сильного волнения. Кайл нервно сжимал рукоять кинжала и кусал губы. Что же он собирается им сказать?

Остальные присутствующие тоже смотрели на Морригана, но не торопили и с вопросами не лезли, понимая, что юноша обязательно расскажет всё, что необходимо, как только начнётся совещание.

Граф Леонард Шелдон, единственный, кто был в академии впервые, с удивлением, но без неприязни и страха рассматривал призраков, в достаточно большом количестве собравшихся на кладбище. Здесь были, естественно, Харви и Биэль, мастер Шимото и Густав. Из кустов выглядывал Бигли, которого никто «не замечал», так как дракончик прятался очень старательно, а расстраивать ранимого поэта никто не хотел.

Ну и, разумеется, военный совет не мог обойтись без Кармайкла, Джулиана, Габи и Хайласа. В уголке скромно пристроились Бенджи и Владислав. Милиен уселся прямо на землю, бесстрашно прислонившись спиной к какому-то невзрачному деревцу.

– Что ты хотел сказать нам, Кайл? – оглядев присутствующих и поняв, что все готовы к обсуждению явно дурных новостей, спросил Теодор.

– Когда я вернулся домой, – Кайл смотрел в землю, не желая или, скорее, не решаясь поднять взгляд на друзей и соратников, – то услышал разговор отца с одним из его приятелей, с лордом Кайсом.

При этом имени Хайлас, Хасид и Тео быстро переглянулись, а Харви и Биэль нахмурились.

– Отцом Саймона? – не выдержал непосредственный Бенджамин, но под строгим взглядом Биэля послушно умолк, жестом показав, что больше не будет встревать.

– Ты знаешь другого лорда Кайса? – вопросом на вопрос ответил Кайл, криво усмехнувшись. – Они говорили о том, что какие-то события начнутся в ближайшее время. Собеседник отца, правда, назвал их «предварительными действиями», но мне показалось, что он сказал неправду.

– Почему ты так подумал? – тут же спросил Хайлас, вызвав удивлённый взгляд Хасида, так как обычно во время обсуждений гном хранил молчание.

– Ты же нас учил, мастер, вслушиваться не только в то, что говорят, но и в то – как говорят, – парни давно уже были со своим наставником на «ты», после того, как Хайлас убедился в том, что занятия для них не баловство, не праздное любопытство и не уступка ректору. Именно тогда, после очередного выматывающего занятия по умению прятать следы своего пребывания, гном и предложил ученикам перейти на дружескую форму общения. Учитывая то, что гномы мало кому позволяют такие вольности, ребята прониклись и к свободному обращению обязательно добавляли уважительное «мастер», – а тот, с кем беседовал отец, говорил слишком… честно, слишком уверенно, словно старался убедить собеседника, чтобы у того и мыслей иных не возникло.

– Молодец, – расщедрился на редкую похвалу Хайлас, и Кайл, несмотря ни на что, вспыхнул от удовольствия: услышать такое от наставника дорогого стоило.

– А ещё отец рассказал ему, что в академии остались только преподаватели, а студентов распустили по домам. Его собеседник велел разузнать у меня, сколько народу осталось в академии, сколько оружия… и вообще.

– С одной стороны, ты правильно сделал, что ушёл, – задумчиво проговорили Биэль, – а с другой – теперь они знают, что мы в курсе. Не расстраивайся, – демон посмотрел на виновато опустившего плечи Кайла, – на твоём месте любой, даже я или Харви, поступил бы так же. Проинформировать нас было важнее всего остального. Теперь мы знаем, а кто предупреждён – тот вооружён, как говорил кто-то из мудрецов, я только не помню – кто.

Над кладбищем повисла тишина: все думали, и никто не спешил выступать с предложениями. Не выдержал, естественно, Мортимер, в изумрудных глазах которого светился чуть ли не восторг.

– Значит, нам надо продумать стратегию обороны замка, – выдал он и довольно оглядел присутствующих. – Правильно я говорю?

– Конечно, а то, пока ты не сказал, никто из нас до этой мысли не додумался, – язвительно прокомментировал Кеннет, висящий на ветке ближайшего дерева. – Но вы не в том направлении думаете.

– А в каком надо? – Тео внимательно посмотрел на своего «очень ответственного» секретаря. – Излагай…

– Надо не об оружии думать, а о том, кого мы можем привлечь, – нравоучительно поднял когтистую лапку слетевший с ветки и привычно устроившийся на плече у Тео мышь, – никто же не думает, что можно силами преподавателей удержать академию. Уверен, наши враги скромничать не будут и постараются использовать свои ресурсы по максимуму.

– Ты имеешь в виду саму академию или и прилегающие территории тоже? – ухватил мысль Кеннета капитан Харви.

– Разумеется, прежде всего окружающие замок территории, – проворчал мышь, – тогда есть шанс, что до академии доберутся не все. Или вообще никто, но это из области фантазий.

– Кеннет, безусловно, прав, – поддержал мыша капитан Харви, – прежде чем думать об обороне замка как такового, необходимо озаботиться защитой прилегающих территорий. Итак, что у нас расположено в округе?

– С одной стороны кладбище, – вступил в обсуждение Теодор, – где мы, собственно, и находимся. Харви, скажи, они смогут пройти?

– Да ты что! Ясно ведь… – воскликнул Морти и вдруг споткнулся на середине фразы, увидев сосредоточенное лицо капитана, который почему-то не спешил уверять всех в том, что ни один враг тут не пройдёт.

– Мы точно знаем, что среди призраков есть те, кто служит поклонникам Великой Лестницы, – после достаточно долгого молчания проговорил Харви, – но у меня всё никак руки не доходили узнать, кто именно. Большинство наших на твоей стороне, Тео, но есть и те, кто не любит некросов, даже таких щедрых на силу, как ты.

– И что же делать? – как-то растерянно спросил Морти. Он выглядел, словно ребёнок, которому вдруг сообщили, что его папа – не самый сильный человек в мире. Смесь разочарования, обиды и надежды на то, что всё это – просто шутка.

– Проводить необходимые мероприятия, – ответил капитан, думая о чём-то своём.

– Спасибо, сразу стало всё понятно! – фыркнул Мортимер, но так как расстраиваться и долго переживать по какому-либо поводу ему не давал жизнерадостный характер, то он продолжил с прежним энтузиазмом. – Ладно, с кладбищем будут разбираться Харви и Биэль, а Кармайкл им поможет. Что у нас с других сторон?

– С одной – лес, с другой – болото, – Тео тяжел вздохнул. – Давайте подумаем, что можно сделать с болотом. Оно, как нам известно, существует практически автономно, но часть, которую мы отделили, вроде как в нашем ведении. С Лимейной, насколько я понимаю, всё ровно, без конфликтов. Она нас не трогает, мы к ней не лезем. Но чью сторону она примет, я даже предположить не возьмусь. Когда-то давно, во время бала, она сказала, что Блайвиль – её личный враг, но, во-первых, с того времени могло многое измениться, а во-вторых, верить Лимейне – такая себе идея. Хорошо бы разведать аккуратно, что там у неё с настроением…

– Мы как раз послезавтра встречаемся с Оскаром, – Джулиан задумчиво крутил в руках какую-то длинную травинку, – у нас день передачи трав, которые болотные собирают для нас.

– Оскар – это тот жаб, с которым мы тогда переговоры вели? – вспомнил Тео, который, если честно, про болото вообще в последнее время не вспоминал, отдав решение всех вопросов на откуп Джулиану и Габи. А так как они прекрасно справлялись и без него, то Теодор и думать забыл и про Лимейну, и про Оскара, и про болото. Ему и других забот хватало.

– Он самый, – кивнул Джулиан, – можно, конечно, попробовать что-нибудь через него разузнать, но рассчитывать на то, что он ответит правду, я бы не стал.

– Если разговаривать всерьёз, то только с самой Лимейной, – уверенно пророкотал Биэль, – если начать решать с Оскаром, она воспримет как неуважение, вопрос-то серьёзный, а мы не к ней, а к заместителю. Нехорошо получится… А Лимейна – дама самолюбивая, нервная, злопамятная, даром что красавица.

– Что делать, пойду договариваться, – вздохнул Тео, у которого о прошлой встрече с королевой болота остались не самые приятные впечатления. Да и мысль о том, что Лимейна – всего лишь невероятно качественная проекция, не отпускала. Кто её знает, кто там на самом деле прячется за красивой картинкой?

– Мне кажется, тебе идти не стоит, – голос графа Леонарда был спокоен и благодушен, – говорите, эта ваша Лимейна – красивая женщина?

– Очень, – Тео растерянно посмотрел на невозмутимо поправляющего манжеты Шелдона-старшего, – а почему ты спрашиваешь и почему мне не надо идти?

Несмотря на то, что графа до сегодняшнего дня никто из них толком не знал, его легко приняли в компанию, и его предложение обращаться по-простому, без церемоний, тоже восприняли как нечто само собой разумеющееся.

– Тогда, полагаю, я смогу справиться лучше любого из вас, уж простите мне мою самонадеянность, – легко улыбнулся граф Леонард, – красивые женщины – мой профиль, так сказать…

– Она опасна, хитра и коварна, – предупредил графа Хасид, почувствовавший невероятное облегчение от того, что Тео не надо будет туда идти, следовательно, и у него есть шанс избежать встречи с болотной королевой. До сих пор при воспоминании о том, как она пыталась его подчинить, в желудке возникал ледяной ком. Если бы не Морти, принявший на себя тогда удар, там, на острове посреди болота, принц Хасид и остался бы.

– Какая прелестная особа, – мурлыкнул граф Шелдон, мечтательно щуря синие глаза, – люблю необычных женщин, знаете ли… Это так… тонизирует!

– Теперь это так называется? – не выдержав, фыркнул Биэль, но при этом взглянул на графа с неприкрытым уважением.

– Ты уверен, Леонард? – Тео очень серьёзно посмотрел на графа. – Ты ведь совершенно не обязан рисковать собой, а встреча с Лимейной – это риск, и немалый. Я как вспомню её – так вздрогну.

Граф посмотрел на Тео своими удивительными синими глазами, на дне которых плескалось что-то, чему молодой ректор не мог подобрать определения. Что-то, от чего Теодор чувствовал себя юным, неопытным и до неприличия наивным. Но почему-то это вызывало не обиду, а наоборот, чувство благодарности к человеку гораздо более опытному и мудрому, который готов взять на себя то, с чем он, Тео, может и не справиться. И как он мог считать графа Шелдона легкомысленным и несерьёзным прожигателем жизни, главная заслуга которого – невероятное количество соблазнённых женщин?!

– Спасибо! – от души сказал Тео. – Если ты уверен, что Лимейна тебе по зубам, я могу быть только благодарен.

Глава 2

Идея присоединиться к младшему сыну и его приятелю, решившим вдруг вернуться в академию, пришла в голову графу Леонарду Шелдону внезапно, но он ни секунды не жалел, что поддался внезапному порыву. Немалый жизненный опыт говорил, что именно такие интуитивные решения и оказываются в итоге самыми результативными.

Об Академии Последнего Шанса граф, конечно же, слышал много всякого, но даже не пытался разобраться, где слухи, а где правда, так как рассчитывал всю необходимую информацию вытащить из сына, когда тот приедет на каникулы. Весть о том, что Бенджамин возвращается на месяц раньше, граф Леонард воспринял совершенно спокойно: раньше так раньше, дело такое…

На семейное кладбище за сыном и его приятелем он, в общем-то, пошёл исключительно для того, чтобы присмотреть за Бенджи: мало ли чему он там за год научился. Ещё решит продемонстрировать свои умения окружающим, а граф ещё от предыдущих экспериментов не отошёл, как, впрочем, и обитающие на кладбище призраки. Это Бенджи считал, что ему никого не удалось вызвать, и даже не подозревал, каких трудов стоило графу утихомирить возмущённых непрофессиональными действиями предков.

То, что граф услышал, повергло его в глубокую задумчивость, так как неожиданно на место встали кусочки мозаики, которая до этого никак не хотела складываться. Граф Леонард вынужден был признаться самому себе, что до момента, когда приятель сына, этот Владислав Лестоф, высказал своё предположение о том, что на академию собираются напасть, он в этом направлении даже не думал. И если бы не счастливая случайность, то уничтожение академии стало бы тем камнем, который вызвал бы обвал. И этот обвал похоронил бы под собой благополучие Терейи, которую граф Леонард Шелдон много лет назад поклялся охранять и защищать даже ценой своей жизни.

Уже выходя от ошарашенной его внезапным отъездом Норы, он подумал, что, возможно, стоило бы сначала поговорить с его величеством, но потом решил отложить беседу. Сначала он сам посмотрит на эту академию и только тогда решит, как правильнее будет выстроить порядок действий.

И вот он сидел на нагретом солнцем камне на бескрайнем кладбище и смотрел на собравшихся на небольшой полянке, явно служащей тренировочной площадкой, людей, нелюдей и призраков. И чем дольше он наблюдал, тем сильнее зрела в нём уверенность, что он не там искал поддержку все эти годы. Почему он решил, что молодёжь не стоит принимать во внимание? С чего он взял, что лишь взрослые, обременённые жизненным опытом люди могут стать опорой королевства? Почему он не видел этого колоссального потенциала даже в собственном сыне, считая его ребёнком?

Он смотрел на Огюста Стендриджа, ровесника Бенджамина, которого несколько раз видел при дворе и который кроме чувства брезгливости никаких эмоций у графа не вызвал. А сейчас перед ним сидел сосредоточенный, внимательно слушающий юноша, машинально крутящий в пальцах небольшие камешки. И граф прекрасно знал, кто, как правило, не пренебрегает этим простым упражнением для развития силы и гибкости пальцев. Так всегда делал Кайтек, непревзойдённый метатель ножей и летучих звёзд. Но где ножи, а где маркиз Стендридж! Хотя если посмотреть на то, как разговаривают с ним остальные, невольно появляется мысль, что на самом деле он не знает об этом молодом человеке ничего! Да и душа замка – вот уж действительно чудо! – явно была расположена к Огюсту, а ведь всем известно, что такие сущности терпеть не могут ни лжи, ни лицемерия. Да и тот факт, что Стендридж вернулся, узнав об опасности, грозящей академии, говорил сам за себя.

Тут граф перевёл взгляд на собственного сына и вздохнул: как он мог упустить момент, когда его Бенджи стал взрослым? Ведь он отправлял его в академию только для того, чтобы сын, выбравший некромантию и проявивший к ней недюжинные способности, не разнёс случайно фамильный замок. А теперь рядом с молодым Морриганом сидел серьёзный, готовый к решительным поступкам юноша, которого никто из присутствующих, включая ректора Холверта, не воспринимал как помеху или ребёнка.

Граф внимательно слушал и с каждой минутой понимал, что судьба привела его именно в то место, где, видимо, и будет решаться вопрос о дальнейшем существовании Терейи. Мысль о том, чтобы остаться в стороне, в голову графа не пришла ни на секунду, наоборот, он напряжённо думал, чем может быть полезен будущим защитникам замка. И когда речь зашла о болотной королеве, граф Леонард понял, что вот тут он как раз и может пригодиться.

Облегчение, мелькнувшее в глазах и Теодора, и Хасида после того, как они поняли, что граф готов вместо них встретиться с загадочной королевой Лимейной, слегка позабавило старшего Шелдона. Он понимал, что общение с такой сущностью – дело непростое, но если уж справились эти мальчишки, то неужели он не сможет? К тому же, женщина, она и в болоте – женщина!

– Когда вы хотите с ней переговорить? – граф Леонард улыбнулся Теодору и подмигнул встревоженному Бенджамину.

– Мне кажется, что чем быстрее, тем лучше, – пожал плечами Тео, – допустим, завтра днём. Сегодня вряд ли успеем: пока договоримся, пока согласуем, что и как говорить, время и пройдёт. А ходить к болоту ночью – таких сумасшедших нет даже в нашем приюте безумных.

– Ночью туда даже я не сунусь, – подтвердил его слова Биэль, – мутные они там все, эти болотные. Скользкие, как угорь, изворотливые… И как вы с ними вообще дела ведёте – не понимаю.

– Иногда с большим трудом, – невесело улыбнулся Джулиан, неуловимо напоминавший кого-то графу, но он никак не мог вспомнить – кого именно.

– Значит, тогда решим так, – Тео поднялся с камня и сладко потянулся, – Джулиан, ты через Оскара договариваешься с Лимейной о встрече, допустим, на завтра на три часа. Говоришь, что нужно обсудить важный вопрос, и что на переговоры придёт…

Тут Теодор замялся, так как о статусе неожиданно свалившегося им на голову и сходу ввязавшегося в интригу графа они пока не говорили. На выручку ему пришёл сам Леонард, скромно предложивший именовать себя доверенным лицом с особыми полномочиями.

– Значительно, непонятно, но солидно, – пояснил он свой выбор, – и, опять же, тебя ни к чему не обязывает. Мало ли, какие ты мне полномочия дал! К тому же, я ведь мог и не так тебя понять, правда?

– Ну, в общем-то, да, – согласился Тео, а Хасид одобрительно кивнул, – значит, смотри: наша цель состоит в том, чтобы выяснить, на чью сторону в случае открытого конфликта встанет Лимейна и, соответственно, подчиняющиеся ей болотные. Информацией, которой мы обладаем, с тобой поделится…

– Давай я расскажу, – неожиданно предложил Хайлас и пояснил, глядя на удивлённого ректора, – у меня всё равно пока есть свободное время перед занятиями, пока парни заселяются. Ты иди посмотри, не прибыл ли кто ещё, да Христофора сориентируй по едокам. А мы тут и без тебя справимся. Верно я говорю, твоё сиятельство?

– Абсолютно, – граф Леонард нахмурился и стряхнул прилипшие к безупречному камзолу травинки, – думаю, мастер Хайлас прекрасно сможет познакомить меня с имеющимися у вас сведениями.

– Спасибо! Что бы я без всех вас делал! У меня, если честно, действительно дел – не перечесть, дышать не успеваю! – Теодор благодарно взглянул на гнома и, кивнув Леонарду, быстро пошёл, почти побежал в сторону замка.

Проводив удаляющегося ректора взглядом, граф, убедившись, что остальные тоже разошлись по делам, повернулся к покачивающемуся с пяток на носки гному и, неожиданно шагнув вперёд, наклонился и крепко обнял Хайласа.

– Я сначала не поверил своим глазам, – прошептал он, отстраняясь и с удивительной теплотой глядя на улыбающегося гнома, – мы не виделись… сколько… лет десять? Пятнадцать? С той самой заварушки на границе с Аэлинной…

– Почти пятнадцать, – кивнул Хайлас, – но, в отличие от тебя, я не удивился. Когда я увидел здесь Бенджамина, то понял, что рано или поздно твоё невероятное чутьё приведёт сюда и тебя самого, причём произойдёт это именно тогда, когда ты будешь больше всего нужен.

– Всё так серьёзно? – улыбка сбежала с красивого лица графа Леонарда, а невероятные синие глаза потемнели.

– Более чем, – Хайлас кивнул и хотел что-то сказать, но Леонард остановил его неожиданно властным жестом и внимательно всмотрелся в старого друга.

– Бездна и все её демоны! – потрясённо прошептал граф, разглядывая чёрную паутину, окутавшую ауру его собеседника. – Где ты подхватил эту дрянь, Хас?!

– Это долгая история, – помрачнел гном, – в двух словах и не расскажешь… Но я поначалу потому сюда и напросился, что только в здешнем лесу можно найти годморшейн.

– Она ещё встречается? – непритворно удивился Шелдон. – Я думал, уже извели всю. Но прости, я перебил тебя, Хас.

– Так вот, – гном вздохнул, – а потом постепенно настолько проникся делами, заботами и проблемами академии, что уже, если честно, и не мыслю себя без неё. Особенно после того, как начал тренировать двух парнишек, которых в срочном порядке внедряли в ряды заговорщиков. Если бы ты знал, Леон, как они напоминают мне нас с тобой лет … даже не буду говорить сколько… назад. И, знаешь, я уже даже смирился с тем, что это проклятье в итоге меня сожрёт. Но за оставшееся мне время я сделаю для этих ребят – я имею в виду всех обитателей этого очаровательного сумасшедшего дома – всё, что от меня зависит. И когда я увидел тебя, у меня с души свалился огромный камень: теперь мне есть, кому их передать, когда придёт мой час.