Асмикраниль

– Отрава! —с потерянным видом шепнул про себя старик. – Быстро в темницу, приведите мальчишку! – торопливо приказал он одному из головорезов, метавшемуся между колодцем и огнем.

С возвращением посланного мародера самые худшие опасения старика подтвердились. На вопрос, куда делся мальчишка, он лишь с туповатым выражением лица разводил руками.

– Кломнут! – крикнул полурослый старик сквозь густой дым и вопли умирающих собратьев. – В напитке отрава!

Трусливый до полусмерти, Душегуб стал в безумии поглощать ведрами холодную воду, не зная, что яд, приготовленной нимфой, давно уже сочился в их жилах.

– Отрава! – в суматохе дикого хаоса мародеры бросились к колодцу, оставив без внимания пламя. Вытолкнув своего вождя, они всё пили и пили, надеясь на исцеление. Многие безнадежно пытались вырвать еще недавно с таким бешеным аппетитом испитый ими эль.

– Закрыть ворота! – крикнул полурослики, не дождавшись, сам выбежал исполнять свой же приказ. Семриаль, Руан и знахарь так и не успели выбраться за ворота, тайно присутствуя в этом ужасе.

Подозрительный от природы, старик был единственным, кто воздержался от удовольствия испить кружку эля. И теперь это спасло ему жизнь… Точнее, от мучительной смерти. Пожар по повелению нимфы стал медленно угасать, и она еле заметно на своем Сакранильском наречии поблагодарила стихию. Тем временем двадцать девять узников, приговоренных к смерти, уже были на свободе и нацелили свое внимание на брошенные клинки из превосходной северной стали.

Кломнут, предвидя свою смерть, решил покончить с рыцарями и после, как он считал, «спокойно возвыситься к небесам». Он ползком добрался до своего седалища и, выхватив горн, дунул в него изо всех сил. Знаменитый рог, доставшийся Душегубу от брата, даже в эти отчаянные моменты заставлял мародеров содрогнуться. Его звук напоминал о присутствии Далагула. Обратив взгляд головорезов на себя, он истерично крикнул, указывая толстым пальцем на лежащих пленников:

– Это они отравили. Убить! Убить немедленно!

Медлить дальше было нельзя. Выхватив оружие, оптрометчиво брошенное мародерами, они, словно воскресшие из пепла, под боевой клич Кесгора рубили нечестивцев. Один из Кесгорцев швырнул веревку в яму и, спустя мгновение, предводитель паладинов, возглавил смертоносный отряд. Но головорезов все равно было гораздо больше. Против тридцати отважных воинов сражалось более трехсот безупречных убийц. Кесгорцы вновь сомкнулись в круг, и, вращаясь подобно пиле, предприняли отчаянную попытку пробиться к вратам, в надежде найти и закрыть своими плечами Руана и его спутников. Отрубленные конечности головорезов летели в разные стороны. Горстка бравых воинов наглядно доказывала врагам, да и самим себе, что звание паладинов им досталось не случайно. Клинки столь грациозно плавали в воздухе, что враги не могли уследить за ними. Они лишь ощущали губительный хлад булата, как предсмертный подарок от Кесгора. Зазубренная северная сталь впервые вкусила плоть своих хозяев. Гаранбар сквозь пыль и лязг клинков тщетно пытался найти бледнолицего головореза. Но как можно было разглядеть среди трупов человека, походившего на труп? Внезапно полурослый старик заметил странного воина, укрывшегося под завесой. Ни один головорез даже при смерти не отказался бы изрезать на куски Кесгорского паладина. Однако этот казался иным. Схватив разломанное копье, он будто охранял кусок дуба, растущий рядом.

– Убить этого! Он не из нас! – крикнул старик, указав на бледного и неуклюжего мародера.

Несколько воинов тотчас ринулись на него. Руан успел лишь вонзить копье в грудь одного из нападающих и упал наземь, не контролируя центр тяжести непривычного ему огромного тела. Остальные убийцы хотели было разрубить бедного юношу, как дерево словно ожило, ударив их толстым посохом. Во всяком случае, так показалось полурослику, далекому от магии. «Странный» головорез и два его деревянных спутника пустились в бег, в надежде укрыться от преследования. Командир рыцарей, заметив, как часть убийц развернулась, понял – их друзья где-то там, и сплоченная фаланга устремилась следом, расчищая путь, засеянный полчищем недругов. Ночь подходила к концу, а это означало скорое избавление. Тем временем троица успела укрыться в пустующем хлеву. Больше половины преследователей просто не добрались до места назначения. Остальных же мучила агония, пожирающая их изнутри. В иное время мародеры разом выбили бы дверь, но обессиленные от яда, они попросту подожгли избу.

– Горите в аду! – озлобленно орал старик уже охрипшим голосом.

Огонь мигом разошёлся по крыше. Загнанные в ловушку, они искали иного выхода. Но его не было. Густой дым в считанные секунды заполонил помещение. Узрев, как пламя медленно пробиралось к ним, Руан плотно прижал нимфу к себе, прикрывая ладонями ее щеки, в надежде уберечь мраморную кожу от посягательства огня. В это время знахарь диким ревом пытался пробить ногой иной путь через хлев. Но, к сожалению, доски были слишком прочными, да и густой дым сжигал легкие с каждым вдохом. И лишь Семриаль с невозмутимым видом тихо шептала что-то на своем Сакранильском, пристально глядя на пламя сквозь грубые пальцы головореза, бережно прикрывшие ее лицо. Но не торопитесь гадать, что именно ворожила нимфа. Я вам сию же минуту перескажу смысл наговора:

Вулканов грозный повелитель

Укрой от жгучих язычков.

Как света в очагах хранитель,

Спаси от пламенных оков!

Стихии очень любили тех, кто уважал их силу, а Сакранильские нимфы, как ни кто другой, знали об этом. После нескольких отчаянных попыток, просьбы Семриаль были услышаны, и пламя чуть не сгубившее их, стало медленно отходить. Ужасающие вопли просеченных голов всё отчетливее доносились сквозь щели избы, куда уже успела просочиться лужа багровой крови. И друзья молились, чтобы кровь сия не оказалось Кесгорской. Вдруг послышался грубый голос:

– Раз! Два! – и на счет —«Три!» —массивный сапог выбил дверь.

Окровавленные воины, в которых едва узнавались черты паладинов, торопливо вытащили друзей на свежий воздух. Если, конечно, так можно назвать поле, усеянное трупами. Последние остатки некогда могущественного клана черных мародеров нынче валялись на каждом шагу, утопая в собственной крови.

Увидев своих подопечных во здравии, Гаранбар из последних сил приобнял Руана и Семриаль.

– Надо скорее выбираться отсюда! – вымолвила он сквозь непрекращающийся кашель.

– Эдод и Хледстиг со мной! Еще двое в темницу. Там дети, – кратко бросил командир, – остальные ждут за воротами. У меня одно незаконченное дело!

Вы, наверное, поняли о каком «незаконченном деле» говорил командир паладинов? Гаранбар был истинным рыцарем, но не лишенным чувство мести. Опираясь на своих товарищей и хромая, он подходил к черному шатру, праздно раскинутому в дальнем углу лагеря. Глухой стон доносился изнутри. Еще недавно торжествующий над рыцарями Душегуб извивался от адских мук. Не забыли воины всех бед, разоренных деревень, убитых матерей и чад, брошенных на съедение гиенам, лишь ради утехи ныне мучающегося мерзавца. Схватив умирающего Кломнута за косы, паладин протащил его вдоль всего лагеря и, наконец, бросил в яму, где несколько часов назад сам отбивался от острого оскала зверей.

– Я хочу… —обессиленный, он говорил с трудом, – чтобы ты, грязная свинья, ощутил перед смертью то, что испытывали твои жертвы, – и кинул ему ржавый клинок. – Запомни, твой брат был убийцей…, но воином. А ты… просто ничтожество! – и, бросив взгляд Хледстигу, он приказал, – выпускайте гиену!

Открою вам маленький секрет: Кломнут до смерти боялся диких зверей и, по привычке, подвергал пленников тем пыткам, от которых дрожали его колени. Видимо это приносило ему неимоверное удовольствие. Описывать дальнейший ужас я не стану. Жалкая судьба Кломнута Душегуба обрывалась в зловонной яме, в компании гиен. Его все забудут, и даже спустя годы о нем никто уже не вспомнит.

На заре Семриаль, Руан и знахарь, а также паладины вернулись в деревню. К счастью, облик наших героев уже стал прежним. Вместе с ними по тропинке тихо шли освобожденные пленники – примерно дюжина детей и один еле ковылявший старик. Никто из них всё еще не верил в окончание ужаса. На пути их ожидал последний ужас сегодняшнего дня. Не пережив упадка могучего клана, старик-полурослик повесился. Он не возжелал смерти от вражеских мечей. Его тело так и осталось висеть, устремив взгляд на опустевший лагерь на горе Оглух.

Деревня празднично встретила компанию героев. А как же еще? То, что пережили они ради существования манов, достойно излагаться в героических сагах. К наступлению ночи повозки с провизией уже были у ворот частокола. Маны решили устроить празднество в честь гостей, однако большинство воинов, в том числе и Гаранбар, предпочли полежать в тихой обстановке, излечивая многочисленные раны. Но некоторые, в том числе и Руан со своей возлюбленной, всё же решили послушать бардов у костра и немного развеяться перед долгой дорогой.

– Жаль, большую часть мяса не смогли уберечь, – сетовал один из паладинов, тот самый бородатый воин, что выбил дверь горящей избы.

– Вы спасли народ, и он вам непомерно благодарен, – ответил знахарь. – Мы и с этим запасом протянем зиму. Низкий вам поклон, вам и вашим собратьям, и прижал к груди паладина.

– Кстати, а что случится с освобожденными? Они останутся в деревне? – поинтересовалась нимфа у того же рыцаря.

– Нет! Практически все они сироты, а деревня слишком бедна, чтобы прокормить их. Гаранбар решил увезти всех в Кесгор, – промолвил бородач, – он уверен, что из них получаться доблестные рыцари. Они обретут новый дом. И мы не вечны… – горько вздохнул воин.

– Вчера ночью мне показалось обратное, – рассмеялся Руан, – я воочию понял, кто такие паладины.

После недолгой беседы бородатый рыцарь бросился в пляску, а двое влюбленных, подобно неразлучникам, молча наблюдали за весельем. И вновь они чуть не потеряли друг друга.

Наступил вечер. Гуляние обрело второе дыхание, и с еще большим размахом воспевались подвиги храбрецов. В суматохе веселья знахарь вдруг уловил красноречивый взгляд Семриаль. Он кивком пригласил чету в хижину, в ту самую, где у них впервые произошла беседа.

– Вы исполнили обещание. Теперь мой черед, – почти траурным голосом проговорил ман. – Я…Я не гарантирую, что вы найдете его живым. Может, он давно…

– Мы готовы ухватиться за любую надежду, – прервал его Руан.

– Хорошо. Слушайте и запоминайте. За несколько верст на северо-восток от деревни есть обугленная хижина…, впрочем, вас проводит житель. Но дальше этой хижины он не ступит ногой. После того случая… они боятся этих земель. Считают, что духи шаманов до сих пор бродят в окрестностях.

– А вы? – спохватилась Семриаль. – Вы боитесь?

– Меня страшат не духи и не гомункул. Я боюсь себя. В этих местах воспоминания освежаются, и я страшусь того зверя во мне, – потом немного помолчал и продолжил привычным тоном, – дойдя до хижины поверните на восток и направляйтесь к скалам, к истоку Пиларийского хребта. Найдите каменный круг – жертвенник, и… – знахарь вновь сделал паузу. Он не признавал, что боится гомункула. Боится увидеть его живым. Живым воплощением страданий, которые причинил ему еще молодой ученик шаманов. Но в то же время он страстно желал упасть перед ним и просить о прощении. Знахарь много лет жил в этой растерянности, каждый раз задавая себе один и тот же вопрос: «Жив ли он?». Страх и раскаяние боролись в нем до сегодняшнего дня. И теперь, отдавая нимфе последнюю подсказку, он, наконец-то, сделал выбор. Но о его выборе мы так и не узнаем.

– Записывай! – кратко вымолвил Руану страдалец, указывая на перо.

И тот принялся записывать следующее:

Слезинки девственного тела,

Увидишь ты у самых ног.

И, взглянув сквозь них, умело,

Откроешь потайной чертог.

– Это всё, что я знаю, – вздохнул ман. – Эту фразу я услышал случайно, когда подглядывал за инициацией одного из шаманов. Попробуйте разгадать его, и, наверное, вы сможете найти чертог. Знаю, это ничтожная доля за все ваши старания, но больше ничем помочь не смогу, друзья.

– Вы сами пробовали отгадать эту загадку? – поинтересовалась Семриаль.

– Я даже не пытался.

– И вы сорок лет просто хранили его? – возмутился Руан.

– Я вообще не должен был знать про чертог до инициации. А теперь, извините, я присоединюсь празднеству. Но что касается вас, я посоветовал бы посетить жертвенник на заре. Шаманы всегда устраивали обряды именно в это время, – сказал он и устремился к выходу.

Загадка не желала поддаваться разуму. Нимфа напрасно искала ответ в книгах, пользуясь своим уникальным даром. Магические трактаты умалчивали тайну осмотрительных шаманов. Они почти всю ночь усердно пытались найти разгадку и, сами того не заметив, сладко уснули в объятиях друг друга, утомленные событиями прошлой ночи. Каждый из них видел сон, и, судя по выражению их лиц, снились им одни и те же грезы. Впрочем, не будем беспокоить их сновидения, ведь возлюбленным еще не скоро доведется уснуть столь умиротворенно.

Наутро Семриаль твердо решила, что отгадать загадку можно, лишь присутствуя в непосредственной близости к горам. Может, сама природа подскажет ответ? Она не могла долго ждать и разбирать каждую фразу загадки. Ее сердце билось желанием освободить свой народ. Видя, как страдает его возлюбленная, Руан покорно соглашался с ней во всем, готовый еще много раз слепо рисковать жизнью ради нее одной. Именно эта черта больше всего настораживало нимфу. Ведь еще недавно Руан, самое дорогое, что осталось у нее, был на волосок от гибели. «Такое больше не должно повториться!» —твердила она себе. Однако приключения опасны именно своей непредсказуемостью, а Семриаль это прекрасно осознавала. Она понимала, что в один день везение может пройти стороной Руана, и этого дня она боялась больше всего.

Несмотря на все убеждения Гаранбара, нимфа отказалась от их дальнейшего сопровождения. Раненые, уставшие, они и так сделали слишком много.

– Дальше нас сопроводит местный. Мы непомерно благодарны тебе, Гаранбар, и каждому паладину. Прощайте, доблестные сыны Кесгора, – нежным голосом обратилась нимфа.

– Мы никогда не забудем вас, – с прощальной улыбкой промолвил Руан, крепко прижав к себе командира отряда и его спутников.

Как ни странно, грозный воин, уже успевший привязаться к этой паре, вдруг пустил слезу. Он был сентиментальным и в такие моменты не смог скрыть печали. Это был признак чистой души.

– Может, всё-таки…

– Не стоит, друзья, – добавил Руан. Дальше мы сами. И… передайте Аргеолу, что ему очень повезло с вами. Прощайте!

Взяв с собой узелок с провизией, они неторопливо вышли из деревни, стараясь не оглядываться назад. У самого выхода их поджидал знахарь. Он сухо попрощался с четой и запряг мула с провожатым. Но напоследок всё же решился выдавить из себя последнюю просьбу:

– Если вдруг… он там, – он опустил глаза, – попросите прощения от имени всей деревни. Прошу вас.

Руан утвердительно кивнул головой, и они пустились в путь, к истокам гор, разделяющих Мервильский лес и эту проклятую деревню. Примерно через час путники заметили легкую дрожь на теле провожатого мана. С виду довольно крепкий мужчина стал всё чаще оглядываться и дрожащим голосом что-то шептать под нос. И наши друзья поняли – хижина где- то близко. Узрев издалека очертания заброшенной поляны и единственной хижины, ман, торопясь, выгрузил их вещи и скрылся прочь от этого «злополучного» места, даже не попрощавшись. Руан и Семриаль не были обременены столь паническим страхом перед мстительными духами шаманов, да и ничего плохого они им не сделали. Руан решил осмотреть хижину, в надежде найти хоть какую-то зацепку. Они вошли внутрь. Полуобгоревшая изба осталась совершенно нетронутой с тех пор, как минули годы после кровавых событий. Микстуры в стеклянных колбах, высушенные лапы различных рептилий вразброс лежали в разных углах.

– Может, что-нибудь тебе пригодится? – сказал Руан, подняв одну из уцелевших склянок.

– Не трогай здесь ничего, – возразила нимфа. – Взгляни на это, – внимание Семриаль внезапно переключилось на большой шарообразный предмет, весь покрытый пылью.

Руан тотчас дунул, и сквозь пыль обнажилась безнадежно треснувшая шарообразная колба.

– Видимо здесь и родился гомункул! – воскликнула хранительница. – Многие пытались стать авторами этого шедевра… – Вздохнув, она продолжила, – какая же участь ожидала его.

– И никаких записей! – недовольно буркнул Руан, копаясь в груди давно уже ненужных предметов.

– Шаманы, во избежание утечки тайн, просто запоминали наизусть каждую формулу, каждое заклинание. Даже не пытайся найти записи.

– О! Посмотри, чья-то шуба. Не шамана ли, случайно? Может, в карманах что-то найдется; и принялся осторожно выворачивать их.

– Нетро… Ну, ладно! – сдалась Семриаль и сама принялась помогать ему.

Карманы были пусты, единственное, что смогла найти пара, так это маленький кожаный мешочек с крохотной ложечкой внутри.

– Это не похоже на дозатор, уж слишком он мелкий, – пристально всматривалась нимфа, сведущая в приготовлении эликсиров.

– Давай заберем с собой, – предложил Руан. – Не зря же шаман тащил эту штуку с собой. Обязательно верну его на место, если не найду применения.

И чета вышла из хижины, так и не найдя ключ к разгадке.

– Отсюда на запад!

Спустя четверть часа чета наткнулась на еще одну лужайку. В этот раз она выглядела менее мрачной. Несмотря на глубокую осень, место словно было островком цветущей весны.

– Как же тут красиво! – промолвила Семриаль, вздыхая аромат еще цветущих деревьев.

– А вот и алтарь, – указал Руан на небольшой каменный круг, весь окутанный природой.

– Значит, вход где-то поблизости!

Усевшись поудобнее в густой траве, Руан вновь достал клочок бумаги с надписью:

Слезинки девственного тела,

Увидишь ты у самых ног.

И, взглянув сквозь них, умело,

Откроешь потайной чертог.

Пытливые мысли влюбленных, столкнулись об непоколебимую твердь загадки и лишь надвигающиеся сумерки красноречиво говорили о бессмысленно потерянном времени. С наступлением ночи чарующая красота местности будто исчезла, отворяя свои владения холодному осеннему ветру. Под теплым светом костра, укутавшись в плед из козьей шерсти, они не опустили рук и упорно искали ответ.

– Нет! Мы никогда не разгадаем эту чертову загадку, – не выдержав, процедил Руан, – Вот бы Лямель был тут!

– Ты прав. Лямель! Однажды он разгадал одну, – вдруг улыбнулась Семриаль, разогнав отчаяние в глазах. – Я же могу отправить ему послание!

Она достала небольшую книгу из узелка, бережно провела ладонью по страницам и тихо шепнула четверостишье с небольшим посланием к дорогому другу. Через несколько минут сквозь строки книги появились буквы, изящно складываясь в слова:

«Руан, Семриаль! Как я рад увидеть от вас весточку. Я так беспокоился», – и слова исчезли, чередуясь со следующими: «Я получил загадку. Постараюсь сделать всё возможное. Боже, как я рад услышать вас». « Как же я хочу вас увидеть, друзья мои».

После этих слов книга умолкла, и чета, плотно прижавшись под пледом, наблюдала за бесконечным танцем огоньков, тихо наслаждаясь любовным уединением.

Наступил новый день, хотя старый только-только отдавал свой черед. Чета проснулась то ли от излишней сырости и густого тумана, то ли от слабого света, исходящего от книги.

– Семриаль, книга! – взволнованно разбудил ее Руан.

Полусонная, она вскочила и открыла заветные страницы. Это был Лямель. Точнее, послание от него. Там было следующее:

«Я не смог отгадать всё и полностью, так как не вижу, что это за место, но, думаю, первая строка поддается разгадке. Мне помогла Плеция. Кстати, она вам шлет свое приветствие. Слушайте. Девственное тело – это чистое тело у самых ног. Если вы где-то на природе, то, полагаю, это цветок чистотел. Хотя, где сейчас осенью найти чистотел?! А слеза— это, вероятнее всего, роса. Роса на чистотеле! Может, я и ошибаюсь. Но остальное, как в тумане. Не поддается. Друзья мои, я так соскучился по вам, надеюсь, мои подсказки помогут.»

– Чистотел! – задумалась Семриаль.– Как же я не догадалась. Чистотел, – повторяла она.

– А где он? Я плохо разбираюсь в цветах. Знаю только розы.

– Да вот же! – радостно подпрыгнула нимфа. – Ты сидишь прямо возле него.

И поистине— рядом, у ног Руана незаметно рос желтенький цветочек. А на нем, как и должно быть на заре, скопились маленькие капельки росы.

– Что с ним делать? – тщательно разглядывая росу, промолвил он. – И как изволите взглянуть сквозь нее?

Нужно было торопиться. С восходом солнца капельки росы исчезли бы в считанные секунды.

– Я поняла! Дай ложку! – быстро проговорила Семриаль. Да-да, ту, что ты забрал у шамана. Кажется, я знаю, для чего она!

Удерживая ложечку в своих хрупких руках, она осторожно собрала росу и, рискнув, капнула в глаза. Свершилось! Перед взором Семриаль открылась иная лужайка, а рядом со скалой показался каменный дверной проем.

– Я вижу, вижу вход! – закричав, устремилась к безмолвной скале, откуда, по мнению Руана, на них глядела лишь серая гладь.

Но Семриаль видела иное. Отчётливые очертания прохода, дверную ручку и прелестную резьбу на холодной скале. Она легким движением дотронулась до ручки, и массивная каменная дверь вдруг распахнулась, как дверь тростниковой лачуги. Леденящий душу ветер, годами заточенный в пещере, вырвался наружу. Он объял непрошеных гостей и улетел прочь, оставив их один на один с гомункулом, затаившимся где-то в дебрях сталагмитов. Было страшно встретиться с существом, не ведомым доселе человечеству. Но еще больше страшились они обнаружить его останки.

Семриаль долго не решалась войти, но, почувствовав сильные руки Руана, сжимающие ее ладони, она сделала первый шаг, и вход сомкнулся вслед за ними. Из-за отсутствия достаточного количества кислорода факел загорелся неимоверно тускло. Чертог, как это место называли шаманы, был сырым и довольно мерзким. Капли воды, падающие в глубине пещеры, били прямо в сознание, еще больше угнетая атмосферу. Запах сырости и огромное количество укромных уголков пугали путников. Кромешная тьма окутывала пещеру, как мать, обертывающая свое дитя в пелену.

– Почему мы не взяли хотя бы кинжал? – встревожено шепнул он нимфе.

– Мы пришли сюда с миром. Он должен это понять.

– Эта пещера тянется прямиком вглубь гор. Нам придется искать его, целую вечность

– Не придется! Я чувствую магию. Он сам нашел нас.

Странное ощущение магического присутствия усиливалось с каждым биением сердца. Было сложно понять, какое чувство питает это существо к человеку, чуть было не сгубившему его жизнь. Страх? Ненависть? Может, и то и другое, как часто бывает. Два незаменимых послевкусия человеческой жестокости. Пара замерла, затаив дыхание. Любой неправильный шаг – и нечто, что наблюдает за ними, укроется в глубине пещеры. Существо пристально всматривалось, изучая их безмолвие, чувствуя их тревогу. Но и нимфа ощущала его страх. Тонкое чутье ее душевных фибр всё яснее описывало природу гомункула. Наконец, из гущи мрака раздался слабый голос:

– Что вам надо?

Это была удача. Существо заговорило с ними. За много лет он не позабыл речь иноземцев. Может, он помнит и заклинания? Теперь нужно было сделать все, дабы не упустить эту призрачную нить разговора. Нимфа нежно сжала ладонь своего возлюбленного, дав понять, что говорить будет пока она, ведь добрый, но порой грубый Руан мог спугнуть гомункула.

– Мы пришли…

– Убить меня? – нервно оборвало ее существо.

– Нет-нет, – торопливо возразила Семриаль, – Мы пришли за помощью…

– Я не помогаю убийцам!

– Мы не…

– Вы убийцы! – раздражённость в его голосе нарастала.

Руан понял, что нить обрывается, и, вопреки желанию нимфы, промолвил.

– Не называй нас убийцами! Мы не раз были на волоске от смерти, не раз страдали от рук убийц! Разве ты один стал жертвой человека? Люди убийцы и жертвы в одном лице! Помоги нам спасти множество душ от истинного зла! Мы знаем твою историю! Не забывай, твои создатели тоже были людьми.

Он говорил твердо и уверенно. Его голос эхом разнесся по всем уголкам грота. Но ответа всё не было. Лишь капельки с прежним усердием бились об камень. Столь резкая речь могла окончательно испугать гомункула.

.– Люди пытались убить меня, потому что я не похож на них. Я монстр! Мои отцы не убивали. – в дрожащем голосе его ощущалась не тлеющая обида.

Руану и Семриаль вдруг показалось, что гомункул залился слезами. Даже под покровом ненасытного мрака, неугомонная душа страдальца безмолвно заревела. И всякое сердце способное к состраданию могло услышать сей плач. Он вспоминал своих создателей. Гости решили замолкнуть. После недолгой паузы, гомункул вновь нарушил тишину.