Восхождение к власти: «италийский рассвет»

– Ну, что же вам нужно, бандиты? – с вызовом в интонации говорит мужчина. – Вы пришли за деньгами, имуществом?! – уже кричит хозяин кабинета. – Что вам нужно!? Отвечайте!?

– Вы Абдула-Ля-Сантано? – несуразно вежливо вопрошает Яго, передёргивая затвор на пистолете-пулемёте. – Это вы владыка этого дома?

– Да.

– Тогда, мы пришли убить вас.

– За что? – сложив руки на груди, осев на стол, подавленно проронил вопрос Абдула. – За что? Вы работаете на Юсуфа? – он прикладывает руку к подбородку, начиная размышлять. – Да, он всегда хотел моих богатств, и получить рынки. Жизнь такая, всегда найдётся тот, кто захочет твоей смерти. Жизнь такая…

Данте смотрит на бедную заплаканную девушку и понимает, что не может поднять пистолет и пристрелить как собаку этого проклятого Абдулу. Эта женщина, ребятки могут быть женой и детьми того, кто убил его друга. Рука Данте словно отлита из свинца, став неимоверно тяжёлой и не поднимаемой. Всего один выстрел, а сколько бесчеловечия нужно, чтобы сжать крючок.

– Данте, – вкрадчиво начал брат, – ты же говорил, что убивать легко. Так давай, отомсти!

– Не могу, это совсем другое. Не то…

– Ах, вы… мстить пришли. Ну, так назовите причину, почему я вам не угодил? – он делает полу реверанс рукой, показывая в сторону женщины с детьми. – А то вон, моя семья ждёт, почему вы хотите оставить жену и детей без мужа и отца.

В комнату тихо, словно крадучись, проходит Андрон. Ехидно улыбнувшись, мужчина обратился к Абдуле:

– Ну не нужно гнать нам здесь. Ты столько шлюх сюда вызывал, что здесь не может и пахнуть женой, – наёмник резко развернулся к заплаканной женщине. – Ты служанка же. Я тебя вспомнил. Что он тебе пообещал? Деньги? Драгоценности? – он усмехается и тут же указывает на выход. – Можешь брать детей своих и идти отсюда. Твоему боссу жить осталось недолго. И я тебя помню, ты вроде Айгуль. – Девушка кратко кивнула и с испуганным видом вышмыгнула из комнаты.

– Ах ты сволочь! – взревел Абдула, с алым и искажённым от злобы лицом. – Андроний, ты точно наёмник – сдал меня с потрохами за деньги.

– Надо было повышать цену, а не менять меня на того верзилу, который не мог быть начальником твоей охраны. Сейчас бы мял зад какой-нибудь девке по вызову, а не доживал последние секунды. Ладно, оставлю вас одних, – перед тем, как покинуть кабинет, Андрон кидает фразу Данте. – Знаешь, парень, а убивать, тебе ещё нужно научиться.

Осталось трое – Яго, Данте и Абдула, занявший неподвижное положение тела, стараясь не схватить пулю от резкого движения. Данте поднял пистолет, с одной светящейся лампочкой на обойме, что говорит – оставался только один патрон.

– Ну, не нужно, я дам вам денег. Много денег.

– Попытка откупиться не зачтена, – сухо, еле сдерживая вновь вспыхнувший гнев, констатировал Данте. – Скажи, зачем ты убил нашего друга?

– Кого?

– Фьораванти. Юноша, торговавший едой у тебя на рынке без разрешения.

– А тот пацан, который у меня отбирал выручку? – встав на обе ноги, прямо, задал риторический вопрос Абдула. – Да я даже не знаю, как этот молокосос. Я дал своим ребятам вводную – гасить всякого урода, который без дани хоть шорох делает на моих рынках. Так за это поплатился. Он забыл, что нельзя нарушать правила рынка.

– Нужно было его убивать? – сухой вопрос Данте вкупе с поднятым пистолетом звучит как никогда угрожающе.

– Он поплатился за то, что отбирал у меня выручку.

– Это же сущие гроши.

– Не важно. Он отбирал у меня моё! Крал из моего кармана! Запомни парень главный закон нашего мира – бери, если дают, отрывай руки, если посягают на то, что уже у тебя. Это залог выживания, –он срывается, скорее всего, нервы не выдержали, и язык донёс суть мысли. – Мне плевать, сколько вас мух навозных передохнет, лишь бы я жил!

Палец Данте ведомый импульсом гнева, дёрнулся, и прогремел выстрел. Спустя секунду компьютеры и шкафы обагрились, а тело мертвеца завалилось на стол, распластавшись.

– Это был самый бессодержательный диалог в моей жизни, – опуская дымящийся пистолет, вымолвил Данте, направившись к выходу, где его уже ждали.

– Ну, парень, как ты себя чувствуешь? – вопросил Андрон. – Удовлетворён местью?

– Нужно выпить, – и указав дулом пистолета на стену, из-за которой доносятся звуки интенсивного боя на улице, италиец произнёс. – Но сначала, прекратим бойню.

Глава третья. Шёпот перемен

Спустя несколько часов. Таверна «Чёрный кот».

Над Сиракузы-Сан-Флорен воцарилась холодная ночная погода. Звёзд совсем не видно, ибо они заволочены тяжёлыми грузными облаками, идущими мрачным серым маршем над головами. Покрывая каждый сантиметр города, снежные массы часто меняются в расцветке, но оттенок всегда один, явившийся воплощением беспросветной и удручающей действительности – мрачно-серый, сильно приближенный к чёрному.

Горожане и жители обречённого полуострова, население мира, поставленного на грань уничтожения, пытаются развлекаться, как могут. Кто-то играет на ставках, а ставить можно практически на всё: рождение детей, точнее врачи и акушеры играли на то, сколько выживет детей в роддоме; получение мизерной зарплаты – донесёт ли её товарищ до дома или её у него безобразно отберут, распоров кошелёк с животом жертвы; ставили на различные гонки, проходившие на убогих разваливающихся автомобилях, готовых взорваться в любой момент. Ставили на всё и самой ставкой может оказаться что угодно. Не редки случаи, когда отцы и матери закладывают своих дочерей в борделях, чтобы получить деньги и сделать ставку. Да и извлечённые из живых тел, облитые тёплой кровью органы частенько становятся предметом спора.

Однако это всего лишь малая толика развлечений города, ушедшего в эпоху тёмных веков новой дикарской эпохи. Воплотив в жалком подобии веселье древних римлян, жители города называют его новшеством и изюминкой своего прокажённого города. Гладиаторские бои, проводимые в вонючих ямах и на убогих аренах, раскинувшихся посреди улиц, собирают тысячи зрителей и миллионные барыши. Реки крови, трупов кучи – это всё неважно, ибо главное веселиться и собирать прибыли с народа, который требует только заплесневевшего хлеба и противных зрелищ. По всему городу раскинуты сотни самых различных гладиаторских арен – от огороженных мест за гаражами до милитари-храмов. Но все они складываются в одну-единственную неотложную систему карьерного роста бойцов. Если никому не известный гладиатор хотел стать звездой города, ему нужно было начинать с маленьких полей боя, похожих на банальные бойцовские ямы, из которых периодически вытаскивают безжизненные трупы. Заканчивается всё в «Цитадели кровопускания», ставшим главным собором для последователей культа «Почитали крови», ревностно чтящих жизненно важную жидкость, как божественную сущность. Огромный тампль-арена, больше напоминающий исполинский сумбурный комплекс с благоустроенной разнообразной местностью для боёв, забирает каждый день десятки жизней. Распиленные, отмороженные, изрубленные, зажаренные и отравленные части того, что ранее было людьми, выходят оттуда после того, как туда под всеобщее ликование вошли обычные мужичины женщины и человекоподобные роботы-напарники. А те же, кто выживают, навсегда меняются, словно их сломали, выжили душу или лишили смысла существования, ибо нет человека, способного без последствий пережить кровавый ад в «Цитадели кровопускания».

Одним из способов развлечься является и посещение заведений, где веселье, все его бесконечные виды, льются рекой. Можно долго перечислять все способы расслабиться и получить удовольствие, но таверны воплощают в себе все способы удовлетворения похоти и ломки. Расположенные под мостами и в подвалах или в роскошных многоэтажных зданиях питейные и трактиры воплощают в себе центр всей жизни. Там заключаются крупные сделки и проходят самые важные встречи, притворяются в жизнь многолетние договора, да просто народ безудержно бесится, пытаясь забыться в наркотическом или алкогольном угаре. Так есть практически везде, кроме самых изысканных, роскошных и элитных заведений, которые получали самые привлекательные и броские названия, дабы подманить подходящую клиентуру, приносящую многомиллионные доходы. Они получают прибыль из-за лучшей еды, отличнейшей выпивки, совершенных услуг проституции и наркобизнеса. А так же в них есть отдельные комнаты для переговоров, которые за мгновение могут обернуться в сад блаженств.

Рисунок 5 «Типичное питейное заведение в Сиракузы-Сан-Флорен. Оно лишено изыска – только выпивка и простые увеселения. Разведённое пиво, вино, ставшее практически уксусом, дешёвая бормотуха и настойки на всём, что может бродить – вот что подадут гостю».

Почти такой же таверной является и заведение «Чёрный кот». Двухэтажная постройка, выполненная в стиле древнеримской архитектуры, состоящая из внутреннего двора, окружённого со всех сторон жилыми помещениями, является излюбленным местом для наёмников, кондотьеров и проходимцев, готовых предложить свои услуги за деньги. Коричнево-молочный фасад, красная черепица, обычные простые квадратные окна, лишённые рам и стёкол – всё в этом здании навевает память об эпохальной империи, существовавшей здесь пару тысячелетий назад, ходившей под знаменем золотого орла. За внутренним двором, попавшим в стеснение жилыми помещениями, следует тут же самая основная часть – сама таверна, где шальной люд предаётся различным и удивляющим утехам. Перед входом раскинулись внешние столики и самая настоящая терраса на втором этаже, где так же, в любую погоду все старались предаваться веселью, хоть на мгновение проваливаясь в угар, делая шаг из мрачной беспросветной действительности. Внутреннее убранство не так сияет великолепием, ибо спустя десятилетия, пройдя сквозь пьянки и побои, переделы и разгромы оно являет из себя лишь невзрачное обширное помещение. Широкая комната со стойкой где стоит владелец заведения, усеянная столиками да стульями, с неважным освещением, состоящим наполовину из свечей и факелов и наполовину из тусклых старейших лампочек накаливания, возле которых вьётся диодная лента.

– Ты знаешь, чьё это раньше было здание? – прозвучал вопрос откуда-то со стороны углового столика, утонувший в громком смехе и буйных разговорах, вперемешку с играющей музыкой.

– Нет, – последовал ответ от темноволосого юноши, одетого в кожаную куртку. – А вы знаете, чья раньше тут была усадьба? Или вам совсем война ум вышибла?

Мужчина, с вольными чертами лица, тёмными глазами непонятной расцветки, поправляет кожаную шляпу и усмехается:

– Хах, а откуда такая… неприязнь? Мы же только что восстановили справедливость и нанесли возмездье убийце твоего друга. Так скажи-ка, парнишка, чем ты недоволен?

Данте складывает руки на груди и со сдерживаемой уздами самоедства и грусти яростью отвечает:

– Послушайте, Андрон, я не думал, что потом всё так обернётся.

Парень тут же невольно погрузился в недавние воспоминания, а чтобы поскорее от них избавиться нервно схватывает бокал с разбавленным пивом и выпивает залпом все полпинты.

Это произошло несколько часов назад, когда Данте и Яго закончили налёт на «Лист дурмана», свершив, как им казалось, акт чистейшего правосудия. Яго всегда отличался своим вспыльчивым и резким нравом и что бы доказать победу он не стал церемониться и печься над моральными принципами. Он закинул на плечо тело хозяина и потощал его. Брат пошёл прямиком на ближайший балкон, но Андрон же решил его спустить на второй этаж, на специальную сцену с микрофоном, где хозяин каждый день отдавал приказы и распоряжения. Валерон вышел прямиком на середину просторной площадки, напоминающей полукруглый балкон. Желая продемонстрировать тщетность обороны поместья, Яго подвесил тело бывшего хозяина поместья и спустил его на вид всем. И чтобы дошло до каждого бойца, сказал в микрофон – «наниматель помер, сражаться больше не за кого».

Все вслушались в слова и с радостью приняли, что хозяина больше нет и «Лист дурмана» теперь свободен. Кровопролитие тут же прекратилось, ибо наёмникам Абдулы больше не за что сражаться. Звуки громкой пальбы и громоподобные раскаты лёгкой артиллерии тут же смолкли, воздух более не наполнялся ароматами крови и стойким «амбре» от пороха, а само пространство словно зависло, преисполнившись тяжёлым напряжением. Однако всё это стало лишь преддверием перед чем-то более страшным и ужасным, ибо тьма хищничества и жажда наживы заполнили сердца всех солдат, кроме самых духовно-стойких. Все тут же опрокинули автоматы и орудия, ворвавшись в имение став грабить и избивать всех беззащитных. Враги и союзники смешались в своей жадности в единую тупую массу, ведомую лишь неконтролируемым желанием набить карманы всем, чем только можно и унести отсюда ноги с наживой.

Данте не ожидал такого. Нет, он конечно предполагал возможность того, что солдаты поведут себя неадекватно, но парень не предполагал, что Абдула решил сэкономить и нанять свору бешеных псов с улицы, которая потеряв высшее командование, превратиться в свору безумцев. Юноша множество раз видел, как происходят ограбления и бойни безоружных людей и всегда это приводит его чувство отвращения. Парень не стал даже справляться о тех «пацанах», которые шли вместе с ним в битву, ему стало всё равно. Вместе с Андроном он пошёл в таверну, наблюдая за тем, как своры жадных до чужого и ничейного имущества собак, рвут на куски усадьбу и избивают тех, кто не понравится. Спустя час «Лист дурмана» был обчищен, умыт кровью невинных слуг, но не всполохнул. Кто-то из грабителей решил сделать из неё пристанище для новой банды, пощадив разграбленные руины.

Внезапно резкая фраза вырывает италийца из его глубоких воспоминаний:

– А ты что думал, Данте? Что всё закончиться тем, что все побросают и разойдутся кто куда?

– Не это…

– А что!? – обрывает Андрон резким, некричащим голосом, юношу. – Что ты ждал от людей, посвятивших себя только насилию и грабежам?

– Не этого.

– Да, похоже, ты думал, что они просто разбредутся.

– Хотя бы не трогали тех, кто не сделал им ничего плохого, – Данте судорожно сделал пару глотков от бокала, попивая ту мутную жидкость, называемую пивом. – Слуги, уборщики, иной персонал. Чем они помешали?

– Ничем, – Андрон отвлёкся на то, чтобы выпить рюмку с кристально-чистой жидкостью, – они оказались не в том месте и не в то время. И как бы избито это звучало, но это так. Им просто не повезло.

– Жалко, что наша жизнь почти всегда зависит от везения, – Данте притрагивается губами к чистому бокалу и залпом допивает оставшуюся муть, мало похожую на пиво; опустошив сосуд, он позвал разносчика, чтобы вновь его наполнить, и окончательно уйти в алкогольный омут.

– Думаю, ты согласишься со мной, что это твоя вина, ревнитель правосудия, – тонкие, словно кинжалы, губы наёмника разошлись в ехидной улыбке. – Не затеяв этой операции, сейчас бы и слуги, и уборщики и все те, кого ты причисляешь к «невинным» мирно засыпали… – наступил момент театральной тишины, завершившийся глубоким вопросам, разведённым нотками иронии. – Ну, так скажи, Данте Валерон, ты удовлетворён местью? Удовлетворил свою жажду мщения? Ты ведь не подумал, что за каждым деянием могут быть последствия.

Юноша с тяжестью опускает голову. Нервы на пределе, он преисполнен волнением грядущего самобичевания. Душа терзается тысячами уколами вины, готовая порваться на части. Данте понял, осознал, что он со своей местью он стал виновником ещё десятков смертей. Человек, воздававший за несправедливую кончину друга, косвенно сам стал палачом тех, кто ничего плохого в своей жизни не свершил.

– Ты же понимаешь, что сейчас ты просто пытаешься найти тех, кто бы взял в твоих глазах вину на себя, – голос Андрона резок и наполнен обвинением. – Данте, ты умный человек, и скорее всего, понимаешь, что не будь твоей «Вендетты», если бы ты смирился со стандартной потерей, сейчас многие бы жили.

– Я не думал об этом, – речь Данте прозвучала с растерянностью и унынием. – Всё могло быть по-другому, если…

– Да-да-да, мы это слышали, – обрывает наёмник юношу, вновь обращаясь к вопросу, который во истину, стал избитым. – Ты доволен свершённой местью?

– И да, и нет. – Наступил момент тишины между говорящими за столиками людьми, разрываемый лишь отдалёнными песнопениями. – Я поквитался с тем, кого хотел наказать, но я не жаждал ненужных смертей и смертей.

– Что-ж-ж, тебе ещё с этим жить, так что привыкай. Ещё много раз тебе придётся делать выбор между «личным» и «необходимым». Ещё много раз, – наёмник перекинул ногу на ногу. – Знаешь, мне кажется, что однажды твоя жизнь резко поменяется от такого выбора, – Андрон взглянул на то, как разносчик принёс юноше ещё пинту с тем, что трудно назвать пивом, взял оплату и удалился прочь. – Ну, давай теперь выпьем! – Наливая в гранёную рюмку кристально-чистую жидкость из исцарапанной бутылки, воскликнул кондотьер.

Оба парня отпили содержимое ёмкостей, только Данте сделал пару глоточков, а наёмник полностью опустошил рюмку, при этом слегка поморщившись.

– Ох, что это вы пьёте? – вопросил юноша.

– Это лучшее изобретение человечества! – демонстративно подняв бутылку за горлышко, сказал Андрон, его палец коснулся неоновой этикетки. – Водка.

– Хм, не слышал, а что это такое? – исполнив парочку вдохов, слегка сопя, Данте констатирует. – У неё такой чистый запах спирта.

– Это тебе не бражка из сгнивших фруктов и овощей и не бодяга из производственного сырья. – Откупорив пробку, вновь наёмник опускает горлышко к краю рюмки и опять журчит «горькая». – Это самая чистая, настоящая и правильная водка на всю, наверное, бывшую Италию. Это напиток богов, нектар с Олимпа и слёзы титанов. Квинтэссенция крепости, чистоты и бодрости. Идеальный алкоголь.

– Так вы не рассказали мне, что такое водка?

– Это один из самых старых напитков, который любили во всём мире. Неизвестно, где рождённый, но поговаривают, что далеко на востоке был произведён сие «эликсир». Технологию его производства я не знаю, но скажу тебе, что такая штука стоит очень дорого.

– И сколько вы заплатили?

– А сколько стоит твоё пивко?

– Ровно пятьсот три сайри. Не монетой больше.

– Сайри, – вдумчиво начинает Андрон, – странная валюта, полностью уничтоженная инфляцией. Я видел, как она в своё время обесценилась за несколько дней, став самым настоящим фантиком. Но да ладно, свою водку, – взявшись за горло литровой бутылки, Андрон театрально приостановился, нагнетая интригу, – я заплатил ровно десять тысяч сайри, плюс микросхема сверху.

– Кхм, – поперхнулся слюной Данте, став бить себя кулаком в грудь, – сколько, кхм-кхм, сколько, кхм, заплатил?

– Я смотрю, ты удивлён, паренёк?

– Просто… как там… холера! Даже не знаю, что сказать.

Андрон вновь наливает себе в рюмку, сладко журчащую жидкость, нежно приговаривая:

– Я знал, за что воевал.

– Вы о чём?

Кондотьер не стал пить, он просто обратил проницательный взгляд тёмных очей в глаза Данте, казалось, всматриваясь в саму душу, тихо говоря:

– Скажи мне, Данте, когда в порт Сиракузы-Сан-Флорен стали заходить корабли, набитые товарами, которые всё равно большинство не способно купить?

– Лет десять тому назад, я помню это время. Ох, сколько же ликования было, что снова стало больше кораблей в портах.

– А ты знаешь, почему их не было?

– «Средиземноморская чума»? – юноша чуть склонил голову, изрекая вопрос.

– Верно. Вот ты и ответил на свой вопрос, – и увидев лицо собеседника, полное недоумения, Андрон решился пояснять. – Да, нас наняли города Апеннин, а если быть точным, «Торговый союз Италии», последнее, что напоминает о ранее существовавшем государстве… но я отвлёкся. Нас наняли, чтобы мы покончили с ордами неисчислимыми пиратов и шайками прибрежных бандитов, которые расхищали десятки кораблей в неделю.

– И сколько продлилась война?

– Долгие пять лет. Морские бандиты и сухопутные крысы выступили против нас единым фронтом. Десятки группировок на море и суше объединились в одну армию, под командованием Дампира Тича Второго, по прозвищу «белая грива».

– Подождите, он же в своём имени соединил буквально двух… имён известных пиратов, – в голосе Данте проскользнуло глубокое удивление. – Но разве никто не заподозрил… неладного?

– В чём? – отхлебнув «горькой» роняет риторический вопрос Андрон. – В имени? Парнишка, если мы с тобой такие эрудированные, то не уж точно большинство жителей этой части мира не обременены высоким интеллектом. Так было и с подручными главного пирата.

– И как вы бились со «Средиземноморской чумой»? – Данте аккуратно опёрся подбородком на ладонь, чтобы было удобнее слушать, а наёмник тем временем демонстративно прокашлялся.

– Что ж, начну сначала. Мы не были единственные, кто получил заказ от Торгового союза. Несколько вольных флотилий, вооруженных торговцев, пару десятков тысяч наёмников и боеспособных корпораций объединились в единый коммерческо-военный альянс. Несколько государств образовали единую лигу борьбы с морским пиратством, ставшим приносить преимущественно убыток. И бандитские кланы встали в один строй, в единый криминальный обширный конгломерат.

– Так вас было три?

– То есть три? – смущение на лице тут же переросло в лёгкую улыбку. – Ах, да, точно, три наёмные Компании – «Чёрный альянс», «Приморская лига» и «Алчущий конгломерат» и все против, – кондотьер по привычке поднял ладонь и давай загибать пальцы, – «Красных волков», «Быстроходная смерть», «Жестокий натиск», «Слеза анархии»…

Данте слегка поперхнулся и поспешил перебить Андрона:

– А это вы кого перечисляете?

– Пиратские группировки и группы прибрежных налётчиков. Проклятье, но их там было неисчислимое множество и ждало нас самое настоящее море крови. Казалось бы, обычный сброд, грабивший корабли, но под командованием Дампира вся эта шушера практически одномоментно обратилась в жестоких головорезов и одержимых убийц, – Андрон опрокинул рюмку. – И работали эти суки сообща!

Наймит на секунду прервался и ещё раз выпил полностью содержимое рюмки, и прежде чем продолжить рассказ, вновь наполнил сосуд.

– О чём я… ах, убийц с практически идеальной линией командования, согласованностью, стальной дисциплиной и неповторимой разведкой.

– А сама война? – всё рвётся услышать подробности юноша.

– Всё началось с подписания договора между сторонами и Торговым союзом и только после получения гарантий мы начали работу. «Средиземноморская чума» распространилась от Иберийского полуострова, от самого Гибралтара и прямиком до своей второй по значимости базе на Крите. – Лицо наёмника тотчас стало хмурым, став проявлением не самых лучших эмоций. – Проклятье, мы за год согнали налётчиков с берегов Апеннин, но они разбежались по другим землям, где нам их было не достать.

– И что же тогда?

– Торговый союз заключил новые соглашения между теми странами, куда ушли налётчики, но нам было велено переходить ко второму этапу, – внезапно в голосе бывалого воина зазвучала ностальгия и глубины меланхолии. – Водные сражения продлились долгие три года. Мы гонялись по всему морю за ними. Уничтожали флот, но ему на подмогу спешили ещё три резервных. Когда мои собратья погибали на суше в бою за гнёзда налётчиков, меня приписали ко второму ударному флоту «Чёрного альянса», на старенький эсминец «Проклятье Роджера».

– Хах, – отпив из бокала, усмехнулся юноша, – интересное название.

– Холера, это и оказался проклятый корабль! Во время перехода в перешейке между югом Апеннин и Сицилией мы угодили в засаду катеров, ставших брать нас на абордаж. Мы отбились, но получили тяжёлые повреждения, – в глазах у Андрона промелькнуло отчаяние и тяжесть воспоминаний, прежде чем полилась речь. – И так практически везде. За три года мы смогли отчистить лишь западные берега Апеннинского полуострова от налётчиков, упереться в логова пиратов на Корсике и Сардинии и отогнать ублюдков из Моря Слёз, раскинувшиеся между полуостровом Апеннин и Иллирийской Тиранией. Мы проиграли практически все сражения, и Дампир собирал свой флот для удара прямо в Рим, чтобы покончить с нашей затеей. И того хуже, многие наши союзники стали переходить на его сторону и боевой дух стал ни к чёрту.

– Ну, а как вы тогда победили?

Андрон отставил рюмку. В его глазах засверкало восхищение и бодрость, а сам голос в один момент наполнился бодростью и живостью:

– К нам присоединился флот Южно-Апеннинского Ковенанта, последнего государства, точнее крепкого союза городов, напоминающего о былом единстве полуострова. И начался год без отдыха и промедлений. Сначала мы отбили атаку на Римский Престол и сражения я страшнее не видел. Страх и ужас тогда витали над морем, металл становился жидкостью, и сама вода обращалась в пар. После битвы мы перегруппировались и разделили флот на две части. Первую мы отправили на запад, а вторую…