Конец изоляции

– Избил? – спросил Петров.

– Это вы у неё самой спрóсите, если получится, – отмахнулась старая Вера. – Она вся в слезах, нá люди не выходит. Видать, понесла она от него. Теперь ей либо с ним семью делать, либо байстрюка рожать. Говорит, что лучше уж с собой покончить. Мы её поддерживаем, как можем. Ну а он, в смысле, Алёша ничего не скрывает, зовёт бабу замуж. Ей ажно семнадцать уже. Лично я не против такого расклада, поерепенится кобылка, да сообразит, что лучше ей партии не сыскать. Годы не такое лечат, а тут она ещё сама своего счастья не поняла по неопытности своей. Но ты, Борис Михалыч, просил о таких вещах сообщать, поэтому я и говорю.

Слыша это, Надя медленно теряла дар речи.

– Угу, – выдавил из себя Петров. – Ясно, что ничего не ясно. Скажи, вы оброк отгрузили?

– Да, – откликнулся один из ребят.

– Хорошо, – сказал барин и обратился к Вере. – Вели привести его сюда, Алёшу этого.

Вера кивнула своей охране, и те вышли из здания. Их не было несколько минут, но Наде это ожидание показалось слишком уж долгим. Она ёрзала на стуле в тщетных попытках безболезненно уложить внутри себя этот опыт.

– Всё в порядке? – спросил её Петров.

Надя не стала отвечать.

Борис Михалыч не стал переспрашивать, а вместо этого закурил. Вскоре привели виновника торжества. Это был крупный парень, лет двадцати двух, бородатый, отчего казался старше своих лет, но его выдавал цвет кожи, а ещё глаза – наивные огоньки, парящие во мраке невежества.

– Сколько тебе лет? – спросил Петров, когда предполагаемого насильника поставили перед ним на колени.

Они так и остались сидеть за обеденным столом. Борис Михалыч просто развернул свой стул и сел спиной к явствам.

– Двадцать три, – сказал Алёша.

– Любишь, говоришь, подружку свою?

– Люблю! – почти крикнул Алёша. – Без памяти!

– Скажи мне, а себе ты нравишься? Любишь себя родимого?

– Барин?

– Отвечай! – гаркнул Петров.

Алёша чуть расправил плечи.

– Ну да.

– Какого цвета у тебя глаза?

– Серые.

– Какая у тебя любимая жратва?

– Ну курочка жареная… С картошечкой.

– Ага, понятно. Ну а чай ты любишь какой – с сахаром или без?

– С сахаром…

Люди замерли в ожидании. Куда клонит барин? Петров, тем временем, продолжал свой допрос.

– Кто больше нравятся, кошки или собаки? – продолжал допытываться он.

– Собаки.

– Конечно, а как же. И вот ещё – сидр или пиво?

– Ну сидр, – ответил Алёша, слегка осмелев. – А что, будет сидр?

– Не знаю, – сказал Петров. – Это зависит от того, как ты мне ответишь на оставшиеся вопросы. Ну как, ты готов?

– Ага.

– Какого цвета у неё глаза?

– У кого? – удивился парень.

– Эх ты! – сказал Петров. – Аль-лёша!

– А, у Светки-то…, – сообразил парень. – Ну, серые… Вроде бы…

Петров вопросительно посмотрел на старую Веру.

– Угадал?

Та отрицательно покачала головой.

– Карие… Ну и что с того?

– Ну…, – сказал Петров и развёл руками в воздухе. – Это залёт, Алёша. Скажи мне, ты её бил?

– Ничё я её не бил!

– Ответишь за базар?

– М? – промычал Алёша.

– Хули, м-м? – набычился Петров. – Я спрашиваю, ответишь за базар? Это самый важный момент в твоей жизни, долбоёб! Подумай хорошенько, ты её бил?

Двое ребят схватили Алёшу с обеих сторон, когда тот попытался встать.

– Я не знаю!

Петров расхохотался так, что его люди за столом вздрогнули. Он встал со стула и сказал:

– Вера! Отведи меня к Светочке, посмотрим на неё. Остальные – ждите здесь.

– Туда нельзя, барин, ты уж извини. Женская половина дома. Это правило нельзя нарушать! – сказав это, Вера перекрестилась.

– Так и знал! Тогда веди её сюда!

– Не пойдёт! Убьётся и других убьёт, пока мы её сюда притащим! Пощади моих девочек, Борис Михалыч!

Петров мрачнел на глазах.

– Тогда скажи мне ты, старая, бил он её или нет?

– Я не знаю, – отмахнулась Вера. – И говорить не могу. Я свечку не держала над ними. На ней сейчас места живого нет, потому что она без конца себя истязает. Как понять, его это рук дело, или девка с ума сходит?

– Ты что, издеваться надо мной вздумала?

– Я поговорю с ней, – сказала Надя.

Все в помещении замолчали. Петров расцвёл улыбкой победителя.

– Прекрасно. Идите, мы подождём вас здесь. Мы же уважаем местные традиции!

Свету содержали в соседнем здании – избе старой Веры. В общей половине дома атмосфера была угловатой, суетливой и мрачной. В женской же его части интерьер был наполнен мягкими и спокойными тонами. Стены и потолки украшали светлые ткани, повсюду была расставлена мягкая мебель.

Света сидела в кресле у окна и смотрела в пустоту перед собой. Расцарапанные руки она держала у себя на животе, сжав в кулак ткань просторного платья.

– К тебе пришли, – сказала старая Вера. – Смотри, думай, что говоришь!

– Можете нас оставить? – попросила Надя.

Брови Светы взметнулись.

– Света сейчас не в себе, – сказала старуха.

Надя только сейчас поняла, что под мешковатой одеждой Вера скрывала хоть и пожилое, но сильное и здоровое тело.

– Она может тебе навредить, – продолжала та.

– Я так не думаю, – сказала Надя. – Вы больше ничего не хотите мне сказать?

Старая Вера хмыкнула и вышла из комнаты. Надя сделала несколько осторожных шагов по направлению к жертве насилия. Она уже видела такое. Её лучшую подругу изнасиловали мародёры, когда им было по семнадцать лет. Это произошло сразу после смерти её родителей. Надя сбежала и смогла спастись. Видимо, лучше всего ей в этой жизни даётся убегать…

– Ответь мне только на один вопрос, – попросила Надя. – Он тебя бил?

Света развернулась к гостье лицом и широко улыбнулась. В верхнем ряду одного из передних зубов не хватало, а второй был наискосок отколот. Губы слегка опухшие, на нижней краснеет заживающий кровоподтёк.

– Что вы! Как можно? – сказала дрогнувшим голосом Света. – Он любил меня, а я его не так поняла!

Что-то внутри Нади разорвалось подобно ядерной бомбе. На выходе из женской части избы она столкнулась с Верой и, оставив куртку висеть в коридоре, выбежала на улицу. Там у входа в зал собраний стоял и курил Петров. Поселенцы прознали про суд, разбились на парочки и троицы и кружили вокруг дома собраний, болтая и порой заглядывая внутрь через окна. Около главного входа дежурили вооружённые борисовцы и никого внутрь не пускали.

Петрову хватило одного взгляда на Надю, чтобы понять, что к чему. Он выбросил окурок и, не дожидаясь её, пошёл в дом собраний. Она последовала за ним, но не успела зайти внутрь, потому что тот выволок ей навстречу Алёшу, подгоняя того пинками и угрожая ему пистолетом. Надя сделала несколько шагов назад и пропустила их.

– На колени! – крикнул Петров.

– Ты чего, Михалыч, задумал? – огрызнулась старая Вера.

– Заткнись, старая, а не то мои люди тебя пристрелят за соучастие!

– Ошибку делаешь, дедушка! – не унимается она.

Петров делает знак своим людям и Веру берут пóд руки.

– Жители Фирсановки! – громогласно объявляет Борис Михалыч. – Слушайте сами – и расскажите потом остальным, что Алёша – сын местного кузнеца – изнасиловал дочь табунщика, чем опозорил свой род и племя, и за что мной, Петровым Старшим, он был приговорён к смерти. Поганый выстирок взял силой и избил святую невинность, а потом врал мне в лицо! Только одичалые насилуют своих девок и врут старшим! Ну давай, Алёша! Твои последние слова?

Алёша молчал, искренне не веря, что всё это с ним происходит.

– Можно и так, – сказал Петров и выстрелил ему в лицо.

Массивная пуля снесла физиономию Алёши, обнажив красно-серое содержание его черепа. Тело насильника рухнуло на землю бессмысленной грудой мяса.

– Изверг! – закричала старая Вера. – Зачем же так делать?! Кровинушку мою…

По приказу Петрова её заперли в одной из машин сопровождения, где он потом долго с ней о чём-то разговаривал. Когда они вышли из машины, Вера выглядела побеждённой.

– Закон! – прокричал Петров перед выездом. – Закон един для всех! Только одичалые насилуют своих девок! А этот ещё и осмелился врать мне – своему барину! Поделом!

– Поделом! – согласились несколько зевак.

Напоследок Петров заверил местных, что новый кузнец прибудет уже завтра, после чего угостил их продуктами из собранного с них же оброка, за что все ему были благодарны.

Они вернулись в Борисовку поздно ночью, посетив ещё две общины. Нигде однако, не происходило ничего столь же примечательного. Идею с исследованием руин пришлось отложить. Надя предложила сначала съездить на её старый секретный схрон в Раменках. Со своими инструментами она сможет сделать гораздо больше. Один только атлас, которого у неё хранилось в избытке, откроет им многие и многие двери. Но путь был неблизкий, и это дело решили оставить на другой день.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.