Взрослые. Книга 1

Вася Дикий

Взрослые. Книга 1

Глава 1

Ночная вечеринка

Обглоданная луна сонно болталась под пологом звёздного неба. Её тусклый свет терялся во мраке, нависшем над прохладой густой чащи. Сквозь неё продирались два прытких огонька.

– Честити, ну это бред какой-то!

– Тихо ты. Иди молча.

Сара обречённо вздохнула и продолжила прокладывать путь между разросшимися кустарниками и диким папоротником. Ночная роса холодила открытые ноги, а вездесущие ветви норовили вцепиться в лицо и глаза.

– Я их вижу, – приглушённо вырвалось у Чес, и она прибавила шагу.

Издалека доносилась музыка, но за спиной подруги Саре ничего не удавалось разглядеть. Она слепо следовала за Чес, стремительно шедшей на еле заметный свет костра.

– Далеко ещё?

– Не ной, – отрезала та и проигнорировала последующие стоны недовольной спутницы.

С каждым шагом музыка становилась всё громче, а очертания происходящего вокруг пламени более отчетливыми.

– А если взрослые заметят?

– Сара, – Честити сделала глубокий вдох, – тебе не кажется, что об этом как-то уже поздно думать?

– Мы ещё можем вернуться…

– Да? Возвращайся.

– Эм… а… а как же ты?

– Да уж как-нибудь.

– Вдруг узнают, что—

Чес резко развернулась.

– Так чего же ты поперлась, если тебе все не нравится?

– Я… – Сара оторопела. Хоть подруга и могла выдать крепкое словцо, в её адрес оно ещё не прилетало.

– Да, ты! Не уж-то не хотела отпускать меня одну? Не смеши. Думаешь, я не знаю, зачем тебе это? – она сверлила Сару взглядом, пока та собиралась с мыслями.

– З-з-зачем?..

– Брось, Рейн, вся школа знает, что ты неровно дышишь к Китену, хоть это и единственный урод, которого я на дух не переношу.

Сара потеряла дар речи и замерла с раскрытым ртом.

– Ну, что? А? Что молчишь?

– К-кит-тон?.. П-причём тут он?

– К-к-китен, – передразнила Чес. – П-п-причём. Притом!

– Б-бред, – фыркнула Сара, неумело пряча вспыхнувший стыд.

– Ты другие слова знаешь, а? Всю дорогу твердишь мне, что это бред. Ну и сидела бы в палатке, чего за мной потащилась? Только не надо тут ломать комедию, что всё это ради меня и бла-бла-бла. Я не маленькая, да и тебе пора бы не скидывать всё на мою, как ты любишь выражаться, безрассудность. Ты пошла за своим К-к-китеном!

Сара стиснула зубы, а Честити продолжила пламенную тираду:

– Да, учителя и предки могут засечь, что нас нет. И да, тогда нам влетит. Но просто признай, что получишь не из-за меня, – Честити поджала губы. Выждала мгновение и сказала: – Если я неправа, разворачивайся и иди обратно в лагерь, мне провожатые не нужны.

– Но… – Сара ошарашено глядела на разошедшуюся подругу. Кто бы мог подумать, что та видит её насквозь?

– Не строй из себя сестру милосердия. Не хочешь идти веселиться – ты знаешь дорогу.

Воцарилось молчание. Сара отвела взгляд. Она судорожно искала нужные слова, как назло, попрятавшиеся по закоулкам натуженного мозга.

– Пойдём дальше, – пробормотала она, так и не взглянув на подругу. Обогнав её, она стала молча пробираться на свет и звуки музыки, разбавляемые еле различимыми голосами парней и девчонок.

Остаток пути прошёл в полном безмолвии. Сара погрузилась в размышления, в которых проводила большую часть времени, пока Честити охмуряла мальчиков и отрывалась на вечеринках. «Вся школа знает, – вертелось в голове. – Вся школа! Может, и правда вернуться?» Но сила притяжения Китена была сильнее стыда и страха. Под ногами продолжили ломаться ветки, а сбивчивое дыхание укрыло застрявшие в горле слова.

Вскоре свет костра перестал быть призрачным мерцанием, и девушки оказались на поляне, наполненной музыкой и весельем. Кто-то болтал, попивая пунш или пиво; кто-то отрывался в безумном танце, пока другие оттачивали хореографию, чтобы «показать товар лицом»; кто-то целовался, опершись на многовековые сосны; а самые безрассудные уже приступили к более решительным действиям и уединились в зарослях, скрывавших происходящее от разномастной толпы.

– Эй, Хлоя! – завидев первую же знакомую, Честити поторопилась оторваться от Сары и нарочито радостно помчалась к ней.

Так, не успев опомниться, Сара осталась одна. «Лучше бы спать легла, как все нормальные люди…» Она с опаской огляделась и заметила своего теперь уже не совсем тайно обожаемого Коула Китена. Он стоял в группе парней, с важным видом глушивших алкоголь и наблюдавших за беснующимися собратьями. Белая футболка удачно обтягивала рельеф его грудных мышц, которыми он явно гордился. Поговаривали, что больше ему и гордиться-то нечем. Он осматривал окружающих оценивающим взглядом и то и дело отхлёбывал из пластикового стакана. Прошёлся по Саре и, не найдя в ней ничего интересного, переключился на других. Вскоре он завидел, как одна из девчонок неумело отплясывает кривыми ножками, и с воодушевлением принялся обсуждать её недостатки.

Сердце закачало кровь, как съехавший бодибилдер, забивающий мышцу на ржавом тренажёре. Вдох. Выдох. Вдох… Никто не должен был видеть суматохи за невозмутимой маской. Желательно, и сама Сара. Переведя дух, она присела на брёвнышко возле костра. Рядом ютились две понурые скромняжки, потерпевшие фиаско при попытке влиться в тусовку.

– Привет, Сара.

– Привет, Линдси…

Рейн пристально просканировала взгляд девчонки на предмет её информированности о том, про что «вся школа знает».

Вторая бедолага, Моника Квинс, молча махнула рукой в знак приветствия и перевела отсутствующий взгляд на огонь.

– И тебе привет, Мон…

– Не обращай внимания, Моника сегодня не в духе.

– Я заметила.

– Да… я её уговорила сюда прийти, думала повеселиться, всё такое… А она волнуется, что нас застукают и накажут. Да мы и понятия не имеем, как тут веселиться, – Линдси издала глупый смешок и умолкла, потом кивнула в сторону ребят, игравших в игру, неподдающуюся описанию, и сказала: – Даже не представляю себя среди этих вот, например. А идти одни боимся – вдруг заблудимся, или звери нападут.

Сара решила поддержать беседу. Это показалось хорошим прикрытием для наблюдений за Коулом, по-прежнему занимавшимся «важным» делом.

Честити уже допивала пунш и смеялась над пошлыми шутками окруживших её парней. Каждый старался выделиться и переключить внимание «тёлочки» на себя, но ни сегодня, ни завтра ни одному из них ничего не светило. Несмотря на то, что ребята были вполне ничего, до её планки не дотягивали. Честити знала себе цену. Точнее, недавно узнала.

Невзирая на юный возраст, она давно познала прелести межполовых отношений. Поначалу, это было хорошим козырем на «брачном рынке» – она могла дать гораздо больше, чем эти зажатые прелестницы, хранящие им одним нужную девственность. Но со временем стали проскакивать косые взгляды и непристойные предложения от почти что незнакомых парней. Пока это оставалось на уровне шутки, было даже забавно. Но всё изменилось после одного разговора, не предназначавшегося для ушей Честити.

Она сидела в кабинке школьного туалета по очень важным делам. У раковин слышались возня и голоса двух девчонок.

– Стивен сказал, что я ему нравлюсь.

Это явно была Сидни Ловет. Чес сразу узнала её голос, его ни с чьим не перепутаешь: чуть хрипловатый, но приятный, как у французских шансонье.

– Я думала, позавчера он был с Честити Тор, – удивилась вторая, очевидно, Каролина, служившая бесплатным приложением к Сид.

– И? Он отымел её и забыл.

– И тебе всё равно?

– Он просто парень, что с него возьмёшь? Знаешь, как у кобелей – хочется почесаться и всё, – гоготала Сидни. – Кстати, он сказал, что она так себе.

Честити с трудом проглотила обиду. Что её задело больше: предательские сплетни, пренебрежительное отношение мужчин, или столь уничижительный отзыв о её способностях на постельном фронте? Она всегда была первой, лучшей, а тут «так себе». Нет, такой «дизлайк» не мог остаться без внимания и погрузил Честити на дно отчаяния, полив соусом позора. Хоть сквозь землю проваливайся или ныряй в унитаз. Сказавшись больной, Тор несколько дней не ходила в школу. Всё это время она пыталась справиться с переживаниями и найти выход из сложившейся ситуации.

Выход нашёлся. Эти события годовалой давности заставили «местную давалку» сменить политику и отвечать взаимностью только тем, кто действительно был чрезвычайно хорош и популярен.

И сегодня чрезвычайно привлекательным и вполне себе популярным объектом для намерений Честити оказался Джей Фокс, главная звезда школьной театральной студии. Про запас она наметила Питера Бэлона, если с Джеем что-то пойдёт не так. Сей экземпляр отличался умопомрачительной внешностью, за которой ещё никому не удалось разглядеть хоть что-нибудь достойное внимания. Он постоянно стоял первым в списке на отчисление, но всякий раз чудесным образом оставался невредим. Впрочем, при столь влиятельных родителях загадкой это было едва ли.

Честити пропускала мимо ушей трёп хорохорящихся ребят и то и дело поглядывала по сторонам в поисках своих мишеней. Вскоре среди танцующих она заметила Джея, обнимавшего какую-то вертихвостку в не по погоде коротеньких шортиках. Ночная прохлада, должно быть, нещадно холодила её куцые ляжки, так что Фокс явно намеревался их хорошенько прогреть. Недолго думая Чес отдала свой стаканчик одному из говорунов и направилась на импровизированный танцпол. Природные чувство ритма и пластика всегда выделяли её на фоне корявых неумех, так что она уверенно затрясла тем, чем была одарена природой, попутно лавируя между извивающихся тел. После серии «па» она оказалась рядом с обжимающейся парочкой и «случайно» подставила дамочке подножку. Та не удержалась и рухнула прямо на разгорячённого партнёра. Он быстро спохватился и помог ей обрести равновесие, вскоре они продолжили танец как ни в чём не бывало. Чего бы ни хотела добиться Честити, ей это не удалось, так что она протанцевала подальше от «места преступления».

Чтобы скрыть неудачу, о которой никто, кроме неё, не знал, Чес неистово имитировала веселье и непринуждённость. Со своим мини перфомансом она примкнула к группке девчонок, обсуждавших одноклассников. Делая вид, что слушает, она покачивала бёдрами в такт музыке и невпопад кивала головой.

– Она мне дала списать с таким видом, будто я попросила её показать мне секретные документы Пентагона.

– Ты про Милу Маккорни? – вмешалась Чес, наконец совладав с эмоциями и всё ещё пританцовывая.

– Ага, – кивнула Саша. – Она такая зануда.

Честити согласилась и стала с интересом разглядывать собеседницу. Она мало что о ней знала, только, что та приехала из России после победы на каком-то там конкурсе.

Остальные тоже ободряюще загоготали и продолжили перемывать косточки окружающим.

– Талинда! О, Боже! – воскликнула полноватая блондинка, кивая в сторону габаритной глыбы, выкрашенной в самый ядреный черный среди всех красок для волос. – Этот зад! Я бы с таким из дома не вылезала! А она еще и крутит им, будто он с цепи сорвался!

Все снова засмеялись, радуясь, что природа благоволила им больше, чем этой несчастной.

Вскоре Саше надоели «бабские посиделки», и она отошла налить себе пунша, после чего «забыла» вернуться к компании. Прогулявшись вдоль поляны, она присела на одинокое дерево, поваленное прошлогодним ураганом.

Вокруг кипела жизнь, ребята и девчонки веселились, как могли. Саша с наслаждением попивала пунш и наблюдала за происходящим. Её новая жизнь была похожа на сказку, слизанную с американского кино. Новые знакомства, школа, «дом». Новая она. Буквально вчера – обычная скромная девочка Саша Леонова, сегодня – всё ещё Саша, но уже немного другая, сбросившая налёт старого окружения, вытачивавшего её на свой вкус. Новые рамки были свободнее прежних, и она жалела только о том, что в конце учебного года придётся уехать обратно в Москву.

– Чего скучаешь? – от мыслей её оторвал Питер Бэлон, резким движением опустившийся на бревно.

– Решила отдохнуть от танцев и болтовни, – улыбнулась Саша.

«Петька» впал в ступор – видимо, пора отчаливать и не приставать с разговорами.

– Я не о тебе, – сказала она и примирительно тронула его за руку.

Тот увидел «зелёный свет» и приступил к обольщению. В программу входили «забавные» истории из жизни и расспросы о совершенно не интересовавшей его России, перемежавшиеся с банальными комплиментами о красоте русских женщин.

– А у тебя дома есть парень?

– Нет.

– А здесь кого-нибудь присмотрела? – голос стал на тон ниже и окрасился бархатной хрипотцой.

Саша опустила голову, пряча неподвластную улыбку. В отличие от Честити, она не обладала богатым опытом, и это отнимало пару пунктов уверенности. Её общение с противоположным полом ни разу не заходило дальше горячих объятий под луной или лампочкой Ильича – а этот парень был явно не из тех, кто готов ограничиться невинными ласками.

– Есть парочка, – наконец ответила она с вызовом. И не солгала. Саша была влюбчивой особой и могла вместить в своё огромное сердце сразу нескольких кандидатов. С другими органами дела обстояли иначе, и назвать её потаскухой было крайне сложно. В любом случае, в сердечке Саши нашлось место и для Бэлона, так что он «зашёл по адресу».

– Можно полюбопытствовать? – соблазнительно улыбнулся парень.

– Любопытствуй, – хмыкнула Саша, чем в очередной раз ввела бедолагу в ступор.

– Ну… в смысле… кто они? – попытался объяснить Питер. «Эта русская явно “не въехала”».

Это развеселило её ещё больше.

– Я поняла. Но это секрет.

– Может, ты со мной им поделишься?

Пит перешёл в наступление и приобнял девушку, воркуя своим голосом, предназначенным для соблазнения.

– А ты мне что? – закокетничала Саша.

– Уууууууууууууууууууууу! – загадочно протянул Бэлон, намекая на нечто невероятное.

Честити продолжала незамысловатую беседу с девчонками, попутно высматривая «дичь». Среди толпы трясущихся танцоров она с трудом разглядела Джея, всё ещё увивавшегося за той в коротких шортиках. «Тут точно облом. Из-за этой девки даже подойти не получится». Питера и вовсе не было видно, так что стоило пройтись, чтобы «невзначай» на него натолкнуться. К тому же доза сплетен на день уже зашкаливала, а учитывая, что в сторону компании двигалась та самая Туалетная Сидни, сам бог велел сваливать.

В свою очередь, Сид понятия не имела, что Честити слышала упомянутый диалог с Каролиной, поэтому никак не могла взять в толк, почему Тор её избегает.

Чес тихонечко улизнула, взяла себе бутылочку пива и стала прогуливаться по поляне в поисках кандидата номер два. «И тут облом…» – пронеслось в голове при виде Питера, облизывавшего новенькую.

Несолоно хлебавши Честити зашла в кусты, чтобы справить нужду. Аккуратно поставила бутылку, расстегнула джинсы и принялась за дело. Когда с ним было покончено, она выпрямилась и стала натягивать узкие штаны. Неловкое движение – и бутылка повалилась, залив своим содержимым кроссовку. Чес запрокинула голову и тяжело вздохнула. «Отлично». Удивительно, сколько говна может случиться за один вечер, обещавший быть крайне весёлым: сначала Сара со своим двуличием и нытьём, потом Джей с «шортиками», Питер с Сашей, а теперь ещё и это. «Что дальше?»

– Ой, извини, – растерянно буркнут Коул Китен, мечтавший опорожнить налитой мочевой пузырь.

Честити проигнорировала его извинения и молча выбралась из зарослей. Когда-то он ей здорово насолил, и до сих пор был в её личном «списке Магнитского».

Ещё в средней школе Чес встречалась с его лучшим другом Полом Штольцем. Долго это не продлилось и закончилось неминуемым расставанием после известия об измене последнего. Честити не могла потерпеть такого отношения и недолго думая послала Штольца ко всем чертям. Всё бы ничего, но Коул решил, что обязан отомстить за друга. Он пробрался в женскую раздевалку и сделал серию снимков обнажённой и ничего не подозревавшей Чеси. На следующее утро самое «удачное» фото красовалось на школьной доске объявлений. К счастью Тор, немногим удалось лицезреть это «чудо», благодаря ранней пташке Саре, вечно торчавшей в школе чуть ли не с самого открытия. Коул и не пытался отрицать свою причастность к произошедшему. Он даже гордился подлой выходкой.

С тех пор Честити на дух не переносила этого чокнутого заступника своего блудливого дружка. Неудивительно, что её верная Сара молчала о своих чувствах к нему.

Молчала и скрывала, поначалу и от самой себя. Любовь – это не всегда светлое чувство и каканье радугой. Порой это слабость, особенно если растёшь без отца с феминизированной спартанской мамашкой. Но в итоге она смирилась. Не могла справиться с этими чувствами, как их ни называй. В конце концов на прошлый День Св. Валентина Сара решила признаться. Анонимно. Её просто распирало от эмоций, и она не могла молчать. Но и сказать тоже не могла. Компромисс между этими «не могла» был найден, и влюблённая нимфа накропала записку, в которой излила свои чувства и метания. Несмотря на отсутствие подписи, вскоре поползли слухи об отличнице Рейн, «втюрившейся» в Коула Китена. Отличница могла бы и догадаться, что каллиграфический почерк, безупречная грамматика и характерные литературные обороты выдадут её с потрохами. Слухи дошли и до Честити. По-началу она в них не верила, но, увидев записку собственными глазами, потеряла всякие сомнения. Она всегда доверяла Саре и думала, что у них нет друг от друга секретов – а тут «нежданчик», как выражался небезызвестный Коул. Но всё же Чес решила смолчать и ждала, пока подруга сама раскроет ей свою всем известную тайну. Не дождалась.

Странным было то, что Китен не предпринял никаких действий. Уличить его в гуманности было крайне сложно, скорее, стоило ожидать издевательств и унижений. Но ничего этого не последовало.

Быстренько удалившись от кустов, Честити села к костру, чтобы просушить мокрую обувь. Неподалёку всё ещё сидела Сара, обдумывавшая способ примирения с подругой. Чес было не до неё, она мучилась с запутавшимися шнурками и даже не заметила Рейн, подсевшую к ней поближе.

– Как время проводишь? – наконец спросила она.

– А тебе не всё ли равно?

– А… – Сара растерялась. Поначалу казалось, «мирись-мирись» будет лёгким и безболезненным. – Нет…

– Думаешь, можешь вот так просто подойти и заговорить со мной, будто ничего и не было?

– Чес, прости… но… в чём моя вина?

Честити вскинула брови.

– В том, что я тебе не сказала о Коуле? Я знала, что тебе будет неприятно, поэтому и не стала ничего говорить. Я не виновата, что… что испытываю к нему чувства… это не мой выбор… так получилось… К тому же, у нас с ним ничего не было… и не будет…

– Ты реально не понимаешь?

– Нет… Скажи…

– Ты же такая умница, всегда знаешь правильные ответы! Придумай что-нибудь, – Чес натянула всё ещё не просохшую кроссовку, резко завязала шнурки и поспешила уйти от неприятного разговора.

Сара снова осталась одна. «Кем она себя возомнила?! Ну не сказала я ей про Китена, и что? В конце концов, это моё личное дело!»

«Не праздник, а день откровений какой-то, – Честити тоже пожалела, что не осталась спать в палатке. – Чёрт бы побрал эту Сару!»

– Эй, ты чего такая смурная? – окликнул её один из товарищей, уже порядком поднабравшись. – Иди к нам, мы тебя развеселим.

Выбор был небольшой, так что Честити позволила повеселить себя сначала одной бутылочкой пива, потом второй и третьей…

Тем временем оставшиеся в лагере спали. Только Билли Терноп, главный ботан и объект насмешек школы, не дремлел. Он выжидал, когда его родители уснут и откроют ему путь к свободе.

Вечеринка была уже в самом разгаре, но он ещё мог поспеть на что-нибудь интересное. А что же такого увлекательного могло ждать там такого, как он? Только новая порция унижений и обидных издёвок.

Всё же паренёк на что-то надеялся. Он ни разу не был ни на одной вечеринке и полагал, что своим приходом сможет изменить отношение к себе в лучшую сторону. Но Коул Китен любил говорить: «Есть люди, просто созданные для унижения», – так что присутствие или отсутствия Билли мало что меняло в его тяжёлой судьбе.

Он внимательно прислушивался к размеренному дыханию родителей. «Походу, уснули». Потребовалась пара мгновений, чтобы надеть кофту и обувь. Дрожащие пальцы потянулись к застёжке палатки, и… – молния предательски заскрипела.

– Билли, сынок, ты куда? – сонно спросила мама.

«Старая сука!»

– Я в туалет, мам.

– Я с тобой, в лесу опасно.

Заботливая мамочка уже выкарабкивалась из спального мешка.

– Мам, ты что? Я сам, – забеспокоился Билли.

– Это не обсуждается, – сказала София и набросила ветровку.

– Может, ты мне ещё и подержишь?! – самопроизвольно озвучилась необдуманная мысль.

– Ты как разговариваешь с матерью?! – воскликнула женщина и тут же принялась расталкивать мужа. – Джозеф, ты это слышал?!

– Ладно, мам, успокойся! – затараторил Билли. – Извини.

Джозеф пробурчал что-то нечленораздельное и повернулся на другой бок.

План побега не удался, и очкарику пришлось идти «по делам» под конвоем и выслушивать ворчание матери. Затем София затолкала его обратно в палатку и нырнула в уютный спальник. Но спать она не торопилась – ворочалась и поминутно задевала сына, чтобы тот чувствовал её обиду и негодование. В итоге Билли понял, что спокойно полежать не удастся, и достал электронную книгу. Сэлинджер всегда его успокаивал и дарил надежду на свободную жизнь без гнёта школы, предков и прочего социального «мусора».

– Сейчас не время читать, ложись спи, – сказала мама и забрала книгу.

– Да, мам… – вздохнул Билли, мысленно обозвав её похлеще, чем в прошлый раз.

– Тебе не кажется, что как-то подозрительно тихо? – вдруг спросила София. – Не похоже на твоих дружков.

«А тебе не кажется, что лучше бы ты сдохла?!»

В прошлогодний поход некоторым «детишкам» вечно не спалось. Это было хорошей традицией – выбирать сто лучших учеников и устраивать самый настоящий недельный поход с палатками, котелками и песнями под гитару. В сотню входили талантливые и выдающиеся ребята и девчонки, можно сказать, собиралась вся элита старшей школы Ричвиля. Правда, это было только номинально, ибо некоторых приглашали по иным соображениям. Ты тугодум и бездельник, но твой папа внёс щедрое пожертвование в фонд школы? – Мы уже греем тебе местечко! Ты ни черта не делаешь, но твоя мама знает мэра города? – Добро пожаловать! И в «золотую сотню» жаловали те, кто вовсе не заслуживал в ней находиться. Из года в год компания умников, спортсменов и талантливых в любом виде творчества подростков разбавлялась никчёмными тунеядцами, способными только на шалости и сквернословие. Прошлый год не был исключением. В первую же ночь похода несколько учеников напились и устроили поджог палатки «алгебраички» за то, что она «завалила» их на тесте. К счастью, никто не пострадал, за исключением поджигателей, которых отчислили из школы. На этот раз им не помогли ни связи, ни финансовые вливания родителей. Удалось лишь отговорить «жертву» от подачи иска в суд троекратным покрытием её морального ущерба. Помимо этого вопиющего происшествия то из одной, то из другой палатки доносились голоса и сдавленный смех. Кто-то просто беседовал, а кто-то развлекался менее невинно.

Миссис Терноп снова стала натягивать куртку, чтобы сделать вылазку.

– Ты куда? – зашипел Билли.

– Посмотрю, что происходит. Не к добру это…

– Чего ты выдумываешь? Спят все давно, перебудешь только!

Билли в отчаянии схватил мать за край ветровки и потянул обратно. Она включила фонарик и направила ему в лицо.

– А чего это ты так разнервничался-то?

Тот замялся, но быстро нашёл, что ответить:

– Меня и так все считают за маменькиного сыночка, а тут ты ещё будешь по палаткам лазить. Совсем затравят.

Миссис Терноп продолжала светить сыну в лицо, пытаясь уловить в нём признаки лжи. Тот стоически держался, щурясь от яркого света.

– И это всё? – наконец спросила она, не скрывая подозрения.

– Д-да…

– Хорошо бы, чтоб это было так, – заявила София и вылезла на свежий воздух подальше от спящего мужа, объевшегося давеча фасоли.

Она медленно шла меж безмолвных палаток, пытаясь вспомнить, кто где расположился. Было бы крайне неудобно залезть к кому-то из учителей или других родителей. А коли случайно разбудишь детишек, так что ж? – Не смертельно. «Нет, здесь Стивенсоны», – думала она, проходя мимо ярко-оранжевого шатра семьи владельцев сети бензоколонок. – А там кто?» В одной из палаток горел свет, и София подкралась к ней, очень медленно и осторожно. Она резко расстегнула молнию и просунула голову внутрь.

– Миссис Терноп? – испуганно выдохнула Мила, с усмешкой упомянутая Сашей. Рядом сидела опешившая Вики Стрим, не проронившая ни звука. На спальных мешках были разложены карты – похоже девочки гадали на суженного или пытались предсказать следующего чемпиона национальной футбольной лиги .