Лантерн. Наследники

– О, это была отличная идея!

Шарлотта вежливо улыбнулась старику из-за плеча Алекса и пошла наверх.

– Я приму душ, – на ходу бросила она, – и потом спущусь к вам.

На приглашение провести время вместе это не походило. Алекс потоптался у подножия лестницы, проводил Шарлотту взглядом и поплелся за Дедом на кухню.

– Я собираюсь готовить ужин, – сказал старик. – Если кто-нибудь захочет помочь, милости прошу. Сегодня мы должны сделать что-то особенное для нашей гостьи, не правда ли?

Он занялся приготовлением еды, сопровождая каждый шаг глотком вина и подробными комментариями:

– Так, молодой человек, надо разобрать на листья латук и хорошенько промыть. Ха-ха, будет неприятно, если на зубах заскрипит песок! Отлично! Пускай полежит здесь, на полотенце. О, какие роскошные помидоры! Нет, с ними потом. Сейчас займемся мясом. Мне пришлось постараться, чтобы найти подходящую говядину. Зато из этого куска получится отличный ростбиф! Да-да, молодой человек, мы будем готовить настоящий английский ростбиф!

Алекс сидел за кухонным столом, подперев кулаком щеку, и рассеянно слушал болтовню старика. Он не принимал на свой счет обращение «молодой человек» – в монологах Дед частенько величал таким образом себя самого.

Эдвард быстро справился с мясом – средних размеров кусок лежал на противне, перевязанный шпагатом и обсыпанный специями.

– Ну что ж, молодой человек, надо хорошенько разогреть духовку, в этом один из секретов приготовления настоящего ростбифа. – Старик подчеркнул важность сказанного, одновременно подняв кверху брови и указательный палец. – И мясо не должно быть холодным, чтобы равномерно прогревалось в печи. Поэтому мы вынули его из холодильника еще перед ланчем.

Непринужденно болтая, Эдвард ни на минуту не выпускал молодого друга из виду. Разочарование на лице Алекса скоро сменилось мечтательным выражением – запасы душевного равновесия в юном организме были неисчерпаемы.

– Мясо – это мужская работа. Что скажешь? – спросил старик, ставя противень в духовку.

Алекс пропустил вопрос мимо ушей.

– Шарлиз такая красивая, Эдвард! Она похожа на эльфа, согласен? – спросил он.

Ответ Деда прозвучал совершенно серьезно:

– Знаешь ли, я никогда не видел эльфов. Но согласен – Чарли милая. Чем она занимается?

– Она учится в Университете Тулузы, изучает историю искусств и археологию, а еще работает консультантом в магазине женской одежды, – с гордостью сказал Алекс. – В университете сейчас каникулы, а на работе она взяла отпуск, чтобы провести его вместе со мной.

– О! До чего же сильная юная леди! – Дед уважительно покачал головой. – Это не так просто – учиться и работать одновременно. Когда я учился в Университете Лестера, я тоже подрабатывал в пекарне у дяди Джона. Это была очень тяжелая работа, должен сказать.

Алекс нетерпеливо дернулся. Он не был расположен в очередной раз слушать историю о дяде Джоне. В другой раз – пожалуйста, но не сейчас.

Тут Дед свернул на более интересную, как ему показалось, тему.

– Ты сказал, Чарли изучает историю искусств и археологию? Как интересно! Моя дочь Изабель тоже училась в Университете Тулузы, изучала историю искусств. Трудно поверить, сколько она всего знает! Хотя что тут удивительного, ведь ее мать Николь – известный антиквар и профессор искусствоведения. Изабель выросла среди старинных вещей, картин и книг по истории.

У Эдварда имелись две слабости, чувствительные для близких людей.

Первая и не оригинальная – тяга к спиртному. Желание выпить преследовало его постоянно. В присутствии Ольги, которую он обожал, Дед стыдливо избегал алкоголя, а без присмотра, бывало, впадал в меланхолию и срывался в запой. До зеленых чертей дело не доходило, поэтому Никита относился к слабости Деда с пониманием, а Ольга по русской традиции просто жалела его.

Вторая слабость была следствием первой – после двух-трех бокалов вина Дед становился болтливым и предпочитал говорить о себе. Обычно Алекс прощал ему этот грех, но сейчас у него была собственная горячая тема.

– Шарлиз работает, чтобы себя содержать! У нее нет мамы-профессора-антиквара, но я уверен, она и без этого хорошо учится, – выпалил он, перебив старика. – Она необыкновенная и очень мне нравится!

Эдвард поднял руки в знак полной капитуляции.

– Согласен! Чарли прекрасная девушка! Искусство и археология, ты сказал? О, какая интересная жизнь у нее впереди!

На старика невозможно было сердиться. Он умел мастерски выворачиваться из любых ситуаций, сохраняя симпатию окружающих и не отягощая себя раскаянием. Вот и сейчас, как ни в чем не бывало, он продолжал кружить по кухне, то и дело бросая в сторону Алекса проницательный взгляд из-под седых косматых бровей.

Пока Алекс предавался мечтам, а Эдвард нянчился с ростбифом, в сотне километров от них Ольга грустила, сидя в уютном саду на берегу реки Тарн. Ни бокал вина, ни пылающие закатные облака не развлекали ее.

– Красота! – с интонацией детского аниматора воскликнул Никита, пытаясь растормошить жену. – Ты нашла отличное место! Прекрасно расположено, домашняя обстановка. И хозяева очень милые. Ты молодец, как всегда!

Ольга едва заметно кивнула в ответ. Она тщательно планировала маршрут и выбирала интересные места для ночлега. В этом старинном доме в исторической части Альби была студия с отдельным входом, которую хозяева сдавали туристам. С любовью декорированная комната, терраса с садовой мебелью, эффектный вид на каменный Старый мост – сегодня вся эта красота ее совершенно не радовала.

Страдания жены казались Никите надуманными. Из последних сил он старался вести себя деликатно.

– Не придирайся к Шарлотте! Порадуйся лучше за Алекса, – Никита двусмысленно ухмыльнулся. – В его возрасте у парня должна быть кипучая личная жизнь. Пускай наживает опыт!

– Что мы все наживем, так это проблемы, – очнулась Ольга. – Эта девица что-то скрывает.

– Оль, это просто смешно! Подумай сама, что ей может быть нужно от Алекса кроме самого Алекса?! Что с него взять?

Никита пожал плечами и резко встал.

Свежесть реки и ароматы нагретой зелени наплывали попеременно.

В обычной жизни его жена была ироничной и одновременно покладистой – редкое сочетание в эпоху эмансипации. Но когда речь заходила о девушке сына, Никита переставал ее узнавать.

– Давай еще по бокалу, – примирительно предложил он, – и пойдем ужинать. Я голодный, а ты? Что хочешь на ужин? Золотую рыбку на гриле, кассуле из волшебных бобов или Жар-Птицу с печеными молодильными яблочками? Для Царевны-Несмеяны – все, что угодно!

– Пытаешься сменить тему?

За двадцать лет Ольга изучила его приемы, но даже она поддавалась на отвлекающие маневры Никиты. Его оружием была безоговорочная вера в себя. Он не притворялся и не использовал штампы, а всегда напропалую импровизировал. Правда, в этот раз увести разговор в сторону не удалось даже ему.

– Сама не понимаю, в чем проблема, – продолжила Ольга, не отреагировав на блестящую шутку про молодильные яблочки. – Ты прав, никакой корысти в отношении Алекса у нее быть не может. Но почему она ничего не рассказывает о себе? Они знакомы уже два года, последнее время общаются почти ежедневно, но Алекс ничего не знает о ее семье. Разве не странно?

– Странно, – с легкостью согласился Никита. – Но не настолько, чтобы паниковать. Всему можно найти логичное объяснение. Может, она из простой семьи или у нее родители-алкоголики, или еще что-нибудь в этом роде, и девочка просто стесняется. Признайся, проблема в другом! Ты ее невзлюбила еще до того, как с ней познакомилась.

На улицах вечернего Альби и над арками Старого моста зажглись фонари. Неровные желтые дорожки от них легли на поверхность воды.

Рациональных аргументов у Ольги не было.

– Ну, где твои молодильные яблочки? – сказала она, вставая. – Действительно, пора ужинать. Пойду одеваться.

«Оценила все-таки шутку», – ухмыльнулся Никита и повторил, как мантру:

– Все будет хорошо, любимая. Все будет хо-ро-шо.

Эдвард тоже готовился к ужину. Старик переложил на блюдо готовый ростбиф, тщательно накрыл фольгой, крупно нарубил овощи для салата и перелил в декантер бутылку вина.

– Пора накрывать на стол, молодой человек! – скомандовал он своему альтер эго и снова закружился по кухне, звеня приборами, тарелками и стеклом.

Первую скрипку в сервировке Деда играл лиможский фарфор – одна из немногих ценностей, переживших его вынужденный отъезд из Лантерн.

– Уезжая в Англию, я отдал свой фарфор хозяину бара на главной площади, Пьеру. Везти с собой сервиз на двадцать четыре персоны было безумием, – затуманив взор, начал в очередной раз рассказывать он. – Пьер замечательный человек! Он всегда был так добр ко мне, что, без всяких сомнений, заслуживал благодарности. Но Пьер отказался принять подарок и сказал, что сохранит сервиз для меня. Он был абсолютно уверен, что когда-нибудь я вернусь.

В этом месте в глазах старика обычно вскипали слезы.

– И он оказался прав! Я вернулся! Когда Пьер услышал, что я снова поселился в своем старом доме, он привез сервиз и оставил коробки на улице у двери. Он слушать ничего не хотел о подарке и лишь повторял: «Я сохранил его, Эдвард. Это самое малое, что я мог для тебя сделать!»

Вместе с сервизом Дед всегда ставил на стол фаянсовую корзинку для хлеба, украшенную яркими розочками. Ольга много раз хотела выбросить этот ужас, но не могла – по никому не известной причине корзинка была очень дорога старику.

– Что-то Чарли задерживается!

Алекс не сразу понял, что Дед обращался к нему. Он и сам думал о том, что Шарлотты нет слишком долго. Наконец наверху хлопнула дверь и стали слышны шаги по ступеням старинной лестницы. В нетерпении он выскочил в коридор, чтобы встретить Шарлотту, да так и застыл.

В онлайн общении и при редких встречах, а их было всего три за два года знакомства, Алекс привык видеть Шарлотту в джинсах, футболке и кедах.

Этим вечером она впервые выбрала женственный образ – легкое платье чуть выше колен и босоножки из перекрученных ремешков. Восхищенный взгляд Алекса метнулся от пальцев ног к загорелым ключицам.

– О! Какая красивая юная леди! – Дед тоже вышел из кухни навстречу Шарлотте. – Ты вовремя, Чарли! Пора садиться за стол.

– Эдвард говорит, что ты очень красивая. – Алекс обрел дар речи. – И я с ним согласен.

– Шик франсэ! – блеснул Эдвард. – Я немного говорю по-французски, все-таки живу во Франции много лет! Правда, французы меня обычно не понимают, – добавил он.

Церемонным жестом Дед пригласил Шарлотту в гостиную. Он зажег свечи в рогатом подсвечнике и разлил по бокалам вино из декантера.

С этого момента говорить Шарлотте с Алексом было не обязательно. Хватив одним духом целый бокал, Эдвард начал болтать, не заботясь о том, все ли понимают его английский.

– Прекрасное вино! Мы с твоим отцом, Алекс, купили два ящика на прошлой неделе по очень хорошей цене. Когда мы только познакомились, Никита швырялся деньгами, зато теперь стал следить за скидками в нашем супермаркете и старается делать выгодные покупки, когда подворачивается возможность. Положи салат своей девушке, Алекс, а то она так и будет грызть корочку хлеба.

– Я положу тебе салат, Шарлиз?

– Мерси.

– Ну вот, так-то лучше! Очень сладкие помидоры и латисс свежий, правда? Французы все время едят эти листья, наверное, в них есть какой-то смысл. Хотя любой миске зелени я предпочитаю кусок мяса. О-о-о! Сегодня вы узнаете, что такое великолепный английский ростбиф! Когда я жил в Англии, мне не приходилось готовить. Моя мать и тетя Агата, у которой я жил, когда учился в университете, сами вели хозяйство. У нас было не принято, чтобы мужчины дома подходили к плите. Моя бывшая жена тоже готовила, а я занимался бизнесом, очень много работал. Моя жена захотела большой дом, хотя в тот момент он был мне еще не по карману. Я купил запущенную фермерскую усадьбу, отремонтировал ее и завел домашних животных. Дочки росли на природе, жена была довольна, но мне это прибавляло хлопот. Приходилось очень далеко ездить в офис каждый день туда и обратно. Кроме того, хозяйством надо было управлять. Будь добр, принеси еще вина, Алекс.

Отработанным движением Эдвард откупорил бутылку и тут же наполнил бокалы, небрежно отодвинув декантер на свободную половину стола.

– Чи-из! – Старик наклонил голову в сторону Шарлотты и сделал пару хороших глотков. – Отличное вино! О чем я говорил? Ах да, ростбиф! Я научился готовить, когда оказался во Франции. У меня появилось свободное время, рестораны осточертели – достаточный стимул для экспериментов на кухне! Когда ко мне приезжали старшие дочери, я старался приготовить для них что-нибудь вкусное, все время пробовал новые рецепты. Потом дочери перестали меня навещать, но у меня появились друзья. Их было не слишком много, но тем выше я ценил отношения с каждым из них. Мне нравилось приглашать гостей на обед и вкусно угощать. И моей девушке тоже очень нравилось, как я готовил.

Старик опрокинул еще полбокала вина и победоносно оглядел притихшую аудиторию.

– Вы думаете, что у такого старика, как я, не может быть девушки? Молодежь! Во-первых, должен признаться, что в то время мне было на несколько лет меньше, чем теперь, а во-вторых, я и сейчас не такой уж старый. Я остался совсем один тогда, знаете ли. Жена меня предала, старшие дочери тоже, а любовь своей жизни я потерял по своей вине.

С глубоким вздохом Эдвард покачал головой, подлил еще и сделал новый глоток.

– Больше десяти лет я своими руками ремонтировал этот дом. Сам спроектировал коммуникации – я ведь отличный инженер, если хотите знать! Мне хотелось сделать интерьер французским, подходящим для средневекового дома, поэтому я просиживал целые дни в местной библиотеке.

Старик загрустил.

– Временами одиночество становилось невыносимым. Тяжелее всего было на Рождество, когда все нормальные семьи собираются вместе. Я старался позвать к себе в гости какого-нибудь одинокого бедолагу, но это не всегда получалось. Тогда мне приходилось самому класть подарки в рождественский чулок, а потом одному коротать вечер перед камином.

Шарлотта и Алекс озадаченно переглядывались через стол над пустыми тарелками. Эдвард шмыгнул носом и вдруг ворчливо спросил:

– Что вы сидите с такими скучными лицами?

– Мне очень интересно, Эдвард! – ответил Алекс. – Ты никогда раньше не рассказывал свою историю. А вот Шарлотта, боюсь, не все поняла. Я не успеваю переводить.

Старик вздохнул.

– Пожалуй, пора подавать мясо.

Сочный ростбиф удался на славу. Нарезая тонкие ломтики, Эдвард не скупился на похвалы.

– Великолепное мясо! Что скажешь, Алекс? Видишь, какого оно прекрасного цвета? Ростбиф должен быть именно таким, розовым внутри с тонкой корочкой. Вот отличный кусок специально для Чарли!

Старик сделал минутную паузу, давая место для комплиментов. И заодно отхлебнул вина.

– Очень вкусно! – от всей души похвалил Алекс, который моментально разделался с первой порцией. – Тебе нравится? – заботливо спросил он Шарлотту.

– Да, вкусно, – ответила та. – Добавь мне, пожалуйста, овощей.

– Практика – залог совершенства! – снова выступил Эдвард. – Мой первый ростбиф оказался совершенно сырым. Когда я попытался довести его до готовности, он обуглился снаружи, а внутри стал жестким, как кожаная подошва. После первой неудачи я долго не решался повторить попытку – было жалко переводить мясо на эксперименты, ведь для ростбифа каждый раз нужен хороший кусок, вы понимаете. Однажды я был в гостях у своего друга Дэна. О! Дэн отличный повар, шеф высокого класса! В то время он держал ресторан неподалеку от Ниццы. Я отдыхал на Лазурном Берегу и заехал в гости к Дэну и его жене Пат. Они всегда были рады встрече! Дэн приготовил на ужин отличный ростбиф, и я, конечно же, захотел узнать, как это ему удалось.

Алекс махнул рукой на перевод с английского на французский. Шарлотта разглядывала рисунки и гравюры на стенах. Вид у нее был отсутствующий, но Алексу показалось, что она прислушивалась к болтовне старика.

– Дэн не хотел делиться секретом, – продолжил Эдвард. – Но я был настойчив, а Дэн хорошо ко мне относился, поэтому я вернулся домой с рекомендациями по выбору мяса и подробным рецептом. Оказалось, что найти подходящую говядину здесь не так-то просто, но зато мой следующий опыт дал неплохой результат. Постепенно я отработал процесс, и ростбиф стал моим коронным блюдом. Особенно восторгались друзья-англичане, ведь ростбиф – один из символов британской кухни! Вы знаете, здесь, на юго-западе Франции немало англичан. Мои друзья Дэн и Пат тоже англичане. Кстати, вы очень скоро познакомитесь с ними, когда мы поедем в Каркассон. Твоя мама, Алекс, забронировала для нас комнаты в их маленьком пансионе.

– Знаю, – рассеянно ответил Алекс, не отводя глаз от Шарлотты.

– Каркассон?

Девушка отвлеклась от гравюры и в изумлении повернулась к Алексу.

– Кто едет в Каркассон?

В наши дни Каркассон является одним из самых посещаемых туристических объектов Франции и входит в перечень Всемирного наследия ЮНЕСКО.

Еще в XIX веке эта огромная средневековая крепость лежала в руинах. Решение о ее реконструкции было принято благодаря усилиям деятелей науки и искусства, включая писателя Проспера Мериме, который в то время был главным инспектором исторических памятников Франции.

Восстановлением Каркассона занялся основоположник направления архитектурной реставрации, французский архитектор Эжен-Эммануэль Виоле-ле-Дюк. Не имея исторических документов, позволявших достоверно воссоздать облик крепости, он вложил в проект свои представления о том, как могло выглядеть в прошлом это грандиозное сооружение с 52 башнями и двойным кольцом стен длиной около 3 километров.

Никто не знает, насколько точно «новая» крепость соответствует своему историческому прототипу. Тем не менее, Каркассон и другие, подобно ему восстановленные объекты, позволяют современному человеку почувствовать атмосферу Средневековья и подогревают интерес к этой чрезвычайно интересной эпохе.

– Мы втроем, ты, я и Эдвард, завтра уезжаем в Каркассон. Родители были там в прошлом году без меня. Мама говорит, что хотя бы один раз посмотреть стоит. Я просто не успел тебе рассказать про наш план, – радостно ответил Алекс, но его улыбка моментально стерлась, потому что в глазах Шарлотты сверкнула молния.

– Я не хочу в Каркассон! – резко сказала она. – И не собираюсь все делать так, как решит твоя мама. Я думала, мы поживем здесь, пока твои родители путешествуют. Если тебе скучно со мной, я могу вернуться в Тулузу.

– Скучно с тобой?! – изумился Алекс. – Я думал, нам будет весело путешествовать вместе. И потом, мы уедем всего на два дня, во вторник уже вернемся.

Он был не в силах предугадать ее реакцию. Раз за разом поведение подруги приводило его в замешательство.

Шарлотта не на шутку взбесилась. Она со стуком поставила бокал, встала из-за стола и произнесла вибрирующим от ярости голосом:

– Мерси, Эдвард. Ростбиф был очень вкусный. Я иду спать. Спокойной ночи.

Эдвард и Алекс сидели молча, слушая, как на лестнице звучали шаги, как наверху хлопнула дверь и щелкнул замок.

– Да, иногда девушек невозможно понять, – философски заметил Эдвард, нетрезво моргая. – Я много раз убеждался в этом.

– И что теперь делать?

Вопрос Алекса был адресован, скорее, себе. Он не рассчитывал на отеческое наставление, но Эдвард, казалось, начал готовиться к разговору.

– Принеси еще вина, пожалуйста, – сказал он, взглянув на огонь свечи сквозь пустую бутылку. – Шарлиз ушла спать, но у нас-то с тобой впереди еще долгий вечер.

– Эдвард, пожалуйста, не надо больше вина! – просительно сказал Алекс, не понимая, на какой тонкий лед наступает. – Нам обоим уже достаточно.

– Почему каждый считает своим долгом указывать, что мне делать?! – оскорбился старик. – Я не пьян! Если я хочу выпить еще пару бокалов, никто мне не запретит! Попробовал бы ты сказать что-то подобное моему дяде Джону в пятницу вечером!

Услышав про дядю Джона, Алекс понял, что дело плохо. Теперь прервать излияния старика мог только сон.

– Твоя подруга – красотка, – внезапно переключился Эдвард. – Ты, конечно, думаешь только о том, как бы оказаться сейчас в ее комнате. Зажечь свечи и все такое… Еще бы! Но тебе лучше оставить ее в покое сегодня. Она что-то скрывает, это точно, у девушек всегда есть секреты. Поверь, я большой специалист – у меня три дочери! Дай ей время, она все расскажет.

– А если не расскажет?

– Если не расскажет, выяснишь сам, – отмахнулся Дед. – Или оставишь все, как есть. Или пошлешь ее куда подальше. Какая разница? Мне надо выпить.

Он встал, чтобы пойти на кухню за новой бутылкой, но потерял равновесие, покачнулся и снова сел, чудом удержавшись на стуле.

– Что-то я устал, – смущенно пробормотал он. – Пойду, прилягу. Не убирай со стола, сам все сделаю утром.

Старик осторожно двинулся к выходу из гостиной, для страховки придерживаясь за мебель и стены.

Алекс постоял на балконе, глядя на месяц, который висел напротив него. Черепичные крыши и деревья ниже по склону холма, сады и виноградники в долине, тянувшейся до черного горизонта, были едва различимы. Только редкие фонари и свет в окнах напоминали о том, что темнота вокруг обитаема. В других обстоятельствах Алекс, возможно, задумался бы, какими красками написать этот пейзаж. Или искал бы знакомые созвездия в темном небе. Или бездумно смотрел на месяц, постепенно впадая в сладкую дрему. Однако этим вечером его мысли занимала только девушка в комнате наверху. «Оставь ее в покое сегодня». Легко сказать!

Поднимаясь по стертым ступеням, Алекс вглядывался в темный проем, где до самой крыши закручивались пролеты и галереи старинной лестницы.

«Неужели она действительно спит?»

Вот пустая спальня родителей. За следующей дверью похрапывал Эдвард. Лестничный марш. Еще один. Пол перед дверью Шарлотты подленько скрипнул. Алекс остановился, взявшись за круглую дверную ручку. Повернул. Дверь была заперта изнутри.

«Эх!.. Ну и ладно!»

Не глядя отбросив в сторону футболку и шорты, Алекс вытянулся в кровати и подложил руки под голову. Наглый месяц перебрался повыше и теперь смотрел на него через иллюминатор окна.

– Чего тебе? – с вызовом спросил Алекс. – Не волнуйся, все будет нормально.

Разочарование все еще неприятно копошилось внутри. Он отвернулся к стене и начал по-детски ковырять пальцем камень под слоем полупрозрачной краски. За этим занятием его и застал пришедший без приглашения сон.

Месяц по-прежнему смотрел в окно, но что-то с ним было не так. Алекс не успел разобраться, что именно, поскольку другие, куда более странные обстоятельства захватили его внимание.

Рядом на кровати под одной с ним простыней лежала незнакомая девушка. Ее глаза были закрыты, поза расслаблена, дыхание спокойно. Осторожно, стараясь не потревожить невесть откуда взявшуюся соседку, Алекс отодвинулся как можно дальше к стене и огляделся.

Его комната со скошенным потолком выглядела иначе, чем днем. На месте встроенного шкафа стоял сундук с обитыми металлом углами. Поверх простого деревянного стула навален ворох чужой одежды. Рядом с кроватью висело зеркало, под ним – круглый столик с пузатым кувшином, а под столиком – небольшой таз. Все эти вещи Алекс видел впервые. Лишь два круглых окна и дубовая балка на потолке с характерной продольной трещиной были ему знакомы.

В поисках объяснений он снова взглянул на месяц. Тот стал заметно полнее с момента их предыдущей встречи, а его острые рожки теперь смотрели в противоположную сторону. «Как буква «С», значит, старый месяц, убывающий. А только что был растущий, как буква «Р»» – автоматически отметил он.

В доме стояла гулкая тишина, зато снаружи шумели кроны деревьев и заходился лаем одинокий пес.

Девушка зашевелилась и приоткрыла глаза.

– Почему ты не спишь, Николя? – спросила она, улыбнувшись. – Опять кашель?

Алекс пожал плечами. Во-первых, его полное имя было Александр. Во-вторых, он и не думал кашлять. Хотя в одном девушка была права – сна не было ни в одном глазу.

– Ложись ко мне поближе, любимый, засыпай, – прошептала незнакомка, протянув к нему руку.

От этого движения простыня соскользнула с ее плеча. От неожиданности Алекс на секунду зажмурил глаза – на девушке не было ни лоскутка одежды. Однако она была молода и красива, и ее предложение звучало весьма соблазнительно. Алекс несмело протянул руку для объятия и обомлел. Его пальцы наткнулись на теплый, не оставлявший никаких сомнений, округлый живот – незнакомка была беременна.

Она улыбнулась в лунном свете.

– Малыш подрос. Скоро я уже не смогу надеть свое платье. Но ничего, новое почти готово, я буду носить его до самых родов. Надо будет только постепенно выпускать немного ткани в боках. Не убирай руку. Малышу нравится, когда ты его гладишь.