Продаю счастье. Дорого

Сергей Лысков

Продаю счастье. Дорого

Наместница

В центре Чикаго, на пересечении Блэкроуд и Шестой авеню, работал цветочный магазин, там трудились всего два продавца, выходцы из южной Азии. Делали всё: принимали товар, давали советы по садоводству, флористике, даже по ночам сторожили. Неразговорчивые, смуглолицые, если не всматриваться, типичные индусы, разве что нос побольше да необычная, терракотового оттенка, радужка глаз. А в целом обычные беженцы, возможно, братья. Тот, что поменьше ростом, откликался на короткое имя, вероятно, кличку – Туск, другой, молчаливый, отзывался на короткое – Лег. Но, что самое забавное, эта парочка, как проворные крысы, постоянно что-то обнюхивали: товар, цветы и даже покупателей.

Хозяйка магазина, дама «за тридцать», одевалась в светлые тона – белый и все его оттенки, любила бусы и броши. Бусы меняла каждый день, а вот брошь всегда была одна и та же: золотой барельеф с драгоценными камнями, на котором два крохотных подснежника оплетали веточки лавра. Похоже, семейная реликвия. Интересная особа, каждый день новый образ. В это майское утро она пришла на работу в кремовом брючном костюме и туфлях, короткие черные волосы до блеска смазаны гелем, алая помада, белоснежная кожа, прямой носик и завораживающие зеленого цвета глаза. И при этом дама с характером, табличка у кассы – прямой аргумент для тех, кто сомневается:

«Хозяйка цветочного бутика «Аврора» Анна-Мария Лемм»

– Туск, убери древестник в дальний угол, – распорядилась хозяйка. – Кто его поставил так близко ко входу – реагирует на каждого посетителя!

– За ним должен прийти шериф Стоун, – ответил работник, – Хотели показать товар лицом.

– Не стоит, сам знаешь, какой он дотошный, не хочу выслушивать упреки, почему товар не новый.

– Слушаюсь, госпожа, – спеша выполнить поручение, ответил Туск и, подойдя к глиняному горшку, окликнул напарника: – Лег, помоги мне.

Дин-дон! – зазвенел колокольчик на входной двери, и в магазин вошел лилипут: серого цвета костюм-тройка, фетровая шляпа, лакированные коричневые туфли, белая сорочка с жабо – этот гость излучал достаток и роскошь. Рядом с ним по правую руку стоял огромный черный пес, похожий на овчарку, только с голубыми глазами, как у хаски, и остроконечными ушами, как у добермана. На шее у пса красовался серебряный ошейник, там, где обычно пишут кличку собаки, красовалось изображение головы льва.

Почуяв рабочих, зверь оскалил пасть, а лилипут, напротив, тронул кончик шляпы, поприветствовав окружающих. Вел он себя уважительно и раскованно, словно постоянный клиент. Что странно, хозяйка магазина напряглась при виде необычных посетителей, в особенности пса, но, увидев, как Туск перевернул табличку с надписью: «Открыто» другой стороной – «Перерыв», радостно выдохнула и с нежностью обняла лилипута.

– Прости, сестра, но Торенс неуправляем, – кивком указав на пса, начал брат.

– Туск, важных клиентов можешь впускать, пусть ждут, для всех остальных перерыв, – приказала Анна-Мария. – Мы ненадолго.

– Доволен? – спросил у пса лилипут, на что тот гавкнул. – Идем в кабинет.

Довольный пес мгновенно перестал скалить зубы и радостно метнулся к старой потертой двери, на которой красовалась такая же потрепанная временем табличка: «Хозяйственный инвентарь». Повернув медную ручку, женщина открыла кладовку. Ну как кладовку, назвать это крохотным помещением, набитым хозинвентарем, язык не повернется, потому что там была громадная оранжерея. Пол – короткостриженный газон, стены – древесная лоза, где росли по соседству карликовые деревья, похожие на те, что продавали в соседней комнате. Но самым удивительным был потолок: в дальнем углу оранжереи клубились кучевые тучи, и, что самое удивительное – из них шел настоящий дождь.

Хозяйка села за дубовый стол, который был опутан лозой, и к ней подскакала большая фиолетовая жаба с красными глазами. Обнюхав гостей, она покорно села на газон, и тут же трава заколосилась, образуя подобие табуретов. Не раздумывая, пес запрыгнул на постамент и громко залаял.

– Дезмонд, что ему нужно? – раздраженно спросила Анна-Мария. – Никогда не понимала этот идиотский лай.

– Сейчас все объясню, – ответил лилипут, а затем вытащил из кармана кожаный мешочек и высыпал на ладонь несколько крупиц золота с черной патиной, при этом жаба заметно оживилась.

– Спокойно, Дерри, – он зажал золото в кулаке и с прищуром посмотрел на сестру. – Еще в юности я наткнулся на министерские документы, которые отец скормил Дерри, так вот, там было описание уничтожения артефакта, волшебной палочки некоего Зеба Тогля, мага, который поднял мятеж против владыки мира, но потерпел неудачу и был приговорен к заточению в Атараксе.

– Зачем мне эта информация? – возмутилась Анна-Мария.

– Его палочку уничтожили темной сущностью кувшина Ра, – ответил лилипут.

– Дезмонт, сразу нет! – перебила его сестра. – Ты в своем уме – использовать темную воду?

– Да, сестра, и более того, мой ум трезв и светел, как никогда, я тебе больше скажу, – с ухмылкой посмотрел на нее брат. – Сущность Ра – вполне осязаемая штука, – он вытащил пузырек с деревянной пробкой.

– Ты безумен, Дезмонт! – в ужасе прошептала Анна-Мария, разглядывая темную воду. – Одна оплошность – и тут будет с десяток министерских ищеек. Меня уволят, вас посадят, подумайте о будущем рода Лемм?

Торенс, недовольный реакцией сестры, агрессивно залаял.

– Дослушай! – прикрикнул Дез и попросил пса дать лапу. – Шрам без волос – это действие темной воды в чистом виде. Вода выжгла проклятье, а заодно и эльфийскую плоть, – Анна-Мария дотронулась до шрама. – Но мы пошли дальше. Брат, дай другую лапу, – приказал Дезмонт и показал большую проплешину в шерсти. – Если смешать воду с черным золотом, ожога не будет, правда, эффект нестойкий, сама видишь – шерсть отрастает.

– Кто вам дал сущность Ра? – не успокаивалась она. – И где ты возьмешь столько черного золота для снятия проклятия? Опять пыльца? Тебе мало Сомерсланда? Дезмон, мне столько усилий потребовалось, чтобы спихнуть это дело в мир людей, ты пойми, я простая наместница, а не помощник министра.

– При чем тут это? – оборвал ее лилипут.

– Двадцать невинных пар, – закричала Анна-Мария. – Дезмонт, умоляю, перестань собирать пыльцу. И чем бы ни клялся Торенс, ты же лучше меня знаешь, что в человеческом облике он монстр! Пес войны, безжалостный убийца!

Пес яростно залаял, скаля зубы, желая накинуться на строптивую сестру, а лилипут спокойно погладил разъяренную собаку и со сталью в голосе продолжил:

– Ты не хочешь снять проклятие с брата?

– Хочу, но не такой ценой, – категорично заявила она. – Думаешь, я не понимаю, зачем тебе темная вода? Она вымывает из людей все волшебное.

– Да. И что в этом плохого? Наш мир держится на пыльце, – с невозмутимой улыбкой возразил Дезмонт.

– Это запрещено законом, – строго ответила Анна-Мария.

– Не волнуйся, в этот раз мы не будем брать всё, сохраним жизни. Закон запрещает убивать людей магией, ну так я и не буду их убивать.

– Они просто сойдут с ума и умрут сами, без волшебства, – возмутилась госпожа Лемм. – Ты это потом расскажи министерству, когда вас двоих определят в Атаракс?

– Анна, я не хочу с тобой спорить, просто доверься мне, – невозмутимо ответил лилипут. – Ты зря паникуешь, в этой стране всем плевать на население, сгинут тысячи – никто и пальцем не пошевелит. И вообще мы пришли не выяснять отношения, а провести эксперимент.

«Найди родовую монету!» – сквозь звериный лай прорвалась человеческая речь.

Анна-Мария, мотая головой, отказалась выполнить просьбу, а пес запрыгнул на стол и как-то совсем не по-собачьи зарычал, и снова сквозь рык она услышала четкое: «Где родовая монета, Анна?!»

– Она не будет работать, – оправдывалась сестра. – Вы в своем уме – тратить волшебное золото?

Пес оскалил зубы, как перед атакой, женщина прикрыла глаза, опасаясь броска, но, как только услышала сквозь рык едва различимую команду: «Ищи!», начала искать монету, а Торенс, жадно дыша, сел на траву и принялся мордой указывать на те места, где могла она находиться.

– Не торопи меня! – открывая один за другим ящики стола, буркнула она. – Просто не помню, куда положила. А вы в курсе, что темная вода растворит золото, и мы лишимся наследства?

– Не волнуйся, именно это и нужно сделать, – насыпая в пасть Дерри золотые крошки, ответил Дезмонд. – Дерри, найди служебную записку!

Пережевывая золотую крошку, жаба закрыла глаза, несколько секунд по ее фиолетовой щетине разливались черные маслянистые пятна, и когда она перестала жевать, из травы показался бежевого цвета кончик кожаной записки.

– Вот, смотри! – Дезмонд указал на текст. – Пишет придворный зельевар Адольф Куффер: «Темная сущность кувшина Ра весьма нестабильна, любой контакт с окружающей средой для нее губителен. После ряда экспериментов найдена безопасная среда обитания – безвоздушное пространство в глиняном сосуде. В иных условиях сущность начинает истончать нити Ра, теряя волшебные свойства».

«Так проверяют подлинность воды», – едва различимо гавкнул Торенс.

– Верно, брат, – перевернув лист, продолжил лилипут. – Читаем дальше, физические свойства – пропускаем, и так понятно – вязкая безвкусная жижа, ничего интересного. Вот важный момент: «При попадании на магические предметы сущность пожирает волшебство предмета». Еще чуть пропустим, вот, – он указал пальцем на новый абзац. – Пояснения Куффера: «Растворяя волшебную палочку Зеба Тогля, сущность Ра на время обрела свойства палочки, более трех суток сущность Ра реагировала на словесные команды, выпуская хаотичные сгустки магической энергии.

– И что с того, при чем тут золото? – спросила Анна-Мария.

– Золото и есть магия, – ответил он, а пес одобрительно тявкнул. – Не бойся, Анна тратить все родовое золото никто не собирается, – погладив пса, он ехидно улыбнулся, – Нужно понять концентрацию металла в зелье, с черным золотом сложно разобраться, оно все неоднородное, нужна благородная монета. Никто не будет тратить все, только пару крошек, чтобы понять, как это работает.

После этих слов Дезмонд открыл пузырек, и тоненькие струйки перламутрового дыма медленно потянулись к потолку. Нехотя, но Анна-Мария протянула четвертушку золотой монеты с лиловой патиной брату, тот отщипнул часть золота и кинул его в сущность Ра. Забурлив, содержимое пузырька перестало источать нити. За пару секунд золото безвозвратно растворилось, оставив лишь масляную пленку лилового цвета в районе горловины. Попросив у сестры миску, Дезмонд налил сгусток лилового цвета. Наклонившись, пес с жадностью принялся лизать каждый дюйм целебной жижи. И буквально на глазах шерсть клочьями стала осыпаться на травяной пол, обнажая белоснежную кожу. Ошейник треснул и упал на траву, сжавшись до перстня. Морда словно вросла обратно в череп, формируя человеческий облик. С пальцами произошло обратное, сбрасывая щетину, они удлинились, было видно, как под кожей прирастает мышечная масса, и так повсюду: рёбра, спина, таз, бёдра – всё набирало объем, становясь человеческим. Довольный Дезмонд заткнул пузырек пробкой и вместе с родовым золотом положил всё в карман жилетки. Золото работало, оставалось понять, как долго, но это уже детали.

А перед ними уже стоял атлетично сложенный воин, словно его выкрали из римского легиона. Темноволосый, с волевым подбородком, тонкими губами, медальным профилем и тяжелым взглядом беспощадного солдата.

– Работает! – одев на большой палец родовой перстень, стальным голосом заорал Торенс, а Дезмонт протянул ему шляпу – прикрыть наготу.

– Туск, – крикнула Анна-Мария, и когда тот заглянул в кабинет, распорядилась принести одежду.

Осматривая брата, лилипут с опаской ждал, что сейчас начнется обратный процесс и Торенс снова станет псом, но шерсть не появлялась, а мышцы и кости не деформировались – магия золота сковывало проклятие, и более того – как выразился брат, вернулась прежняя мощь. Сила эльфийской крови великого рода Лемм.

– Госпожа, – протягивая одежду, сказал незаметно подошедший Туск. – Пришел важный клиент.

– Как не вовремя, – махнув рукой в сторону жабы, чуть слышно прошептала хозяйка. – Атем-до, Дерри, покажи, кто там!

Лоза на стене расступилась, и в появившемся окне все увидали толстопузого полицейского в очках. Невысокий, круглолицый, он казался простачком, впрочем, наблюдая за тем как этот толстяк, присматривался, принюхивался к будущей покупке, изучая каждый листик, мысли о его простоте улетучивались.

– Шериф Стоун, – недовольно прошептала Анна-Мария и с укором посмотрела на Туска. – Возьми с него деньги за товар и выпроводи.

– Пытался, – ответил работник. – Он сказал, что будет ждать вас.

Анна-Мария строго посмотрела на братьев.

– Только не говорите, что вы переселились в Риверстоун.

– А в чем проблема, Америка свободная страна, – разведя руками, возмутился Торенс.

– Тебе никогда не понять, эгоистичный верзила, – сквозь зубы процедила хозяйка магазина.

– А можно проявить уважение вместо упрека, – сказал Торенс. – Если ты забыла, сестренка, я один тяну ярмо проклятия рода Лемм.

– Торенс, лучше молчи, – вмешался Дезмонд.

– А что не так? Не спорю, ты тоже помогаешь, мой младший, хотя нет, маленький братишка, – усмехнулся здоровяк. – Но по мне лучше быть псом войны, чем жить без силы среди людей.

– Хватит выяснять отношения! – прервала его Анна-Мария. – Мы поступим так: я иду в зал, вы никуда не выходите, пока не дам команду, и пожалуйста, Дезмонд, контролируй этого эгоиста.

– Чем я вам не угодил? – громко возмутился старший брат.

– И не ори! – в один голос приказали оба родственника.

Отделение наместника, пожалуй, единственное место где можно без оглядки на закон применять магию. Обычно такие места располагаются в безлюдных заброшенных зданиях, подальше от любопытных человеческих глаз, но у Анны-Марии было разрешение на продажу волшебного инвентаря, поэтому магазинчик «Аврора» в центре Чикаго для людей был цветочным бутиком, а для всех остальных— отделением наместничества. Наместники отвечали за нераспространение магии в мир простых обывателей, следили за тем, чтобы та оставалась на задворках, в мифах, сказках и легендах.

При этом множество волшебных существ жили среди людей, и если эволюционно более древние существа, такие как эльфы, лепреконы, тролли, с лёгкостью различали, кто перед ними, то домовым, гномам и магам было сложнее. В частности, шериф Реверстоуна, обычный гном, каждый год общался с множеством туристов, и не все они люди, уместен вопрос: как разбираться в посетителях городка. Вот тут на помощь приходили маленькие деревца, похожие на бонсай, или более известные как древестник обыкновенный, просто незаменимый артефакт для работы с людьми.

– Напомните, как оно действует? – окинув взглядом пышное деревцо, спросил Стоун.

– Радиус действия два метра, – Анна-Мария дотронулась до листвы, и та, зашевелившись, приобрела лиловый оттенок.

Каждый капилляр листика наполнился соком лилового цвета, по-хамелеонски меняя окрас. Обалдевший от такого эффекта шериф посмотрел на госпожу Лемм и тоже тронул листву, под его рукой крохотные листики стали желтеть.

– А что будет, если рядом окажется человек? – убрав руку, спросил Стоун.

– Ничего, – ответила госпожа Лемм. – Зеленый останется зеленым.

– Сколько я вам должен?

– Пол-унции, – с улыбкой ответила наместница и позвала Туска, чтобы тот взял оплату и упаковал покупку.

Впрочем, даже после этого шериф Стоун не спешил уходить, он то и дело находил огрехи в упаковке, причитая, что ему ехать двести миль по весенней жаре. Создавалось впечатление, что он специально тянет время. Даже после того как дерево упаковали, под его чутким руководством, шериф попросил себе стул и стал медленно искать нужную сумму в кошельке.

– Что-то еще, шериф? – решив поторопить гостя, спросила хозяйка магазина.

– А, вот, нашел последний слиток, – положив на прилавок всю сумму, улыбнулся Стоун.

– Спасибо за покупку, приходите еще.

– Давно хотел спросить, – поймав взгляд Анны-Марии, задержал ее шериф. – Вам знакомо имя Боб Грукка?

– Почему я должна его знать?

– Потому что этот джентльмен, пользуясь вашим родовым клеймом, подал заявку на работу с магическими артефактами среди людей в моем городе, будет проводить сеансы спиритизма.

– Кажется, я поняла, о ком вы спрашиваете, – ответила она. – Это новое имя моего брата Дезмонда, удивлена что вы об этом беспокоитесь. Дезмонд вправе жить и работать где ему захочется.

– Разумеется, – улыбнулся шериф. – Все хотят есть и зарабатывают, как могут. Риверстоун городок маленький, люди доверчивые, но ходят слухи о темных делишках господина Лемма.

– Вы про Сомерстленд? – возмутилась она.

– Не подумайте, что я вешаю ярлыки, – оправдывался шериф. – Но все жертвы были клиентами вашего брата.

– Дезмонд! – позвала брата госпожа Лемм.

И когда лилипут вышел из кладовки, шериф даже снял очки, чтобы разглядеть горожанина. Волшебная кровь всегда меняет облик, как минимум несет в себе силу, но, глядя на лилипута, не верилось, что этот мужчина с телом подростка способен убить. А когда Дезмонд объяснил, чем хочет заняться – вызывать умерших родственников, дабы скорбящие могли проститься или просто поговорить по душам, шериф окончательно согласился, что ничего противозаконного в этом нет. Он даже посоветовал обратиться в парк чудес «Вондерленд», его владелец как раз искал новых арендаторов. В общем, откровенный разговор расставил все точки в трагедии Сомерсленда и мог бы считаться успешным, если бы не вышедший под конец старший брат.

– Дез, ты мне нужен, – закричал разъяренный Торенс. – Быстрее заканчивай болтать, – он положил руку на грудь.

– Это срочно? – сквозь зубы процедил лилипут.

– Да, – ответил он. – Ты должен это увидеть.

– А вы кто? – тут же насторожился Стоун.

– Имею полное право не замечать тебя, жалкий гном, – схамил старший брат. – Дез, хватит болтать с низшими по рангу, – рявкнул здоровяк. – Идем, покажу кое-что, ты обязан это увидеть.

– Извините, шериф, – тут же вмешалась Анна-Мария. – Друг моего брата только из аэропорта, перелет, адаптация, в первые сутки все эльфы немного на взводе.

– Вы приехали к родственникам, уважаемый эльф? – постарался быть тактичным полицейский.

– Тебе какое дело? – продолжил хамить Тоуренс. – Жаль, что времена не те, – смотря ему в глаза. не унимался здоровяк. – С каким бы удовольствием я раз…

– Прекрати хамить! – сунув ему сотенную бумажку, перебил его Дезмонд. – Рядом есть пиццерия, иди поешь, ты ужасен, когда голоден.

– И пойду! – сверля взглядом шерифа, ответил здоровяк. – На тебя заказывать? – посмотрев на сестру, спросил он, но госпожа Лемм в испуге отрицательно покачала головой.

Неловкая пауза казалась бесконечной. И Анна-Мария, и Дезмонд виновато улыбались, понимая, что поведение брата было на грани открытого хамства. Мало того, что до полнолуния придется врать о том, кто этот эльф, так еще Торенс неуправляем. В такие минуты начинаешь думать: «Как хорошо, когда вместо человеческого облика твой родственник большая собака».

– Европа полна предрассудков, но это и понятно, у них классовое неравенство в почете, как хорошо, что мы в Америке, – протягивая руку, сказал полицейский.

– И не говорите, шериф, – ответила Анна-Мария.

– До встречи в Риверстойне, Боб Грукка.

– Непременно, шериф, – в ответ пожал руку Дезмонд. – Извините за инцидент, друг несносен, когда голоден.

– Бывает, – забрав купленное дерево, ответил Стоун и покинул магазин.

Буквально тут же лилипут поспешил в пиццерию, понимая, что брат неуправляем в обществе людей. Но, хвала магии, голод победил, тот сидел за дальним столиком и уплетал двойную Маргариту.

– Что ты устроил в магазине? – сев за стол, возмутился Дез. – Что такого важного произошло, что ты вышел из кладовки?

– Смотри, – яростно ответил брат и расстегнул рубашку. – Волосы снова растут.

– Застегнись, болван, – процедил лилипут. – Вижу, что растут, это нормально, никто не говорил, что действие будет вечным.

– Сделай новое зелье, – схватив его за лацканы пиджака, потребовал здоровяк. – Не хочу быть псом, делай, кому говорят!

– Да убери ты руки, – высвободился лилипут. – Без паники, ждем обратного обращения, надо понять, насколько хватит крошки, тогда можно примерно рассчитать количество черного золота, глупо тратить родовую монету на твои хотелки.

– Это мое золото! – ударив по столу, закричал он, и полпиццерии обернулись на эту парочку.

– Не ори! – сквозь зубы процедил Дез и добавил чаевые в счет. – Застегни рубашку, и пошли в фургон.

Торенс сжал кулаки, напряг все тело, но, почувствовав взгляды окружающих, гневно выдохнул и выполнил приказ брата. И только в дороге на пути в Риверстоун, когда гнев прошел, Дезмонт убедил брата, что на первый раз надо засечь время и понять, насколько хватает магии металла. А потом, когда план с обогащением в Риверстойне заработает и появится достаточное количество черного золота, он сделает зелье.

Главное, чтобы поставки сущности Ра были стабильными.

«Страна чудес»

Роджер Сорс, владелец парка аттракционов, до конца не верил в затею с новым шатром, оно и понятно, что значит продавать счастье, как минимум у каждого человека собственное понятие о таком сакральном состоянии сознания. Тем не менее предприимчивый лилипут по-хозяйски возвел шатер не без помощи рабочих, расклеил рекламу, нанял охранников из местных и, что самое забавное, этот Боб Грукка верил в затею обогатиться столь необычным способом. А с другой стороны, малец внес предоплату, пусть развлекается, никто не виноват, что он болван, который продает ощущения счастья более чем за сотню баксов. И глупцы те, кто вторят ему: «новый аттракцион», «сыграет любопытство», «уважаемые, послушайте себя», «любопытство за такие деньги, да никогда, за пятерку возможно, за доллар однозначно, но не за сотню», «этот предприимчивый фантазер обречен на провал».

– Хм, «продавец счастья», – поправив штаны на подтяжках и почесав пузо, процедил Роджер. – Ну-ну, посмотрим! – закусив фильтр сигареты, владелец парка аттракционов покосился на рекламу:

«Только у нас! Волшебник Боб Грукка призовет призрак любимого родственника, пробудив в каждом невероятное ощущение давно забытого счастья! Мы вернем вам гармонию, подарим уверенность в себе и покажем новый смысл в жизни!

Внимание! Сеанс спиритизма, только для взрослых!

Первый прием 150 долларов, повторный прием 100 долларов.

Обязательное условие: при себе иметь «проводник печали» (личную вещь родственника).

И помните, вы ничем не рискуете, не испытали удовольствие — мы вернем деньги!»

– Эй, парень. – рабочий обернулся. – Скажи Бобу, пусть развернет баннер, никто не будет оглядываться на рекламу, выходя из парка.

Рабочий согласно кивнул, а владелец продолжил обход «Вондерленда». Надо сразу признать, парк Сорса – бледная тень тематических парков на звездно-полосатом континенте, мало того, что «Вондерленд» можно обойти за час, так в нем напрочь отсутствовала концепция, идея, почему эти аттракционы назвали «страной чудес». Исключительно списанные аппараты: колесо обозрения, скоростная горка, десятка два игральных автоматов из казино, детская карусель, качели-лодочки, машинки, стилизованные под космические корабли, и три шатра по типу гастролирующих шапито. Единственное, что объединяло все зоны развлечений – это красно-синий забор-штакетник, увешанный табличками для лучшего ориентирования. Впрочем, при всей местечковости парк «Вондерленд» был тем местом, где семьи проводили уик-энды, а после появления третьего шатра чудес поток желающих только рос.

Шатры были центрами притяжения, в первом работала потомственная колдунья из цыган Тамара Корса, эффектная дама в возрасте, умеющая за пару долларов предсказать судьбу по картам, рунам и даже кофейной гуще, как говорится, знающая подход к клиенту. Во втором работал билетером, механиком и зазывалой сам Сорс. Его шатер чудес был двойным аттракционом: комнатой смеха с кривыми зеркалами и комнатой страха с механическими чучелами ядовито-зеленого цвета. Два аттракциона в одном, задуманных так, что, когда заканчивалась одна комната, начиналась другая, а двойной билет давал право выбора: начать со смеха или сразу перейти к страху. Такая идеи не нова, но всегда востребована, посетить два аттракциона по цене одного приятнее любой скидки. И если со смекалкой у Сорса было все в порядке, то в остальном как владелец парка он многим не нравился: неприятный тип: немец по происхождению, предпочитающий однотонные сорочки, клетчатые галстуки-бабочки и крепкие подтяжки, потому что не всякий ремень мог обхватить его пузо. Залысины, большой рот, желтые стесанные слева клыки. Сорс любил сытно поесть, много курил, пил только виски и для бодрости нюхал смесь табака со специями. У него не было друзей, а за глаза его прозвали «Боровом», мало того, что он чихал от нюхательного табака, как свинья на забое, так от него разило ядреной смесью пота с дешевым парфюмом. При всем этом надо отдать должное хозяйской хватке Сорса, несмотря на кажущуюся скудность для заработка парк был прибыльным: вагончики с хот-догами, аппараты сладкой ваты, бочонки с разливным пивом и лимонадом, вся эта мелкая торговля окупала убыточность аттракционов.