Пепел и перо

Джесс помог Вульфу усадить Санти на одну-единственную здесь скамейку.

– О, хватит вертеться вокруг, будто я разбитая ваза, – возмутился Санти. Щеки его слегка раскраснелись от усилий, потраченных на ходьбу. – Со мной бывало и похуже.

– Врешь, – сказал Вульф, но кратко, словно факт, а не обвинение. – Я знаю все твои великолепные боевые ранения. Никогда у тебя не было таких ужасных ожогов.

– Медом с хлебом меня тоже никогда не мазали. Неделя новых начинаний. – Санти обратил свой взор на Джесса: – Итак. Прогресс?

– Мы почти закончили, – сказал Томас, отходя от разгоряченной печи. На нем был самодельный фартук, сшитый из старого одеяла, и такие же рукавицы, а глаза он защищал чем-то вроде очков, сделанных из найденных в мусоре остатков битого стекла и тряпок. Томас весь сиял от пота, волосы прилипли к голове, а улыбка его выглядела ликующей, точно очищенной от всех лишних эмоций. – Капитан. Я так рад вас видеть!

Санти кивнул, давая понять, что слышит, но явно не желает ничего обсуждать. Вместо этого он спросил:

– Вы же понимаете, что как только построите эту штуку для Бека, он с легкостью сможет скопировать ее?

– Да, мы об этом позаботились, – сказал Томас. – И если что внезапно сломается, не будет даже нашей вины.

Санти улыбнулся, сначала неуверенно, но затем его губы растянулись шире.

– Вы двое, – сказал он, и прозвучало это как комплимент. – У вас пугающий талант к разрушениям.

– Учились у лучших, – сказал Джесс и ухмыльнулся в ответ. Все тело у него ныло, но он не мог не признать, что при виде Санти, живого и относительно здорового, настроение у него значительно улучшилось.

От Джесса также не скрылось и беспокойство Вульфа, которое тому спрятать удавалось плохо. Как обычно, капитан Санти себя не щадил. И Вульф пытался его удержать ради его же благополучия. «Знакомо».

Томас стер пот и копоть с лица тряпочкой, которая уже и так была вся черная. Он выглядел, подумал Джесс, как греческий бог Гефест[3], с голой, покрытой сажей грудью и тяжелым молотом в руках.

– Жаль, вы не можете мне продемонстрировать, – сказал Санти. – Я был бы рад увидеть, как что-то печатается.

– Я думал, профессор Вульф демонстрировал вам работу машины, которую мастерил сам?… – спросил Томас.

– Я уезжал, когда он ее строил, – сказал Санти. – Тренировал новый библиотечный отряд в Бельгии. Знал лишь, что у него какой-то важный проект, но о деталях не был осведомлен.

– И незнание спасло тебе жизнь, – сказал Вульф. – Тебя бы убили, если бы хоть мимолетно что-то увидел.

– Скорее всего, – тихо согласился Санти. – Когда же я вернулся с задания, то обнаружил, что Криса нет, как и его труда. Остальное вы знаете.

Остальное: заключение под стражу, пытки, удаление всех упоминаний о Вульфе из библиотечных документов, – для профессора уровня Вульфа это все равно что отнять бессмертие, сжечь работу всей жизни, и за что? За свою гениальность. За то, что Вульф является именно таким, за кого Библиотека изначально боролась. В груди у Джесса что-то сдавило, точно беззвучный крик. Какая же потеря. Сколько всего потеряно.

Джесс до сих пор не мог свыкнуться с жестоким, жутким фактом того, что все это продолжается сотни лет. Что архивариусы, поколение за поколением, уничтожают каждого, кто угрожает их власти – таких, как Томас и Вульф. Два примера тех, кого тысячу лет назад Библиотека бы восхваляла и обожествляла.

Спокойствие Санти теперь вызывало у Джесса холодок по коже, и это несмотря на то, что они находились рядом с кузничной печью.

– Когда вы будете готовы продемонстрировать работу? – поинтересовался Вульф. Томас быстро переглянулся с Джессом и вскинул брови.

– Не знаю. Через пару дней?

– Завтра, – сказал Вульф. – Мне бы хотелось, чтобы вы успокоили Бека поскорее. Чем дольше он нервничает, тем больше начнет напоказ требовать для своего народа. – Это была правда, однако Джесс подумал, что было в выражении лица Вульфа что-то еще, в том, как он избегает смотреть Джессу в глаза, что подсказывает, что дело тут не только в этом. Вульф затеял свою игру. Снова.

– Что ж, можем успеть и завтра, – сказал Томас. – Если вы уверены, что время подходящее.

– Он уверен, – сказал Санти и легонько, но уверенно кивнул. – А теперь я лучше пойду и отдохну.

Им приходилось разговаривать немного отвлеченно из-за стражницы, сидящей в углу. В отличие от Дивелла она глядела в оба.

– Да, – сказал Вульф. – Пойдем, Ник. Пусть они работают.

Томас снова нацепил свои самодельные защитные очки и молча отвернулся к кузнице, однако Джесс молча наблюдал, как Вульф помогает Санти подняться на ноги. Слабость капитана его пугала. «Завтра слишком рано». Однако были причины на то, чтобы Вульф желал распределить время именно таким образом, и Джесс чувствовал, как его плохое предчувствие медленно усиливается, обращаясь в страх.

Завтра все изменится.

На ужин им тем вечером ничего не досталось. Стражники тоже ничего не получили и сказали, едва сдерживая гнев, что в качестве мер предосторожности на случай ненастной погоды рацион урезали. В настоящее время будут есть только больные, пожилые и малые дети.

Было ужасно поздно, когда Джесс, покачиваясь и едва держась на ногах, добрался до своей койки, но зато буквы были вырезаны, формы отлиты, а металл залит. Теперь у них было два аккуратненьких ряда букв и цифр на английском и греческом, а мышцы у Джесса болели так, словно их облили греческим огнем. Он спал беспробудным сном, позабыв обо всем на несколько часов, прежде чем что-то – не был уверен, что именно, – заставило его очнуться и вернуться в мир. Когда Джесс попытался сесть, его горячие, больные мышцы напряглись, точно обратившись в камень, и двигаться не хотелось вообще.

Рядом стояла Морган, глядя на него сверху вниз, и Джесс собрался с мыслями достаточно, чтобы ее узнать. Он также увидел жуткое изнеможение, запечатленное на ее лице. Морган опустилась и села на пол, уперевшись спиной в край его койки, когда он не встал.

– Боже, – прошептал Джесс и сел. – Что случилось?

– Не надо, – прошептала она в ответ. – Пожалуйста. – Руки у нее продолжили дрожать даже после того, как она положила их на колени. Джесс увидел слезы, бледно поблескивающие в ее глазах. Снаружи зарождался алый рассвет, и свет должен бы был придать Морган румянца, однако из-за него она выглядела лишь еще более разбитой. – Я должна была это сделать. Должна. Но плата, ох, Джесс…

– Морган, что ты сделала? – Она лишь покачала головой, и Джесс понял, что она не скажет. Не сейчас. Она вся дрожала, точно в конвульсиях, что заставляло Джесса тревожиться еще сильнее. – Ты вообще спала? – спросил он. Она снова покачала головой. Кожа ее казалась очень холодной. Ледяной. – Ты замерзла. Иди сюда.

– Мне нужно, чтобы ты доделал со мной Кодекс. У нас нет больше времени. Пожалуйста.

– После того, как ты согреешься, – сказал Джесс и развернул одеяло. – Морган, пожалуйста. Залезай.

Она колебалась, однако потом залезла в кровать рядом с ним. Джесс подвинулся, освобождая ей место, и Морган прильнула к нему, пока он укутывал ее дрожащее тело одеялом.

– Так лучше, – сказала она Джессу тихонько. – Я просто так замерзла.

Джесс обнял ее и притянул ближе – не для того, чтобы поцеловать, а просто чтобы согреть, и почувствовал, как она, вздрогнув еще раз, затем выдохнула с облегчением. Джесс чувствовал кости у нее под кожей. Морган очень похудела. Чем бы она ни занималась, что бы ее так ни напугало… это поглощало ее, точно море, бесследно смывающее песок.

Морган сжимала что-то в руке, и эта вещь оказалась зажата между ними. Джесс узнал форму: книга. Кодекс, который Морган сшивала, со сценарием скрывателя, записанным и спрятанным под форзацем. Оставалось лишь вдохнуть в него частичку энергии Морган, чтобы оживить.

– Морган, ты слишком слаба сейчас для работы. Тебе необходимо отдохнуть. Мы придумаем что-нибудь другое, – сказал ей Джесс. – Я не собираюсь смотреть, как ты сгораешь ради нас. – Джесс сделал единственное, что мог придумать: поцеловал ее и попытался тем самым без слов сказать, сколь много она для него значит.

Мир Джесса сузился до вкуса ее рта, до шелковистого прикосновения ее губ, до нежного напряжения, с которым ее руки держались за его спину. Сумрак добавлял таинственности, когда Джесс провел ладонями по ее рукам, ее талии и бедрам, вырисовывая ее силуэт во тьме. В этот предрассветный, тихий час Морган единственная была для него сейчас реальной – и все его чувства увлеклись тем, чтобы запомнить ее запах, вкус и прикосновение. Запомнить то, как ее негромкое дыхание ощущается на его коже. Ничего не видя во мраке, Джесс понял, что все остальные чувства обостряются и оживают, точно это некая опасная магия.

А затем Морган отстранилась от поцелуя и прошептала:

– Прости, но выбора нет.

Джесс почувствовал боль от острого укола в руку. Перед глазами на миг заплясали красные пятна, а потом на руках Морган появилось свечение, и Джесс увидел толстую иглу в ее руках, с которой упала одна-единственная капля его крови.

Джесс смотрел, как алая капля трепещет в нарастающем золотом свечении квинтэссенции Морган, а потом капля сорвалась прямо в свет, поблескивая белым, пока летела. Капля растеклась ярко-красным пятном, а затем впиталась в бумагу, не оставив после себя ни следа.

Джесс оказался достаточно близко, чтобы почувствовать, чего стоила Морган ее работа. Она задрожала всем телом. Те крупицы тепла, которые она получила от Джесса, растворились, будто бы ее сунули в ледяную воду, а глаза… глаза стали как у мертвеца на миг, расфокусированные, как у трупа, плывущего по волнам той самой ледяной воды. Затем Морган моргнула и пришла в себя, и золотистое свечение вокруг ее рук померкло… однако Джесс успел заметить черные нити, точно пронизывающие этот свет, пульсирующие, как вены. Как гниль.

– Вот, – прошептала Морган и устало опустила голову Джессу на грудь. – Возьми его. Используй. Времени больше нет, Джесс. Пожалуйста. Ты должен найти нам помощь, нам необходимо выбраться отсюда.

Джессу становилось больно от нескрываемого отчаяния в голосе Морган. Он сделал вдох и крепко обнял ее на мгновение, прежде чем сесть и вылезти из постели. Он удостоверился, что Морган как следует укутана в одеяло, и она показалась ему очень-очень маленькой в кровати. Разбитой и уязвимой.

Несмотря на спешку, Джессу пришлось сделать пару прихрамывающих шагов, прежде чем перетрудившиеся накануне мышцы в ногах заработали достаточно хорошо, чтобы он смог идти. Томаса все-таки, как оказалось, в его постели нет; вероятно, ему не спалось ночью, и он отправился в кузницу. Скорее всего, он все еще там, позабыл о времени и собственной усталости. Оказавшись так близко к завершению проекта, Томас не мог усидеть и хотел поскорее все закончить. И неважно, какой ценой.

Джесс уселся на койку Томаса, отбросил все лишние мысли и сконцентрировался на своем брате, своем близнеце, который был почти что зеркальной копией Джесса, и открыл книгу. Сделав это, Джесс вдруг понял, что ему нечем писать… однако Морган подумала и об этом. Голубое перышко, которое он ей подарил для закладки, лежало между страниц, Джесс взял перо и коснулся его кончиком листа бумаги. Разумеется, на перышке не было чернил, однако тут же появилась черная точка, замерцавшая по краям бледно-золотистым светом, отчего стало куда лучше видно в этой темноте. Джесс написал свое первое сообщение: «Спасибо за то, что ничего не сделал, братишка. Мог бы хотя бы попытаться со мной связаться». Слова казались простыми, но на душе было паршиво. Разбитый вид Морган встревожил Джесса так, как не могло бы встревожить ничто другое.

Написанные слова поблекли, оставив за собой лишь кремово-белую страницу.

Джессу не пришлось долго ждать, когда появился ответ Брендана и, точно написанные невидимой ручкой, начали прорисовываться округлые буквы: «Па передает привет. Надеется, что все твои руки и ноги на месте. Я вообще-то пытался с тобой связаться. Но мое послание перехватил Бек. Мы предложили ему кое-что взамен на твое возвращение». Брендан ничего не написал по поводу своих собственных переживаний, однако, опять же, он бы и не стал. Не так были устроены их взаимоотношения; они были очень похожи внешне, но характер у каждого свой.

«Как мило с твоей стороны, – написал Джесс. – Где ты?»

«Недалеко, – ответил Брендан. – Полагаю, никто больше наш разговор не может прочесть?»

«Только мы».

«Хорошо. Потому что все то, что я тебе расскажу, останется в тайне, да? Войско Санти здесь. Его лейтенант отыскала каких-то поджигателей в Лондоне для допроса и выяснила, куда вы делись. Она отправила весь отряд сторожить стену».

Джесс уставился на слова на долгий, долгий миг. Он не до конца понимал, как реагировать на то, что он только что узнал. «Отряд присоединился к библиотечному войску в лагере? Они здесь?»

«Только же тебе сказал, – подтвердил Брендан. – Я с ними. Мы прячемся у всех на виду, братец».

«Ты сказал, лейтенант Санти… Зара? – Джесс надавил слишком сильно, когда выводил имя, и чуть было не сломал перо. – Нельзя доверять Заре. Она верна Библиотеке. До этого чуть не убила капитана».

«Да, она мне сказала. Она очень об этом сожалеет. Передумала после того, как руководитель Артифекса решил казнить несколько ее солдат за неповиновение. Она не единственная, кто отвернулся от этого ублюдка, много волнений всюду нынче. Детали потом расскажу. Уверен, у тебя есть вопросы и посерьезнее».

Целый библиотечный отряд, разумеется, станет отличной помощью, но Зара Коул? В последнюю их встречу лейтенант Санти не показалась Джессу человеком, которому можно доверять. На самом-то деле она готова тогда была пристрелить каждого из них, и все во славу архивариуса.

Однако выбирать не приходится, если хочешь дожить до завтра.

«Нам нужен тоннель, чтобы выбраться отсюда», – написал Джесс. И ему не понравилось, что ответ задерживается. Потребовалась целая минута, прежде чем появились слова Брендана.

«Да, что ж, – написал он. – С тоннелем небольшие сложности».

«Какие сложности?»

«У нас его нет».

«Знаю. Тот, что есть, принадлежит Всеобъемлющим».

«Нет, тоннеля нет. Всеобъемлющие уничтожили последний после того, как библиотечные войска вычислили его месторасположение. А новые они пока до конца не вырыли. Через тоннель выбраться не получится, прости».

Джесс… такого не ожидал. Совсем. «Нам нужен выход, братец. Нужно убраться отсюда. Что-то да должно быть!»

«Ты найдешь выход, – повторил Брендан. – А когда найдешь, скажи мне, где. Мы прибудем на место, чтобы вас прикрыть. Если же вы готовы подождать еще несколько недель…»

«Нет у нас в запасе нескольких недель. Мы погибнем раньше. – Джесс сделал паузу, а затем дописал: – Думаю, нам придется делать все сегодня».

«Сегодня?! Братец, ты заставляешь меня нервничать».

Джесс сдавленно усмехнулся, тихонько, чтобы никто не услышал. «Я тоже нервничаю, Малявка. Тоже нервничаю. Но придется тебе в меня поверить».

Джесс ждал, когда Брендан отреагирует. Ответ на это всегда был одинаковый, пронизанный злобой: «Не называй меня Малявкой».

Однако вместо этого в сообщении, что появилось следом, было написано: «Да поможет тебе бог, братик. Напиши мне, когда сможешь. – А потом, через пропущенную строку, появилось еще кое-что: – Не смей умирать и бросать меня. Я не представлю, как тогда сказать об этом папе».

Это, подумал Джесс, самое близкое к словам «Я люблю тебя», которые брат точно не скажет.

Джесс отложил перо и закрыл книгу, замерев ненадолго, наслаждаясь покоем и тишиной.

Когда он был готов двигаться дальше, то укутал Морган еще и одеялом Томаса. Она глубоко спала. Никогда прежде, подумал Джесс, Морган не выглядела такой одинокой, и в этот момент он возненавидел Вульфа всей душой за то, что тот заставляет ее так усердствовать. Джессу хотелось забраться в кровать рядом с Морган и обнять ее, однако времени на это не было. «Никогда нет времени», – подумал он горько. И на безумное мгновение ему жутко захотелось просто обо всем забыть, закрыть глаза и еще на часик притвориться, что события не несутся так быстро.

– Джесс. За мной. – В дверях показался профессор Вульф.

Джесс отправился следом за ним. Выходя из своей камеры, он увидел, что койка Дарио тоже пустует, как и койки Глен с Халилой.

– Где все? – поинтересовался Джесс.

– По делам ушли, – ответил Вульф. – Заходи.

Джесс вошел в камеру, которую делили Вульф с Санти. Несмотря на то что ее починили, каменные стены все равно выглядели стеклянно-блестящими, оплавленными, и в воздухе витал едва уловимый, приторный запах греческого огня, от которого Джессу хотелось кашлять. Сидевший на своей койке капитан Санти заметил реакцию Джесса.

– Тут не так уж плохо, когда привыкнешь, – сказал он. – Связался со своим братом?

Джесс опустил глаза на Кодекс в переплете из потрепанной грубой кожи от ботинок Глен, который по-прежнему сжимал в руке.

– Брат сказал, что через тоннель выбраться не удастся, – сказал Джесс.

Санти с Вульфом обменялись короткими мрачными взглядами.

– Тогда у нас остается лишь один выход, – сказал Санти. – Стена. Однако тогда придется сражаться, чтобы перебраться через лагерь библиотечных войск. Мне не нравятся в таком случае наши шансы на выживание.

– Все куда лучше, чем вы думаете, – сказал Джесс. – Брендан говорит, Зара Коул здесь. Она привела с собой ваш отряд. Говорит, мы можем ей доверять.

Вульф сказал:

– Черта с два мы ей доверимся.

Санти в то же время сказал:

– Думаю, стоит ей довериться.

Следом воцарилась странная тишина, капитан с профессором уставились друг на друга. Затем Вульф сказал:

– Зара верна Библиотеке. Она тебя в буквальном смысле пыталась пристрелить.

– Она могла бы меня убить, но не убила, – ответил Санти. – Поверь мне, Зара знала, куда стреляет. А значит, она и тогда не была уверена. Если она здесь, то теперь уверена.

– Может, она уверена в том, что надо наши головы на колья насадить, об этом ты подумал?

– Знаю, как ты к ней относишься, но…

– Ник! Дело не в какой-то жалкой ревности. Я ей не доверяю!

Джесс тихонько сказал:

– Это на самом-то деле не имеет значения, правда же? Она является нашим единственным шансом на спасение. И Брендан с ними. Если скажем им, где нас встретить, их отряд может прикрыть нас и помочь перебраться через стену. Если у вас есть другой план, расскажите.

Вульф сердито покосился на Джесса, но в ответ лишь покачал головой.

– Скажи брату, что мы будем выходить с восточной стороны стены, точно за зернохранилищем, – сказал Санти. – Там, где тупик. Им понадобится время для того, чтобы начать действовать, если придется передислоцировать лагерь. Пару часов, не больше.

Джесс кивнул, однако смотрел он по-прежнему на Вульфа.

– Если все пройдет гладко, – сказал он. – Но что-то незапланированное уже случилось, не так ли? Я видел Морган. Что произошло?

– Что-то, что не ее вина, – сказал Вульф. – Однако времени у нас теперь гораздо меньше. Скажи брату, что мы будем выходить сегодня днем. Гроза намечается. Она нас прикроет лучше чего бы там ни было. Если у вас получится встретиться с Беком в полдень, то он приведет с собой советников и много охраны. Пока вы совещаетесь, мы тихонько выдвинемся. Как только дело начато, отступать будет нельзя. Придется идти до конца. Понял?

– Да, – сказал Джесс. – В полдень.

– Постарайтесь растянуть собрание до начала грозы, – сказал Санти. – И найдите способ выбраться из мастерской не через дверь. Ясно?

– Морган больше ничего делать не будет, – сказал Джесс. – Позвольте ей отдохнуть, пока есть возможность.

– У нас у каждого своя роль, – сказал Вульф.

– Да неужели? И какая у вас роль, профессор? Потому что я вижу лишь то, что вы не делаете ничего, только используете ее.

– Джесс, – сказал Санти. Он нагнулся в его сторону и поморщился, когда выпрямил руку, чтобы опереться на нее. – Поверь мне, никто из нас не отдыхает. Легко выполнить ничего не удастся. Остальные уже знают, что им нужно будет сделать. Теперь мы расскажем, что будешь делать ты.

– Как вежливо с вашей стороны обо мне не забыть.

– Никто о тебе никогда и не забывал, – сказал Вульф резким тоном. Укоризненным. – Вы с Томасом должны были сконцентрироваться на работе над печатным станком и тем изобретением Томаса. Это было необходимо. – Он вытащил свернутый листок бумаги из кармана и развернул. Джесс с изумлением узнал карту, которую Халила рисовала по памяти. Вульф указал на здание, которое Халила закрасила черным и которое стояло прямо у северной стены за городской ратушей на дальнем конце раскинувшихся там полей. – Здесь мы и встретимся.

– Вы же понимаете, что мы собираемся прожечь дырку в стене, которая стояла сотню лет, – сказал Джесс. – Понимаете, к чему это приведет.

Санти сказал:

– Это не в нашей власти. Стена может рухнуть, и людям придется защищаться изо всех сил. Поверь, мне не хочется, чтобы на моей совести были новые смерти.

– Однако без крови не обойдется, – сказал Вульф. – И сейчас нам приходится заботиться о себе. Согласен?

«Очередной девиз Брайтвеллов», – горько подумал Джесс. Он открыл книгу, быстро скопировал карту и сообщил Брендану примерное время, а также предупредил, чтобы все держались подальше от стены.

Когда Джесс выглянул в окно, то увидел, что восход сегодня холодный и серый, как сталь, и что Вульф прав – горизонт застилают черные тучи.

Гроза вот-вот их настигнет.

Джесс направлялся в мастерскую. Внутри оказалось темно, все затянуто дымом, и Джесс обнаружил, что в печи кузницы снова тлели угли, а пузырек с тем небольшим количеством греческого огня, которое им предоставили для поддержания пламени, опять лежал в потрепанной коробочке. Джесс собрался было прикарманить ее. Странно, но Дивелла поблизости видно не было.

– Нет, нет, не бери это, – крикнул Томас. Его отчасти скрывала печатная машина, под которой он прилаживал пружины. – Там просто вода. Я покрасил ее краской, которую спер из магазина одежды. Настоящий пузырек вон там. – Он указал на полку, переполненную ошметками неиспользованного металла. Джесс обыскал полку и нашел крошечный стеклянный пузырек, наполовину полный и тщательно закупоренный. – Осталось немного. Но лучше уж иметь хоть это на всякий случай.

– Где Дивелл?

– В туалете, – сказал Томас. – Съел кое-что, что оказалось не радо оказаться в его желудке. Я предложил ему еду, которую сэкономил. Она неплохо подгнила. Я не виноват, что он ее взял. Выбор у него был. Не переживай, не думаю, что эта еда его прикончит. Но он явно пожалеет о том, что не умер.

– А я-то помню тебя всего лишь невинным фермерским мальчишкой, который бы и мухи не обидел. – Улыбка Джесса быстро улетучилась. – Я связался с братом.

– И? – Томас выбрался из-под рамы печатного станка, чтобы взглянуть на Джесса. – Что насчет тоннеля?

– Мы не пойдем через тоннель.

– Тогда хорошо, что я сделал Луч, – заметил Томас.

– Где он?

– Я пока его не собрал.

– Погоди.Что?

Томас забрался обратно под станок и ответил:

– Все детали для него готовы. Надо лишь их собрать. Все сработает.

– Ты проверял?

– Сработает.

Такой ответ Джесса, к сожалению, не устраивал.

– Томас! Мы переплавили старое стекло, и я полировал егоруками. Инструменты у нас были отвратительные! Тут никаких условий для производства!

– Я знаю, – ответил спокойный голос, приглушаемый машиной, нависшей над Томасом. – А у великого Герона и того было меньше, когда он такую штуку изобрел. Так что сработает неплохо.

Порой неунывающий оптимизм Томаса причинял Джессу боль. Джесс сделал шаг назад и поглядел на возвышающуюся машину, которая теперь стояла посреди помещения. Выглядела она не особо красиво – и совсем не элегантно, однако Томас умудрился собрать ее, пока Джесс еще спал, и она почти что была…

– Готова! – сказал Томас и вновь выбрался из-под механизма. Он поднялся, потряс рамой, но очень осторожно. Выглядело устройство не очень устойчивым; деревянные детали не подходили друг другу, и, несмотря на то что все замеры делались тщательно и внимательно, вышло очень в стиле Филадельфии: слеплено кое-как. – Думаю, можно тестировать, – сказал Томас. – Где бумага?

Джесс нашел один из листов бумаги, которые они аккуратно вырезали из Бланков и принесли. Он заметил, что Томас уже поместил металлические буквы на свое место – и английские, и греческие. Прочитать их задом наперед в тусклом свете оказалось непросто, так что Джесс спросил:

– Что ты печатаешь?

– Кое-что, что разожжет аппетит Бека, – сказал Томас, вытирая грязный пот с лица не менее грязным рукавом. – Ну, что ж. Попробуем.

Джесс достал баночку с чернилами, которые он собрал в бедных магазинчиках, и покрыл буквы черным слоем, затем положил лист бумаги и отступил. Посмотрел на Томаса, который опустил руку на рычаг.