Где-то в «Зазеркалье». Сборник фантастических историй

– Пойми, мы не для того, столько сил положили… Я не для того так много училась и из кожи вон лезла, чтобы теперь упустить возможность быстро подняться на пару ступеней в социальной иерархии, пока… Пока вот это все, – она пренебрежительно бросила быстрый кивок себе за спину в сторону выплясывающего алкоголя и прочих по такому случаю дозволенных наркотиков. – Пока это все не проспалось и не бросилось вдогонку. Нужно быть практичным, дорогой. А мечты, они есть у каждого…

И тут почему- то захотелось выпить. Да не просто выпить, а так, чтобы залить себя полностью, до самых корней волос и похоронить, похоже, свою мечту.

– Ты куда? – удивилась она, когда Сем нерешительно высвободился из ее сковывающих его естество пут. – Ты меня здесь оставишь одну?

«Как то часто она стала упоминать „я“ вместо „мы“», – мелькнула в его рушащемся мире мысль.

– Мне нужно выпить, – пояснил едва помня себя он. Что больше нокаутировало его – падение мечты или то, что она, похоже, прагматично строила свое будущее, органично вписав в него «этого романтика»? Он затруднялся… – Пойду утоплю свою мечту, пока есть время, – едва чуя землю под ногами бросил через плечо он.

– Ну давай, давай… – не то снисходительно, не то иронично заметила она, оставаясь все так же прекрасной в свете разгорающегося восхода на этом балконе.

***

Собственно, такой он ее и запомнил. Прекрасной и… далекой?! Чужой?!

– Осталась лишь формальность, – все что помнил он. – Ваша подпись и словесное подтверждение, – голова гудела, язык не слушался, во рту пересохло. Он и сам, похоже, не осознавал в полной мере где он и под что подписывается. Главное – прочь от Земли, прочь от горя. Лишь космические просторы и безвременье были способны, как ему казалось, спасти его.

– Я согласен… – выдавил он из себя не открывая глаз, впуская в сознание огненный свет. – Где чиркнуть?!

А дальше, собственно, все случилось так, как и должно было случиться. Новейшая технология, естественно, тут же оседланная военными с их то бюджетами и карьерными амбициями. Угроза из космоса и патриотизм – просто бальзам на его романтическую натуру. Сила и уверенность помноженная на огневую мощь капсулы – просто чудо!!!

Именно потому всяк раз заслышав вопрос Валериана, Сем всячески пытался уйти от ответа. Не мог же он сознаться, что этот выбор был принят в миг слабости. Да и сам этот миг он, Сем, собственно, не то чтобы совсем не помнил, но…

И вот сейчас, когда контракт подошел к своему естественному финалу, спустя пятнадцать лет одиночества, если не считать периодические инспекции, которые, к слову, были не частыми, да нескончаемую болтовни Валериана (порой создавалось впечатление, что его и в помине не существует, а это всего лишь опция капсулы – друг да собеседник – дабы оператор просто не двинулся в своём одиночестве), все подходило к концу, и близился час возврата… Только кем? В какой ипостаси? И как там она?

Связи с внутренними мирами у них, блуждающих во тьме окраин зоны обитания, не было. И что там происходит – они даже отдаленно не представляли. Причин тому было сразу несколько, но хватило бы и двух – пресловутой военной перестраховки и безопасности и, второе, простая и банальная дальность до объекта, бесконечное расстояние…

– Ну, мне лично тебя будет не хватать! – бодро заметил в его мозгу Валериан.

– Валериан, могу я тебе на прощание задать один вопрос?

– Ага, дружище!

– Ты вообще, реален?

– А ты?

***

Вспоминал ли он о ней на протяжении этих долгих и все же одиноких пятнадцати лет?

Срок вроде бы и не велик по нынешним меркам продолжительности жизни…

Ему хотелось бы признаться, что полностью избавился от наваждения, изгнал мысли и эмоции о том, как все могло бы сложиться случись все по иному, но раз за разом ловил себя на обратном. И боялся признаться своему суровому естеству космолетчика, коим он себя считал, что сентиментальные нотки раз за разом берут над ним верх.

Связь с нею, по понятным причинам, была невозможна, да он и сам не знал, как она восприняла его неожиданный демарш и небольшое текстовое сообщение, написанное ранним утром, перед самой операцией, после которой он стал частью тренировочной капсулы и теперь на пятнадцать лет оказался отрезанным от внешнего мира.

Оставаясь законсервированным в своей пустоте и оторванности, Сем, как и все космолетчики первой волны, оставался мысленно в мире, который он оставил полтора десятка лет назад, и хоть и признавал право и необходимость того самого мира на изменения и трансформации невзирая на его, Сема, желания или ожидания, но сейчас, пройдя обратный процесс обретения своего ранее законсервированного без изъятой ранее нервной системы тела, ощущал вновь юношеский подъем и тяжесть в ногах.

– Как видите, – улыбался ему не совсем уверенно и как-то устало средних лет представитель тех служб, которые будут существовать всегда, пока люди готовы объединяться в некие сообщества.– Все как мы и договаривались. – его улыбка становилась шире по мере того, как Сем не показывал признаков поражения тела при длительном хранении. Таких случаев на практике первых призывов было два из трех, поэтому, стоит отдать должное, Сему в этом плане даже везло.

– Вы честно и добросовестно выполнили свой долг. Мы, со своей стороны, тоже держим слово, – опаска исчезала с лица говорившего. Ему сейчас очередного случая с пораженным телом только не хватало. – Вы получаете назад свое прежнее тело и возвращаетесь в мир тем же молодым человеком, коим его и покинули, сохранив, так сказать, молодость телом в пятнадцать лет и окрепнув духом на тот же период. Кроме того правительство благодарит за мужество и самоотверженность, проявленные в глубинах космоса, на подступах на нашей цивилизации, и вручает все награды, которых Вы были удостоены за время пребывания на службе, – по вполне понятным причинам ни об орденах-медалях да званиях Сем как-то не был извещен – по причине все той же пресловутой секретности и мнения возведенного в доктрину, что посторонняя информация только мешает бойцу сосредоточиться на выполнении своих задач, отвлекая и сея необоснованную рассеяность при множестве не нужных в этот момент вводных.

– Кроме того, – продолжал уже куда уверенней особист, все же присматриваясь к реакциям Сема. Время от времени случались аномалии. Так называемые аномалии… вещи пока необъяснимые, но внешне схожие на одержимость, будто бы там, в дальнем космосе, при контакте с тем, что напоминает собой неизученную враждебную форму энергетической жизни, происходило частичное замещение личности бойца… ситуация пока мало изученная, редкая, но пугающая. Особист еще раз взглянул на Сема, облегченно вздохнул, и продолжил:

– Кроме того Вы восстанавливаетесь во всех гражданских правах. Вам присваивается тринадцатый социальный уровень по линии безопасности, право избирать и быть избранным, почетное место в резерве и, конечно же, солидное пенсионное содержание, я уж не говорю о льготах и плате за пятнадцать лет самоотверженного служения человечеству.

Особист улыбнулся. Дело шло к финалу. Дальше по списку шел «проблемный экспонат» и особист мысленно был уже там.

– Да, едва не забыл, – хлопну он себя со всей театральностью по голове. – Так же Вам возвращается право пользования личными аккаунтами и общения с близкими. В обмен на неразглашение, естественно… подпишите здесь, – показал пальцем он. – И пользуйтесь… Тем более, что Вас уже ждут.

«Ждут?! – едва не вырвалось у него. – Кто?» – быстро подписывая то, что полагалось.

«В конце концов, за все нужно платить, – размышлял он. – За право стать вновь гражданином – оставить все, что было „там“, там, где оно и было и где ему и место. В черноте космоса».

***

Аккаунты пестрили десятками тысяч писем, по своему большинству пустых поздравлений, ненужных предложений и прочего хлама. Он быстро пробежал этот список, пытаясь выудить оттуда хоть что-то стоящее, но решил отложить это дело на потом, потому что… потому что, лишь переступив порог проходной военного госпиталя, увидел Солнце! Все время вынужденного по собственному согласию пребывания в замкнутой капсуле, где чернота вселенной превращалась в буйство красок всего электромагнитного спектра, который только могла интерпретировать его нервная система, не отягощенная ограничениями биологических датчиков, Сем не то чтобы забыл что такое солнце и как оно выглядит, но, напротив, был раздражён тем интенсивным монотонным светом, знакомым с детства и таким непривычным сейчас. Солнце будило в нем массу противоречивых чувств. Одновременно он загорал студентом на крыше своего кампуса и потом гордился ровным грязноватым загаром, и в то же время ощущал убогость данных ему природой органов чувств, в данном случае его глаз, не способных подарить ему наслаждение видеть то, что выходит за грани узкого видимого спектра. Привычка пятнадцати лет даже в кромешной черноте видеть малые сгустки энергии, кружащие или стремящиеся восвояси, мелкую рябь реликтового сеяния, оставшегося в той или иной мере в различные частях галактики, малейшее изменение плотности, заряда, непредсказуемого изменения движения – все что фиксировали множественные датчики и тут же, обработав, перенаправляли прямиком ему в нервную систему, – от этого было совсем не просто избавиться и забыть. И теперь, стоя на твёрдой поверхности сразу у выхода из здания, Сем ощущал себя в миг ослепшим, лишённым счастья видеть и наслаждаться увиденным, и уж совсем не счастьем, которое так часто было описано в романтической литературе – ступить на землю и застыть под лучами родного Солнца.

– Привет, дорогой! – налетело тут же на него нечто и едва не снесло с ног. Тело хоть и прошло реабилитацию после водворения в него нервной системы, но окончательно ещё не слушалось. По крайней мере не так, как того Сему хотелось бы.

– Привет… – протянул, ощупывая то, что ещё не имел возможности лицезреть, в силу свалившейся солнечной слепоты.

– Ты, конечно, дурак ещё тот, – весело неслось со стороны мягкого волоса, крепкого тренированного женского тела. – Но то было давно. Теперь ты вернулся, и я просто не могла удержаться, чтобы не быть первой, кого ты здесь встретишь.

«Неужели?» – промелькнуло у него в голове.

– Ты мне должен много рассказать. Как там? Где был? Почему улетел? – суетилась она, увлекая Сема куда-то прочь. – Это просто непростительно с твоей стороны. Да, что ты полный дурочек я тебе уже говорила?

Их ждало нечто, что тут же и поглотило, усадило в удобные кресла, захлопнуло в свою скорлупу и тут же взмыло вверх. Сем даже опешил от характеристик, которые показывало это нечто, явно средство передвижения общественного назначения, как Сему казалось, превосходя даже показатели той капсулы, в которой он был заперт последние пятнадцать лет.

«Надо же!» – удивлялся Сем, по мере того как ему возвращалось зрение. Она и вовсе не походила на ту, которую он оставил.

– Не бери в голову, – будто бы прочла его мыли она. – Это теперь нормально… У меня на разные случаи четыре тела. Подымусь до двенадцатого социального уровня, – получу возможность обзавестись ещё одним.

– Да? – не находил что ответить он. Мир за эти годы явно изменился. И он ощущал в нем себя чужаком, отставшим от реальности.

– Ты полный болван, что тогда сбежал от меня, – смеялась она и было в ней что-то от той девушки, которую он знал, хотя и выглядела она сейчас несколько иначе.

– Это я, уже понял.

– Ну вот и отлично! Где собираешься остановиться? Чем заниматься думаешь? Какой у тебя уровень? Что там вообще происходило? Теперь ты на всю жизнь под надзором? – сыпала вопросами она и, как Сему казалось, даже не ожидала ответов на них. По крайней мере он не успевал за её скоростью и потоком речи.

– Раз уж ты только прибыл и вовсе не приспособлен к настоящей жизни, думаю, тебе лучше всего остановиться у меня, – решила за него она. – Квартирка у меня не самых больших размеров, но на нас будет в самый раз.

– А ты?… – попробовал задать вопрос Сем.

– Замужем, не замужем… – рассмеялась она. – Ты что, там вообще ничего не слышал? Не следил, что здесь происходит?!

Сему стоило признаться, что он был полностью отрезан, от внешнего мира, но она, похоже, это и так знала.

– За эти годы мир изменился. И изменился он несколько раз. Институт брака давно отошел в прошлое. У меня сейчас шесть официальных партнеров и ни каких обязательств ни перед одним из них. К слову, с твоим появлением одного мне придется оставить. Лимит уровня. Но, думаю, он будут не против – смена партнеров одна из основ нашего общества.

– А как же?…

– Это пережитки, – обняла она его. – Ты настолько старомоден, что я просто плыву от этого. Ты обязательно должен поселиться у меня, к слову, какой у тебя уровень?

– Точно не помню, тринадцать или что-то такое… по безопасности, – протянул неуверенно Сем.

– Да нет! – рассмеялась она. – Ты точно что-то путаешь. Тем более по безопасности…

– Может и так… – не стал спорить он. Машина, или что это было, плавно присела на одну из ухоженную до состояния небольшого садика крышу невысокого здания, и они оба тут же оказались на аккуратно подстриженном газоне среди тонких ветвей молодых деревьев.

– Вот мы и прилетели. Правда здесь чудно?

– Да уж! – стоило признать, мир изменился. И пока что эти изменения его не могли одновременно не радовать и не пугать. Все было столь непривычно и чуждо, что он старался держаться поближе к ней, не отступая ни на шаг.

Дверь, разделяющая кабину лифта и остальное пространство мягко опала перед ними, впуская Сема со спутницей в её жилище. Мягкий умиротворяющий свет проникал через громадные поляризованные окна и создавал ощущение сбывшейся сказки, мира, наполненного эльфами, сказочными героями и совсем нестрашными и прямолинейными злодеями.

К слову, один такой «злодей» тут же показался из ванной комнаты.

– Привет! – произнес злодей ни сколько не стесняясь своей наготы. Над его головой витало нечто напоминающее витражный фен.

– Привет, – ответила спутница Сема, явно потеряв интерес у «злодею».

– Это твой новый? – поинтересовался он, бросая лукавый взор в сторону Сема.

– Ах, да, познакомься – это Сем. Новый?! Пожалуй да, если бывшие, конечно, бывают новыми.

– Понимаю, – без смущения он рассматривал некоторое время Сема. – На ретро потянуло. Понимаю… Ретро – это что, новый тренд? Ты где тело приобрел, дружище? – интересовался он напрямую у Сема.

– У меня перебор с партнерами, – прервала его новообретённая спутница Сема. – Так что нам, наверное, лучше расстаться.

– Понимаю! – улыбнулся он. – Тогда могу рассчитывать на прощальный…?

– В следующий раз! – едва не выталкивала за двери его она, даже не дав одеться. – Давай, давай…

Когда дверь вновь заслонила проем и квартира вновь обрела прежнюю сказочную привлекательность залитого медовым светом мирка, она тут же упала в кресло и вытянула ноги.

– Спортивному телу тоже временами нужен отдых, – ни к кому не обращаясь пояснила она. – Как ты относишься к толстушкам? – вдруг удивила его вопросом. – Сейчас они вновь в моде.

Он не нашелся что ответить да так и стоял посреди чего-то, что можно чисто условно было счесть за прихожую, не находя себе места в этом непонятном и чуждом для него мире.

Все было столь стремительно, нелогично, против морально-этичных ценностей, которые он ранее считал незыблемыми. Мир явно менялся, менялся быстро и стремительно, он даже ощущал, как в этот миг, после слов о «ретро», что-то сменилось в окружении и, возможно, даже своим появлением, он задал новое направление в ветреной и быстропеременчивой моде.

– Располагайся, – похлопала она по подлокотнику кресла рядом. – Мне кажется или ты ни на минуту не постарел? – рассматривала его она. – Добротно проработанное тело, должна сказать я. Наверное с ресурсом в несколько лет?!

– Это мое настоящее… – пояснил Сем.

– Да брось, – рассмеялась она. – Давно уже на Земле, да и во всем обитаемом мире, не пользуется своими настоящими телами. Разве что глубокие маргиналы и отщепенцы, эти, знаешь ли – слово божье и кара небесная. Все тела ущербны и содержат те или иные пороки, потому тебе достаточно быть благонадежным гражданином, вносить свой вклад в развитие общества и человечества и за это иметь все блага, которые тебе только дать способно общество.

– Без ограничений??

– Согласно твоего социального статуса, естественно, – ответила она. – Ты голоден?

– Не беспокойся. Перед выпуском мое тело напитали всем необходимым.

– Тогда, быть может, давай предадимся моменту радости от долгожданной встречи, потом впадем на пару часиков в коматозный сон и после этого, свеженькие, каким и ранее ни когда не были, отправимся в ночь?!

***

Его спутница, переоблаченная в пухлое ярко накрашенное тело, неподвижно спала, не подавая даже признаков жизни, ему же, напротив, не спалось. Блуждающие разноцветные энергетические пятна сонной капсулы первое время давили, погружали, вырывали из действительности, заставляли забыться, но, видимо, что-то за эти годы произошло с его нервной системой, постоянно стимулируемой для если и не постоянного бодрствования, то состояния близкого к таковому. Наверное потому Сему и не составило труда вырваться из этой паутины глубокого коматозного сна.

И покат она спала, у него была возможность осмотреться, оценить её жизнь, обстановку и прийти к выводу, что большинство из того, к чему он прикасался, что рассматривал, что силился осознать, оставалось для него неведомым, непонятным или алогичным. Мир изменился, и изменился настолько, казалось, что точек пересечения между былым, запомнившимся ему, и настоящим, как казалось, сошедшим с ума, находилось немного.

– Ты уже проснулся? – просто выпала из сна она. Не было ни единой фазы, которые, как помнилось Сему, предшествовали пробуждению. Ни сладостных потягивания. Ни одноминутных забвений перед тем как приять окончательное решение о подъеме. Ничего этого не было. Она просто открыла глаза и тут же была бодра, будто и не спала.

– Да… – кивнул он не вдаваясь в подробности.

– Вот и прекрасно, – подскочила она и тут же добавила. – О! Мы с тобой уже набрали полмиллиона лайкой и несколько тысяч комментариев.

– ? – непонимание читалось у него на лице.

– Вот, смотри. Мы с тобой можем стать порой вечера в нашем секторе. Это же замечательно! Я еще ни разу не становилась парой вечера… – восторженно лепетала она, оставляя для него шлейф непонятного и недосказанного. Он еще и сутки не находился в этом мире, а то, что здесь происходило, ему оставалось не просто не понятным, но и становилось чуждым

– А чем ты занимаешься? – решил сменить тему он.

– Я тионайтер, – пояснила она, так и не оторвавшись от внутреннего визора, проецировавшего все на сетчатку глаза. – О. Наши шансы растут. Да мы сегодня просто звезды. Пара вечера. А если повезет, то и пара недели!!

– А что делает тионайтер?

– Это очень серьезное занятие, чтобы вот так, на пальцах тебе рассказывать. Ты лучше посмотри, как мы рвем тусовку!

– Расскажи, мне интересно

– Что интересно?

– О работе.

– Какой же ты занудный и старомодный! – поцеловала она его. – Сейчас работа уже давно не самое главное в жизни. Большая часть и вообще не работает. А зачем? Безусловной доход от общества и синты – сообщества искусственных интеллектов – позволяет жить в полное свое удовольствие. Уровни растут с годами, доходы и сервис с уровнями – это золотой век человечества, – поясняла она.

– Тогда почему ты работаешь?

– Мы с тобой из позапрошлого поколения. Мы по иному не умеем. Нам это в головы вбили… да, к тому же, если ты работаешь, то уровни растут быстрее. Я вот уже каких высот достигла!

Он, кажется начинал понимать цену своего уровня. С нотками скепсиса и разочарования, естественно.

– Ух ты! – вновь вспыхнула она, увидев нечто, что ему не было доступно. – А если мы быстро поженимся, интересно, наши шансы возрастут?

– Жениться?! – о таком повороте он даже… – Ты действительно хочешь выйти за меня? – сентиментальные нотки сквозили в сказанном, и даже скупая слеза космолетчика грозила пробиться на свет.

– Ну да. А что тут такого?! – буднично и не отвлекаясь от созерцания быстроменяющихся сообщений и диаграмм отвечала она. – Это нам поможет стать парой вечера и подать заявку на пару недели. – продолжала она. – Правда у меня три незакрытых брака. Но я думаю, что они не будут против. Тем более что и их социальные показатели после этого вырастут – бывшип той, что предпочла их своей старлй любви, возвратившемуся спустя пятнадцать лет космолетчику… жалось к ним и все такое. Думаю эти точно сумеют все правильно разыграть. Так что, – протянула она руку Сему. – Нам лишь нужно дать общее согласие и мы тут же становимся…

Он и глазом моргнуть не успел, как она произнесла:

– Поздравляю, теперь ты мой, а я твоя.

– Погоди, а как же?… – не успел он даже удивиться или возмутиться.

– Ты разве против? – вполне удивленно отвечала ему она. – Я думала, ты не будешь против. Но если так, то давай просто сохраним на некоторое время наш брак формальным, а в конце недели, если дело не сложится и мы не станем парой недели, мы разведемся. Делов то!

– Нет, я о другом, – смутился повороту событий Сем. – Это… Это все же серьезный шаг и он должен быть осознанным. Супружеская…

– Да-да, – рассмеялась она и поцеловала его в губы. – До самой гробовой доски или пока смерть не разлучит их. Как-то так.

Сем не нашелся что ответить.

– Ничего, ты привыкнешь, – обняла его она. – Это давно уже архаизма, – это он и так уже начал понимать. – Структура общества давно пережила эти цепи супружества, и теперь каждый индивид свободен как в выборе партнера, так и в праве безболезненно расстаться с ним, – создавалось ощущение, что она читает рекламный проспект, -…

Он смотрел на свою, теперь уже невесту, и не узнавал её. Пятнадцать лет, конечно, срок не малый, но чтобы при этом произошло столь коренное переформатирование личности – он просто не мог поверить своим глазам, и ушам, конечно же.

– Ты старомоден, дорогой, – прижимала его к себе она. – И это так интригующе. Мы с тобой сегодня на вечеринке произведем фурор. Да, точно, тебе подойдет этакий строгий костюм, а я буду … – и она тут же убежала куда-то, хлопотать о «дне сегодняшнем».

***

– Ой! Какая прелесть! – встретил их шум вечеринки, находящейся в самом разгаре. – Это он?! Да?! – тут же обступили его особы, едва не оттерев от «суженой».

– Я, я занимаю очередь после тебя, – манерно «цемкались» со спутницей Сема встречавшие их присутствующие. – Ты не пожалеешь, – подмигивали уже ему громадные неестественно окаймленный чем-то искусственным глаза.

– Мир, видимо, сошел с ума… – полушепотом вырвалось у него с уст.

– Что, дорогой? – играла роль любящей супруги его спутница. И так как вопрос не требовало ответа, тут же переключилась на подруг и демонстрацию своего счастья, ни на миг не отпуская руку Сема.

Вечеринка шумела, текла, разливалась в свету, парах чего-то вязкого и одурманивающего, изобилия напитков и синтетических питательных палочек. Массы людей, движения, тел, непристойных – с его точки зрения, конечно, непристойных – предложений. Единожды вдохнув клубящуюся атмосферу, ароматизированные пары, его рассудок тут же поплыл, сознание изменилось и если бы не крепкая рука его спутницы, с одной стороны все так же неуемно следящая за своим новым избранным, дабы тот не пал жертвой женского или мужского коварства, оставаясь только её собственностью, хотя бы на одну эту ночь, и непонимания и неприятие всего здесь происходящего, с иной, он бы давно пал бы жертвой неуемного веселия и всеобщего разврата, царящего здесь.

– Милашка… – тянулись руки к нему. – Это, наверное, тяжело, столько лет быть вдали от своей любимой?!

– Ретро сейчас в моде, дророгуша, – трогал кто-то его теплый толстый костюм. – Это просто писк моды….

– О! – твои показатели растут! – улыбались его спутнице встречавшиеся на их пути «подруги». – Ты сегодня точно возьмешь приз. В нашем секторе уж точно. Не замахнулась ли ты на континентальный приз недели?!

– Я тебе нравлюсь? – почему-то спрашивала Сема его избранница и плыла в его глазах клубами чего-то неестественного.

– Конечно, – отвечал ей он не отдавая себе уже отчет в реальности происходящего.

– У меня четыре тела, если мы сегодня возьмем приз, то я подымись на одну ступень в социальной иерархии вверх и смогу иметь еще одно. Какое ты бы для меня выбрал?! Какое тебе больше нравится?! – шептала на ухо ему она.

Они полулежали на диване, периодами ловя чьи-то фразы, брошенные ими, наблюдая за парами, ничего не стесняющимися и не скрывающими своих отношений, мир был прост, доступен и непостижим.

В этом море можно было утонуть. Погрузиться один раз и уже не вернуться. Но это море, как и любое другое, кишило хищниками. И пускай эти хищники питались совсем иным – временем, славой, силой, положением, чужими эмоциями – но от того они не становились менее вредоносными. Время от времени его спутнице приходилось отмахиваться от назойливых интересантов.