Мать русалки ищет зятя

– Спасибо-спасибо, ты меня смущаешь! Очень приятно слышать. А ты сама чего сюда, раз эксперименты проводишь на работе?

– Пра-а-актика, – скучающим тоном протянула русалка. – Для формальности – надо появляться и болтать с научником, даже если мы по почте большую часть работы обсуждаем, и вообще, мы ж уже магистры, технически все уже умеем.

– Ключевое слово: технически! – рассмеялась Агата. Марина сразу вспомнила, как они вдвоем пытались разобраться с набором автоматических дозаторов, и прыснула.

– Ладно, извини, мне пора! Рада была повидаться с тобой.

– Хорошо, давай… Ой, подожди, Мариночка! Я у тебя хотела спросить кое-что!

– Что? – удивленно обернулась девушка.

– Ты, когда готовилась к сессии, файлы себе собирала, да? Лекции там, таблицы…

– Да. А что?

– А можешь их мне скинуть, пожалуйста? У меня сестра учится на курс младше, ей очень пригодится. А ты всегда самые хорошие и понятные методички пишешь!

– А, да, конечно. Сейчас тебе перешлю, – русалка махнула рукой – просьба пустячная, архив давно болтается в телефоне. Да и принято было у них на курсе делиться материалами перед сессией.

– Да? Спасибо-спасибо-спасибо, ты просто золото!

Девушки легко обнялись еще раз и разошлись в противоположные стороны.

От болтовни с жизнерадостной подругой на душе у Марины стало легко, и она забыла о странном разговоре с мамой. Встретилась с научным руководителем, написала новый подпункт в литобзоре диссертации, а после побаловала себя: поехала поплавать на море.

Найти действительно уединенное место на Финском заливе – задача непростая. Особенно в сезон. Снуют катера, пролетают «метеоры», время от времени вальяжно проходят туристические пароходы с шумной публикой. Но у Марины было много опыта и большое желание слиться со стихией. Вдохнуть солоноватую воду, ощутить всей кожей прохладу и нежность балтийских волн. Так что, спрятав сумку и пакет с одеждой между приметными камнями, она в купальнике и шлепках уверенно зашла в воду. Погрузилась по пояс, привыкая к температуре и плотности воды, а потом с восторженным «ой!» нырнула с головой и поплыла под водой.

Тут же ее тело начало быструю, всего на три-четыре секунды, трансформацию. Марина до сих пор иногда задавалась вопросом, куда же исчезала одежда с ее нижней половины тела и обувь – и не могла найти этому никакого научно обоснованного объяснения. Магия.

Впрочем, ей ли удивляться и возмущаться ненаучности – только что вместо обыкновенных человеческих ног отрастившей себе рыбий хвост? Она как-то проверяла, и да, в нем нет бедренных костей, но есть позвоночник. Красивый, между прочим, хвост, покрытый мелкими голубо-зелеными чешуйками.

Годы плавания научили Марину спокойно открывать даже свои «человеческие» глаза под водой – но с прозрачным третьим веком это было все-таки проще.

На кончиках ее пальцев появилось ощущение щекотки – ногти вытянулись, заострились и стали толще, превращаясь в полноценные когти.

На боках между ребрами открылись жаберные щели, избавляя девушку от необходимости подниматься на поверхность, чтобы подышать. Опять же – по любым расчетам выходило, что площади жабр, которые могли бы уместиться под ее ребрами, даже если бы полностью заменили собой легкие, никак бы не хватило, чтобы обеспечить газообмен существа с настолько быстрым метаболизмом, как у человека.

Это не должно работать, научно говоря. Но оно работало.

Дрожа от беззвучного смеха, Марина ускорилась, «летя» сквозь воду на большой, нечеловечески большой скорости, наслаждаясь ощущениями. Упругое сопротивление толщи воды, вкус и запах соли, и водорослей, и морской живности. И звуки, какофония звуков, недоступных человеческому уху.

Русалка плыла, наслаждаясь и млея, чувствуя себя комфортно и беззаботно. Не переживая ни о диссертации, ни о работе, ни об уборке дома, ни о чем.

А тем временем на другом конце города ее мать, наоборот, погрузилась в печальные раздумья.

«Менопауза» – такой вердикт только что вынесла ей врач. В сорок шесть лет – вполне нормальное явление, не удивительное даже. Но Наталью это слово ударило, словно мешок картошки по голове.

Она вдруг поняла, что никогда не задумывалась всерьез, не планировала свою… старость? Ну уж нет, до старости ей еще далеко. Да, уже не юная девочка – но ухожена, подтянута, достаточно здорова, и, главное, она ведь совсем не чувствует себя старой!

Еще недавно, кажется, она водила Мариночку за обе ручки по детской площадке. Потом ребенка взяли в ясельки, и Наташа вышла на работу на полную ставку – пришлось привыкать и приспосабливаться к новому устройству жизни. Когда дочке стукнуло три, бабушки в парке начали задавать вопросы в духе «а ты хочешь братика или сестренку?», «а когда за вторым?». Наташа отшучивалась, уходила от вопроса. Положила было глаз на одного коллегу – и с горечью узнала, что у него свадьба через месяц. А ведь ухаживал он за ней красиво! И страшно удивился – почему одинокая женщина с ребенком не желает быть его любовницей? Потом была пара свиданий, устроенных подругами, но все они прошли вяло и закончились ничем. А после больше никто как-то на глаза и не попадался.

Еще был тот день на пляже, когда выяснилось, что Марина – русалка. На какое-то время жизнь стала безумной, и Наташе было уж точно не до «а может, второго родить?».

Потом бахнул кризис, было тяжело.

Потом ее отец на работе сломал руку – несчастный случай. Все зажило без осложнений, но семья перепугалась до смерти, и, опять же, Наташа думала о чем угодно, кроме как об еще одном младенце.

Потом курсы повышения квалификации, новая работа, еще что-то…

Наталья никогда не оглядывалась и не задумывалась о том, как жизнь утекает, как тикают пресловутые часики.

Теперь, к чести сказать, она не жалела о том, как ее жизнь сложилась. Наталья была уважаема среди коллег и студентов. Она хорошо зарабатывала, имела нескольких хороших подруг. Она умела и могла себе позволить развлекаться. Она вырастила умницу и красавицу-дочь. Она чувствовала себя счастливой регулярно.

Но, но…

Слушая, как ее студентка обсуждает с однокурсниками свой выход в академический отпуск, поглаживая беременный животик, или глядя на молодых мамочек с колясками в парке, Наталья не могла не задуматься о том, что… она скучала. Скучала по материнству. И, быть может, самую капельку – жалела, что ей не представилось возможности родить второго ребенка.

Так что, как заботливая мать, она позаботится о том, чтобы Мариночка не упустила свой шанс и не сожалела потом об упущенных возможностях, о кусочках счастья, которые ей не достались.

Глава 4

Субботнее утро – нежное, ленивое. Глоток зеленого чая, нежное печенье, неспешные сборы на службу и учебу. Теплое солнце пробивается сквозь занавески и греет кожу. Приятно просто сидеть и наслаждаться моментом, впитывая приглушенный гул города, запах чая и присутствие близкого человека рядом. Хорошо-то как…

Марина потянулась всем телом, чувствуя, как от этого слегка немеют пальцы ног, и нехотя встала из-за стола.

Суббота субботой, а ей на работу надо.

Проходя мимо, девушка чмокнула в щеку мать, тоже лениво пьющую чай под какую-то книгу, и пошла собираться.

На улице сегодня обещают прямо-таки сковородку, так что можно немного выпендриться и надеть то чудное платьице – с прозрачным, легким и объемным внешним слоем и кремовым чехлом снизу. Волосы, конечно, надо собрать – в лабораторию все-таки едет, а не на прогулку. Но, раз уж наводит красоту, можно надеть сережки! Вон те, с розово-бежевой эмалью, которые бабушка на Новый Год подарила…

Марина, сверкая радостной улыбкой, выпорхнула из дома и направилась к метро. Эта улыбка не сходила с ее губ всю дорогу до работы: погода располагала, настроение было отличное, а еще ей встретился очаровательнейший щенок!

– Здравствуйте, Зинаида Петровна! – чирикнула девушка, заметив начальницу. Почтенная дама склонилась над кипой бумаг за своим рабочим столом. Лицо ее было сосредоточенным, а как только начальница увидела Марину, брови ее нахмурились обеспокоенно и как-то даже… Виновато?

– Что-то случилось? Зинаида Петровна? – девушка растерянно замерла на пороге лаборатории, не зная, куда себя деть.

– Здравствуй, Мариночка. У нас тут… – женщина устало откинулась на спинку стула и поправила очки на носу, не торопясь говорить. Фух, значит, ничего страшного не случилось, и ничего вот-прямо-сейчас бежать чинить не надо тоже. – Я наводила порядок в документации и разбиралась с бухгалтерией, и… Мне жаль, Марина, ты правда очень хороший работник, но нам придется провести сокращение…

Марина почувствовала, как сердце ее упало куда-то вниз, а потом заколотилось о ребра с бешеной частотой. В голове стало легко и пусто, и пол будто ушел из-под ног. Как так? Она ведь столько усилий вложила, чтобы сюда попасть! Так старалась, усердно работала, не косячила! Она… У нее были планы! Планы на будущее, ха-ха. Закончить магу и продолжить работать в этой лаборатории, но уже со статусом повыше и с зарплатой побольше! Магистратура… А как же ей писать диссертацию теперь, если ее уволили? Где проводить «мокрую» работу?…

Зинаида Петровна тем временем продолжала говорить:

– Я понимаю, что у тебя диплом, и не стану выносить тебя из списков или запрещать приходить, если хочешь. Но нам придется тебя переоформить, и лаборатория больше не сможет платить тебе зарплату. Мне жаль, Мариночка, – голос начальницы вернул девушку в реальность.

– Мне тоже… – дрожащим голосом ответила русалка. – Спасибо, Зинаида Петровна. Я понимаю. Неприятности случаются. Я очень признательна за то, что вы позволите мне приходить и ставить опыты для диссертации, – механически оттарабанила она словно чужими губами.

За следующие два часа Марина успела обсудить с начальницей детали своего нового положения, поплакать в туалете на этаже, умыться, выпить кружку чаю и выйти на улицу.

Домой ехать не хотелось.

Растерянная и расстроенная, Марина неторопливо брела по улицам родного города. Озираясь по сторонам, словно видит все вокруг впервые. Рассматривая, изучая. Это было проще, чем мысли об увольнении и поиске новой работы.

Мозг девушки, кажется, устал испытывать такие сильные эмоции на протяжении такого долгого времени, и теперь она вся внутри онемела, как набитая ватой плюшевая игрушка. Словно во сне или в состоянии легкого опьянения, Марина шла вдоль длинной череды стоящих стена к стене домов: желтый, розовый, голубой, еще желтый… Каждое здание украшала белая лепнина, формирующая декоративные колонны, завитушки, цветы. Слышались крики чаек. В воздухе витал аромат кофе из кафе неподалеку, цветов и тины.

Стоп – тины?

Наугад выбрав направление, девушка перешла дорогу, нырнула в переулок и через пару минут вышла к берегу. Ого, а она и не замечала, что ее работа… То есть уже бывшая работа располагается так близко к реке.

Вода гипнотически, заманчиво блестела в ярких лучах солнца. Голова мягко гудела, лицо ощущалось отекшим от слез. Голову начало припекать.

Вот бы сейчас нырнуть и…

Стоп!

Нельзя, Марина. Нельзя. Возьми себя в руки.

Вот так вот превращаться у всех на виду – скверная идея, это раз. Куда она денет сумочку с телефоном и кошельком? Это два. Нева, вообще-то, страшно грязная во всех смыслах этого слова, в ней плавать – себя не уважать, это три…

Но хочется, вода так притягательно шуршит и плещет.

Тяжело вздохнув, русалка отошла в сторону и купила себе стаканчик кофе навынос. Знакомый вкус и аромат успокоили желание немедля прыгнуть в воду, а сахар, попавший в кровь, примирил с мыслями об увольнении. И все-таки их оставалось слишком много.

Марина неспешно побрела вдоль гранитной ограды набережной и довольно быстро нашла, что искала: причал. Аккуратная лестница из обтесаных временем и водой розоватых гранитных плит уходила прямиком под воду.

Девушка разулась, оставив босоножки на вершине лестницы, и села на последнюю полностью сухую ступеньку, с наслаждением опустив ступни в холодную воду. Уставилась вдаль, туда, где вода и небо сходились на линии горизонта в пестром обрамлении домов, машин и вывесок. И стала думать.

Думалось ей плохо, рассеянно. Обо всем подряд и ни о чем конкретном. В голове роились, словно назойливые осы, мысли об увольнении и о работе, о диссертации; о том, что она уже порядком проголодалась, и о том, что дома кончилось сливочное масло, мама просила купить; о том, что уже через год она закончит учебу, и надо бы найти серьезную работу, стать «большой и самостоятельной девочкой». О переезде из родного дома Марина думала – мельком, в отдаленной перспективе. Вопрос этот отпал сам собой, когда бабушка с дедушкой взяли и уехали на юг.

Глядя на темную блестящую воду, Марина задумалась: а что, если наличие свободной комнаты помешало ей сепарироваться от матери? Или «жить с родителями» все-таки не настолько неотвратимо ставит крест на твоем взрослении и превращении в своего собственного, отдельного человека?…

Будущее пугало и тревожило. Будущее теперь, после увольнения, казалось гораздо более туманным и непредсказуемым.

Что же ей теперь делать?…

Девушка бездумно смотрела на воду, чувствуя, как вода потихоньку забирает ее тревоги. За спиной шумел город, припекало солнце, плечи обнимал прохладный ветер, и понемногу проблемы отступали. Марина уже собралась идти домой, но вдруг к воде спустилась парочка. Парень фотографировал девушку, та заливисто смеялась, принимая различные позы, и оба они излучали счастливую уверенность в себе.

Заглядевшись, Марина невольно вернулась к собственным печальным мыслям. Мама считает, что женщине нужен мужчина. Это не мешает самой маме распрекрасно жить одной и периодически намекать дочери, что ей хочется увидеть зятя и внуков.

Вот зачем Марине парень, а? Она взрослая, самостоятельная, самодостаточная (ну, была – и скоро снова станет, когда работу новую найдет), сильная и независимая женщина! Без кошки, правда, зато с рыбками! А все эти страдания и наматывания розовых соплей на кулак, обидки и ссоры, и притирание друг к другу – все, что показывают в дорамах, – это все долго, сложно и, главное – непонятно, зачем?

У Марины раньше, конечно, случались влюбленности. Растущий и развивающийся мозг прогонял свежепроложенные нейронные пути, устраивая ей неожиданные, интенсивные и непродолжительные помешательства на том или ином однокласснике, парне из бассейна, напарнике по лаборатории или случайном попутчике в метро. Но даже в моменте эти чувства не казались ей реальными и искренними.

Просто биохимия мозга, не подкрепленная воспоминаниями. Никакого совместного опыта с объектами таких влюбленностей у девушки не было. Да и откуда ему, этому опыту, взяться? Она же с парнями не дружит. Она вообще дружит с очень узким кругом людей, с одними и теми же на протяжении многих лет.

Кстати, о подругах. Они ведь даже не знают о том, что Марина русалка. Ей хотелось рассказать, конечно – но в голове эхом звучали предостерегающие слова матери, и было неловко и почему-то очень стыдно. И никак не представлялось подходящего повода. Так что за все годы дружбы она им так и не рассказала. Делает ли это ее плохой подругой? Врать ведь действительно нехорошо. А плохим человеком?…

Марина поболтала ногами в воде, прогоняя назойливые мысли. Нет уж, не сейчас. Она пострадает по этому поводу позже.

А сейчас – встать, отряхнуть платье, обуться. И побрести обратно, к ближайшей станции метро. Может, купить мороженку по дороге для успокоения нервов.

Придя домой уже ближе к вечеру – ого, это ж сколько она просидела на том причале?! – девушка рассказала матери об увольнении. От пересказа событий расчувствовалась и снова прослезилась, обнимая маму и трясясь от горечи, обиды и страха за будущее.

Груз накопившегося стресса и утомления покидал ее тело вместе со слезами и тихими всхлипами, пока мама гладила по спине и старалась утешить.

Глава 5

Вторник протекал совершенно обыкновенно и скучно до тех пор, пока у Натальи не зазвонил телефон.

– Алло? – удивленно поприветствовала она. – Что?… Конечно, приходите, Нина! Да-да, можем, уже ждем!

– Что такое? – слегка обеспокоенно поинтересовалась Марина, откладывая телефон в сторону.

– Помнишь Нину, которая моя знакомая с йоги? – ответила вопросом на вопрос Наталья, вскакивая с дивана и торопливо осматривая комнату на наличие пыли, разбросанных вещей или еще какого-нибудь «неприличного» беспорядка.

– Ага. И что с ней?

– У нее есть сын, Вадик… – отозвалась Наталья, исчезая в дверях в направлении кухни. – …И этот сын как раз твой ровесник, высокий, красивый и недавно вернулся из армии. И Нина хочет вас двоих познакомить… – донесся с кухни приглушенный мамин голос.

Вот тут Марина подскочила с дивана и быстро направилась вслед за родительницей, возмущенно воскликнув:

– Мам?! Какой еще Вадик? Ты меня сосватать хочешь, что ли?

– Доча, успокойся. Не паникуй ты так, – Наталья торопливо домывала небольшое количество скопившейся в раковине посуды. – Я тебя ни к чему не принуждаю, конечно же. Просто посиди, вежливо поговори с гостями вместе со мной, хорошо? Мы с Ниной давно хотели посидеть и поболтать за чаем, но никак не получалось встретиться. Пожалуйста, доча.

– Грх… Хорошо, мам. Но никаких «заек и лужаек», договорились?

– Да! А теперь помоги мне, гости будут через час!..

Спустя обещанный час суматошной уборки, приготовления быстрых закусок и приведения себя самих в приличный вид из прихожей раздался почти уже забытый в этой квартире звук: пронзительное пиликанье домофона, а через пару минут и стук в дверь.

Марина хлопнула глазами раз, второй. Галлюцинация не развеялась, напротив, посмотрела на нее и нервно улыбнулась в ответ. Вошедший парень все еще был на полторы головы выше нее, длинный и тонкий, с ежиком ярко-рыжих волос.

– Здравствуйте?… – растерянно произнесла Марина, переводя взгляд на Нину: крепенькую миниатюрную женщину с блондинистыми, кажется, от природы, волосами. Мать не достигала не то что до плеча сына – едва ли до подмышки. Бойкая дамочка тем временем радостно ответила:

– Здравствуй, Мариночка! Рада встрече, я о тебе слышала так много, и все только хорошее! Знакомься, это Вадим! – и широким жестом руки указала в сторону и вверх – на своего сына.

Парень натянул на лицо вежливую улыбку, сквозь которую так и сквозила неловкость.

– Ну что вы на пороге-то стоите? Проходите, проходите! Я сейчас как раз чай принесу… – засуетилась Наталья.

Усевшись на диване и в креслах вокруг кофейного столика, компания начала светскую беседу о погоде, высоте реки и вызванных ей лодочных «пробках», и о строительстве новых станций метро. Довольно быстро, впрочем, женщины перевели беседу в более интересующее их русло:

– Я вот заприметила кофейню, такую, с зеленой вывеской, у выхода с Адмиралтейской. Там такой чудный кофе был, просто восхитительный! – начала одна.

– О, да, я тоже в нее заходила! Очаровательное местечко, хоть и дороговато, центр же, – отпив чаю из изящной чашечки с нарисованными на ней карпами кои, продолжила вторая.

– А потом, представляешь, у них бариста сменился! И кофе сразу испортился. Он, конечно, все еще кофе, и вполне сносный, но уже совсем не такой хороший, как раньше!

– Да? Какая жалость. Вот, казалось бы, уже и автомат стоит, и все по чашечкам и по инструкциям делают, а все равно ведь у всех по-разному получается!

Их дети тем временем сидели рядом, неловко переглядываясь и гадая, следует ли начать разговор или лучше будет подождать, пока этот первый шаг сделает твой «собеседник».

Наконец Марина нарушила тишину, повисшую в их углу стола:

– Ну, так чем ты занимаешься, Вадим? – спросила она с вежливой улыбкой.

– Я отучился на экономиста, – с нейтральным выражением лица, ровно ответил парень. И уже более эмоционально, с искрой в глазах, добавил: – А еще я вожу туристические группы по горам в Карелии, возле мраморного карьера. Слышала?

– О! Да-да, слышала. Там еще подводные пещеры есть, да? В которые с аквалангом ныряют?

– Ага! Есть там ребята, приезжают и ныряют, из нескольких компаний. И фридайверы, и с аквалангом… Но мне больше нравится на своих двоих, по твердой земле. И еще повыше забраться, там такие виды открываются… – Вадим немного расслабился, рассказывая о своем увлечении и не встречая осуждения, и пояснил: – Мама все ворчит, что туризм – это несолидно и нестабильно, и все такое, и пихает меня в экономисты. Я закончил универ, и неплохо, но не успел найти работу, как меня загребли в армию, а теперь… – парень развел руками и качнул головой, показывая всю многогранность ситуации. – А ты чем занимаешься?

– А я биолог, – весело ответила Марина. – Учусь еще в магистратуре и работаю… То есть работала в лаборатории. Вот в эту субботу сократили, – печально пояснила девушка. – Изучаю членистоногий морской планктон, и как его популяции колеблются под действием тех или иных поллютантов и других антропогенных факторов. Походами в горы я раньше особо не интересовалась, но очень люблю плавать!

– Здорово, – хмыкнул Вадим, отпивая еще чаю из своей кружечки, и приподнял посудину: – Вы любите узоры с рыбами? Я заметил – и на посуде, и на шторах.

Шторы, висящие в гостиной, действительно были светло-бежевыми, с синими и голубыми продольными полосами и стилизованными рыбками. Их сама Марина выбирала, еще лет в четырнадцать.

– Ага, есть у нас с мамой тайная любовь ко всяким морским темам. А ты любишь рыбу?

– В качестве еды или в качестве элемента декора? – ехидно уточнил Вадим.

– Да, – невозмутимо ответила Марина, припомнив популярную шутку.

– Ну, в качестве украшения я против рыбы ничего не имею. Милые шторы, и чашечки тоже очаровательные, кстати, – Вадим сделал еще глоток из чашки: – М-м-м, и чай у вас очень вкусный. Это с чем?

– Со смородиной, яблоками и корицей, – отозвалась девушка, наконец пробуя горячий напиток. И правда, отлично заварился!

– А вот на рыбу у меня аллергия, – огорошил ее Вадим.

– Ого. Аллергия на рыбу… Это, должно быть, очень неудобно, – подумала вслух Марина.

– Да, на самом деле, не очень, если не ходить в суши-рестораны. Причем икру я спокойно ем, а вот от рыбы сразу плохеет, эх. А у тебя аллергии есть?

– О! Это значит, что у тебя непереносимость какого-то белка, который рыба начинает продуцировать уже во взрослом возрасте, а в икре эти гены выключены! Как интересно. А ты не знаешь, на какой именно белок?

– Эм, нет, не интересовался этим вопросом так глубоко, – опешил Вадим, слегка отклоняясь назад.

– Ой, извини. Я иногда очень увлекаюсь такими биологическими штуками, – улыбнулась Марина, поднимая раскрытую ладонь. – Расскажешь мне что-нибудь интересное из твоих походов?

Время за оживленными разговорами пролетело незаметно. В какой-то момент кончился кипяток, Марина подскочила, чтобы сбегать на кухню – и Вадим, к ее удивлению, тоже встал со словами «давай я тебе помогу?» и очень выразительными умоляющими глазами.

– Ой, голубки! – посмеивалась Нина, уже какое-то время вместе с Натальей пьющая не «пустой» чай, а с настоечкой «для аромата и для здоровья».

– Вы там, конечно, аккуратно, детки. Но если что, мы вас быстренько поженим, не переживайте! – хихикнула Наталья.

Марина только закатила глаза и удалилась. Вадим шел следом на почтительном расстоянии.

– Если говорить негромко, нас в зале не слышно, – оповестила она парня, подставляя электрический чайник под кран. – Почему ты за мной пошел?

– Хотел кое-что сразу обговорить. Видишь ли… – Вадим почесал в затылке, подбирая слова. – Ты замечательная девушка. Интересная и красивая, и, насколько я могу судить, добрая…

– Давай сразу к делу, необязательно задабривать меня комплиментами, – фыркнула Марина, сдувая непослушный локон волос с лица.

– …Но я совершенно не заинтересован в тебе романтически. Извини, – виновато пожал плечами парень.

– За что ты извиняешся? Фух, мне даже легче от этой информации.

– Да? – удивился Вадим. – А как же… Мама говорила, что… В общем, наши родители хотели нас свести и поженить.

– Да я догадалась, – со смешком ответила Марина.

– То есть ты сама в этом тоже не заинтересована? – деловито уточнил парень и, получив в ответ утвердительный кивок, расплылся в улыбке: – Ну и замечательно! Было бы очень неловко разбить тебе сердце, или что-то в таком духе.

– Не переживай, мое сердце в безопасности. Ты мне нравишься, но как друг, а не как парень, – сказала девушка, ставя чайник на подставку и щелкая рычажком.

– Аналогично, – Вадим протянул руку для рукопожатия. – Я был бы рад с тобой дружить, Марина. И, ха-ха, может, даже пригласить тебя на нашу с Айно свадьбу… – Марина заинтригованно заломила бровь, и парень пояснил: – У меня есть невеста, просто маме она точно не понравится, вот я и тяну резину, и никак их не познакомлю. Неловко вышло, конечно, с этими смотринами.