Загадка замка Эппл-Гроув

Художник отошёл от полотна и медленно опустился на предусмотрительно поставленный в мастерской диванчик: ему казалось, что он, дописывая картину, отдал все силы.

Негромко прозвучали шаги на ведущей в башню лестнице, и в мастерскую вошёл, устало потирая руками лицо, владыка. При виде отца Лионэль вскочил с диванчика и склонил голову.

– Перестань, нас никто не видит, – махнул рукой владыка Каристэль и жестом велел сыну сесть обратно, – а я и без твои поклонов обойдусь. Я хочу увидеть эту картину, Лионэль.

Юноша кивнул и развернул к отцу полотно, ещё не снятое с мольберта: владыка медленно подошёл и внимательно всмотрелся в изображённый замок, а увидев изображённые фигурки, вздрогнул.

– Пятеро… – задумчиво проговорил он, – четыре мужчины и девушка. Это ты?

Тонкий палец указал на невысокую, самую хрупкую из изображённых фигуру, и Лионэль молча кивнул. Владыка вздохнул и, помолчав, уточнил:

– Отговаривать тебя, я так понимаю, бессмысленно?

– Это судьба, отец, – воскликнул юноша, опасаясь, что сейчас его начнут убеждать отказаться, – я не могу отвернуться от своей судьбы!

– Я этого и не требую, Лионэль, не бойся. Когда ты хочешь выдвинуться в путь?

– Как только получу разрешение, – юный художник решительно тряхнул головой, – до Истралии путь неблизкий.

– Хорошо, – владыка шагнул к двери, – я подумаю, кого дать тебе в сопровождающие. Ты ведь понимаешь, что одному тебе будет намного сложнее.

– Спасибо, отец, – склонил голову Лионэль, глядя в спину уходящему владыке.

7 

7

Село Крапивная Балка, околица, в полумиле от трактира «Толстый Генри»

10 мая 1409 года от Последней Битвы (ПБ)

Мост был, на первый взгляд, совершенно обычным, точно таким же, как сотни или даже тысячи мостов по всей Истралии. Слегка потемневшие, отсыревшие от вечернего тумана доски, шаткие даже на вид перила, кое-где стянутые грубыми верёвками. Мост негромко поскрипывал при порывах ветра, что, в общем-то, тоже было неудивительно.

Ничего необычного, кроме одного: этого моста здесь никогда не было. Это Альберт знал абсолютно точно, потому как в Крапивной Балке их отделение стояло уже больше месяца. За это время любопытный и жадный до всего нового Берти успел облазить всю округу и мог поклясться чем угодно, что ни в самой Балке, ни в ближайших окрестностях мостов не было. Вообще. Никаких. По одной простой причине: в них не было ни малейшей необходимости. Речек возле села не было ни больших, ни маленьких, даже ручьёв не наблюдалось.

Тем не менее мост был, и сейчас Альберт стоял возле него и совершенно спокойно мог потрогать его руками, но почему-то не спешил этого делать. Вообще-то он не слыл среди приятелей эталоном отваги и безрассудства, но и трусом его никто не рискнул бы назвать: Берти всегда шёл навстречу опасности, хотя сам на неприятности и не нарывался, в дуэлях участвовать не любил, в пьяных драках – тем более.

Зато если нужно было рассказать какую-нибудь историю, особенно из тех, от которых то мороз к коже ледяными пальцами прикасается, то живот от смеха болит – это к Берти, в этом он мастер. И ведь вруном не назовёшь – верил он искренне в то, что рассказывал. А что слушатели то хохочут, то чуть ли не под лавки от жути прячутся – так разве в этом виноват Берти? Нет, конечно. Как говорится, не нравится – не слушай, а рассказывать не мешай. Именно из-за этого таланта рассказчика да ещё из-за добродушного и необидчивого характера Альберту всегда были рады и у солдатского костра, и в любой иной компании.

Услышав историю, которую поведал слушателям толстяк Генри, Альберт, ни секунды не сомневаясь, решил проверить, действительно ли существует этот мост. И если правда – то непременно попробовать пройти по нему туда, где сбываются все мечты. Если бы его спросили, а какие мечты он хотел бы воплотить в жизнь, Альберт, скорее всего, растерялся бы и не знал, что ответить. Ведь дело-то не в том, чтобы мечты на самом деле исполнились, а в том, чтобы своими глазами на этакую невидаль взглянуть!

И вот он уже битых десять минут стоял у покосившейся местами околицы (а от кого отгораживаться-то? От зайцев, что ли?) и в полном оцепенении смотрел на узкий мост, дальняя часть которого исчезала в странном, очень плотном тумане. Туману, честно-то говоря, в такое время да при такой погоде и взяться неоткуда, но туман был. И мост был.

И с этой реальностью что-то нужно было делать, хотя вариантов в итоге было не так уж и много, а точнее – всего два. Идти и не идти. Можно, конечно, ещё вернуться в трактир и позвать свидетелей этого чуда. Но тут есть определённая опасность: пока добежишь до трактира, пока объяснишь, пока вернёшься – мост может и исчезнуть. Тогда не только сам дураком выглядеть будешь, но и чудо прошляпишь.

Потоптавшись ещё немного, Альберт глубоко вздохнул, неуверенно ступил на влажные доски и замер, прислушиваясь. Ничего не произошло, и следующий шаг дался солдату уже гораздо легче: мост ничем не отличался от прочих своих деревянных собратьев.

Альберт, успокоившись, старался рассмотреть хоть что-то в окружающем мост плотном тумане, но видел лишь неясные тени не то деревьев, не то кустов. Вдруг впереди возникла какая-то расплывчатая тень глубокого чёрного цвета, и Берти остановился как вкопанный: идти навстречу непонятному чёрному пятну ему совершенно не хотелось. Тем временем пятно мрака не делало ни малейших попыток как-то добраться до Альберта, застыв на своей половине моста.

Возможно, так и стояли бы они боги знают до какого времени, но тут Берти громко и от всей своей широкой души чихнул. То ли туман так подействовал, то ли похолодало к ночи – неизвестно, но чих вышел знатный. Чёрное пятно дрогнуло, и над мостом пронеслось едва слышное «будь здоров, незнакомец».

Наверное, если бы пятно зашумело или, например, завыло дурным голосом, Берти испугался бы гораздо меньше. Недаром говорит старая байка: «Не страшно ночью ходить по кладбищу, а страшно чихнуть в пустом доме и услышать «будь здоров». Именно это с Альбертом и произошло, заставив лишний раз убедиться в том, что в каждой, даже самой дурацкой шутке есть доля истины.

– Спасибо на добром слове, – тем не менее отозвался Берти, будучи по природе человеком вежливым и доброжелательным, – осмелюсь поинтересоваться, с кем имею честь беседовать?

Фраза получилась гладкая и в меру вежливая, так что Альберт по праву собой гордился и даже почти не дрогнул, услышав ответ:

– Я страж моста. Кто ты, незнакомец?

– Я Альберт, пехотинец Лиоррского военного корпуса Истралии…вот, собственно… – что говорить ещё, Альберт категорически не знал, поэтому выжидающе замолчал, таращась на пятно и думая о том, что рассказать кому – ну вот точно не поверят! Он и сам бы не поверил, если бы под ногами не скрипели доски, а за шиворот не пытался забраться ледяной туман.

– Зачем тебе в прОклятый замок, пехотинец Альберт? – прошелестело пятно, слегка придвинувшись, но Берти разумно рассудил, что если бы его хотели сожрать, то уже давно это сделали бы, а если разговаривают – значит, всё идёт, как надо.

– Почему прОклятый? – спросил Берти, осторожно облокотившись на перила, так как ноги слегка дрожали, но это исключительно от ветра, разумеется, ни от чего-то ещё, – мне сказали, что в этом замке исполняются все желания.

– А разве исполнение всех желаний не есть самое страшное проклятье? – в голосе пятна послышалась застарелая тоска.

– Почему? – не понял Берти, чувствуя, что страх постепенно уступает место привычному любопытству, – каждый стремится к исполнению всех желаний, разве нет?

– А чего хотеть потом? – вопросом на вопрос ответило пятно, – когда хотеть уже нечего?

– Ну не знаю, – растерялся Альберт, которому трудно было представить, что бывает с тем, у кого исполнились все желания, – наверное, захотеть ещё чего-то…

– Чего? – снова грустно спросило пятно, – всё уже есть…

– Не знаю, – повторил Берти, преисполнившись сочувствия к несчастному стражу, – но я бы всё равно рискнул.

– А чего ты хочешь? – слегка оживилось пятно, – а то в последнее время как-то почти никто не ходит, скучно мне, так что прости мне мою болтливость, пехотинец Берти.

– А ты давно тут сторожишь? – как любому солдату, Альберту было прекрасно известно, какая тоска – стоять в карауле, когда заранее известно, что ничего случиться не может, – умаялся небось?

– Даже не помню уже, сколько, – пятно опустилось и теперь напоминало сидящего человека, и Берти, не долго думая, тоже присел на сырые доски. Ну а что не поговорить с хорошим человеком…наверное, человеком…стражем, в общем.

– И ты что, всё время вот так вот, один? – разговор перешёл на привычные Берти темы и потому пошёл уже гораздо легче, – а сменщик у тебя есть хоть?

– Нету, – вздохнув, ответил страж моста, – давно уже нету, лет, наверное, сто или больше уже, я даже и не помню.

– А вот это непорядок, – нахмурился Альберт, услышав про такое злостное нарушение правил несения караульной службы, которые он знал ничуть не хуже собственного имени, – без сменщика никак нельзя.

– А ты не хочешь? – робко поинтересовалось пятно, разворачиваясь в сторону Берти, – может, оставишь свой корпус и тоже стражем моста станешь?

– А что для этого нужно? – заинтересовался Берти, но не потому что собирался занять эту, без сомнения, почётную должность, а просто из всё того же любопытства, – не всех же, наверное, берут?

– Нужно добраться до прОклятого замка, попросить исполнения желания или нескольких, а потом…если не получится в нормальную жизнь вернуться, то захотеть стать стражем, – со знанием дела ответило пятно и с надеждой спросило, – у тебя же есть желания, пехотинец Альберт?

– Не знаю, – от неожиданности и необходимости ответить на конкретный вопрос Берти слегка растерялся, – наверное, есть…

– Ну, тогда ты сможешь получить их исполнение, если выполнишь задание, конечно, – подумав, честно уточнил страж моста.

– Задание? – Берти заинтересованно потёр руки, – а какое?

– Не знаю, – пятно смущённо колыхнулось, – у каждого оно своё. Но ты смог увидеть мост и смог на него вступить, значит, тебя сочли достойным. А что за задание, я тебе, к сожалению, сказать не могу – сам не знаю. Мне вот надо было победить дракона…

– Настоящего дракона?! – ахнул потрясённый Берти, с уважением покосившись на стража.

– Настоящего, конечно, какого же ещё-то? – хмыкнуло пятно и, помолчав, гордо добавило, – я справился: и дракона победил, и в пещеру его пробрался.

– А правду говорят, что у драконов в пещере золота и драгоценностей тьма тьмущая? – Берти окончательно забыл о том, что разговаривает с загадочным призрачным существом, до того ему было любопытно.

– Правда, – ответил страж и вдруг тяжело вздохнул, – это меня и подвело… взял я один малюсенький камешек…просто на память о приключении…

– И что? – замер Берти, практически перестав дышать, – нельзя было, да?

– Нельзя, – вздохнул страж, и Альберту показалось, что пятно даже как-то съёжилось, – оказывается, это тоже была часть испытания. Потому я в стражах и оказался, хотя был рыцарем не из последних.

– Не повезло тебе, – абсолютно искренне посочувствовал неведомому рыцарю Берти и поднялся на ноги, – ну да ладно, страж. Сидеть я могу тут долго, а мне ведь и вернуться бы надо. Я же не предупредил никого, что ухожу: как бы дезертиром не сочли. А ты не грусти тут, обязательно для тебя сменщик найдётся.

– Вернуться? – с неподдельным удивлением спросил страж, – а ты разве не пойдёшь дальше, в замок? А желания как же, мечты?

– Да я же, если честно, в замок этот и не собирался, – повинился Берти и пояснил, – мне просто на мост этот волшебный уж больно посмотреть хотелось. Посмотрел, теперь можно и вернуться. Бывай, служивый, может, и встретимся ещё когда…

– Это уж всенепременно, – с непонятной уверенностью ответил страж.

Берти помахал рукой тёмному пятну и, решительно повернувшись, пошагал с моста обратно в деревню. Сойдя со скрипучих досок, он обернулся, совершенно уверенный в том, что мост сразу же исчезнет, но этого не произошло, и доски по-прежнему влажно блестели в лунном свете, а перила тихонечко поскрипывали.

Альберт пожал плечами и, предвкушая, как он будет рассказывать о своём приключении, бодро потопал в сторону деревни. Но минут через десять замедлил шаги, а потом и вовсе остановился, внимательно глядя по сторонам: вроде бы всё правильно, но Крапивной Балки почему-то не было. При этом Альберт совершенно точно помнил, что мост начинался сразу за околицей – нужно было пройти метров тридцать, не больше. А он отмерил ногами уже чуть ли не километр, но околицы как не бывало.

Нахмурившись, Берти попытался хоть что-то рассмотреть в окружающем его достаточно густом тумане, но ничего кроме неясных теней не увидел. Будучи человеком достаточно благоразумным, Альберт и подумать не мог о том, чтобы сойти с тропинки: ясно было, что он мгновенно потеряется в этой странной белой мгле. Решив для себя, что через минуту, если что, повернёт назад, чтобы уточнить у стража направление, Берти пошёл вперёд и чуть не вскрикнул от радости, разглядев что-то кроме тумана впереди.

Но, когда он приблизился к этому чему-то, выяснилось, что это тот же самый мост, просто Берти подошёл к нему с боку. Растерявшись, Альберт подумал и, развернувшись, пошёл обратно, но внезапно остановился и, стащив с себя мундир, снял нижнюю рубаху и решительно оторвал от неё несколько длинных полос. Каждую из получившихся ленточек он в свою очередь разодрал на небольшие кусочки и вскоре стал счастливым обладателем пары десятков белых тряпочек.

Альберт повязал на росший у тропинки и почти спрятавшийся в тумане куст белую ленточку и сделал несколько шагов назад, ровно до того места, откуда была видна опознавательная тряпочка. Оглядевшись в поисках того, на что можно привязать ленточку и не найдя ничего подходящего, Берти наклонился и просто прижал её камнем. Таким образом он медленно шёл по тропинке и отмечал каждый пройденный отрезок белой тканью, словно мальчик и девочка в старой сказке.

Оглянувшись, Альберт убедился, что его метки прекрасно видны, и зашагал дальше уже гораздо бодрее. Убеждая себя, что таким образом он скоро непременно выйдет к околице и что это просто туман запутал его, Берти даже начал насвистывать весёлую песенку, когда внезапно застыл на месте.

Справа от него, словно издеваясь над здравым смыслом, на веточке кустика была повязана белая тряпочка, и Берти даже помнил, как затягивал покрепче узелок на ней, чтобы не сорвало ветром. Она никак не могла появиться здесь, так как Альберт шёл только назад, никуда не сворачивая. Но ленточка была. А околицы не было. Берти осторожно сделал несколько шагов вперёд и уже даже не удивился, услышав негромкое поскрипывание.

Мост, в отличие от Крапивной Балки, никуда не делся и словно приглашал Альберта снова пойти по нему. Солдат вздохнул и обречённо шагнул на мокрые от тумана доски.

На этот раз никто ему не встретился, и Альберт спокойно миновал середину моста, спустился с другой стороны и оглянулся: моста не было. Ветер шевелил листьями густого кустарника, где-то вдалеке горели огни какой-то деревни, но Берти был почти уверен, что о Крапивной Балке здесь даже не слышали.

Руководствуясь старой народной мудростью, гласившей, что сделанного не воротишь, Берти не стал попусту расстраиваться, а просто пошёл вперёд. Если так разобраться, то ничего очень уж важного он в Крапивной Балке и не оставил. Единственное, что его беспокоило, это то, что он покинул часть без предупреждения: это было вполне веским основанием для того, чтобы его сочли дезертиром. В этом случае лучшее, что его ждёт – это каторга, лет этак на тридцать. Но что-то, какое-то новое чувство, зародившееся очень глубоко внутри, шептало Альберту, что, когда всё закончится, проблема дезертирства будет волновать его в последнюю очередь.

Расстегнув верхнюю пуговицу мундира, Берти внезапно понял, что вокруг гораздо теплее, чем было в Крапивной Балке, да и стрекот цикад, раздававшийся со всех сторон, ненавязчиво намекал на то, что солдат оказался в краях, расположенных гораздо южнее. В очередной раз пожав плечами и устав удивляться, Берти пошёл в ту сторону, где приветливо вспыхивали жёлтыми огнями окошки домов. Он подумал, что если это деревня или село, то там наверняка есть трактир – именно там можно получить хоть какую-то информацию.

Двухэтажное здание с черепичной крышей и добротным крыльцом, возвышавшееся над соседними невысокими, но аккуратными домишками, оказалось именно трактиром с названием «Яблочная бочка». В невесть который раз за последние пару часов пожав плечами, Альберт шагнул на тщательно подогнанные ступеньки и открыл массивную дверь.

Внутри трактир, в общем-то, ничем не отличался от своих собратьев по всей Истралии да и, наверное, по всему миру: длинная стойка, виднеющиеся за ней большие бочки с пивом, расставленные на приличном расстоянии друг от друга массивные столы и такие же основательные лавки.

Народа в заведении было достаточно много, но при этом царила какая-то вполне умиротворённая атмосфера, никто не дрался, не шумел, все спокойно обсуждали какие-то свои дела. За стойкой обнаружился трактирщик, выглядевший как брат-близнец толстяка Генри, и Берти подумал, что, возможно, все трактирщики выглядят одинаково, а тех, кто на них не похож, из содержателей трактиров просто-напросто выгоняют.

Толстяк оторвался от важного процесса протирки и без того достаточно чистых стаканов и с любопытством посмотрел на Альберта.

– Доброго вечера, – вежливо проговорил Берти, обращаясь одновременно и к трактирщику, и к посетителям, – не найдётся ли у вас еды и кружки пива для усталого путника?

– Отчего ж не найтись? – густым басом отозвался трактирщик и сделал знак симпатичной подавальщице, – и поужинать найдём, и выпить. Только откуда ж ты, путник, взялся в такой час?

Все взгляды, в большинстве своём доброжелательные, обратились к Альберту, который вздохнув, сказал:

– Кому рассказать – не поверят, потому и не знаю, как быть-то…боюсь, сочтёте меня вруном, а мне того не хотелось бы.

– А ты скажи, и мы уж сами решим, правду говоришь или нет, – предложил один из посетителей, здоровенный мужик с густой каштановой бородой в подпалинах, явно местный кузнец.

– Я по мосту пришёл, ежели вы понимаете, про что я, – неуверенно сказал Берти и с удивлением увидел, как многозначительно переглянулись посетители, не продемонстрировавшие ни малейшего удивления, – то есть вы мне верите?

– А чего ж тебе не верить, добрый человек, – прогудел трактирщик, наливая из бочки в кружку пенящийся напиток и подталкивая её к Альберту, – не ты первый, не ты и последний. День сегодня такой – бывает, приходят люди к нам по мосту тому призрачному. Издалека ты, воин?

– Издалека, – с огромным облегчением выдохнул Альберт и присел на свободную лавку, – село Крапивная Балка, не слышали?

– Нет, – покачал головой трактирщик, – это в какой стороне хоть? В Истралии?

– Да, на севере, в сторону гор, – Берти сделал большой глоток удивительно вкусного напитка, напоминающего пиво, но с отчётливым яблочным привкусом и ароматом, – удивительное пиво у вас…

Вокруг послышались смешки, и тот же кузнец пояснил:

– Это сидр, лучший во всей Истралии, нигде больше такого не варят, только в нашем графстве, в Мабридже. А здесь – у дядюшки Фреда, он мастер известный.

– Это графство Мабридж? – Берти нахмурился, вспоминая, слышал ли он когда-нибудь это название и понимая, что нет, – а где оно?

– Самая южная часть Истралии, – пояснил трактирщик, которого, как выяснилось, звали дядюшкой Фредом, – это, незнакомец, знаменитые яблочные края.

– Я Альберт Стоун, пехотинец Лиоррского пехотного корпуса, – правильно понял намёк Берти и, привстав, вежливо поклонился присутствующим, – простите, что сразу не представился, растерялся просто… Это что же: получается, я через всю страну по этому мосту прошёл? А вроде короткий…

– Так там время иначе течёт, – пояснил Фред, снова переглянувшись с кузнецом, – сам я, правда, не ходил, а слышать слышал, не без того. Стал быть, нужен ты тут зачем-то. Вот тебя мост и привёл…

– А до меня приходил кто? – с замиранием сердца спросил Берти, – тоже тот, кто …нужен был?

– Да давненько не было никого, – пожал широкими плечами трактирщик, – последним тот прорицатель был, что к старому Хатчинсону приходил, тому, что нынешнему Мэйсону отец. А вот что он старику сказал – никто не знает.

– А поговорить с ним можно? – спросил Берти, отпивая ещё невероятно вкусного пенного напитка, – или нет?

– Так он как пришёл, так и ушёл, – ответил кто-то из посетителей, – со старым Хатчем поговорил, да и ушёл, а куда – неведомо.

– Чем думаешь заняться, пехотинец? – обратился к Берти трактирщик, – коль уж судьба тебя к нам забросила, то стало быть, поживёшь тут какое-никакое время.

– Да я не знаю даже, – растерялся Берти, – ещё утром я знал, кто я и что делать, а теперь… Может, работа какая для меня найдётся?

– А ты сходи к леди Кэтрин, это хозяйка здешняя, может, ей на что пригодишься, – посоветовал кузнец, – она сейчас замок ремонтирует, так ей рабочие руки нужны.

– Замок? – ухватился за слово Берти, – это уж не тот ли, в котором, как говорят, все желания исполняются?

За столами засмеялись, но трактирщик сурово взглянул на весельчаков, и смех стих.

– Насчёт желаний не скажу, а что-то с замком этим не то, – перегнувшись через стойку, поведал Фред, – прежние хозяева сбежали, почти полвека замок брошенный стоял, а теперь вот леди Кэтрин им занимается. Ей по завещанию нужно замок восстановить, говорят.

– А что за леди? – спросил Берти.

– Славная девушка, – проговорил кузнец, – добрая, за тёткой своей ухаживает, не повезло ей с наследством, что уж тут…

– Завтра я понесу леди заказанные образцы, так можешь со мной пойти, – добродушно предложил кузнец Альберту.

8 

8

Графство Мабридж, поместье Эппл-Гроув,

25 мая 1409 года от Последней Битвы (ПБ)

Я устало опустилась на плетёное кресло и поклялась сама себе, что никто и ни за что не вытащит меня из этого восхитительного, чудесного, замечательного, идеального…в общем, самого-самого лучшего в мире места. Я закрою уши и никогда, клянусь, никогда больше не ввяжусь в самый страшный кошмар под названием «ремонт замка». Куда там у нас ссылают опасных преступников? На каторгу добывать руду? Ха! Их всех нужно отправлять на ремонт простоявших больше полувека заброшенными замков – и через неделю они с радостными криками побегут в сторону угольных шахт. Это я теперь могу утверждать с абсолютной достоверностью.

В эту минуту, когда я опрометчиво приоткрыла один глаз, мимо дома в сторону замкового холма прогрохотала телега, нагруженная плитами для внутреннего двора, и я невольно издала душераздирающий стон: нужно было выковыривать себя из плетёного счастья и ползти в замок, чтобы лично проконтролировать господина Шуфеля. Этого удивительного человека, чтоб ему ни одного заказа больше не взять, прислали из конторы, в которую я опрометчиво обратилась за надёжными профессионалами строительного дела. Господин Шуфель прибыл на следующий день в сопровождении нескольких рабочих: шумных, черноглазых, постоянно спорящих строителей, которые тут же превратили мрачный замок в какой-то филиал приюта для душевнобольных.

Теперь в холле постоянно что-то стучало, скрипело, падало и рушилось, а в углу двора дымился здоровенный котел, в котором строители постоянно что-то варили. И это что-то наполняло двор запахом тушёных овощей и мяса. Я ничего не имею против запаха еды, но не всё же время! Все мои просьбы строители выслушивали с виноватыми лицами, и на их больших глазах цвета горького шоколада выступали слёзы раскаяния. Они кивали и соглашались, что так нельзя, что это всё же замок, старинный, между прочим, практически памятник архитектуры…и тут же всё с тем же виноватым видом подбрасывали дров под котёл, и ароматы начинали ползти с новой силой.

Господин Шуфель грозил им пальцем, обещал завтра же всех уволить и шёл снимать пробу с ароматного варева. Наверное, я выгнала бы их, не задумавшись и затолкав поглубже свою совесть, но при всех минусах работали они прекрасно. Постепенно пол в холле приобретал свой прежний вид: оказалось, что он собран из удивительно красивых мраморных плит, совершенно целых, просто покрытых толстым слоем грязи. Чирикающие, как стая горластых птиц, строители отчистили его, подправили, отполировали, заменили некоторые пришедшие в негодность фрагменты, и, когда я увидела это чудо, я ненадолго простила им даже котёл во дворе.

Мраморные плиты различных оттенков коричневого: от светло-рыжего до глубокого, почти чёрного, складывались в причудливый узор, который, если смотреть сверху, напоминал семиконечную звезду с лучами разной длины. В центре рисунка был с потрясающей тщательностью выложен какой-то знак, от которого так и тянуло седой стариной, глубокой древностью. Я даже подумала, что, возможно, когда-то этот знак обладал магической силой, но за прошедшие века, которые Истралия живёт без магии, просто потерял свою силу.