Загадка замка Эппл-Гроув

Был, конечно, ещё и старший сын, которого родила Михаилу пленная халиньская принцесса, с которой он никогда не состоял в официальном браке, но которую в своё время полюбил со всем пылом юности. Фаруз был его первенцем, и Михаил искренне любил мальчика, который никогда и не планировал бороться за трон, выбрав карьеру военного.

Что же заставило уравновешенного и здравомыслящего принца, всегда чрезвычайно скептически относящегося ко всякого рода мистическим вещам, до которых большой охотницей была его мачеха – королева Евгения, обратиться к астрологу?

Не желая пребывать в неизвестности, его величество велел пригласить к нему принца Фаруза и, ожидая сына, снова и снова просматривал принесённые астрологом бумаги. Лунный Змей и Алое Око… как эти взаимоисключающие звёзды повлияют на судьбу его старшего сына? За первенца он никогда не переживал, так как более рассудительного и спокойного юношу ещё поискать нужно.

Принц вошёл стремительно, быстро пересёк просторную террасу и замер перед отцом. Император с улыбкой смотрел на склонённую темноволосую голову, на фигуру воина, но не придворного, на изящную руку, уверенно лежащую на рукояти покоящейся в ножнах халиньской сабли – единственного, что сын взял у материнской родни.

– Как твои дела, сынок? – император никогда не забывал, что он не только правитель, но и человек: муж, отец, брат. Семья и так прекрасно помнит о его статусе, а ему так иногда хочется побыть просто обычным мужчиной, – я хотел с тобой поговорить.

– И я хотел, отец, – Фаруз вскинул голову и сверкнул тёмными глазами, – но готов выслушать сначала твою волю.

– Успеется… О чём ты хотел поговорить? – спросил император, внимательно наблюдая за сыном, невольно пытаясь отыскать следы тех перемен, о которых говорил старый астролог.

– Я хотел просить, чтобы вы отпустили меня в Истралию, отец.

Император ожидал чего угодно, но не этого: зачем принцу, пусть и ненаследному, отправляться в богатую, но такую далёкую Истралию? Фаруз никогда не проявлял интереса ни к торговле, ни к политике, а больше в этой Пятикрылым забытой стране учиться нечему.

– В Истралию?! Зачем? – изумление Михаила было настолько искренним, что принц улыбнулся: незачем отцу знать, что ведёт его в далёкую страну на самом деле. Ни к чему императору сведения о том, что его старший сын изменился и готов рискнуть и начать свою собственную игру. И неважно, что сторонников у него пока почти нет: они появятся, как только он добудет то, что необходимо его наставнику. А тому нужна какая-то древняя книга заклинаний. Сам Фаруз магией не владел, но к тем, кого Пятикрылый одарил своей милостью, относился с почтением и уважением. И, если наставнику нужна книга, – он её добудет, даже если для этого придётся проехать половину континента. Цель оправдывает цену в данном случае.

– Я хотел бы посмотреть на страну, в которую чрез год уедет Анна, – сказал Фаруз, и в его глазах была видна только забота о младшей сестре, – я ведь старший, кто ещё посмотрит? Вы не можете оставить Эф-Риссар, отец. А я вполне могу, заодно мир посмотрю… Да и матушку Евгению успокою – а то ведь беспокоится она о единственной дочери. Вы не станете возражать?

– Не стану, – император почувствовал, как сердце наполнилось благодарностью по отношению к Фарузу: беспокоится о сестре и мачехе, готов совершить такое дальнее путешествие ради спокойствия семьи. Какой всё же добрый и славный мальчик вырос…Растроганный Михаил даже забыл, что хотел поинтересоваться у сына, что за видение ему было… какое тут видение, когда сын стал взрослым…

– Благодарю вас, отец… Тогда я отдам распоряжения и начну готовиться к поездке, – поклонился Фаруз и быстро покинул террасу. И лишь тот, кто внимательно смотрел бы принцу в глаза, заметил бы, как в их глубине на мгновение вспыхнули багровые искорки. Или это солнце так сверкнуло?…

Сельдяное море, шхуна «Золотая чайка»

30 мая 1409 года от Последней Битвы (ПБ)

Принц Фаруз стоял на палубе и задумчиво смотрел на бескрайнюю морскую даль: это оказалось невероятно полезным и приятным занятием. Ничто, как выяснилось, так не успокаивает мятущееся сердце и растревоженную душу, как созерцание бесконечного синего простора, кое-где вспыхивающего на солнце белоснежными гребешками волн.

Шхуна плавно скользила по волнам, иногда сыто переваливаясь с боку на бок, паруса хлопали, ветер трепал волосы: может быть, вот оно – счастье? В любом случае, даже при благоприятном ветре, плыть предстояло ещё несколько дней, и принц планировал полностью посвятить их неспешным размышлениям и медитации. Неизвестно, как сложится дальше его судьба, поэтому нужно использовать малейшую возможность для спокойного и умиротворяющего отдыха. Набраться сил, успокоиться, продумать план действий.

Наставник остался в Эф-Риссаре, и принц постепенно привыкал к чувству свободы и отсутствию постоянного контроля. С одной стороны, это было непривычно и порой страшновато – когда не у кого спросить совета и, главное, получить его. С другой – как же это было восхитительно: знать, что никто не контролирует каждый твой шаг, что решения принимаешь только ты сам. Страшно? Конечно! Но в то же время – прекрасно.

Принц никогда не был изнеженным домашним мальчиком: ещё в раннем детстве он выбрал для себя путь военного, хотел стать опорой отцовского трона, его поддержкой, надёжным тылом. И воспитывали его должным образом: основные науки, стратегия, тактика, владение различными видами оружия, всевозможные виды борьбы. Даже основы боевой магии преподавали, но принц не чувствовал в себе ни способностей, ни желания развиваться в этом направлении. Трон? А зачем? Во-первых, отец, слава Пятикрылому, здоров и полон сил, во-вторых, принц прекрасно знал, какая это страшная ответственность – быть правителем, и не стремился к короне.

Так было до тех пор, пока в его жизнь не вошёл наставник Шару. Его пригласили к принцу в качестве преподавателя истории и мироописания, но постепенно, несмотря на существенную разницу в возрасте, Шару стал самым близким другом и советником юного Фаруза. На любой, самый странный и нелепый вопрос он отвечал вдумчиво и подробно, постепенно приоткрывая перед юношей мир, стоящий за той красивой ширмой, которую видят все. Фаруз начинал понимать, что за каждым важным событием, будь то открытие нового материка, война между двумя государствами или заключение династического брака, стоят не видимые никому кроме посвящённых переговоры, интриги, разрыв старых договорённостей и заключение новых. И юноша постепенно осознавал, что на самом деле правят не короли, не императоры, а те, кто умело дёргает за нужные ниточки.

Сначала он хотел держаться подальше от всей этой закулисной грязи, но наставник так умело и грамотно подводил принца к нужным выводам, что Фаруз постепенно всё внимательнее слушал Шару и всё реже возражал ему.

И тогда наставник пустил в ход последнее оружие: месяц назад он рассказал Фарузу о том, что его мать, халиньская принцесса Алаят, была родом из древнего магического клана, который когда-то давно держал в руках жизнь всего континента. Об этом все благополучно забыли, но может ли он, как наследник Алаят, последний в роду древних магов, позволить людям позабыть о великих халиньских правителях?

Фаруз тогда долго молчал, но потом спросил, почему же он не чувствует в себе магии, если он потомок таких мощных сил? И наставник объяснил, что мать, оберегая сына, закрыла его магию мощным заклятьем, снять которое можно, но очень и очень непросто. Нужны специальные заклинания, но наставник, увы, их не знает…

Где можно найти? О, это не так уж и невыполнимо: есть один замок, правда, не в Эф-Риссаре, а далеко, в Истралии, в подвалах которого спрятана часть древней библиотеки. И там есть книга, в которой много интересных заклинаний и описаний ритуалов, в том числе и нужный Фарузу. Почему не забрали? А никак… Войти в замок можно только по приглашению хозяйки. А ещё лучше – самому стать хозяином, так как библиотека – не единственное, что есть ценного в этом замке. Сам Шару пробовал, но у него не получилось – нет ему хода в Истралию. Почему? Это долгая история, не имеющая отношения к сегодняшнему разговору…

Все эти воспоминания проплывали в голове Фаруза, пока он стоял на палубе самой быстроходной шхуны, которая только была в портах Эф-Риссара. Юноша направлялся в Истралию, в замок со странным названием Эппл-Гроув…

Внезапно с кормы послышался мягкий гитарный перебор, и красивый мужской голос негромко запел:

Не к тебе ли я спешу во сне,

Не к тебе ли наяву скачу…

К той, что тихо плачет в тишине,

Глядя на дрожащую свечу.

Я совсем не юный рыцарь твой,

Но покоя не ищу пока

Сединою битой головой,

Той, что гладила твоя рука.

Меч остынет в ножнах, отдохнёт

От боёв за призрачную даль.

Скольких мыслей он прервал полёт…

Ночь его остудит и февраль.

Баллада лилась неспешно, вызывая в сердце мучительно-сладкий отзвук, и даже вечно занятые матросы замерли на своих местах, а боцман, обычно не терпящий никаких пауз в работе, сделал вид, что не замечает этого. Он и сам, прикрыв глаза, слушал негромкий голос и думал о своей непростой жизни, о том, что и его седая голова давно не знала нежных прикосновений любящей женской руки, что жизнь идёт к финалу, а что вспомнить-то…но он не жалеет.

На оставшемся куске пути

Нет преград и нет былых потерь.

Всё, что было, стоило пройти…

Вот твоя передо мною дверь,

Вот твои за ней слышны шаги,

Может не шаги, а просто шум,

Шутка разыгравшейся пурги…

Почему я жить теперь спешу?

Почему спешу теперь я жить?

Потому что у меня есть ты,

Как почти невидимая нить

К свету из холодной темноты.

Гитара всхлипнула в последний раз и замолчала, а Фаруз, очнувшись, неторопливо пошёл туда, где находился невидимый музыкант. Он увидел его, сидящего на бухте каната и обнимающего видавшую виды гитару. Тёмные волосы, стянутые на затылке простой лентой в низкий хвост, смуглая кожа, очень светлые глаза и странная татуировка, стекающая со щеки куда-то вниз, по шее и на плечо.

– Это ты пел сейчас? – спросил принц, присаживаясь рядом, – спасибо…ты менестрель?

– Нет, – без улыбки качнул головой гитарист, – просто море навеяло, облака…так бывает.

– Я Фаруз, – принц протянул мужчине руку, которую тот пожал. Пальцы незнакомца были сильными, а пожатие крепким и решительным.

– Я Бэйл, – в свою очередь представился певец, – польщён вашим вниманием, принц.

– Ты знаешь меня? – брови Фаруза удивлённо выгнулись, – откуда? Я не слишком публичная личность.

– Я последние годы жил в Эф-Риссаре, в Сантине, так неужели же я не знаю в лицо старшего принца? – усмехнулся уголком губ Бэйл, – но вот на корабле увидеть вас не ожидал, ваше высочество.

– Просто Фаруз, – поморщился принц, – не нужно титулов, не люблю я их, если честно.

Принц смотрел на воду и не заметил, как внимательно взглянул на него собеседник и как сверкнули его глаза.

– А охрану-то куда растерял? – уже почти по-приятельски поинтересовался Бэйл, – в жизни не поверю, что принц в одиночку путешествует.

– На корабле где-то, – отмахнулся Фаруз, – со мной охраны-то…человек пять всего. Я же почти на прогулку еду: сестра моя, ты знаешь, наверное, за истралийского королевича замуж выходит через год. Вот я и решил проехаться, страну посмотреть, прикинуть – как там сестрёнке будет. По душе ли придётся. Я же, хоть и не наследник, но старший брат, и Анну люблю. А ты куда?

– Да тоже в Истралию, у меня там родственники дальние, говорят, наследство оставили – не пропадать же добру.

– А ты раньше там бывал? – Фаруз поудобнее устроился на бухте, – какая она – Истралия?

– Самому бывать не доводилось, но от других много слышал. Говорят, там очень красиво: реки, как серебряные ленты в волосах у красавицы, зелёные леса, что ковром стелются на многие мили, сады, равных которым, наверное, нет нигде в мире…

– Сразу видно, что ты поэт, – засмеялся Фаруз и неожиданно для себя добавил, – может, составишь нам компанию, вместе всяко веселее путешествовать, особенно по незнакомым местам.

– Мне путешествовать с принцем? – удивление Бэйла было практически не наигранным, – а что скажут твои сопровождающие?

– Я приглашаю тебя, – пожал плечами Фаруз, – и мне не слишком интересно их мнение, если честно.

– А куда ты сначала собираешься? Я планировал посетить столицу, Истру, решить дела с наследством, а потом направиться в сторону предгорий. Говорят, там очень красиво, самые весёлые девушки и самое вкусное яблочное вино.

– Так это же прекрасно! – радостно воскликнул Фаруз и спрыгнул с бухты, – мне как раз тоже надо сначала в столицу, а потом в сторону предгорий. Слушай, это просто счастливая случайность, что мы с тобой встретились, Бэйл!

– Несомненно, – усмехнулся гитарист и негромко добавил, но так, что никто его не услышал, – самая счастливая случайность – это та, которая тщательно подготовлена.

6 

6

Рондэвиль, Гнездо Журавля

15 мая 1409 года от Последней Битвы (ПБ)

– …и падёт на мир великая Тьма, – на последних словах голос читавшего заметно дрогнул, – и демоны придут из своего мира, и уничтожат всё, что несёт на себе отпечаток Света. И лишь Избранные смогут остановить маховик истории, если будут крепки духом и телом, смогут избежать соблазнов и предательства, найдут поддержку и опору.

Немолодой маг аккуратно закрыл толстую книгу с позолоченным обрезом и, не замечая ничего вокруг, машинально погладил шерсть такого же старого пепельно-серого кота, лежащего у него на коленях. Кот довольно жмурился и категорически не хотел ничего слышать ни о каких предсказаниях, пророчествах и прочей человеческой ерунде. Странные существа эти люди: сами создают себе проблемы вместо того, чтобы наслаждаться теплом горящего камина, вкусной едой и мягкой подушкой. Несмотря на то, что владельцем кота был маг, зверь никакими магическими способностям не обладал и всегда предпочитал уют и покой.

– Ну почему это произошло именно сейчас? – спросил Кирэль у кота, который, приоткрыв один глаз, ответил ему недоумевающим взглядом: мол, а я здесь при чём? – Не раньше, когда у меня было больше сил, или бы уже позже, когда… когда это была бы уже не моя проблема? Молчишь? – кот только басовито заурчал, словно демонстрируя своё пренебрежительное отношение ко всей этой суете, – да, верно я сказал сегодня: никто не выбирает, в какое время ему жить…и умирать. Я в том числе. Но понимаешь, дружок, мало найти Избранного, нужно наставить его на правильный путь, подсказать, помочь…

Сетования Кирэля перебил вежливый стук в дверь, и в ответ на приглашающее «открыто» в комнату вошёл юноша, при виде которого старый маг встал и вежливо поклонился.

– Лионэль, – Кирэль воспитывал младшего сына владыки с детства и поэтому мог позволить себе вольность в обращении с ним, – что привело тебя ко мне в этот поздний час?

– Прости, если нарушил твой отдых, – юноша с сожалением склонил голову, – но я пришёл, потому что не могу не задать некоторые вопросы. Когда мы были у моего отца, ты сказал, что я Избранный, и мне предстоит отправиться куда-то… Но ни ты, ни отец не захотели ничего мне объяснить, – на лице Лионэля отразилась неприкрытая обида, – хотя речь шла именно обо мне… Я решил поговорить с отцом, но он занят с советниками, и поэтому я осмелился побеспокоить тебя. Пожалуйста, объясни мне, что происходит…

Кирэль тяжело вздохнул и жестом пригласил юношу садиться, что тот и сделал, погладив тут же запрыгнувшего к нему на колени кота.

– Лионэль, что ты можешь мне сказать о предсказании Фелиэна Мудрого? Вспомни уроки по магической истории и информацию о королевстве, отказавшемся от магии.

– А, это небольшое материковое королевство, откуда полторы тысячи лет назад ушли маги, кажется, после того, как тамошний король объявил им войну и победил. Так? Сейчас я вспомню название, – юноша нахмурился, но буквально через несколько секунд радостно улыбнулся, – оно называется Истралия, правильно?

– Верно, – согласно кивнул старый маг, – а что ты помнишь о предсказании?

– Ну… – замялся Лионэль, не желавший признаваться, что половину уроков по истории магии просто-напросто проспал, так как рисовалось лучше всего по ночам и досыпать приходилось на занятиях, – я могу ошибаться, но… Прости, Кирэль, я не помню…

– Стыдно, молодой человек. – строго нахмурился маг, но вскоре сменил гнев на милость и начал рассказывать, – когда маги проиграли войну, некоторые из них не сразу покинули родные места, а какое-то время жили посреди глухого леса в небольшом поселении, откуда были проложены порталы в наиболее важные для них точки. Когда люди стали селиться всё ближе, маги ушли, но предварительно прокляли землю, на которой стояло их убежище. Никто, разумеется, никого не предупредил, и со временем на прОклятом месте был построен замок.

– Но как же в нём жили? – Лионэль с ужасом смотрел на мага, – это же просто невозможно.

– Да вот жили как-то, – пожал плечами Кирэль, – может, не всё у них ладилось, может, болели чаще – но никто не связывал это с замком. Скорее всего, никто про этот замок и не помнил бы, но знаменитый путешественник и мудрец Фелиэн, получивший позже прозвище Мудрый, после изучения многочисленных воспоминаний, древних манускриптов и астрологических карт, пришёл к выводу, что именно на месте прОклятого замка развернутся события, от которых будет зависеть будущее нашего мира. И предсказал, что однажды в тугой узел свяжутся судьбы нескольких людей и нелюдей, от которых будет зависеть всё. Имён он не назвал, лишь сказал, что это будут Воин, Творец, Мечтатель, Пастух и Дева. И у каждого из них – своё предназначение. Будут они сражаться друг с другом или вместе против каких-то сил – никто не знает.

– А как узнать, кто есть кто? – у Лионэля блестели глаза, как у ребёнка слушающего страшную сказку, – и потом, там, в этом замке, помимо гостей наверняка народу живёт – не протолкнёшься.

– Он сказал, что каждому из участников будет знамение, возможно, видение, возможно, просто услышанный в таверне разговор, который не получится забыть, сколько ни старайся, а возможно – вещий сон. Но после этого тот, кто избран судьбой для участия, не сможет свернуть с предназначенной ему жизненной тропы.

– И ты хочешь сказать, что я – один из участников? – Лионэль вцепился в подлокотники кресла так сильно, что тонкие пальцы художника побелели, – но почему ты так решил?

– Я видел изображение прОклятого замка, – помолчав, сказал Кирэль, – это его ты не можешь нарисовать уже не первый день. Это он, мой мальчик. Значит, ты – тот самый Творец, который был предсказан Фелиэном Мудрым.

– Именно Творец? – переспросил потрясённый Лионэль, – а почему не Мечтатель? То, что не Воин и не Дева – это понятно, и вряд ли Пастух…

– Может быть, и Мечтатель, – не стал спорить Кирэль, – нам не дано понять замыслы высших сил. Но в любом случае ты – один из Избранных, и тебе нужно отправляться в Истралию.

– А что будет, если я не сделаю этого? – Лионэль не собирался отказываться, но было просто интересно, – тогда ничего не произойдёт, раз одного участника недосчитаются?

– Ты не сможешь игнорировать судьбу, – вздохнул старый маг, – так или иначе, но ты окажешься там, где должен. Поэтому лучше не противиться выбору судьбы, а идти ей навстречу.

– Я и не собирался отказываться, -задумчиво ответил Лионэль, – это же такое удивительное…нет, не событие, я не знаю, как правильно сказать. Меня переполняют чувства, но выразить словами…невозможно, понимаешь? Моя обычная, достаточно размеренная и предсказуемая жизнь вдруг сделала крутой поворот. И это великолепно!

– Тебе не страшно? – старик пристально всматривался в одухотворённое лицо воспитанника и сердце сжималось от дурного предчувствия. А может быть, это была просто грусть от того, что мальчик вырос, а наставник внезапно это осознал? Всё возможно…

– Страшно? Конечно, мне страшно, – рассмеялся юноша, – я ведь никогда не уезжал дальше своего королевства, а здесь – проехать практически через половину континента, чтобы принять участие в каких-то таинственных, но невероятно важных событиях… Восхитительно! Мне жутко, но я счастлив.

– Счастлив? – старый маг тепло и грустно смотрел на Лионэля, – но ведь никто не гарантирует, что ты вообще уцелеешь в этой авантюре.

– Ну и что? – младший сын владыки легкомысленно махнул рукой, – посуди сам: что ждало меня дома? Я не могу претендовать на престол, и слава Великому Лесу, пусть старшие отдуваются. Мне предстояло спокойно жить в своей башне, рисовать картины, которые никто не увидит, и в конце концов жениться по выбору отца. Не слишком привлекательное будущее, ты так не считаешь?

– Но ты мог бы поехать в академию живописи, получить образование, возможно, найти себя в том деле, к которому у тебя талант, – Кирэль сам не мог объяснить себе, почему ему так не хочется, чтобы юный Лионэль отправлялся в этот проклятый замок. Ах, если бы это зависело только от него! Но Кирэль прекрасно изучил своего юного воспитанника и понимал, что дома Лионэля теперь не удержит никто. Жаль только, что он сам не сможет сопровождать мальчика: не тот возраст и не то здоровье, к сожалению. Нужно поговорить с владыкой и выбрать в спутники Лионэлю кого-нибудь соответствующего статуса, но более, как бы сказать…более приземлённого.

– И что потом, – юный художник развёл руками, – всё то же самое, только после академии, а не сразу. Так что неважно, кто я – Творец или Мечтатель, я, как ты и сказал, пойду навстречу своей судьбе. Как ты думаешь, отец скоро меня отпустит?

– Думаю, да, – старый маг ненадолго задумался, – полагаю, что сразу. Как только ты соберёшься в путь и как только владыка подберёт тебе спутников: ты ведь понимаешь, что не можешь путешествовать в одиночестве. Во-первых, тебе не по статусу, а во-вторых, мало ли что в пути может случиться.

Лионэль кивнул, понимая, что спорить бесполезно, и, попрощавшись с магом, вышел из комнаты, а Кирэль снова остался наедине со своими мыслями и тревогами.

Оставив старика в его комнате, художник быстро поднялся по витой лестнице к себе в башню, где посреди комнаты, заставленной рамками, холстами на подрамниках, начатыми и брошенными набросками, стоял мольберт с той самой картиной. Лионэль подошёл и остановился, всматриваясь в им же изображённый замок.

Серые стены стремительно рвались в мрачное, затянутое тучами небо, но даже в полумраке нельзя было не заметить удивительную соразмерность и изящную стройность здания. В стрельчатые окна были кое-где вставлены витражи, и наверняка они были великолепны, но в полутьме невозможно было их рассмотреть. Зато в одном окне северной башни горел странный, вызывающий необъяснимую тревогу светло-зелёный огонь. Лионэль прекрасно помнил, что это его рука дрогнула, и капля краски вместо того, чтобы изобразить отражение лунного луча в пруду, попала на место окна. Но сейчас у художника почему-то создавалось впечатление, что так и должно быть: в окне этой башни действительно обязательно должен гореть свет. И именно такой: холодный и необъяснимо зловещий.

Лионэль смотрел на картину и понимал, что теперь, вот именно с этого момента, он знает, чего не хватало полотну, чтобы стать завершённым. Юноша схватил краски и торопливыми, но точными движениями начал рисовать, не видя и не слыша ничего вокруг.

Прошло несколько часов, пока он наконец-то устало опустил палитру и вытер рукавом вспотевший несмотря на ночную прохладу лоб. Картина была завершена, это Лионэль чувствовала всем сердцем истинного художника. Замок по-прежнему старался дотянуться до мрачно-лиловых туч шпилями башен, пруд отражал желтоватый свет иногда появляющейся луны.

Но во дворе замка появились пять фигур: впереди всех стоял мужчина в плаще с капюшоном, и его лица не было видно, зато бросался в глаза посох, который он держал в руках. Навершие посоха светилось изумрудным светом, показывая, что его владелец не кто иной, как некромант. Лионэль подумал и вдруг снова схватил кисть: над плечом некроманта появился небольшой предмет, в котором при внимательном рассмотрении можно было узнать гриф гитары.

За его правым плечом стоял высокий широкоплечий мужчина с осанкой профессионального воина, на это же занятие указывали и его видавший виды меч, и переброшенный через руку плащ, какой обычно носили наёмники или пехотинцы. Лица тоже было не рассмотреть, видна была лишь короткая светлая борода.

Чуть слева Лионэль увидел себя, хотя совершенно не помнил, когда успел изобразить невысокую изящную фигуру с большим заплечным мешком. С искренним недоумением художник понял, что он-нарисованный был ранен, так как его поддерживал ещё один мужчина, по виду и по одежде – типичный житель Эф-Риссара: только они носят такие кожаные кольчуги. Южанин был выше Лионэля и тоже находился явно не в лучшей форме.

А за их спинами стояла женщина в длинном светлом платье. Почему-то её лицо художник изобразил очень подробно: и светлые, кажется, серые глаза, и милые, хотя и не классические, черты лица, и светлые волосы… Лионэль никогда прежде не видел этой девушки, но при этом ему казалось, что он всегда знал её. Он откуда-то знал даже её имя – Кэтрин.