Серебро Полной Луны

– Не хочу тебя обидеть, но, если бы я не вел машину, я бы, наверное, заснул. Прости, но я совершенно не понимаю, зачем сейчас нужно такое исследование. Один ли, другой, третий… Какая нам разница?

Я осеклась, вспомнив, перед кем я распинаюсь.

– Ну, извини, работа на складе, безусловно, более полезная, – в моем голосе сквозила обида.

– Конечно. Наши провода протянутся к новому дому, там будет свет, холодильник, горячая вода. Или поведут электричество к станкам. А что изменится в мире, когда ты допишешь свой труд?

– Боюсь, тебе не понять, – отрезала я. На самом деле, я не знала, что ответить на это. Похоже, ценность моей монографии была только научная, и только для очень ограниченного круга лиц. Если при Советском Союзе за научную работу платили, то сейчас эти исследования действительно были никому не нужны. Единственная практическая ценность докторской заключалась в том, что институт напишет: "на кафедре истории столько-то докторов наук".

За разговором мы незаметно доехали до больницы. Даша с Мишуткой уже ждали нас, сидя в креслах у приемной. Мишутка скорее полулежал, было видно, что ребенок еще не здоров.

– Ходить нам придется учиться заново, – печально сказала подруга, кивнув на сына, – совсем на ногах не держится.

Саня без слов подхватил мальчика на руки и понес к машине.

Вернувшись в кемпинг, мы уложили малыша, и опять поехали в магазин. Нашим больным столько всего запретили есть, что кормить их было попросту нечем. Я удивилась, увидев, что Саня гораздо лучше меня разбирается в диетическом питании и со знанием дела собирает продукты, на что мужчина лишь усмехнулся:

– Поживи с мое, всему научишься. Но лучше пусть тебя минует это знание.

На обратном пути я все же пристала к нему с расспросами, и Саня лаконично ответил:

– Сестра долго болела. Тогда и научился, и протирал, и на пару готовил, и аптеки крымские тогда же выучил.

Почему-то я побоялась спросить, что с сестрой сейчас. Минуты, когда Саня выныривал из своей мрачной отрешенности, бывали так редки, что я начала их ценить.

Мошенница

В соседние вагончики заехали новые отдыхающие. Они оказались знакомыми наших мужчин: как я поняла, каждое лето здесь собиралась одна и та же тусовка. Точнее: преподаватели общались своим кругом, обслуживающий персонал института – своим. После ужина Серега исчез: среди приехавших у него были близкие подруги.

Поздно вечером, когда дети были уложены и посуда вымыта, мы с Дашей сели за уличный стол поговорить.

– Давай, подруга, рассказывай. Что там у тебя случилось?

Даша горестно вздохнула и начала говорить:

– Мы ехали в поезде. Я разговорилась с молодым проводником, рассказала ему, что не знаю, где снять жилье, планирую разобраться на месте. Он посочувствовал, потом говорит: зачем тебе с детьми искать комнату, останавливайся у моей тети и живи. Места много, детям понравится. Я обрадовалась. Одно дело ехать в никуда, совсем другое – к знакомым людям. Приехали, тетя прямо к вагону подошла, нас сразу в машину загрузили и поехали. Сначала она нам предложила квартиру в городе, но там сплошной камень, рядом совсем не было зелени. Я отказалась, тогда она нас дальше повезла. Еще одну комнату предложила. Ужасную. На втором этаже, лестница без перил, площадка перед дверью не огорожена. Я сразу представила, как Мишутка оттуда падать будет, и отказалась. К тому моменту я уже поняла, что никакая она не тетя этому проводнику, просто он ей клиентов поставляет. Наконец, приехали на самую дальнюю улицу Евпатории, по которой мы к кемпингу едем. Дом у самого моря, даже выход есть к воде. Нам комнату с отдельным входом дали. Хозяйки не было дома, за нее какая-то женщина нас принимала. Там у дороги большой хозяйский дом, а двор по периметру весь застроен такими комнатками. Я вещи поставила и пошла с нашей "тетей" смотреть, где кухня и туалет. А деньги я заранее разложила в два кошелька. Один был со мной, а другой спрятан глубоко в вещах. Я же надолго собиралась ехать, так и сказала, месяца на полтора комната нужна. Та женщина, что была за хозяйку, цену назвала, «тетя» ее на 45 дней умножила, и я ей эти деньги отдала. Мы и договор подписали.

Потом она уехала, а мы в комнату пошли. А там все наши вещи разворошены, я кинулась смотреть, а кошелька нет. Кто-то в комнату вошел, вещи перерыл и деньги украл. Я кинулась в хозяйский дом, а та женщина мне говорит, мол, народу здесь много ходит, они за всеми не смотрят.

А скоро и хозяйка вернулась. И тут выяснилось, что цена на комнату все время растет. В июне меньше, потом больше. А нам все 45 дней по июньским расценкам посчитали, к тому же "тетя" им совсем немного оставила, а остальное увезла. Мне хозяйка и говорит, что ее это не устраивает, отдает те деньги, которые ей достались, и просит съехать с квартиры. Возможно, она знала, кто мой кошелек украл, хотела нас по-быстрому сплавить, чтобы шуму не поднимали. Я ей договор показываю, а он между мной и "тетей" заключен, про хозяйку жилья в нем не слова. Вот тогда- то я и поехала тебе звонить. Хорошо она вещи разрешила на время оставить. А дальше ты знаешь, переехали в кемпинг, выходные пожили, на рынок съездили, рыбы купили. И больница. Вот собственно и все. Денег осталось "кот наплакал", а еще обратные билеты покупать.

– Ну, дела, – мы вздрогнули, оказывается Саня давно стоял рядом и слышал весь рассказ. Почему-то мы обе уставились на него выжидательно, словно он должен был решить эту проблему. Видимо сработал какой-то древний атавизм: мужик – вожак стаи.

И Саня не подвел:

– Неси договор. Надеюсь, ты его не выбросила?

– Не успела, – вздохнула Даша, – собиралась, так зла была, хотела его в клочки порвать. Но не успела.

Дашка принесла договор, и мы тщательно его изучили. Удивительное дело, но в документе стояла подлинная фамилия и номер паспорта. Подруга подтвердила, что сама видела паспорт и все списано верно: "Я же ей приличные деньги отдавала, естественно, я все проверила".

– Да, Даша, не произвела ты на эту «тетю» впечатление. Надо же, как мошенница расслабилась, даже паспортные данные свои дала. Ничего не боится, – удивлялся Саня, рассматривая бумагу.

Договорились на следующий день, уложив Мишутку после обеда, съездить в милицию, подать заявление.

Даша и сама к этому времени шаталась от усталости, поэтому ее тоже отправили отдыхать. И я вопросительно посмотрела на Саню:

– Что? – не понял он.

– Не что, а где. Где наши девочки? Уже совсем темно, их опять нет.

– Предлагаешь их каждую ночь караулить? Ладно, пойдем, если тебе так будет спокойнее. Только оденься на этот раз потеплее, вчера замерзла.

Я гордо вскинула подбородок, я взрослая самостоятельная женщина, мне виднее, как надо одеваться. То, что я боюсь идти за сестрой в темноте, еще не дает никому права мне указывать. Похоже, сегодняшний отзыв мужчины о моей работе оставил в душе саднящую царапину. Вот был бы рядом Рустам Хайдарович, я могла бы с ним говорить на интересующие нас обоих темы, не скатываясь до уровня их материальной значимости для общества. Значит, такое общество.

Я шла впереди, как будто продолжая разговор в машине, и накручивала себя все больше и больше. Вот был бы рядом Рустам!

Стоп! Я здесь, именно потому, что не захотела быть рядом с Рустамом. Он бы вообще никогда не согласился приехать в этот кемпинг и жить в таких условиях. Рустам Хайдарович ездит только в хорошие санатории с прекрасным лечением и обслуживанием. Кстати, меня с собой не брал ни разу. Ездил с мамочкой.

А этот насупленный мужчина, молча идущий за мной с охапкой пледов в руках, уже четвертый день просто так приходит мне на помощь, даже не дожидаясь просьбы с моей стороны. И чего я взбеленилась?

Действительно, какая Сане разница, кто первый изобрел эти буквы: Пфи́стер из Бамберга или Иоганн Гутенберг. Эти фамилии он слышал сегодня первый и скорее всего последний раз в жизни. И я успокоилась.

Тася

На берегу все было, как вчера. Молодежь плескалась в море, слышались визги и смех.

– Купальник взяла? – спросил Саня.

– Зачем?– удивилась я.

– Ну, ты же не будешь купаться голой. А раз уж мы приходим сюда по ночам, пора бы и искупаться.

– Не горю желанием. Заберу Тасю, и пойдем домой,– говоря это, я, тем не менее, остановилась у вчерашних лежаков.

Саня, молча, постелил плед, а второй накинул мне на плечи.

– Смотри, я ведь могу и привыкнуть к тому, что у меня есть верный оруженосец, – все-таки флюиды молодости точно распространялись по пляжу: как только мы здесь оказывались ночью, на нас накатывало игривое настроение.

– Привыкай, я не против. К тому же оруженосец совершенно свободен. Только боюсь, госпоже, он не пара, – спокойно парировал Саня, садясь рядом.

Сегодня было ветрено, ноги стали зябнуть, и я с удивлением смотрела на купающихся.

– В воде тепло, они и не вылезают, чтобы на ветру не продрогнуть, – объяснил Саня. – Опять мерзнешь?

Мужчина накинул третий плед мне на ноги.

– Заверни ступни. А лучше подними ноги на лежак. Не хватало еще, что бы ты простыла в отпуске. Кто же тогда будет нести свет знаний в юные массы?

Я пихнула его локтем, но послушалась. Сидеть на лежаке с поднятыми ногами было неудобно, и я привалилась к Сане. Темнота, ветерок, приносящий мелкие брызги воды, теплые пледы… Я и не заметила, как уснула. Но, когда открыла глаза, обнаружила себя лежащей на коленях у Сани. Молодежь у костра расходилась по палаткам, к выходу с пляжа шла группа провожающих Ксюшу с Тасей.

– Проснулась? А теперь тихо отходим потайными тропами. Мне Ксения не простит, что я за ней слежу. Она же считает себя взрослой, – шепотом сказал мужчина, и за руку повел меня другим путем к кемпингу.

Если молодежь шла по главной дороге, пусть изредка, но освещенной одинокими лампочками над вывесками магазинчиков, то нам пришлось пробираться задами этих же строений. В кромешной темноте южной ночи я совершенно не видела, куда иду. Если бы Саня не вел меня за руку, я бы сразу потерялась. А так я всего лишь наступила на кирпич и чуть не подвернула ногу, ударилась о ящик и потеряла шлепку. Пока я шарила руками по земле, пытаясь поймать беглянку, Саня сказал:

– Лучше бы я нес тебя на руках. Ей-богу, получилось бы куда быстрее.

– Но сейчас-то ты несешь пледы, – уточнила я, – у тебя это хорошо получается. К тому же с сорванной рукой ты вряд ли сможешь меня поднять.

Я нащупала шлепку, одела ее на ногу, и, выпрямившись, протянула ему руку:

– Похоже, мы все-таки отстали. Где ты?

И почувствовала, как взлетаю в воздух.

– Держись за плечи. Левая-то рука у меня совершенно здорова, а с пледами и правая справится. Дочка мне не простит, если решит, что я ей не доверяю.

– Да, высокие отношения, – выдохнула я, судорожно вцепляясь в его плечи. Действительно, даже держа меня на руке, мужчина пошел гораздо быстрее, как будто обладал кошачьим зрением.

Так меня еще не носили, да и вообще, никак не носили, не приходилось.

Перед забором кемпинга Саня спустил меня на землю и скользнул в широкую щель между досками. Я за ним. Мы оказались сбоку нашего домика и успели разбежаться по комнатам до того, как галдящая стайка молодежи подошла к нему с другой стороны. Конечно, они не собирались расходиться, а расселись вокруг нашего стола и продолжили общение. Но сегодня за стенкой спал больной Мишутка, пришлось мне открыть окно и попросить тишины. Ребята нехотя пошли назад на пляж, а девочки в комнаты.

– Как ты успела раньше нас? – поинтересовалась сестра, стягивая футболку, – вы же были еще на пляже, когда мы уходили.

– Мы?

– А ты думала, мы вас не заметили? Да вы там вторую ночь сидите. Ксюшка считает, что ты втюрилась в ее папашу. Но, как говорит ее мама, он любит только Полину. Я не стала расспрашивать, кто такая эта Полина, так как я видела твоего Рустама. А дядя Саша далеко не Ален Делон. Думаю, ее отцу ничего не светит, ты слишком практична.

– То есть? – повернулась я к Тасе.

– Женщина, влюбившая в себя научного руководителя, который сейчас в Праге собирает материал для ее докторской диссертации, вряд ли будет размениваться на сомнительных мужчин. Я считаю, ничего личного: удобный мужик с машиной. На пляже темно, а ты за меня волнуешься, взяла дядю Сашу в провожатые. Но я не стала Ксюшку разубеждать.

Вдруг Тася зажала рот и, схватив халатик, ринулась из комнаты. Пока ее не было, я размышляла. Мы редко общались с сестрой, когда я заезжала, перебрасывались парой фраз об ее учебе. И я первый раз узнала, что же она обо мне думает.

Интересно, " женщина, влюбившая в себя научного руководителя", прямо какая-то бездушная стерва получается. Кстати, и в отношении Сани она, похоже, права, мне удобно принимать его помощь.

Когда сестра вернулась, я протянула ей банку с водой и спросила:

– Что пили?

– Не знаю, – пожала она плечами, – но отказываться было неудобно.

– Закуски, конечно, не было?

– Откуда? Ксюшка им весь свой запас печенья перетаскала, но его еще раньше съели.

– Ну, зато теперь ты точно знаешь, что сомнительный алкоголь пить не рекомендуется, – вздохнула я.

Сестра кивнула и снова кинулась на улицу.

Пришлось вставать и идти греть воду, чтобы хотя бы отпоить страдалицу чаем. Я поняла, зачем Даша всегда возит с собой пакет с лекарствами, но идти будить больную подругу не хотелось.

– Папа приезжает через день, и ты должна быть абсолютно здорова к этому времени.

– Не волнуйся, все будет норм, – ответила сестра, прихлебывая чай. – Кстати, спасибо тебе, что разрешила мне посидеть с ребятами. Я даже не ожидала, думала – сразу домой заберешь.

– Это не я, это Саня, – проворчала я, – я бы точно забрала. И, похоже, надо было так и сделать.

– Не надо. Я серьезно. Они клевые. Я никогда таких не видела. Дяде Саше за это зачет. В моем классе совсем другие мальчишки, зашоренные что ли. Одна учеба на уме. Ты не поверишь, мои одноклассники до сих пор играют в солдатики! Сами их отливают из олова, раскрашивают, рисуют карты и играют! По-моему, это все равно, что я бы шила куклам платьица, а потом укладывала их спать. И это в 15 лет! Эти совсем другие.

– Так они и старше. Похоже студенты?

– Да, из Симферополя и Евпатории. Кстати, Ксюшка влюбилась! Представляешь, она считает, что ей пора замуж. А она школу только в следующем году оканчивает. У них если до 20 лет замуж не выскочила, то, считай, старая дева!

– Да, я слышала нечто такое, – устало сказала я, – давай спать, глаза уже слипаются.

– Давай, – согласилась сестра и, уже засыпая, добавила, – а Ксюшке Марат нравится, ничего такой, только не в моем вкусе.

Ловелас

Утром Даша сварила кашу на всех, и я была ей очень благодарна. Вот кашу я точно варить не умела.

Отправив Дениса с Варюшей к уличному крану мыть тарелки после завтрака, я зашла к подруге. Она стояла в купальнике перед зеркалом и скептически себя оглядывала. Всегда пухленькая Даша после болезни выглядела постройневшей и помолодевшей, особенно если не смотреть на круги под глазами.

– Знаешь, я, пожалуй, никогда больше на диетах сидеть не буду. Всегда мечтала похудеть, думала, если буду худенькой сразу стану довольна собой, и что? Вот, я сбросила лишние килограммы, но как ела себя поедом, так и ем. Внутренне ничего не изменилось.

– Ты, правда, считаешь себя виноватой в том, что вы отравились, – удивилась я, – но как ты могла узнать, что рыба заражена сальмонеллами?

На глазах у Дашки появились слезы:

– Ну, тебе-то не надо рассказывать, что со мной всю жизнь что-нибудь случается. Несчастья словно преследуют меня. Вот, чуть ребенка не потеряла.

Я обняла подругу и успокаивающе погладила ее по спине:

– Просто ты только после болезни, думаю, еще и сама не выздоровела. Поэтому и настроение такое подавленное. Но все проходит, пройдет и это. К тому же, ты не одна. У тебя есть мы.

– Мы или ты?– удивленно посмотрела на меня Даша.

– Мы – это я и ребята. Они мне очень помогли, думаю, таких соседей нам послал бог. И дальше все будет хорошо. Надевай сарафан, пошли на море.

И мы гурьбой вышли на пляж, Мишутка ехал на коляске, сил ходить у малыша по-прежнему не было. Но коляска отказалась ехать по гравию пляжа, и Саня поднял ее вместе с ребенком и понес к нашему обычному месту. Серега шел позади и увивался вокруг Даши. Он всю дорогу до моря рассказывал ей анекдоты, и подруга заразительно смеялась. Я была рада, что мужчине удается поднять Дашкино настроение. Хоть для чего-то он пригодился. Конечно, и в этот раз ему ничего не обломится, но внимание красивого мужчины всегда идет на пользу женщине.

Разложив на песочке подстилки и поставив зонтик, я со смехом сказала:

– И как это тебя муж одну на море отпускает? Здесь такие серцееды водятся!

– Спокойно. Он считает, что двое детей охраняют лучше, чем пояс верности, – ответила подруга, стягивая сарафан.

– Вот уж в чем я не был бы так уверен, – протянул Серега, беззастенчиво разглядывая Дашину фигуру. – Девушка, а что вы делаете вечером, когда уложите детей спать? Я могу пригласить вас на бокал вина?

– Увы, нет. Я все еще пью антибиотики от сальмонеллеза. Поэтому вино мне нельзя. А уложив детей, я падаю рядом и сплю без задних ног, – засмеялась Дашка.

– Сереж, тебе совсем не стыдно? – обратилась я к нашему Дон Жуану, – у тебя жена завтра приезжает, а ты клинья к Даше подбиваешь.

– Так это чтобы форму не терять. Не ревнуй, Аннушка. Ты мне тоже очень нравишься.

– Увы, летняя любовь под кустом не привлекает, – ответила я и вспомнила, как серьезно относился к отношениям Рустам. Обязательно нужно было создать романтическую обстановку: приглушенный свет, свечи, приятная музыка, красивое белье. Перед интимом – бокал хорошего вина в высоком запотевшем бокале. У меня было несколько кружевных пеньюаров, комплекты шелкового постельного белья. Я старалась соответствовать вкусам любимого. Всегда заранее готовилась к его приездам: макияж, прическа, маникюр, туфли на высоком каблуке. Я повышала свою грамотность в этом вопросе, читая соответствующую литературу. И искренне думала, что может быть только так. Но Серега явно относился к вопросам интима по-другому.

– Ладно, ловелас, посмотри за Мишуткой. Я с подругой пойду хоть искупаюсь. А то Даша ничего хорошего пока в вашей Евпатории не видела, – я, поднявшись, протянула ей руку.

– Что значит, ничего хорошего не видела? А как же я? – крикнул нам вслед Серега.

Когда мы уже плыли в теплой воде, подруга сказала:

– Да, Сергей может поднять настроение, это точно. Не пойму, почему ты больше времени проводишь с его другом. Сергей гораздо симпатичнее и веселей.

– Возможно потому, что красивых мужиков мне уже хватило, и сейчас совсем не до веселья. Знаешь, оказывается, Тася считает меня меркантильной и расчетливой. Она думает, что я влюбила в себя Рустама, потому что так мне было удобно.

– А почему нет? Я помню, твой папа часто повторял нам, что влюбиться надо по расчету. Может это просто записалось на подкорку? – подруга шутила, но как-то не весело.

– Тебе тоже кажется, что я не люблю Рустама Хайдаровича?

Даша перевернулась на спину, продолжая разговор:

– А тебе самой не кажется странным, что ты его часто называешь по имени-отчеству. Безусловно, в него можно влюбиться. Очень интересный, статусный в своей области мужик. Тася просто еще маленькая и не видит, что он от тебя имеет гораздо больше, чем дает тебе. У тебя же, подруга, все деньги уходят, чтобы устроить красивую жизнь любимому. А твоя тема диссертации, насколько я помню, это всего лишь подтема его научной работы, и он идет в соавторах всех твоих публикаций.

Я поняла, что не хочу продолжать этот разговор. Мне так хорошо было жить, на многое закрывая глаза. И я сильными гребками поплыла от Даши в море.

Когда я, наплававшись, вышла, Даша уже собирала Мишутку, она считала, что малышу пока нельзя столько находиться на солнце. Я решила идти с ними, доверив Тасю и Дениса ребятам. Саня вынес коляску на дорогу, и мы с подругой пошли в кемпинг. Даша советовалась со мной, как лучше написать заявление в милицию, и стоит ли это делать вообще. Нервничала, что ее там примут за дурочку и волновалась, брать ли с собой Мишутку.

– Погоди, сейчас попросим бабу Зину за ним присмотреть. Зачем ребенка в город таскать. Еще неизвестно, сколько там ждать придется.

Мы как раз проходили мимо домика коменданта, и я пошла договариваться с бабой Зиной. Старушка была не против посидеть с ребенком, но на выходе меня догнал Василий Иванович.

– Погоди, погоди. Зина-то посмотрит, но за все платить нужно. А вы еще за прошлый раз не рассчитались, когда малец у нас полдня провел.

Я удивилась, вроде они тогда не перетрудились, когда Дениска у них несколько часов посидел, да и сейчас Мишутка скорее всего проспит все это время. Хотя, конечно, посторонние люди, почему они должны помогать моей Даше, и я спросила:

– Сколько? Отдадим после обеда, когда выезжать в милицию будем.

Комендант удовлетворенно кивнул и вернулся в дом, потирая руки.

Борщ

Даша занялась ребенком, а я пошла готовить обед. Мужчины попросили сварить сегодня борщ. Серега специально купил вчера кусок мяса с косточкой и овощи.

Вопрос: как его готовить? Я начала варить бульон и задумалась, глядя на груду овощей. Зачем люди так усложняют себе жизнь? Если бы не украденные деньги, мы бы спокойно ели в кафе. Ладно, почищу картошку и порежу капусту, а там разберусь. Через полчаса в кухню заглянул Саня:

– Как дела? Зажарку сделала?

Я посмотрела на мужчину волком. Если бы я еще знала, о чем он говорит.

Но тем Саня и был хорош, что понимал все сразу.

– Давай помогу,– сказал он, беря нож, – только нашим больным борща пока нельзя, свари им картошки. И давай учиться варить настоящий борщ для настоящих мужчин.

– Моему мужчине супы варит мама.

– Может поэтому ему и не нужна жена?

– А просто помочь, без подколок, ты не можешь? – ядовито поинтересовалась я.

– Могу. Но так скучно, – весело ответил Саня.

Интересно, когда он рядом со мной, все чаще я вижу его улыбку. Но в общей компании мужчина снова замыкается. И он утверждает, что играл в школьном ансамбле. Не верится что-то, для этого надо быть более общительным.

Вдвоем мы быстро все порезали и потушили, а пока борщ доваривался, я решила вымыть голову. Я никогда не мыла волосы холодной водой и все никак не могла решиться на это. Сравнив температуру воды в душе и в желобе уличного умывальника, я выбрала последний. Не так удобно, но гораздо теплее.

Я принесла шампунь и наклонилась над длинной раковиной умывальника. Включая кран, я не увидела, а почувствовала, прикосновение к своим волосам. Когда, вымыв голову, я выпрямилась, с другой стороны умывальника стоял Саня. Он, как зачарованный, смотрел на мои мокрые распущенные волосы. Обычно я ходила, свернув их в пучок на затылке.

– Что-то не так?

Мужчина сморгнул.

– Просто у тебя красивые волосы.

И повернувшись, пошел к домику.

Расставляя тарелки вокруг стола, я спросила уже приготовившегося обедать Серегу:

– Мне кажется, или Саня как-то по-особому относится к женским волосам?

– Не кажется. Просто у Полины после химии волосы выпали. И года три она носила парик.

Не успела я спросить, кто же такая, эта таинственная Полина, как появился Саня, несущий пышущую жаром кастрюлю с борщом. Разговор прервался сам собой. Борщ получился хорош, я решила, что надо все-таки записать, как его варить, чтобы удивить в Москве родителей.

Заявление

А после обеда, уложив Мишутку, мы втроем поехали в милицию. Отделение находилось в центре в старинном доме на тенистой улице. Приняли нас спокойно. Пока Даша писала заявление, лейтенант, не теряя времени даром, выслал наряд по адресу, оставленному аферисткой в договоре. Но наряд вернулся с известием, что проживающая там женщина находится сейчас в Турции. Вернется через неделю. Скорее всего, именно поэтому "тетя" так вольготно себя чувствовала. Она знала, что на следующий день уезжала в Турцию, а за две недели обманутая девушка должна была либо уехать, либо все забыть.

Насчет украденных денег лейтенант сказал, что найти вора практически невозможно, а вернуть сумму, отданную по договору, вполне реально. Если мы еще не уедем к тому времени, т.к. обычно отдыхающие приезжают на две недели.

– Но мы приехали на месяц. Мы дождемся, – сказала я, поднимаясь.

– Удивительно, что вы пришли. Обычно курортники даже не обращаются к нам. Поэтому мошенники так и распоясались. Мы позвоним в ваш кемпинг, когда свяжемся с этой женщиной.

Попрощавшись, мы вышли.

– Ты, правда, собираешься остаться здесь на месяц, – удивилась Даша.

– Ну, да. У преподавателей отпуска длинные. А одну я тебя больше не оставлю. Только твою мечту о полутора месяцах на море придется забыть. На такой срок у нас денег просто не хватит. Если только твой благоверный не приедет после меня. А вы на сколько приехали? – обратилась я к Сане.