То, что мы имеем опыт, – это факт, и притом (как прямо подчеркивает Энесидем стр. 122) неоспоримый факт. Но опыт был бы невозможен без синтеза причины и следствия и т. д. (категорий). (категорий). Поэтому существование категорий, по крайней мере, также является неоспоримым фактом. Кроме того, эти категории могут либо возникать в (внутреннем или внешнем) опыте, т.е. быть данными апостериори, либо не возникать в нем, а предполагаться им в качестве условий, т.е. быть данными априорно. Из опыта, однако, они не возникают, как совершенно справедливо утверждает Юм и ссылается Энесидем (Aenesidemus pag. 110). Таким образом, категории даны a priori. q. e. d.

Энесидем постоянно заблуждается в том, что «быть данным a priori» означает столько же, сколько «быть произведенным разумом (субъектом)». Именно поэтому он полемизирует с Кантом, поскольку тот принимает человеческий разум за «источник или реальное основание» необходимых синтетических суждений в нашем познании, тогда как «мы можем только думать о факультете идей как об основании этих суждений, но не можем заключить из этого, что он действительно является таким основанием». Все эти нападки являются ударами в воздух, поскольку предпосылка, из которой они исходят, совершенно ложна, это неправильное понимание учения Канта. —

Кант называет те формы познания, которые реально присутствуют во всяком познании, без присутствия и существования которых все познание и воображение вообще распались бы, более того, были бы уничтожены, которые, следовательно, уже предполагаются во всяком опыте, без того, чтобы мы каким-то образом могли знать, откуда они взялись, – познаниями a priori. Об их происхождении, или реальном основании, вообще не может быть и речи. Ведь как только мы что-то представляем и познаем, они уже есть, даны. Интеллектуальное Я, или субъект познания, непрерывно движется в них, как в своих элементов, как рыба в воде. Если бы этот предмет познания вообще мог необъяснимым образом выйти из этих интеллектуальных форм (пространства, времени и категорий), как рыба из воды в воздух, то то, что каким-то образом осталось бы, было бы для него совершенно странным и непонятным, как лучи света, преломленные воздухом для глаза рыбы. Но omne simile claudicat. Такая метаморфоза, такой выход субъекта из своих интеллектуальных форм – случай невозможный, о нем вообще не приходится говорить, поскольку он фактически противоречит фактическим законам нашего разума и идет вразрез с ними.

Но поскольку Энесидем с таким непониманием глубоко опускается до уровня мировоззрения Канта, он в то же время всегда предполагает, что Кант хочет опровергнуть Юма на всем его протяжении, и поэтому требует, с. 133, чтобы критика разума либо доказывала противоположное утверждениям Юма, либо приводила его ad absurdum. Но он вовсе не думает об этом, поскольку находится в полном согласии с самым замечательным утверждением Юма. Юм говорит: «Необходимая связь между причиной и следствием не выводится из опыта». – Совершенно верно! отвечает Кант. – «Поэтому, – продолжает он, – она лишена смысла и должна быть отрицаема в объекте». Вовсе нет! возражает критик разума; только если бы, как вы предположили в своем petitio principii, мы должны были признать объекты, отличные от наших представлений, то причинная связь была бы чем-то чисто субъективным, не применимым к этим объектам; но поскольку говорить об объектах, отличных от тех, которые даны в наших представлениях, практически противоречиво, то ваш вывод отпадает. —

Если же Канту вообще ставят в упрек то, что, открыв категории как таковые, он сам уже применял их в своем мышлении, то это так же нерифмованно, как если бы упрекнули окулиста за то, что он в своих исследованиях пользовался зрительным нервом, сетчаткой, зрачком и т. д.34. Такое обвинение возможно только при эмпирическом понимании учения Канта, при отсутствии представления о его трансцендентальной точке зрения. А то, что у Энесидема это действительно так, хорошо видно, прежде всего, по силлогизму, выдаваемому за якобы итог критики разума, который совершенно не знает, что «быть эмпирическим» и «быть понятийным» у Канта одно и то же и что априорное знание является необходимым условием всякой концептуализации. Почти комично это же незнание проявляется в наивном утверждении (с. 182), «что то, что на данном этапе культуры можно мыслить только так (априорность категорий), возможно, на более позднем этапе можно объяснить иначе».

Насколько Энесидемус не соответствует глубине Канта, видно из следующего отрывка (с. 143): «Ибо неверно, что, как предполагается в критике «разума», сознание «необходимости, сопровождающее некоторые синтетические «предложения, является их безошибочной характеристикой.

«происхождение априорно и из разума. «Например, с реальными ощущениями внешних органов чувств, которые, даже согласно критической философии, в «отношении их материалов в целом, не состоят из «Ощущения, которые, как предполагается, исходят от разума, но от вещей вне нас, независимо от их эмпирического происхождения, связаны с сознанием необходимости. «Ведь пока ощущение присутствует в нас, мы должны объявить его существующим.» – Прежде всего, это опять непонимание «априорности», которое подвергается критике. Но тогда эта «необходимость признать существующим» присутствующее в нас ощущение есть выражение не метафизической необходимости и всеобщности, а эмпирической вынужденности. Что же заставляет нас это делать? Воспринимали ли мы такое принуждение? Нет. Скорее, согласно категории причинности, мы предполагаем объект, который является причиной имеющихся в нас ощущений, и таким образом приходим к эмпирической необходимости только по принуждению. Но если бы наше воображение не руководствовалось этой категорией, если бы мы отказались от этой метафизической необходимости nexus causalis, что бы тогда осталось от «долженствования», от эмпирической необходимости? Не что иное, как пропозиция: «Пока ощущение присутствует в нашем сознании, оно присутствует в нем». Пропозиция, которая по своему содержанию является пустой, излишней тавтологией, по своей форме ассерторична, но не аподиктична. – Когда математик говорит: «Все плоские треугольники, которые когда-либо существовали, «существуют и могут существовать вообще, должны иметь «угловую сумму двух прямых углов, а обратное немыслимо», или философ: «Все события в мире должны иметь причину и были бы «невозможны без нее», они несут в своих предложениях ту интимную убежденность в необходимости того же самого, которая не выводится из опыта, а дается априорно. Но соответствующие ощущения, например, лежащей передо мной бумаги, вполне могут быть опущены или заменены другими, что не изменит характера моего сознания и интеллекта. В этом состоит различие между познаниями апостериорными, содержание которых безразлично для законов познания, и познаниями априорными, которые нельзя отбросить, не разрушив при этом рассудка, – различие, которое обнаружил Кант и не понял Энесидем. —

До сих пор скептик неизменно ошибался, поскольку направлял свои атаки против неопровержимых истин критической философии. Однако теперь он обращается против «вещи в себе», и то, что он говорит против этого, настолько правильно и метко, что мы можем практически подписаться под этим. Когда, – говорится на стр. 296, – говорят о «вещи в себе», то под этим обычно понимают нечто, что «предполагается существующим в действительности помимо наших представлений, что «не возникает сначала с нашими представлениями и не исчезает с ними, но что «было бы, если бы нас вообще не было». Если, например, спросить, основывается ли представление о дереве, «которое человек видит в бодрствующем и здоровом состоянии духа, на вещи самой по себе, «то здесь вообще не возникает вопроса о том, нет ли в «положении дерева, среди многих других признаков, «которые вместе составляют представление о нем, также признака отношения и «отношения представления к предмету вне «нас, или не представляем ли мы «дерево как нечто от себя».

«Но существует ли нечто, «объективно связанное с идеей «дерева» и определившее ее содержание, так что если бы это нечто «не было так реально в себе и помимо нас, «как идея дерева реально в нас, и не находилось бы в реальной «связи с нашим сознанием, то мы вообще не стали бы причастниками никакой идеи «дерева». Критическая «философия теперь, конечно, утверждает, что «такие вещи существуют объективно сами по себе и что они являются «реальной причиной содержания нашего эмпирического знания»: Но она утверждает это без всякого «основания и своими учениями о «природе и определении принципов «чистого понимания и чистого разума» полностью уничтожила всякую возможность доказать эти утверждения. Ибо «если верно, как претендует на аподиктическое доказательство критическая философия, что знание вещи самой по себе полностью превосходит все способности нашего «воображения» и что эта «вещь, как она объективно есть, нам совершенно неизвестна, то ее утверждение, что это же «есть условие, при котором только мы имеем «знание опыта», уничтожило всякую возможность доказать эти утверждения, при котором только мы «способны обладать опытным знанием, вообще не имеет смысла, поскольку, «чтобы иметь возможность утверждать, что вещи сами по себе «лежат в основе идей в нашем сознании, необходимо, по крайней мере, «знать это, что вещи сами по себе существуют в действительности и могут быть причиной чего-либо». Если далее допустить, что принцип причинности не может быть применен к вещам самим по себе, а действителен только по отношению к «тому, что существует в нас как опыт чисто субъективно (как претендует на «полное доказательство» и критическая философия); Таким образом, «опять отпадает возможность показать связь некоторых частей нашего знания с тем, что не «принадлежит этому знанию», «и если принцип причинности недействителен помимо «опыта, то злоупотребление законами понимания, если применять

«понятие причины к чему-то или чему-то, «что якобы существует помимо нашего опыта и совершенно «независимо от него», является злоупотреблением. «Таким образом, даже если критическая философия не «прямо отрицает, что существуют вещи сами по себе как причины «субстанции эмпирического знания», она должна фактически, в силу своих собственных принципов, отрицать «всю реальность и истинность предположения о такой трансцендентальной причине «субстанции нашего эмпирического знания», «и, согласно его собственным принципам, «следовательно, не только происхождение субстанции «эмпирического знания, но и «ее [трансцендентальная] реальность, или «ее реальное отношение к чему-то «вне наших представлений, совершенно неизвестно и для нас ^ х».» Последние слова всего этого отрывка (который мы вполне принимаем по содержанию, но не можем одобрить по тенденции) следовало бы сформулировать более резко, написав вместо «неизвестно и для нас = х» «немыслимо и нерифмуемо». —

Тем самым достигается то, ради чего и затевался этот эпизод (если его можно так назвать). Мы подхватываем нить нашего предыдущего рассмотрения. —

Если из сказанного стало ясно, что Кант, предполагая «вещь-в-себе» вне пределов, т.е. необходимых и общих форм нашего рассудка (пространства, времени и категорий), противоречит подлинному духу своего учения. когда мы увидели, каким историческим условиям, каким предшественникам в ряду развития философских систем обязана своим нелегитимным существованием эта «вещь в себе», когда мы окончательно убедились в том, что «вещь в себе» вне пределов, т.е. необходимых и общих форм нашего рассудка (пространства, времени и категорий), противоречит подлинному духу своего учения; когда мы, наконец, пришли к убеждению, что это не-понятие прежде всего дало обоснованный повод для нападок на философию Канта и что последняя, если ее устранить, неопровержима и неопровержима в своих основных положениях, – тогда перед нами остается последний вопрос, ответ на который должен нас существенно интересовать и вместе с тем, в связи со всей этой проблемой, откроет нам глубокое проникновение в нашу духовную природу. Вопрос этот таков:

Каковы те субъективные, психологические условия, при которых Кант смог принять свою «вещь-в-себе»?

Ответ на него будет содержать то априорное выведение «вещи-в-себе», которое было обещано выше (стр. 31 и 39). —

Исходя из принципов критической философии, разработанных в начале этой главы, мы пришли к следующему общему результату:35 Субъект и объект познания находятся в непрерывной связи друг с другом, являются неразрывными факторами, необходимыми коррелятами познания.

Таким образом, не существует ни чего-то независимо субъективного (Я в себе), ни независимого Объекта (вещь в себе). Субъект и объект связаны друг с другом через общие и необходимые формы созерцания и познания, пространства, времени и категорий; в области этих форм движется интеллект, развивается мир, Вселенная; другая область нам не только неизвестна, но и совершенно немыслима. Как, спрашивается, может этот интеллект, созданный таким образом, стремиться выйти за пределы своих необходимых форм, ведь он не может представить себе никаких других? Вот в чем вопрос, вернее, загадка. И здесь мы начнем с самых общих, самых простых и самых известных фактов, как это делали Кант и Сократ.36

Когда вы берете ребенка на прогулку за город, он будет задавать вам те или иные вопросы о всевозможных предметах, которые он замечает. Ведь широкий и разнообразный мир еще не стал для него, как и для вас, старым знакомым, характеристики которого вы научились равнодушно замечать, даже если не знаете их всех. Ребенок видит, например, большой блестящий красный диск полной луны, стоящей близко над горизонтом. Поскольку он никогда раньше не замечал этого явления, он спросит: «Что это такое? Вы ответите: «Это луна», и он с детским изумлением воспримет это указание. – Или кто-то быстро проезжает мимо вас по каменистой дорожке, так что от удара копыт лошади из камней вылетают искры. Ребенок спросит: «Откуда это?», а вы ответите: «От удара железа о камень, от которого разлетаются раскаленные кусочки». – В ответ на эти ответы в душе ребенка произошло следующее: Низкий диск Луны, который кажется больше обычного и имеет красноватый оттенок, был индентифицирован, назван вместе с высоким, меньшим, серебристым диском. Таким образом, «луна» приобрела для ребенка дополнительный смысл, стала для него общим носителем ранее известного и теперь воспринимаемого состояния, существования, которое способно или способно к различным, меняющимся ингеренциям;

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

Попутно следует отметить следующее, связанное с этим: Либманн также разделял точку зрения Виндельбанда относительно прагматизма и говорил: до Сократа ««hominism» действительно имел нечто внушительное. Тот, на кого он мог произвести впечатление и после Канта, фактически бесследно миновал не только Канта, но и всю философию после Сократа.

HERBART, Über philosophisches Studium, 1807

KUNO FISCHERs «Geschichte der neuen Philosophie, Bd. III, Vorrede, Seite Xf. Zu vergleichen hiermit ist desselben Verfassers äußerste lichtvolle Rede: «Über die beiden kantischen Schulen in Jena», 1862

J. U. WIRTH, Die spekulativen Ideen Gottes, §105

FICHTE, Über den Begriff der Wissenschaftslehre, 1798, Vorrede, Seite V

HERBART, Allgemeine Metaphysik, Vorrede, Seite XXVII

FRIES, Neue Kritik der Vernunft, 1807, Vorrede, Seite XLIX

SCHOPENHAUER, Die Welt als Wille und Vorstellung, Vorrede Seite XII und XXIV

KANTs «Kritik der reinen Vernunft», Vorrede

GOETHEs Annalen von 1794

FRANCIS BACON, Novum Organum I, Seite LXXXIV

KANT, Verkündigung des nahen Abschlusses eines Traktates zum ewigen Frieden in der Philosophie, 1796, Schlußsatz.

Гербарт утверждает (Die Psychologie als Wissenschaft etc.. §. 144), что доказательство Канта основано на quaternio terminorum. Ибо Кант говорит: то, чему учит опыт, никогда не содержит в себе свойства необходимости. D. R. и d. Z являются необходимыми понятиями. Следовательно, R. и Z. не познаются из опыта. Теперь здесь «необходимое» имеет различное значение в каждой из двух посылок. R. и Z. необходимы лишь постольку, поскольку их нельзя помыслить, Но это только потому, что они делают возможным прежде всего физический мир, который для нас реален, и потому, что всегда необходимо то, что является условием возможности реального. То, что является условием возможности реального, обязательно должно быть воображаемым. По этой причине, однако, верхнее предложение ложно; ведь в этом смысле опыт действительно также учит нас тому, что необходимо. – На это можно ответить так: 1) Что мы считаем необходимыми условия возможности того, что мы признаем реальным. Того, что мы признаем реальным, опыт нас не учит. Опыт не учит нас, а мы требуем этого по субъективным законам мышления. 2) R. и Z. являются необходимыми идеями не только потому, что без них был бы невозможен физический мир, но прежде всего потому, что без них был бы невозможен наш собственный интеллект, предмет познания, мое собственное Я, мое собственное Я было бы невозможно. Без пространства и времени, мы можем не только ничего не представлять, но и не воображать; они постоянно присутствуют во всякой психической деятельности и т. д. Короче говоря, если придать рассуждениям Канта форму силлогизма, то они будут выглядеть следующим образом: Все, что я не могу помыслить вне предмета познания, не уничтожив в то же время самого этого предмета, является существенным для него, т.е. априорным.

Krit. d.r. V. pag. 253. Мы всегда приводим цитаты из первого издания.

ibid. pag. 246. a.a.O.

pag. 48. 49. 246. 253.

pag. 42. Vlg. Prolegomena 1783. pag. 62.

Krit. d.r. V. pag. 370. 371. 379.

idib. 383.

pag.371.378.

Arthur Schopenhauer: Die Welt als Wille und Vorstellung. 3te Aufl. a.a.O. B. I. pag. 515. – Kuno Fischer: Geschichte d. neueren Philosophie. B. III. Vorrede pag. XIV. pag. 278. – Vgl. Dr. F. Ueberweg: De priore et posteriore forma Kant. crit. rat. pur. Commentatio Berol. 1861.

Kants K. d. r. V. 2te Ausgabe pag. 274.

pag. 49.

Именно в этот момент (стр. 539) Кант становится трансценденталистом в чистом виде, применяя категорию причинности, которая, по его собственному совершенно правильному объяснению, применима только к пространственным и временным объектам, к той немыслимой, сверхчувственной «вещи в себе», или нуменону. Это страшный прецедент для многих последующих катастроф.

F. H. Jacobi. David Hume etc. Ein Gespräch. 1787. pag. 79

Dem. Olynth. I., 23.

Шлейермахер в интересном небольшом очерке о спинозистской системе (Gesch. d. Philos. Berl. 1839 pag. 283. ff.) приближается к тому, что мы здесь показали, но не достигает этого. Сравнивая Спинозу с Кантом, он приходит к тому, что нуменон или вещь-в-себе возник только благодаря «непоследовательным остаткам старого догматизма» в критической философии. Но этот меткий, справедливый упрек не заходит достаточно далеко, чтобы привести к разоблачению истинной критической фундаментальной мысли и к отказу от принципиально ложных, ошибочных представлений, которые, к сожалению, проистекая из ошибки Канта, пышно, как сорняки, обросли прорастающим семенем истины и грозят его задушить. Однако Шлейермахер уклоняется от того, чтобы мужественно раздавить опасную крапиву, осушить ее и выбросить, как это сделали мы; он довольствуется тем, что заявляет, «что Кант в этом отношении mutatis mutandis спинозист», при этом, конечно, встречается отсталая непоследовательность критицизма, но не объясняется и не отвергается. Таким образом, однако, атака лишена силы, острие оружия.

A. Schopenhauer: Die Welt als Wille und Vorstellung. B. I. pag. 597.

Kr. d. r. V. pag. 563.

pag. 246.

Aenesidemus oder über die Fundamente der von H. Prof. Reinhold in Jena gelieferten Elementar-Philosophie. Nebst einer Vertheidigung des Scepticismus gegen die Anmaßungen der Vernunftkritik. 1792.

Kants Prolegomena pag. 13.

Bacon. Nov. Organ. I, 41.

Именно сюда относится сравнение Канта со схоластом, который «прежде чем войти в воду, учится плавать». Это совершенно неточное, ложное уподобление уже было должным образом рассмотрено компетентным лицом. – В «Энциклопедии философии» Гегеля (Encyclopädie d. philos. Wissensch. 1827. introduct. §10. Ср. Куно Фишер «Gesch. d. n. Philos. B. 111. pag. 21.

Siehe oben pag. 23 und 24.

Xenophont. memor. IV. 6.

Конец ознакомительного фрагмента

Купить и скачать всю книгу

<1 2 3 4

На страницу:

Перейти

4 из 4