Великосветская хроника

Королева в этот момент сидела в своих покоях, тоже вспоминая своего, некогда любимого фаворита и милого мальчика, переживала. Разговаривала сама с собой вслух:

– Ну что же делать? Неужели казнь? Почему он молчит? Почему не подаст мне сигнал о спасении? Такой молодой и – смерть? Зачем ему нужен был этот бунт!? Просто мальчишество какое-то! Да есть стало нечего, после того, как я отняла разрешение на продажу вин! Ведь, что говорить, сама же я избаловала его, приучила жить, ничего не делая, а потом возмутилась, когда мальчик заартачился! Как быть? На что решиться? Он молчит, гордец! – У Елизаветы болела голова, ломило сердце, судорогой сводило шею.

– О, как больно, – простонала она, – поглаживая руками больные места. На шее ведь держится голова! Скоро она скатится с него! Что же он молчит!? Ну, а я тоже хороша! Надо отменить приказ! Что тут раздумывать? И всё же я хочу, чтоб он унизился, лизал мои пятки! Что же ты, гордец, молчишь? Ползи, умоляй, проси о помиловании! – Она гневно заломила руки, как бы отдавая ему приказание. Потом опомнилась:

– А вдруг ему не с кем передать это кольцо? А, может, передал, но человек позарился на драгоценность? Аннулируй же, Елизавета, казнь, зови слуг, прикажи отменить смертный приговор! А как я буду выглядеть перед своими приближёнными? То казни, то не казни! Так и будешь выглядеть, – ты королева, и тебе нечего думать, как примут твой приказ, упраздни немедленно казнь! Не могу, вся дрожу, мучаюсь и не могу! Хочу, чтоб он сам вымолил отмену приказа. Что мне делать? Знаю, я – злая, суровая, противоречивая! Но ничего не могу изменить!

Она не находит себе места. То ходит по будуару, то вскакивает, подходит к шнуру, чтобы позвонить, протягивая к нему руку, то, вновь отходит. Наконец, не выдерживает и звонит в колокольчик. Прибегает разбуженный слуга. Она приказывает ему:

– Принеси сейчас же гербовую бумагу, хочу отдать приказ, – требует она повелительно.

Слуга возвращается, но она вдруг заявляет:

– Иди, спи, ничего не надо! Отворачивается и медленно подходит к тёмному окну. Стоит в растерянности, теребя тяжёлую штору.

Но Эссекс тоже находился в смятении чувств. Он не молчал. Вспомнил о разговоре с кольцом, стал просить охранников передать его королеве. Но они испуганно безмолвствовали. Тогда он попросил вызвать к нему приближённую королевы графиню Ноттингем, чтобы немедленно передать кольцо королеве. Та обещала. Но на утро за ним пришли стражники:

– Вставайте, настал час Вашей казни!

– Не может быть! – вскричал несчастный! Подождите, королева отменит смертный приговор! Вы что-то путаете!

– Нет, она не отменила! Вставайте! Ваш час настал!

– О, Боже! Королева получила перстень, но не захотела обещание своё сдержать! Неверная! Видно боится ревности нового фаворита, если освободит меня. И кольцо моё, наверное, ему передаст по «наследству». Какая мелочность! Ничего не видел в жизни с этой старой перечницей, выпила все соки до дна, а теперь и убивает, чтоб не мешал ей любиться с новым дружком! О, Боже! Прости меня грешного!

Да, она получила кольцо, но под конец приняла решение – отменять казнь не будет, ни смотря, ни на что!

Через час отрубленную голову некогда любимого фаворита в корзине из-под вина, доставили королеве. Она была в трансе: вдруг у головы приоткрылся один глаз, шевельнулись губы:

– С новым фаворитом «играешь в карты» все ночи напролёт?! Поэтому ты меня убила, старая ведьма? – услышав это, а может ей просто всё почудилось, она упала в обморок и долго не приходила в себя. После она поведала об этом по секрету своей любимой фрейлине:

– Поверите, милая, что случилось со мною? Его голова, после смерти заговорила, укорив меня в предательстве… Теперь я не живу, а только плачу, сожалея о содеянном… О, Боже, прости меня!

Рассказав обо всём происшедшем друзьям, Шекспир добавил:

– На что она надеялась, когда подписав приказ – казнить, не подписала другой – о помиловании? Один Бог ведает! Вот поэтому, сейчас сложное время для обращения к ней, с какими либо вопросами! У неё началось запоздалое раскаяние…

Долго не могла Елизавета прийти в себя и вымаливала у Бога прощение за неоправданную смерть юноши и свою глупость, слабость и мелочность. Наконец, высохнув от слёз, придя немного в себя, она решила помочь хотя бы лорду Генри в его беде и этим искупить часть своей вины перед другим! Был снаряжен новый отряд для помощи лорду Генри и, заодно, надо было основательно прижать к ногтю непокорную Ирландию!

А в то же время, в Ирландии Агнесс ждала ребёнка от насильника. Она почти не жила. Стала похожа на высохшую мумию, смирилась со своей судьбой. Похититель не считался с ней. Поступал так, как ему хотелось. Но она немного отвлеклась от своих горьких дум, думая о ребёнке. Прислушиваясь к новой жизни, она понимала – любить дитя – невозможно. Кто его отец? Страшный зверь! Вдруг ребёнок будет похож на него поведением, характером? Как же избавиться от него? Здесь ей никто не поможет. А что она сама может придумать? Он был нежеланен ей, устрашал. Но когда он зашевелился, стал вздрагивать, Агнесс принялась наблюдать за ним. Наконец он начал всё сильнее давать о себе знать, и она смирилась. Стала поглаживать живот и разговаривать с крохой, петь ему песенки. Наконец, когда уж очень буянил и шалил, она урезонивала его, упрашивая успокоиться. Беременность стала проходить легче, интереснее. Каждый день что-то новое замечала будущая мать. Агнесс уже ждала его появление на свет Божий с нежностью, тревогой. Наконец пришло время рожать. Принимала роды у неё та же дворовая девушка, шепнув ей тихонько на ушко, чтоб Агнес держалась, ведь она теперь – мать и надо жить ради ребёнка! Она обмыла пищавшего малыша, вытерла, запеленала, положила рядом с роженицей, под бочок, сказав при этом:

– Какой же он у Вас красивый, полненький, здоровенький! Одно загляденье! Не волнуйтесь ни о чём, я буду всегда помогать Вам, ухаживать за ребёночком! А теперь надо его покормить, госпожа!

– Не смейся надо мной, бедной! Какая я уже Вам госпожа! Но спасибо за помощь и утешение!

Агнесс вынула грудь и прислонила к ней крошку. Малюсенький ротик захлюпал: «Чмок – чмок – чмок!». Она замерла, он становился её отдушиной, отрадой. Крошечный комочек счастья! Теперь она будет жить только для него! А какой он крохотуля, красненький, ручки – ножки малюсенькие! Личико сморщенное, глазоньки зажмурены! Всё такое трогательное, нежное, родное. И она тихонечко прошептала, обращаясь к нему: «Моя крошечка, я тебя очень люблю! Как же мне назвать тебя? Хочу дать тебе красивое имя, чтоб оно принесло тебе здоровье, силу, удачу?! Надо хорошенечко подумать. А пока, беречь и беречь его, спасать от всех бурь и треволнений! Ведь жизнь – не лёгкая штука!».

Покормив ребёнка и убаюкав, задумалась. Сейчас мы его спеленали в рваное тряпьё, а как дальше быть? Надо же ему сшить рубашечки, связать тёпленькие шапочки, распашонки, штанишки, носочки на ножки, чтоб по полу ползал и не простывал. А чтоб не плакал постоянно, надо придумать, что ему в ротик дать сосать, помимо груди. Ой, сколько ему сейчас всего надо, я же не знаю, где это взять! А как далее сложится его судьба? Разрешит ли этот изверг оставить его при мне, или кормилице какой-нибудь деревенской отдаст? И будет там вместе с кошками и собаками по земле ползать, никому не нужный, грязный, голодный. Думала – думала, потом разморилась и уснула рядом с маленьким, обняв его одной рукой, другую положив себе под щёку. Тишина и покой окутали их. По телу разлилась мягкая дрёма.

Однако узнав о родах, тиран прибежал к спящей матери, вырвал ребёнка из её объятий, она вздрогнула, проснулась. Только хотела прошептать: «Посмотри, какой милый мальчик у нас!». Он вынул кинжал и, обратился к Агнесс со словами:

– Ты одна дороже будешь стоить при продаже, сойдёшь за девственницу, научим, как это сделать, а с приплодом – ничего за тебя не дадут! – И проколол ребёнка насквозь. Он даже не успел заплакать, сразу погиб, истекая кровью. Агнесс замерла в ужасе! Слёз не было, только ненависть, она запеклась в сердце, как боль, далеко – далеко и просила выхода:

– Есть подлецы, которых надо вешать,

И лучше, если головою вниз.

Они Вас разорвут, себя потешить,

И из-за них получишь нервный криз.

Есть подлецы, они, что тараканы,

Давить их надо сапогом, ногой.

Они влезают в душу самозваны,

Кусая, наслаждаются собой.

То – кобры, ядовитые гадюки,

И надо их арканом уловить.

Лишь зло вершат их языки и руки,

И надо бить, всегда их только бить!

Опасно будить льва. И страшен зуб тигра. Но самое ужасное из всех ужасов – это человек в его безумии! – Сказал Шиллер.

В порыве глубокого отчаяния, мать издала свирепый рык и кинулась на убийцу, желая задушить. Кто-то из вошедших, подставил ей подножку. Она упала, и, как львица, только что потерявшая своего первенца, стала скрести ногтями пол, свирепо рыча, и вновь собираясь броситься на своего мучителя. Потом вспомнила о ребёнке, взяла кровавое месиво на руки, стала баюкать. Но кто-то из слуг вырвал у неё из рук убитое дитя.

И в тот же миг началась осада замка. Слуги, ворвавшись к ним, доложили хозяину об угрозе. Он в спешке выбежал вместе с ними. Они долго защищали замок, отражая атаку. Негодяя убил брат Агнесс, помогал добивать его лорд Генри. Оба молодых человека стали сразу разыскивать сестру, возлюбленную. Когда, наконец, они нашли её тюрьму, то увидели – она металась в красном платье посреди горницы. Видно, платье было испачкано кровью ребёнка. Первым подбежал к ней брат с вестью о спасении и просьбой – покинуть сейчас же это страшное место. Но она начала осведомляться у него со слезами на глазах:

– Где мой ребёнок? Куда его дели? Почему его забрали у меня? Давай его искать вместе, братик!

– У тебя разве есть ребёнок? – В один голос вскричали брат и любимый.

– Да, есть! Его только что убили, но он всё-таки живой! Я чувствую это! Куда они его унесли? Куда? – Скулила она жалостливо.

– Но здесь нет дитяти! – ответили ей они.

– Значит, он всё-таки, действительно умер, злодей его убил! – Завопила она. Брат её обнял и стал уговаривать идти с ним. Уговаривал и любимый. Но она не соглашалась:

– Я должна его найти! Ему пора уже кушать, у меня много молока, грудь даже распирает! А он – голодный, мой мальчик, – жаловалась она, никого не слушая. В комнату влетел впопыхах, слуга, с криком:

– Где хозяин? Убегайте все живее отсюда, горим, уже рушится кровля!

– А где моё дитя, ты не знаешь? – спросила она его.

– Знаю, его же убил на твоих глазах твой насильник, и сбросил в люк! Бегите отсюда скорее!

Тогда Агнесс дико закричала:

– Никуда не уйду, пока не найду моего крошку! Или останусь навсегда здесь, где погиб мой малыш!

Родригес схватил её на руки и побежал с ней к выходу. Но она стала отбиваться со словами:

– Оставь меня, я ищу своего сына! – вырвалась из его объятий, соскользнула на пол и, выхватив кинжал из прорези платья, пронзила им себя, упав замертво.

Лорд Генри застонал, увидев, истекавшую кровью Агнесс:

– Поруганы мечты, уничтожена цель моей жизни! Я грезил об этой женщине, и всё, всё, всё пропало! Её нет! Нет. Я тоже не хочу больше жить! Прости меня, Боже и соедини с любимой! Прощай, брат! – Обратился он к Родригесу. – Нагнулся над любимой, встав на колени, поцеловал, сказал нежные слова о скорой их встрече. Потом вынул из груди Агнесс кинжал. Взмахнул им, направляя себе в сердце, но Родригес схватился обеими руками за его острие, с силой отвёл руку лорда Генри в сторону. Из его ладоней полилась ручьём кровь. Родригес, умоляя, прошептал:

– Нет, брат, мы должны жить во имя Бога и в память о нашей погибшей сестре Агнесс! – Он обнял его, обливая кровью, текущую из ладоней, и увёл из полыхающей огнём горницы. Следом за ними обрушилась горящая кровля. Сестру вынести он не успел. Еле живы, выбрались наружу из горевшего замка. Долго не могли отдышаться, прийти в себя. Они скорбели о происшедшем. И каждый в душе мучился от того, что они не смогли спасти Агнесс или хотя бы достойно похоронить. А теперь уже поздно, она осталась там навечно! Общее горе сплотило их, сильнее, нежели кровное родство. Они стали очень близки друг другу, считая себя уже братьями!

Через некоторое время Родригес женился на молоденькой девушке из здешних мест, чтобы забыться от пережитого. Ему было нелегко, почти на глазах, произошло уничтожение его семьи. Юная жена его была весьма состоятельной, помогла ему восстановить сгоревшее поместье. Через год у них родилась девочка, очень похожая на его погибшую сестру Агнесс. Её, в честь сестры, назвали тем же именем. Более детей у них не было. Молодые люди, дружа между собой, часто ездили, друг к другу в гости. Лорд Генри оставался всё ещё холостяком. Однажды Родригес стал уговаривать его жениться:

– Дорогой брат, прошло много времени с момента гибели Агнес, может, тебе стоит жениться?

– Да, миновало немало времени, но боль от потери любимой, не проходит. Как-то ночью, бродя по парку, всё вновь вспоминая, тоскуя о ней, на душу легли такие строчки:

Тени бродят по аллеям парка,

Я один, от холода дрожу.

Говорят, что греческие парки

Ночью оживают, я брожу,

Но не вижу нежных, утончённых,

Слышу в отдаленье голоса,

Речи те – философов учёных,

Где же ты – нежнейшая краса?

Я б тебя любил, всегда лелеял,

Даже на руках тебя б носил…

Но осенний ветер вдруг повеял

И мечту о счастье погасил…

Он побледнел. Замолчал. В глазах внезапно показались слёзы…

Но вот подросла дочка Родригеса, и, глядя на неё, лорд Генри всё изумлялся, как она похожа на Агнесс! Он долго мучился сомнениями, и, наконец, решившись, сделал ей предложение! В ней он увидел свою единственную, бесконечно любимую и навсегда потерянную Агнесс. Их брак, несмотря на значительную разницу в возрасте, оказался счастливым.

Однажды, будучи по делам с молодой супругой в Лондоне, лорд Генри захотел встретиться с Шекспиром, представить ему свою красавицу жену и поведать происшедшую с ним трагедию для новой темы писателя. Но, увы, ему сообщили, что того уже нет в живых. «Но, может, кто-то другой из сочинителей напишет когда-нибудь об этом? – Подумал тогда лорд Генри, возвращаясь в своё поместье, – История эта страшная, но поучительная. Сколько мучений пришлось пережить нам всем!».

Так что, в этом замке «Лип», много загубленных жизней, – продолжал экскурсовод своё повествование, – и все они привидениями бродят здесь, но самое бередящее душу – леди в красном, о которой мы Вам рассказали. Она ходит, и со стоном, ищет своего новорожденного ребёнка. Горе, если кто-то встретится на её пути! – Так закончил своё повествование о злодеяниях, творившихся там, местный экскурсовод.

Когда я прослушала эту историю, всю ночь не смыкала глаз. Тогда я уяснила, что женщине, имеющей жениха или мужа – грешно фильтровать с другими. А что я недавно делала сама? – Сказала сама себе. – Улыбалась, кокетничала, целовалась с иностранцем?! Позволяла ему вольности! Зачем? Мы так мало живём на земле, надо ценить то, что имеем и не тратить время на глупости и пустые мечты. Видно, всё-таки, в каждой женщине осталась некая частичка Евиного кокетства и двоедушия – прародительницы нашей далёкой!

Я решила постараться заглушить в себе свои глупости! Утром, перед входом в ресторан, мы вновь встретились с новыми знакомыми. Они позвали нас на пикник, но, извинившись, я отказала, взяла Павла под руку, и мы направились в противоположную сторону. Вечером пошли с женихом в храм, помолились, заказали поминовение о погибших Агнесс, её отце и несчастном ребёнке. Вскоре, мы вернулись к себе, в далёкую и любимую Россию.

После нашей поездки, мы расписались и повенчались с Павликом. Живём дружно, уважаем друг друга. Но иногда, он меня всё-таки ревнует. Вероятно, такова участь всех красивых женщин. Я уже не обращаю на это внимание. Люблю только его, другой мне мужчина не нужен!

Зашла ко мне как-то домой одна соседка, я поведала ей о нашей поездке и преданиях ирландского замка Лип, она ответила мне:

– Дорогая, и у нас было много неоправданных жестокостей! В восемнадцатом веке жил в России барин, некто – Лев Дмитриевич Измайлов, читала я о его зверствах. Вроде бы для отечества Российского старался. Воевал со шведами, с французами бесстрашно, дослужился до больших чинов. Стал генерал-лейтенантом. Имел много боевых наград. Даже был предводителем рязанского дворянства! А в своих поместьях он насиловал малолетних девочек. Затем запирал в барском доме, в отдельной комнате, словно султан – наложниц. И всегда их было у него по тридцать. И, уже не жили, существовали они, от одного раза посещения их барином, до другого. Однажды он встретил в своём поместье 14 летнюю девочку, Нимфидору, и изнасиловал её. Попробуй, откажи своему барину! Потом возмутился, что она уже не девушка и велел запороть в конюшне, а потом, если выживет, отправить на самые тяжёлые работы. Она кинулась ему в ноги со словами:

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Из книги писателя Гессе