Как найти перо Жар-птицы. Декабрь прилагается

Но даже эта красота не смогла сравниться с той, что я увидела немногим позже. А именно – мы, после недолгой прогулки по тропке, вышли на большую поляну, на которой возвышался самый настоящий терем. Сначала мне показалось, что он создан изо льда. Однако, потом, приглядевшись, я поняла, что это просто искусная иллюзия, если можно так выразиться. Терем был деревянным. Шероховатости дерева были видимы через толстый слой льда, окутывающий жилище месяцев.

Зато рамы на окнах были вполне себе ледяные. Стекло же, наоборот, ничем не отличалось от вполне себе обычного, опять же, стекла. Крыша была голубой. То ли из-за того, что льда там было больше, то ли очередная иллюзия, плод моего больного воображения… Как знать? Если приглядеться еще более внимательно, то и витиеватый рисунок можно было рассмотреть. Он вился по рамам окон, словно плющ и переплетался между собой.

– Вот и наш дом, – указал рукой на крыльцо Март. – Сейчас перекусим. Ты согреешься. И я, так уж и быть, покажу тебе наших красавцев.

– Это каких? – полюбопытствовала я.

– Коней, разумеется, – хмыкнул месяц. – Статные, белоснежные, с серебристой гривой. Пока зима, все здесь напоминает лед и серебро. Но стоит наступить весне… Как лес заиграет более живыми красками. И лошади преобразятся.

– А как по мне, сейчас здесь очень красиво. – Сложно представить это место другим.

– Просто ты увидела его зимой, – снова напомнил об этом важном, как я считаю, факте Ян. Он подошел ко мне и встал сбоку. На своего брата (предположительно, само собой) смотрел так, что даже мне снова захотелось куда-нибудь провалиться или где-нибудь спрятаться. – Сейчас он на самом деле представляет из себя ледяной терем. А в марте вся эта красота начнет таять. Поблекнет.

– Ты на что намекаешь? – возмутился, собственно, Март. – Что я блеклый?

– Нет, – покачал головой языкастый, – я намекаю на то, что со вкусом у тебя явные проблемы.

– Да ты…

– Хватит спорить, – вмешался Февраль, с укором посматривая на Яна. – Нашли время. Лучше зайдем в дом. Девчонке нужно выделить комнату, накормить…

– Да спать уложить, – вдруг подал голос Май. А я-то уж было думала, что этот русоволосый и сероглазый красавец и слова не скажет. Впрочем, все месяцы здесь были по-своему красивы. И характеры имели такие, что и врагу не пожелаешь. Как, спрашивается, все в одном тереме уживаются?

Больше никто не проронил ни слова. Молчали, когда подходили к ледяному крыльцу, когда заходили в сам дом и шли дальше, в большую и светлую столовую. Как ни странно, внутри все было вполне привычным. Только на занавесках в столовой поблескивали снежинки. И скатерть, которой был застелен длинный стол, тоже радовала глаз снежным узором. Словно его скопировали с одного из окон. Но, как ни странно, сами окна были лишены узора. И это несмотря на то, что зима была вполне ощутимой, снежной и холодной. Да я пока от костра до терема шла, окоченела. И все чаще стала подумывать над тем, чтобы купить себе нормальный длинный пуховик. Какой толк в куртке, если она почти не прикрывает.

– Присаживайся, – милостиво проговорил Март, подводя меня к одному из свободных стульев. – Сейчас нам Август что-нибудь из печи наколдует.

– Из печи? – переспросила и заскользила взглядом по помещению. Никакой печи не обнаружила. Зато заметила в дальней части широкую дверь. Возможно, там кухня?

– Ну не самим же нам готовить, – пожал плечами молодой человек. Устроился по левую руку от меня и продолжил говорить: – У нас печь волшебная имеется. В нее ставишь чугунок, две минуты и он уже наполнен тем, чего ты пожелаешь. Из еды, разумеется. Гору золота печь тебе не наколдует, например.

– Март пробовал, – съязвил Январь, что устроился с другой стороны от меня.

Месяцы дружно засмеялись, а вот Март насупился. Отвечать на колкость ничего не стал, но по хмурому взору поняла, что если что, ответит точно так же. Но пока решил промолчать. Хотя, я уже знала одну болезненную тему Января. Как там звали его бывшую зазнобу? Настасья? Что же между ними произошло, что они расстались? И ее не смущало, что он вообще-то… вроде и не совсем человек? Впрочем, героинь из фэнтези романов никогда не пугало то, что их избранник то маньяк-убийца, то лютый оборотень, то еще кто. Одно пугало – почему я-то вдруг стала такой вот героиней. Слава богу, с женихом еще ничего не понятно. Надеюсь, хотя бы в чем-то Машка ошиблась тогда и вовсе не жених мне здесь нужен. Лишь бы Декабря поскорее отыскать и вернуться домой. За родителей я переживала ужасно. Сердце сжималось от беспокойства. И слова месяцев не успокаивали. Это я потом вернусь примерно в то же время. А сейчас что? Оно продолжает так же идти, но без меня? Или оно замерло? В последнем сомневаюсь.

– Братцы, помогать собираетесь?! – послышался из-за двери, что вела на кухню (надо будет сунуть туда свой нос и убедиться в своем предположении окончательно), голос Августа. – Хотя бы тарелки наколдуйте. А то я один вешаюсь.

Мужчины засуетились. Точнее половина их них. Остальные так и сидели за столом, ожидая. Точнее, это я поначалу так подумала. Как оказалось чуть позже, месяцы как раз и занимались тем, что наколдовывали посуду. Прямо передо мной закружили серебристые снежинки. Они стремительно набирали скорость. И когда уже было невозможно разглядеть хотя бы одну снежинку, на стол со звоном упала серебряная глубокая тарелка. Затем и ложка. Сразу стало понятно, кто мне все это наколдовал.

– Спасибо, – поблагодарила Яна, который продолжил сосредоточенно создавать посуду.

– Пустяки, – отмахнулся от моей благодарности месяц.

А вскоре я снова увидела самое настоящее волшебство. Сначала из кухни в столовую вышли мужчины, включая немного усталого Августа. Затем за ними, плывя по воздуху, показались чугунки. Я почти сразу уловила аромат картофеля и тушеного мяса. Как я хотела, оказывается, есть! Через пару секунд, как чугунки оказались на столе, из кухни выплыли несколько подносов с пирожками. Я, будучи любительницей выпечки, была готова слопать как минимум половину. Но, все мы, наверное, когда голодные, способны на такие подвиги. В смысле, думаем, что способны. По факту получается, что сдаемся на третьем пирожке или на второй порции мяса с картошкой.

– Еще напитки, – довольно потирая руки, проговорил Август.

Присаживаться за стол он не торопился. Стоял с дальнего края и… колдовал. Ничем другим зеленоватые искорки, пляшущие на тонких пальцах, назвать было нельзя. И волосы (непослушная рыжая грива) были в таком беспорядке, словно парня сильно ударило перед этим током.

Было удивительно не только видеть колдовство вживую. Еще удивляло то, что я не падаю в обморок и не бьюсь от страха и непонимания в истерике. Ведь это другой мир. Я точно не сплю. Я уже успела столкнуться с говорящими белками и с месяцами. Они материальны. Они… живые.

Снежинки вновь закружили над столом рядом со мной. Потом появился самый настоящий кубок. Тоже из серебра. Тяжелый, он стукнулся о столешницу со звоном. Но этот звон потонул в других таких же. Не одной мне хотелось пить.

Из кухни в столовую по воздуху вплыли четыре пузатых кувшина. Сразу почему-то вспомнился мультфильм «Мойдодыр». Там от мальчика-грязнули убегали вещи, посуда, игрушки… Вот так же по воздуху летали, как сейчас кувшины летели к столу. Только убегать здесь посуда не спешила. Наоборот, была довольно смирной. Если такое сравнение уместно по отношению к, повторюсь, посуде.

– Теперь можно и поесть, – довольно потирая руки, проговорил Август.

Он занял место за столом, рядом с Июнем и Сентябрем. И сразу полностью переключился на поглощение пищи. Мне же, как ни странно, кусок в горло не лез. А ведь еще с минуту назад я хотела есть! Так зверски, что думала, съем целый поднос с пирожками, которые продолжали соблазнять меня умопомрачительным запахом сдобы.

– Ты чего это? – заметил мое замешательство Март. Даже жевать перестал. Хотя, до этого уплетал картошку с мясом за обе щеки. – Почему не ешь?

– Все это так странно, – проговорила тихо.

– Ой, накрывает, – пропищали за спиной.

А вот и белочки, про которых я успешно успела забыть, объявились. На глаза не показывались, зато разговор завели. Причем, на повышенных тонах:

– А я говорила, нужно было ее сразу по голове палкой стукнуть. Тогда бы она уже здесь очнулась. И не нужно было бы ее из сугроба вызволять.

– Так она оттуда сама вылезла, – возмутилась другая рыжая. – Мы ей вот ни капельки не помогли.

– Какая разница. Видите же, что ее сейчас осознание окончательно накроет и все, привет с большого бодуна. Истерика начнется.

– Да не начнется, – отмахнулась уже четвертая белочка.

– Ставлю три золотых на то…

Успокойся, Дашка. Хватит паниковать. Поздно уже. Какой смысл лишний раз трепать себе нервы истерикой? Никто не оценит. Подумают еще, что ты истеричная особа. И что тогда? Нет, нужно взять себя в руки. Ничего страшного не случилось. Подумаешь, в другой мир белки перенесли. С кем не бывает?

Все-таки смогла запихнуть в себя два пирожка и выпить целый кубок с травяным чаем. Почему чай был налит в кубки, отдельный вопрос. На который если и не узнаю ответ, не очень-то расстроюсь. Сейчас меня интересовало другое, и я не собиралась откладывать выяснение этого вопроса в дальний ящик.

– Как вы планируете начать поиски Декабря?

В самом деле, чем раньше пойму, с чего следует начинать, тем четче буду понимать, сколько времени (примерно, само собой) придется убить на поиски пропавшего месяца. Не понятно было и то, что я не знала, чем могла помочь. Обычная девчонка из другого мира навряд ли обладает какими-то скрытыми способностями.

– Мы уже давно их начали, – Февраль поморщился. – Но все безрезультатно.

– Почему же, – не согласился с ним Апрель, – нам известно, что его след теряется в Тривосьмом государстве. Что он там забыл, пока выяснить не удалось. Но он колдовал перед тем, как пропасть. Благодаря остаточной энергии мы и обнаружили его след.

– Нам неизвестно, не ложный ли он, – Ян тоже не источал оптимизм. Сарказм – да. Но уж точно не какую-нибудь положительную эмоцию. – Вполне вероятно, что нас специально хотят запутать. Чтобы мы ушли в своих поисках в другую сторону.

– Но зачем кому-то его вообще похищать? – продолжила расспрашивать я.

Вся эта ситуация была довольно странной. Почему был похищен именно Декабрь? А не, скажем, тот же Март. Вероятно, кто-то просто хотел уничтожить зиму. И, само собой, мои новые знакомые думали точно так же. Других более-менее логичных объяснений не находилось.

– Без Декабря в Отражающем никогда не будет нормальной зимы, – решил прояснить ситуацию Сентябрь. – Пока Феву и Яну удается контролировать ситуацию. Но и их силы не безграничные. Рано или поздно они исчерпают себя. И тогда уйдут из этого мира. Растают, словно снег, что намело в прогретый дом.

А тут мне вспомнилась сказка, про Снегурочку, которая, ослушавшись родителей, прыгнула через костер и растаяла, превратившись в облако. Неужели Января и Февраля ждет такая же участь? Только вместо костра их ожидает потепление? В смысле, выгорание резерва. Или как это еще можно было назвать.

– Пусть мы и выглядим, как обычные люди, но на самом деле, мы – это стихия. И если с ней что-нибудь случится, долго мы не протянем. И передать кому-либо свой дар не успеем. Не говоря уже о том, чтобы наградить им своих детей или близких. Пока никто из нас таковыми не обзавелся, – в голосе Февраля послышалась грусть. – У Января были все шансы стать первым, но…

– Сейчас кое-кто получит, – перебил брата Январь. – И не посмотрю, что мы родственники.

– А вы все родные братья или нет? – полюбопытствовала.

– Разумеется, нет, – а тут с пояснениями проснулся один из молчаливых месяцев – Май. – Но становясь слугами стихии, мы должны следовать данным своей покровительнице обещаниям. Одно из них – все, кто стал стихией, отныне братья твои. Просто Яну с Февом повезло. Они на самом деле братья.

– Как сказать, – хмыкнул Ян. – То еще удовольствие.

– Сам не в восторге, – вторил ему Февраль.

Вот и как, спрашивается, они будут Декабря искать, если между собой готовы переругаться? Обычно, общая беда объединяет. Тут же, кажется, все наоборот.

– В любом случае, разбираться с этим будем уже завтра, – легко снова переключил свое внимание на меня Февраль. – Сейчас я провожу тебя в твою комнату. Обустраиваться будешь. Ты уж прости, но с девчачьей одеждой у нас туго, поэтому…

– Ничего страшного, – поспешила успокоить мужчину. – Мне вполне пока хватит своей. Если только…

– Мы все организуем! – подрядились белочки и… Самым наглым образом вскочили на стол.

Сделали они это не очень аккуратно. Как итог: она из них влетела в поднос с пирогами, вторая – опрокинула кубок Яна, третья приложилась о чугунок и так и застряла, обнимая его. Точнее, пытаясь обнять. Четвертая же, наверное, самая прыгучая из всех, каким-то образом умудрилась влететь в Февраля. Вцепиться тому коготками в лицо и как следует расцарапать, пытаясь удержаться.

– Это что такое?! – возмутился Август, медленно поднимаясь со своего места. Он упер кулаки в столешницу, наклонился чуть вперед и зло стал рассматривать белочек, что замерли, словно неживые. – Совсем страх потеряли, пушистые?!

– Мы нечаянно, – пискнула, кажется, Лучезара. – Кто ж виноват, что эти непутевые за мной на стол взлетели.

– Не правда, – возмутилась Белюшка. – Это ты за мной вскочила. Первой хотела оказаться. Нет, чтобы уступить старшим.

– Ты старше меня всего на минуту!

– А какая разница?

Май и Апрель дружно покачали головами. Ян выразительно так смотрел на пушистых. Февраль… взглядом метал молнии. Или еле сдерживался, чтобы не вымести этих прохиндеек из терема, призвав себе в помощники, например, метель.

– Пойдем, Дарья, – заговорил Март, вставая из-за стола. – Провожу тебя до свободной комнаты.

– А мы в деревню, за вещами! – игнорируя тяжелые взгляды хозяев дома, пропищали белки и самым бессовестным образом слиняли. Подскочили к окну, подождали, пока одна из них откроет створки, и были таковы.

Машинально встала, попыталась выбраться из-за стола, перекинув ногу через скамью, но зацепилась ботинком за ножку стола и, не удержав равновесие полетела прямо в объятия Января.

Ян теряться не стал. Распахнул свои объятия. В них я, собственно, и угодила, с силой приложившись носом о его подбородок. И если месяц лишь слегка поморщился, то у меня слезы из глаз брызнули. Романтично я упасть не могла. Нужно было с такой силой долбануться, что мама не горюй.

– Неуклюжая, – беззлобно пробормотал Январь перед тем, как предпринять первую попытку придать моему телу нормальное положение. А именно, стащить это самое тело с другого. Тут я и сама была рада избавиться от объятий, которые, вот ни капельки, не были мне приятны. Вот совершенно! – В следующий раз будь осторожнее.

– Я прослежу за целостностью нашей гостьи, – чуть ли не смеясь, заверил Яна Март. – Дарья, лучше тебе держаться за мою руку.

Неуверенно снова поднялась со скамьи, куда меня все-таки удалось ссадить, и вцепилась в ладонь Марта мертвой хваткой. Если еще раз буду падать, то уж точно не одна. И краснеть тогда буду не только я.

– Ян, а почему ты колдовство не призвал? – спросил у брата Февраль. – Мог же снежинками затормозить ее падение.

– Мог, – не стал спорить парень, скользя по мне изучающим взглядом. – Но не захотел.

Так бы и треснула его чем-нибудь тяжелым по голове. Его счастье, что слишком устала для того, чтобы препираться и мериться силами. Пусть зубоскалит. Мне не жалко.

Спокойно пошла за Мартом на выход из столовой. Надеюсь, что спокойно. Потому как, признаться, хотелось бежать без оглядки. Потому как лопатками чувствовала изучающий взгляд льдистых глаз. И чего, спрашивается, ему от меня надо? Из одиннадцати месяцев он был единственным, кого мне хотелось стукнуть. Странное желание. До этого я такой кровожадностью не страдала. Определенно, от Яна нужно держаться подальше.

Лестница находилась прямо за столовой. Выйдя в коридор, мы тут же повернули влево, сделали несколько шагов и стали подниматься на второй этаж. Март молчал. Лишь косо на меня посматривал. От его взгляда, признаться, делалось не по себе. Словно он знает что-то очень важное, но делиться этим знанием со мной пока не собирается.

Правильно мама мне говорила: «Умом мужчину не понять, но можно скалкой раскатать». То есть, если говорить простым и понятным языком – перейти к пыткам и таким образом, собственно, понять. Увы, а может и к счастью, я до такого еще не докатилась. Поэтому усиленно делала вид, что меня ничего не волнует. Чего уж там, вокруг не происходит ничего из ряда вон выходящего.

– Вот эта комната вполне тебе подойдет, – сказал Март, останавливаясь у двери, что находилась в самой середине коридора. Дверей тут, стоит отметить, было предостаточно. – Не очень просторная, но жить можно. Мы тут все в некотором стеснении.

– А других свободных нет? – спросила, прекрасно представляя себе, как с обеих сторон за стеной будут храпеть месяцы. Сомневаюсь, что у них тут есть звукоизоляция. – В дальней части коридора?

– Нет, эта самая чистая. В остальных такой бардак… – парень поморщился. – До утра убираться будешь. А тебе отдых нужен. Завтра не будем терять времени даром. С самого раннего утра отправимся на Кудыкину гору, к колдовскому костру. Возможно, он поможет нам понять, где нужно искать Дека. Да и интересно все-таки, чем ты нам помочь сможешь, – сказав это, он заскользил по мне задумчивым взглядом. Так на рынке мясо выбирают. Ищут лишний, ненужный жир. Проверяют, не собираются ли им подсунуть не свежий товар. Вот и я себя сейчас почувствовала кем-то на подобии товара. – А там, глядишь, и белки что-нибудь подходящее для наших мест принесут. А то смотреть на твои ноги тошно.

Он так горестно вздохнул, что я почти поверила, что ему на самом деле невмоготу. Если бы не лукавый взгляд…

– Ага, страдайте, – фыркнула и потянулась рукой к ручке двери.

Было не заперто, и я свободно, беспрепятственно вошла. Остановилась почти сразу, наступив на что-то твердое. Раздался хруст и в подошву ботинка что-то впилось. Причем прорезало всю подошву и задело ступню.

Вскрикнув, дернулась в сторону и стала заваливаться назад. Неуклюже взмахнула руками, пытаясь за что-нибудь ухватиться, но единственное, что ощущала под пальцами это словно уплотнившийся воздух.

Потом передо мной закружили снежинки. Укутали, словно в кокон, и вернули в нормальное положение. Словно в спину подталкивали и за руки тянули. Как? Понятия не имела. Сложно было заставить себя не удивляться такому и не пугаться. Меня уже начинало потрясывать от всего, что происходило вокруг меня. Потому что я не могла найти этому всему нормальное, привычное объяснение.

Только собиралась ступить на больную ногу, как снежинки снова закружили, будто протестуя. Я сама спохватилась, поняв, что чуть было не сделала. У меня из ступни торчит осколок. Если надавлю, он войдет еще глубже. Кричать буду знатно. Все осложнялось тем, что нужно было снять ботинок. А как это сделать, не повредив ногу еще сильнее?

– Вот ни на минуту оставить нельзя, – проворчали за спиной. А в следующий миг меня уже держали на руках. Январь… И почему я этому не удивилась? Преследует он меня что ли? – Март, ты куда смотрел? – а вот тут в голосе Яна послышалась злость.

– Не куда, а на что, – поправил брата месяц. – Кто ж виноват, что в этих жутких штанах она очень аппетитно выглядит?

– Что?! – возмутилась, на время позабыв о боли в ноге.

– Урою! – вторил мне Январь.

Кое-кого слова Марта задели больше, чем меня? Нет, навряд ли. Просто Ян тоже перенервничал. День был сложным. Я уже успела доставить месяцу неприятности. В смысле, сложности. Сама не понимаю, с чего вдруг стала такой неуклюжей и невнимательной. Вроде всегда твердо стояла на ногах, а тут… Непонятное что-то происходит.

Ян подошел к кровати, застеленной покрывалом из разноцветных квадратных лоскутков, и вместе со мной опустился на нее. Шикнул, когда я попыталась сползти с колен, перехватил рукой, что придерживала спину еще сильнее и посмотрел… Точно так же, как еще недавно посматривал на Марта. Который так и стоял у порога, не решаясь его переступить. Будто ждал, что его пригласят в комнату. Но приглашение, кажется, так и не будет произнесено. Я не могла выдавить из себя ни слова. А Ян игнорировал брата в связи с особенностями не очень-то мягкого и покладистого характера. И вроде знакомы меньше суток, а я уже точно знаю, какой он.

«И будет он с характером. Статен, красив и обходителен. Временами…» – словно наяву услышала голос Машки. На самом деле показалось, что она нашептывает мне эти слова на ухо. Напоминает о том дне, когда удержала меня у себя дома и начала гадать. На судьбу и любовь. И когда затронула тему любви, стала расписывать мне моего будущего супруга. Я не помнила эти слова в точности. Но почему-то не сомневалась, что сейчас они воскресли в моей памяти именно в таком порядке, в котором говорила подруга.

– Ты чего на меня так смотришь? – спросил Ян, чуть отстраняясь. Словно боялся, что я сейчас его зацеловывать до смерти начну.

– Ничего, – пробормотала, отворачиваясь.

Буду я еще с тобой, языкастый, откровенничать.

Боль вернулась резко. Словно исчез эффект заморозки. Пульсация была такой силы, что сдержаться не смогла – застонала. И перед глазами как-то странно все помутнело.

– Эх ты, горе, – сказал Ян, качая головой.

Снова приблизился ко мне, коснулся свободной рукой ноги, по которой растекалась боль, и заскользил ладонью вниз, подбираясь к ботинку. Возмущаться и брыкаться снова не стала. Ждала, что он будет делать дальше. Тем более, после его прикосновения, боль постепенно притуплялась.

– А вот теперь – терпи, – предупредил Январь и стал стягивать с меня ботинок. Я бы и сама могла попытаться это проделать, но на меня шикнули сразу же, как только я снова заелозила на коленях месяца. Вот ведь… Вроде человек, а шипит, словно полоз.

Было холодно и больно. Только вот боль была не обжигающей, а колющей. Словно десятки иголочек впились в ступню одновременно. С трудом сдержалась, чтобы не дернуться снова. Лишь сильнее ухватила Января за шею. Чему мой спаситель был не очень рад. Мотнул головой, глянул хмуро. Несмотря на это, хватку не ослабила. Руки словно свело, и они не хотели слушаться.

– Может Августа позвать? – решил напомнить о себе Март. – Пусть позвенит своими склянками. Найдется же у него что-нибудь заживляющее.

– Было бы неплохо, – бросил Ян, продолжая рассматривать мою ногу, с которой уже успел стащить ботинок и пришедший в негодность носок. А ведь это была моя любимая пара носок… со снеговиками.

Март ушел. Я услышала его затихающие, быстрые шаги в коридоре. Но в сторону входа в комнату не смотрела. Все мое внимание было приковано к светловолосому молодому мужчине, что сейчас, продолжая удерживать меня одной рукой, второй извлекал из ступни осколок стекла. Мне по-прежнему было больно. Но на смену иголочкам пришли льдинки. Это они жалили кожу. Но был в этом и плюс – холод помогал мне переносить неприятные ощущения легче. Он словно забирал часть их себе.

– Ты вообще что ли под ноги не смотришь? – ворчал Ян. – Как можно быть такой невнимательной?

Молчала. Во-первых, боялась своими неосторожными словами отвлечь Января. Во-вторых, не хотелось вступать в словесную баталию. Я просто мечтала о крепком сне в теплой кровати. О проблемах, вывалившихся на мою голову, подумаю уже завтра.

– Ты молчишь? – наконец, Ян посмотрел на меня. Осколок он извлек и сейчас этот окровавленный ужас был зажат между большим и указательным пальцем месяца. – Странно. Мне казалось, что ты любительница посоревноваться в красноречии.

– Ты чего такой колючий? – поинтересовалась, полностью проигнорировав замечание Яна. Все-таки он мне помог.

– Не знаю. – Другой ответ я почему-то услышать и не рассчитывала. – Просто, когда тебя вижу, так и хочется поддеть. Не знаешь, чем это может быть вызвано?

И думать страшно. Это в младших классах парни задирают девчонок, которые им нравятся. За косички там дергают или дурами обзывают. Странное желание сделать той, которая тебе интересна, больно. Потом (не всегда, к сожалению) такое желание уходит. На смену ему приходит другое – полапать, зажать в темном уголке. Не так уж и давно я закончила школу, чтобы подзабыть то, чему сама неоднократно была свидетельницей. Меня только, слава богу, такие вот субъекты обходили стороной.

– Я просто тебя бешу, – решила, что тут следует ответить. – Наверное, сразу не понравилась. Чем-то… Вот только, чем?

– Без понятия…

Снова услышала торопливые шаги в коридоре. На этот раз повернула голову ко входу и стала ждать. Знала уже, что это Март и Август. Но все равно немного нервничала… Скорее всего из-за того, что так и продолжала сидеть на коленях Яна. Со стороны мы выглядели, мягко говоря, странно.